По праву крови

Практика

Глава 18.

Дентея. Практика.

Вот уже почти неделю я переходила из одной деревушки в другую вдоль северной границы Ламании. Я изначально поставила перед собой цель, пройтись по таким отдаленным селениям. В городах и без меня магов-целителей хватает, а вот тут…

Наравне со мной, радовался и Кин. Оказывается и он скучал по бескрайним просторам, без риска нарваться на охотничью стрелу или силки. Наша связь была очень крепка, поэтому ему не требовалось постоянно находится рядом со мной. А мне если требовалась его помощь, достаточно было мысленно позвать. И сокол найдет меня всюду.

Реакция на меня везде была одинаковая и предсказуемая. В начале народ радовался увидев на мне значок адепта магической академии, но после того как я говорила, что еще не полноценный маг, а лишь практикант, в их взглядах появлялся скепсис и разочарование, и лишь самые отчаявшиеся рисковали доверится мне. Но вот после первых положительных результатов, вся деревня выстраивалась в очередь. Ведь и фиксированной стоимости за услуги у меня не было, вопрос благодарности я оставляла на откуп самим пациентам. А те благодарили в силу своих возможностей и совести. Кто-то мог и одно яйцо в руки сунуть, а кто-то последние медяки из дома выгребал, такие я конечно незаметно подкидывала им обратно в карманы. За эту неделю я наверное встретила целый справочник болезней и травм. Многие из случаев были запоминающиеся.

Сейчас я тряслась в телеге кузнеца Горана, что настоял на том чтобы отвезти меня в соседнюю деревню, хотя та находилась далеко, в дне пути. Кузнец по другому меня не мог отблагодарить за исцеление его дочери, и я не стала отказываться, хотя могла пройти это расстояние тайной тропой, но ни к чему вызывать у людей подозрения. Пава, дочь кузнеца, была доброй и работящей девушкой, но в далеком прошлом их семью постигла беда. Отец Павы уехал в город на ярмарку, а мать Павы вместе с дочерью, была занята хозяйством , поэтому младшие братья Павы были предоставлены сами себе и за печкой баловались с огнивом, да не углядели, искра скакнула под лавку на деревянный пол, а там начала тлеть, сразу этого никто не заметил. Мать Павы с детьми легла спать, да так во сне и угорела. Паву спасло что, ночью она захотела в туалет и вышла во двор. И когда возвращалась увидела огонь в избе, что уже разошелся в полную силу, облизывая деревянные стены дома. Она пыталась спасти своих бесчувственных родных и вытащить их, да только много ли силы было в семилетней крохе. Да еще и горящая балка упала на нее, чуть не убив. Подоспели соседи, что и вытащили ее из огня. Да только с тех пор лицо ее было обезображено следами жуткого ожога. А мать с братьями и вовсе погибли. Кузнец вернувшись чуть с ума не сошел от горя, да Пава его удержала от того чтобы не скатиться в безумие. Несколько дней я колдовала над лицом девушки, заставляя кожу генерировать новые клетки и убирая застарелые шрамы, отращивая брови и ресницы. Когда я закончила, то была несказанно удовлетворена результатом. Теперь на меня взирала хорошенькая девушка, с чистым лицом, соболиными бровями и длинными ресницами. Она осторожно поднесла руки к лицу и не найдя там рубцовой ткани, бросилась к медной пластине, что заменяла зеркало. А затем она беззвучно рыдала от счастья, повиснув у меня на шее. Реакция ее отца была противоположной. Войдя в дом, он мрачно глянул на дочь, затем на меня и жестко выдал: - Это жестоко!

- Что жестоко? – удивилась я.

- Показать моей дочери какой она могла бы быть, а затем вы уедете и ваша иллюзия рассеется. Как ей тогда дальше жить? Это как поманить умирающего в пустыне оазисом, а потом показать что это лишь мираж. Вы думаете я не обращался к магам целителям? Но все они как один отвечали, что шрамы полностью убрать не возможно. А вы хотите меня сейчас убедить, что маг недоучка смог сделать, то что дипломированные маги оказались не в силах сделать? Я не настолько глуп и доверчив, и понимаю, что это лишь иллюзия!

