Попаданка. Отвергнутая невеста дракона

Глава 6. План "Б"

В обычной жизни подобные слова, брошенные с такой безапелляционной дерзостью, оскорбили бы меня. Меня только что назвали дурой. В лицо. А интонация, подобно ледяной стреле, ясно давала понять, насколько сильно ставится под сомнение моя разумность.

Возможно, я бы даже вскипела от гнева…

Но в тот момент, когда сама смерть еще не отпустила мою руку, а ледяной страх не успел полностью отступить, мне было не до раздражения. Не до условностей, и уж точно не до ответной колкости.

Все это казалось такой мелочью…

За те секунды полёта, когда ты стоишь на пороге мрачного финала, ты успеваешь, как ни странно, пропустить через себя целый вихрь прошедших событий и речей. Они несутся внутри тебя быстрее света. Сталкиваются, перемалываются, и вдруг ты и ты начинаешь замечать совершенно новые акценты.

Оттого, когда ты внезапно оказываешься в руках спасителя, чудом избежав неминуемо-незапланированной гибели, в тебе просыпается нечто первобытное. Дикая решимость или же, лучше сказать, отчаянная неуместность.

Правила приличия сгорбившись отступают в тень. А в голове, еще дрожащей от пережитого, распускается безумная мысль. Неожиданный «План Б» начинает разукрашивать контурные линии…

Дикая мысль источает дурманящий аромат. Совсем как цветок, скрывающий под лепестками острые шипы. Но времени на раздумья нет. Сумеречная башня, словно голодный хищник, приветливо дышит тебе в затылок.

Оттого, я, по всей видимости, решила укрепить уверенность Сиана в моей полной неадекватности. Взглянув ему прямо в глаза, с сердцем, бьющимся как пойманная птица, я отчаянно произнесла:

— Вы не возьмете меня в жены, дэр Гораэль?

Можно смело предположить, что делать подобного рода предложение самому угрюмому рыцарю королевства, который к тому же относится к тебе с пренебрежением и открыто называет дурой — решение, мягко говоря, несколько недальновидное.

И, вероятно, слегка отдающее терпким ароматом безумия.

Но, как я уже успела убедиться, в отчаянии логика отступает на второй план.

За те критические секунды, пока я всматривалась в холодные глаза Сиана, я внезапно осознала: он — мой неожиданный шанс. Шанс выбраться из дворца. Шанс на свободу.

А так как я с детства питала слабость к знакам судьбы, то и посчитала, что не зря именно он, а не кто-либо другой, спас меня. Это было предопределено.

Надежда на побег, хрупкая, как крылья бабочки, все еще трепетала где-то под ребрами. Но я понимала: беги, не беги, но, если Риан захочет найти меня, он найдет. Найдет и вернет обратно во дворец.

Надеяться, будто кто-нибудь из королевства осмелится жениться на мне после того, как будущий наследник открыто заявил мне о своем желании сделать меня своей суреей, было бы верхом глупости. Я, может, и дура, как считает Сиан, но не настолько… Никто не посмеет пойти против слов Риана.

Никто… кроме одного человека.

Дэру Гораэлю было откровенно плевать на мнение и слова наследного брата. Он жил по своим правилам, в своем мире, вдали от столицы.

Возможно, многие или большинство, оказавшись на моем месте, предпочли бы стать фавориткой Риана. Почему бы и нет, скажете вы, если это тот, кого я люблю? Да, я могла бы… могла. Но это значило бы предать себя. Растоптать свои мечты. Перечеркнуть принципы. Предать ту единственную любовь, что жила во мне все эти годы.

Нет. Я не могла. Не могла!

Я была готова уйти в уединение монастыря ради него. Забыть о личной жизни. Отказаться от всего. Провести остаток жизни, молясь лишь о его благополучии и вечном счастье. Но Ри не захотел принять мою жертву. Он растоптал мое самое светлое чувство.

И сейчас, единственное, чего я яростно желала, так это сбежать. Покинуть дворец, который казался родным домом, но намеревался вскоре стать золотой клеткой, из которой нет выхода.

Потому я переступила через свою гордость. Бессердечно растоптала ее. Отбросила в сторону плотный, необъяснимый страх перед темным взглядом Сиана. И, насколько могла, смело встретилась с недоумением в его глазах, чувствуя, как сердце бешено колотится.

— Ты… просишь меня взять тебя в жены? — в его голосе прозвучала нотка удивления, граничащего с абсолютным неверием. А сильные руки сжали мою талию с такой силой, что на мгновение мне показалось