Он пытался говорить хладнокровно, но было заметно что он еле сдерживается, чтобы не наброситься на меня с кулаками, а на дочь он и вовсе старался не смотреть. Его слова были обидными, но не безосновательными. Больше двух дней я полностью расходовала весь свой немаленький магический резерв только на девушку. И кажется я поняла причину по которой маги-целители отшивали кузнеца. Брать с него особо было нечего, а резерва на лечение ушло бы очень много, жадность последних превысила сострадание. Поэтому сейчас аккуратно подбирая слова, я начала: - Горан, я ни в коем случае не хочу принизить компетентность тех магов-целителей к которым вы обращались, но сомневаюсь, что у них был такой же наставник, что и у меня. Профессор Брюм вот уже не один десяток лет лечит монаршие семьи нашего мира, - по округлившимся глазам кузнеца я поняла, что слухи о чудо-целителе дошли и до этого захолустья.

- И ты хочешь сказать, что маг Брюм твой наставник? – недоверчиво переспросил он.

- Да, - ответила я.- К тому же если вы подозреваете меня в том, что я навела иллюзию на вашу дочь, потрогайте ее лицо. Ведь иллюзия работает только на оптическом плане, а на тактильном все остается как есть.

На что кузнец согласно закивал головой, это была прописная истина, которую всякий знал. Он повернулся к Паве, все еще боясь посмотреть на ее лицо, и девушка сама шагнула к нему на встречу, взяв его руку и положила себе на щеку. В отличие от отца она ни минуты не сомневалась, что я исцелила ее, ведь она чувствовала сам процесс восстановления тканей.

- Отец, прошу, не оскорбляй Дентею неверием, она великая магиня, - прошептала ему тихонько Пава.

Тут уж Горан, нежно провел рукой по атласной коже дочери и теперь внимательно всматривался в ее лицо, такое новое, но такое родное для него. Затем повернувшись ко мне внезапно охрипшим голосом произнес: - Простите госпожа магиня меня, дурака старого! – и низко поклонился.

И вот так вышло что сейчас я еду в его телеге, счастливо жмурясь от солнца, вдыхая свежий запах лесного разнотравья. И тут внутри меня словно дернулась какая-то струна, и словно сквозь толщу воды в голове прозвучало: - Прими!

Я обратила свой взгляд внутрь и увидела, как едва заметный лучик силы пытается пробиться ко мне, но какие то неизвестные нити пытаются опутать его и оттянуть назад. Я потянулась к нему своей магией расчищая крохе дорогу, и разрывая непонятные мне силки, что удерживали силу Анты. То что это она я поняла сразу. Это сработал тот якорь который она просила поставить на нее.

- Принимаю! – ответила я. В тот же миг ручеек силы старой ведьмы потянулся ко мне словно ласковый котенок, робко и аккуратно, будто боялся что я отвергну его и он развеется в эфире этого мира. А у меня в уголках глаз блеснули слезы, по старой Анте, второй лесной светлой ведьме лично встреченной мной. – Да будет добра с тобой Богиня, Анта!

Горан, словно почувствовав мое изменение настроения, ехал молча, лишь изредка понукая лошадей. Когда солнце уже стояло высоко, кузнец решил сделать привал, необходимо было дать небольшой отдых лошадям и напоить их.

- Госпожа, - обратился он ко мне уважительно, хотя я просила называть меня по имени,- к вечеру мы доедем до Зареки. Это самая большая деревня на северной границе, но умоляю вас не ходите там в лес. Это у нас все спокойно и безопасно, а там шибко гиблое место. Местные давно живут лишь с урожая со своих полей, а в лес никто в здравом уме не ходит.

- Почему? – удивилась я.

- Так там и зверь лесной лютует, и ни грибов, ни ягод нет. Да все равно не смотря на все предостережения каждый год, кто-то из детишек в лес убегает и все! Ни одного еще не нашли!

- Ужас какой! – только и смогла произнести я, уже решив, что обязательно схожу в лес, поговорю с местным лешим. Что это такое на подвластной ему территории творится.

В Зареку мы въехали уже поздним вечером и Горан сразу направил телегу к дому старосты. Оказывается он хорошо был с ним знаком. Местный кузнец вот уж как несколько зим как перебрался в город, а в селе без кузнеца тяжко. Вот и переманивал уже долгое время староста Зареки к себе Горана, да только тяжело ему было на новое место сорваться, переживал, что над Павой здесь насмехаться будут. В родной деревне то девушку уже знали и ценили за чуткое и доброе сердце, а на новом месте неизвестно как пойдет.

Несмотря на позднее время, староста встретил нас с распростертыми объятиями, усадил за стол, в то время как его жена споро метала на стол все что было в доме, старшего сына отправил баню затопить, чему я была искренне рада. А уж когда ему Горан поведал о моих заслугах и вовсе расцвел.

- Госпожа магичка, -начал он, но я перебила его, - Дентея, зовите меня Дентея.

- Хмм, - прочистил горло староста которого звали Будрун, - мы очень счастливы что вы решили посетить нашу деревню, и я бы с удовольствием оставил вас проживать в своем доме. Да вот только у меня двое взрослых сыновей, а негоже незамужней деве под одной крыше с молодыми мужчинами ночевать, боюсь испортим вам репутацию. Но, - поднял он вверх палец, - Живет у нас на селе бабушка Шейна. Одна проживает да и дом большой. Попрошу её вас к себе на постой взять. Она добрая старушка, никогда никому не отказывает. И за детьми, и за скотиной присмотрит, когда все на сенокос уходят. С ней раньше сын её жил, хороший парень, добрый, но неведомо что у них случилось однажды, соседи только слышали, как сын на нее кричал сильно, а рано поутру ни с кем не попрощавшись уехал из деревни, лет двадцать уж как прошло. С тех пор о нем ни слуху, ни духу, а Шейна живет теперь одна. Думаю она будет рада вас принять. Сейчас к ней старшого своего отправлю, чтоб предупредил, а вы пока в баньку сходите.

Чистую, сытую меня вели в дом к Шейне. Старушка встретила нас у порога. Добродушное лицо, чистый, опрятный цветастый передник, а запах выпечки и сушеных трав расположили меня к старушке. Она же радостно взмахнув руками, засуетилась и повела меня в дом. Мне выделили уютную комнатку, в которой стояла небольшая кровать, главным достоинством которой была высокая, воздушная перина, которую тут же захотелось опробовать. Бабушка Шейна, как она сама попросила ее называть, видя мою усталость, пожелав мне сладкий снов, удалилась к себе.

На следующий день староста оповестив односельчан о моем приезде, предоставил мне комнату для приема в своем доме. Зарека оказалась большой деревней, и народ толпился у дома старосты с утра до вечера. Каждый раз я выходила из дома с черными мушками перед глазами до суха исчерпав свой резерв. Дома меня уже всегда ждала бабушка Шейна. С неизменной улыбкой выставляя разносолы на стол и потчуя меня. Такая забота трогала и в благодарность я предложила старушке подлечить ее, на что она лишь махнула рукой: - Не трать на меня свою магию Дентеюшка, сколько мне Богиня отмерит, столько и проживу.

Я уважала ее решение, поэтому не стала настаивать, тем более что старушка казалась бодрой. В какие-то дни мне казалось, что я застряну здесь до конца своих каникул, но нет я ошиблась. Через несколько дне поток больных стал уменьшаться, пока однажды ко мне не пришел мужчина. Сгорбленный, посеревший, он глазами полными тоски спросил: - Госпожа магичка, не могли бы вы взглянуть на мою жену, боюсь покинет она меня скоро, совсем от еды отказывается, целыми днями в пустую стену смотрит, да все сыночка нашего зовет.

- А что случилось? – спросила я, но на мой вопрос ответил староста, который во время приема старался быть всегда рядом, опекая меня.

- Так сынок их, единственный Малей, вот уж несколько недель как сгинул. Днем со всеми ребятишками гулял, а вечером пропал, видимо сунулся в гиблый лес. Ох уж эти дети, ведь все предупреждены, что опасно за границы деревни выходить, да видимо детское любопытство пересиливает, вот и гибнут каждый год. Не раз уж мы волчий вой рядом с Зарекой слышали.

В дом к отцу Малея все же я направилась, но мало чем могла помочь. Это был как раз один из тех случаев про которые нам говорил профессор Брюм. Ментальные и душевные травмы я лечить еще не умела. Просто поделилась с горюющей матерью жизненной силой. Но этот случай напомнил мне еще об одном деле что я собиралась сделать, поговорить с местным лешим. Негоже что такое безобразие в его лесу творится.

На следующий день, отпустив единственной пациента, что пришел ко мне, я сообщила Будруну, что хочу немного прогуляться по деревне, и вышла на улицу. Мысленно я уже связывалась с Кином. Он кинув мне изображение деревни сверху, показал кратчайший путь до леса. Только я вступила в прохладную тень лесов, мне на плечо сел мой преданный друг.

- Ну что, куда отправимся, есть идеи где лучше лешего искать? – обратилась я к фамильяру.

На что кин, склонив чуть голову в бок, показал мне поляну посередине леса, где ощущалось остаточная сила нечисти. Притянув к себе нить тайной тропы, я отправилась в нужную мне точку.

Выйдя на поляне, я оглянулась в поисках хозяина леса, но здесь никого не было. Поэтому вложив ведьминскую силу в свои слова, я крикнула: - Хозяин леса, покажись! – в ответ мне была тишина. Повторив несколько раз слова призыва, я каждый раз прислушивалась. Пока не услышала тяжкий вздох на краю поляны.

- Не тревожь лес, своей силой, ведьма. Не придет он. Нет его боле, - и ко мне вышла потрясающе красивая девушка. Вернее ее можно было бы принять за молодую человеческую девушку, если бы в волосах не зеленела поросль. «Дриада!» - подумала я, а сама обратилась к ней уже вслух.

- Добрый день, меня зовут Дентея, и я пришла с миром и хотела бы поговорить с хозяином леса. Но почему вы говорите, что его более нет?

- Здравствуй Дентея. Меня зовут Аллоира. Я первая дриада этого леса. Мы с Лесаром родились в нем первыми, когда еще только на этом месте была лишь небольшая роща. – я вновь окинула дриаду взглядом, ни за что бы не подумала, что ей уже не одно столетие, хотя маленькие беленькие цветочки в ее густых волосах намекали на это. Аллоира была стройна, изящна, с очень добрыми глазами.

- Заботились и охраняли наши леса. Лесар был справедливым и мудрым лешим. Но однажды мы почувствовали зло исходящее от ближайшей деревеньки. А затем внезапно Лесар стал чихать черной плесенью, сам он и его любимая роща стала покрываться гнилью. Поэтому он принял решение уйти ненадолго в спячку, чтобы восстановится и обратился в пень. Да так больше из него и не вышел. А пень все большей покрывался черной плесенью и гнилью, и стал разрушаться, пока от него совсем почти ничего не осталось.

Я слушала ее слова, а сама вспоминала момент знакомства с Фором. Когда Ирьята его отчитывала и говорила, что ведьма может лешего проклясть, да так, что он начнет чихать черной плесенью.

- Веди меня на то место, хочу сама все увидеть! - уже приняла я решение.

Долго идти не пришлось, буквально до следующей поляны. Но лес здесь разительно отличался. Скрюченные, покореженные черные деревья, а посередине остался лишь остов пня, если это и был леший, сейчас стало ясно, что он мертв. Переключив зрение на ведьминское, я ахнула.

- За что ж тебя так! А главное кто посмел?

Я начала распутывать черные нити злой ворожбы, проходясь несколько раз по ним заклинанием очистки. И тут мой взгляд упал на еле пробивающийся из под земли отросток, что шел от пня. Из практики я поняла, что лучше всего деревья и нечисть связанную с ними подпитывает моя целительская магия. Поэтому сейчас мои руки засветились зелеными светом, которые я направила к корням отростка. Он на глазах начал набираться сил и расти, пока не вырос до размеров маленького дуба. У меня же поплыли черные мушки перед глазами и я обессилено осела на землю. Кин заботливо прижимался к моей щеке головой, делясь своей силой. А тем временем, очертания молодого деревца поплыли и теперь вместо него перед нами стоял ребенок, не больше пяти - шести лет на вид. Только кожа местами покрытая корой, показывала что перед нами совсем еще маленький леший. Первой пришла в себя Аллоира, ее большие, красивые по-оленьи глаза наполнились нежностью и она протянув руки к мальчику спросила:

- Как зовут тебя, малыш?

- Аук, - ответил робко мальчик и затем добавил, - папа, сказал дождаться помощи и не высовываться, но у меня и так уже сил не осталось, чтобы высовываться. А вот сейчас, какая то сила подхватила меня и вытолкнула наружу. Вы ведь тетушка Аллоира?

И увидев утвердительный кивок дриады, продолжил: - Папа, много рассказывал о вас. Он сказал, что вы мне поможете.

- Конечно, помогу, родной, - обнимала дриада мальчика. – Всему обучу, все покажу, защищу. Прости, что не уберегла твоего отца.

Уже чуть попозднее, когда я приходила в себя, после полного магического истощения дриада поведала.

- После того, как Лесар исчез, я оградила наши леса непроходимой чащей и буреломом. Людям мы были не рады. Да и звери мне не подчиняются. Это всегда была забота лешего. И ведь кто-то принес эту заразу в наш дом. Заразу, что убила Лесара.

- Это была не зараза, а ведьминское проклятье, очень мощное, - поправила её я.- Вопрос только в том, кто посмел это сделать. В деревне я не обнаружила никаких признаков черного колдовства. Хотя внимательно осматривала всех приходящих ко мне людей. Думаю, что Лесар нарвался на какую-то странствующую черную ведьму. Но теперь надеюсь Аук наведет здесь порядок, и в деревне перестанут исчезать дети.

-Спасибо тебе Дентея, что не прошла мимо нашей беды и помогла, если вдруг тебе понадобится помощь на территории северных лесов, позови меня мысленно, и я приду, - прошелестела Аллоира и взяв Аука за руку скрылась в перелескке.

Я засобиралась в обратный путь. Моя работа в Зареке была выполнена. Люди исцелены, местный лес снова под присмотром хозяина, так что пора отправляться дальше, о чем я и сообщила вечером старосте.

- Утром я покину вашу деревню, провожать меня не надо. Я магичка и мне ничего не угрожает, - если на мои слова кто-то и хотел возразить, то не посмел. Неспешно шагая по деревенским улочкам в сторону дома бабушки Шейны и наслаждаясь приятной летней свежестью, и вдруг у меня перед глазами поплыли картинки. Вот я захожу в дом к бабушке Шейне, та как обычно радостно встречает меня, усаживает за стол, ставит передо мной чашку с травяным отваром, ингредиенты которые она собирает сама в округе деревни. А затем мои глаза стекленеют и я сползаю со стула. Сделав судорожный вдох, я обнаруживаю себя на там же месте где и была секунду назад, посреди улицы. «Вот ты какой провидческий дар, что достался мне от Анты,» - поняла я. И сама судорожно обдумывала, что делать дальше. Я поняла что бабушка Шейна меня чем-то опоила, но для чего ей этого? Что задумала милая старушка? Что бы это выяснить я решила, что мне необходимо ей подыграть, но на моих условиях. Входя в дом, события понеслись с точностью до мелких деталей, что были в моем видении. Вот старушка усаживает меня за стол, хлопочет, мило улыбается и ставит передо мной ту самую злосчастную чашку. – Пей Дентеюшка, сама сбор собирала, тебе сейчас самое то будет, для укрепления.

- Бабушка Шейна, вы так добры, спасибо, а не найдется ли у вас ложечки меда к отвару?- мягко спросила я.

- Конечно найдется, для тебя ничего не жалко, всю ж деревню на ноги поставила, - и она устремилась в кладовку, где был припрятан горшочек с медом. Мои руки тем временем засветились зеленым свечением, и я бросила на содержимое чашки очищающее заклинание, которое убирало все эффекты из трав как полезные так и вредные. Сейчас по сути это была просто подкрашенная вода. Через минуту старушка ставила передо мной мед, и я зачерпнув немного и размешав в отваре, выпила всю чашку. Затем сделала вид, что взгляд мой стекленеет и я заваливаюсь на пол. Это было самое трудное, не дернуться и не пытаться смягчить свое падение. Но ничего назавтра синяки сами пройдут, сейчас главное узнать, что задумала Шейна. А старушка подпрыгнула на месте с невероятной ловкостью и радостно захлопала в ладоши.

- Глупая, глупая магичка! Сама всем рассказала, что завтра по утру уезжает и провожать ее не надо, не придется в лесу догонять. Ох на сколько ж мне ее силы хватит, это не чета хилым детям. И не хватится ее никто. Сейчас, сейчас! – бормотала совсем теперь не милая старушка.

Я почувствовала как ко мне полетели заклинания пиявки, что высасывают силы из жертвы и отдают их ведьме. Но все они рассыпались прахом, едва коснувшись моей невидимой защиты.

- Да что ж такое то! – бросила в сердца Шейна, явно не понимая причины своих неудачных попыток. Больше я ждать не стала. Открыла глаза, чем напугала старуху и тут же не давая ей опомнится бросила в нее обездвиживающим заклинанием, что используют маги-целители во время операции. Шейна хотела заорать, но и голосовые связки ей сейчас не подчинялись, она лишь в ужасе вращала глазами.

- Так, так, - вставая и отряхивая платье произнесла я. – И кто это тут у нас?

Я начала осматривать старуху сквозь ведьминское зрение. Ведь я мельком уже смотрела на нее и ничего не увидела, но сейчас я была более внимательна. Потому что заклинания которые она в меня кидала, были явно из арсенала черных ведьм, а это значит, что на ней очень хорошее сокрытие, которое может увидеть лишь более сильная ведьма. Не уверена что по силе я была сильнее ее, но то что по праву крови у меня были преимущества несомненно. И рассматривая ее сейчас более пристально, я увидела небольшие узелки на которых крепилось заклинания сокрытия, я потянула за них, развязывая, и ее защита пала, обнажая черную душу ведьмы, а еще я увидела тоненькую нить привязанную к ауре Шейне, через которую к ней шла жизненная сила кого-то, кто сейчас сидел в подполье этого дома. Весь пазл сейчас сложился окончательно. Вот куда уже более двадцати лет пропадали дети! Ведьма от них питалась жизненной силой! А чтобы не вызвать подозрений убила лешего, без его присмотра лесные звери стали неуправляемы и на них можно было свалить все случаи пропажи! Да только подвела старуху жадность, захотелось ей мощной жизненной силы магички! Я взмахом руки перерезала тонкую нить что и сейчас подпитывала она, отчего глаза старухи еще больше округлились, ведь маги не могут видеть ведьминского колдовства, а значит и эту нить я не должна была увидеть, даже без заклятья сокрытия. А мои дальнейшие слова и вовсе повергли ее в ужас.

- По праву крови, за черные злодеяния твои, за нарушение кодекса ведьм лишаю тебя силы! Да обратятся все заклинания твои в прах! Да пребудет на твоих устах печать молчания, а на разуме твоем запрет, и ни словом, ни делом, ни безмолвием не сможешь ты раскрыть то что сейчас произошло! – последняя фраза вылетела из меня сама собой, лишь потом я поняла, что это было заклинание из арсенала верховной, для того чтобы сохранить мою тайну. Ведь Шейна и видела моё лицо и знала кто я и откуда.

Ее сила безудержным потоком полилась в меня, и если бы не Кин, что почувствовав свою необходимость прилетел ко мне, я бы наверное рухнула на пол. Шейна была очень сильна. Кин принимал часть мощи на себя. Нет сила не обжигала, и не восставала против меня, просто она была слишком бурной. И ей понадобится какое-то время, чтобы найти свое место в моем потоке силы.

Сделав пару вдохов и приходя в себя, оставив все также обездвиженную и немую старуху стоять, я кинулась в подполье, уже предчувствуя, кого я там обнаружу. И была права. В небольшой клетке лежал мальчик, не старше семи лет. Он натужно дышал и глаза его были закрыты. Бросив на него сканирующее заклинание, поняла что сил в мальчишке почти не осталось, и еще бы день два, и его сердечко перестало бы биться. Увидев на стене рядом с клеткой висевший ключ, я кинулась к нему, и быстрым движением открыла навесной замок, что висел на дверце. В тот же миг мои руки охватило зеленое свечение и я направила его телу ребенка, помогая и восстанавливая внутренние органы, которые уже работали с перебоями. Малей, а так звали мальчика открыл глаза с восхищением глядя на творимое волшебство. Я подхватила его на руки, ходить он сам еще не мог, не было сил и помчалась с ним к дому старосты.

Семья Будруна в полном составе сидела за накрытым к ужину столом. Увидев меня, вбежавшую в их избу с мальцом на руках , они повскакивали со своих мест. Со всех сторон на меня посыпались вопросы и возгласы удивления. Мальчика забрали и уложили на лавке, а заботливая жена старосты уже поила Малея сладким травяным чаем, правильно полагая, что более тяжелую пищу ему сейчас нельзя. Кто-то убежал за родителями мальчика. И уже через несколько минут по деревне раздался крик матери мальчика: - Малей, сыночек! – женщина неслась необутая и растрепанная к дому старосты, за ней спешил ее муж. От момента воссоединения семьи даже у самых суровых мужчин, на глазах блестели слезы. Мать обнимала и целовала Малея не сдерживая слезы и всхлипывая от радости. «Жив, жив, солнышко моё!» - повторяла она. Когда первые эмоции улеглись на меня уставились десятки пар вопрошающих глаз. В избу уже набились соседи, что оказались невольными свидетелями криков и беготни. И я начала свой рассказ, решив, что лучше всего это слегка скорректированная правда.

-Сегодня вечером, когда я вернулась к Шейне, - бабушкой ее теперь называть у меня язык не поворачивался, - она как обычно стала меня потчевать. Чай мне показался странным и из неизвестных трав, мы проходим травоведение в академии, - тут же пояснила я. – такое пить я не собиралась, и чтобы не обижать старушку, я попросила у нее меду, и пока она за ним ходила бросила очищающим заклинанием в чашку. Так оно стало абсолютно безвредным. Но Шейла то этого не знала, и потому как только я выпила чай, она начала произносить ведьминское заклинание, видимо уверенная в том что теперь я абсолютно беспомощна. Договорить я ей не дала, испугавшись за свою жизнь и бросила в нее обездвиживающие заклинание, которое мы маги-целители используем во время операций, и еще для подстраховки такое же на ее голосовые связки. Ведь всем известно, что ведьмы проклинают словами. Да видимо со страху вложила столько сил в магический конструкт, что боюсь она онемела навсегда. А дальше я бросила сканирующее заклинание на наличие живых существ в доме. Опасаясь вдруг у бабки есть сообщник, ведь не понятно, что она со мной собиралась сделать? И в подполье я уловила едва слышное биение человеческого сердца. Я бросилась туда, и нашла там умирающего Малея. Я тут же бросилась лечить его, а затем бросилась к старосте. Люди стояли молчавшие и нахмурившиеся, не веря в происходящее. Ведь я сейчас обвиняла их милую бабушку Шейлу в черном колдовстве. Тогда староста повернулся к мальчику и мягким голосом спросил: - Малей ты можешь сейчас говорить? – на что мальчик утвердительно качнул головой, все еще прижимаясь к отцу и матери.

- Ты можешь нам поведать, что с тобой случилось? – не отступал Будрун.

Мальчик вопросительно посмотрел на родителей, а те кивнули подбадривая его, и он робко начал.

- В тот день мы играли с ребятами на другом конце деревни. Когда стало темнеть, я отправился домой. Проходя мимо дома бабушки Шейны, я услышал как она окликнула меня. Она позвала меня к себе в дом и угостила сладким пирожком с ягодами. А дальше я не знаю что произошло. Когда я пришел в себя, я был связан и лежал на каком-то столе в подполье. Вокруг горели черные свечи, а бабушка Шейна что-то говорила, на непонятном мне языке и рисовала какие-то закорючки на моем теле, после этого мне очень хотелось спать, и от усталости я даже глаза не мог открыть. Потом я проснулся в клетке, у меня все внутри болело, но слабость была такая сильная, что я даже на помощь позвать не мог. Бабушка Шейна иногда спускалась ко мне и приносила еду, а потом опять уходила. Мне было больно, страшно, очень - очень страшно! – он уткнулся в грудь матери. - Мама я так звал тебя, но ко мне никто не приходил. А потом, когда я проснулся в следующий раз, я увидел ее, - он указал на меня пальцем, - от ее рук шло такое зеленое сияние, и от него становилось так хорошо и легко и боль сразу отступила.

Слова мальчика подтвердили мою историю, и теперь к дому черной ведьмы шла толпа мужиков вооружившись, кто топорами, кто вилами. Шейну, они нашли там же где я ее и оставила обездвиженную. Только бегающие по сторонам глаза говорили о том что это живой человек, а не статуя. Несколько человек сразу спустились в подполье, а дальше оттуда вылетел один из мужиков с бешеным рыком, глаза его налились яростью и кровью, и он кинулся к старухе с явным желанием прибить её на месте. Оказалось в подполье, практически лишь едва присыпанные сверху землей оказались двадцать детских останков. Среди пропавших детей была дочь того разъяренного мужика. Прибить ведьму ему не дали, объяснив, что это право всех пострадавших. Меня попросили снять с Шейны обездвиживание и её повели вдоль всей деревни к центральной площади. Новости в деревне расползаются быстро, и теперь из каждого дома выходили люди присоединяясь к нашей процессии. Пока шли староста громко лютовал: - А ведь сын то, сын то ее, паскуда, точно знал о проделках матери, и в тоже время что пропал первый ребенок удрал из Зареки. Никого ведь не предупредил, а ведь вырос с нами, ел, пил с одной чашки. Пес шелудивый, попадись ты мне, гнилая кровь, все кишки тебе выпотрошу!

А я размышляла: «Это я была в доме Шейны на правах гостьи и лишний раз никуда не заглядывала, а он то ведь у себя дома находился, не мог не заметить ребенка в подполье. Только видимо испугался матери и ее силы, даже если бы и пошел к старосте, что могли сделать деревенские мужики со своими топорами, да вилами против черной ведьмы и ее могучей силы. Она бы всю деревню положила. Правильно, что в город подался. А вот там уж мог к городскому управе за помощью обратиться, сюда бы отряд магов прислали, и не было бы этих невинных жертв. Отряд магов с одной ведьмой даже с такой могущественной бы справился. А так да. Паскуда он, струсил. Решил что его, проблемы бывших односельчан не волнуют.»

Вся площадь, несмотря на ночное время, была заполнена сельчанами. Никто не остался в стороне. Пропавшие дети каждому приходились если не ближней, то дальней родней. Староста громко рассказывал всем о том что они обнаружили и о свидетельских показаниях, моих и Малея. Ропот все нарастал и нарастал, и в один миг плотину прорвало. Толпа кинулась на Шейну, раздирая и калеча ее плоть и негодуя от праведного гнева, что их детей и близких сгубила та, которой искренне верили и доверяли. Я стояла в стороне и молча наблюдала, своё наказание от меня старуха уже получила, а после сегодняшнего народного суда, не думаю что она выживет. И я была права, на утро на площади все так же валялся хладный труп бывшей ведьмы. Хоронить ее не стали, а выбросили подальше от деревни в овраг. А мне пришлось еще на несколько дней задержаться в деревне, проследить за выздоровлением Малея. Так как и дом бывшей ведьмы, разъяренная толпа в запале сожгла, меня позвала к себе в дом мать Малея, Согдана. Сейчас, когда ее сын нашелся, женщина стала стремительно поправляться и не переставала лучиться радостью. Они с мужем неустанно благодарили меня, пока я им на запретила возвращаться к этой теме. Но и после этого, они клятвенно пообещали, что если в будущем Богини пошлют им дочку, назовут ее моим именем. Эх, чувствую, что через несколько лет, Дентея - будет самым распространённым именем вдоль северной границы Ламании. Потому что таких клятв я уже услышала не один десяток.

Сегодня утром, я вышла на улицу, желая помочь Согдане, и принести воду с колодца, пока она хлопотала на кухне, муж ее с раннего утра ушел в поле, А Малей пока еще лежит, восстанавливается.

Деревенские кумушки у колодца, почтительно расступились, пропуская меня вперед, за спиной я слышала их шепотки: - Молодец, магичка, не побоялась, такую черную ведьму раскатала.

Когда я поднимала ведро, наполненное ледяной колодезной водой, к нашему кружку подбежала бабка Фронья.

- Бабы, что делается то, - заголосила она, взмахивая руками. И только когда к ней повернули головы все присутствующие, продолжила. – Нет больше гиблого леса!

- Как нет? Куда ж он делся то? Да что ты мелешь?- посыпалось с разных сторон.

- Гиблого нет, а вот плодородный, как в нашем детстве появился! Вышла я значит сегодня за огород, хворосту для растопки набрать, а глядь, и нету ни бурелома, ни колючих зарослей терновника, ни ядовитого борщевика, а на их месте поляна цветущая, ровная, усыпанная грибами да ягодами. Полный подол набрала, пожалела, что корзину с собой не взяла.

Бабы тут же побросали ведра, и прихватив корзины, побежали в лес. Уже вечером за ужином, Согдана рассказала мне продолжение истории. Все кто убежал в лес, вернулись с полными корзинами, жутко довольные, давненько мы тут грибов не видели, не было их, как и лесных ягод. Теперь народ в деревне говорит, что из-за черных дел Шейны, - на имени ведьмы лицо Согдианы брезгливо поморщилось, - сам лес от нас отвернулся.

- Может они и правы, - ответила задумчиво я, а сама подумала: «Значит Аук, постепенно принимает свое наследие, надеюсь вместе с Аллоирой они быстро наведут порядок».

Малей шел на поправку семимильными шагами, и моя помощь ему больше была не нужна. Поэтому попрощавшись с сельчанами, я двинулась дальше.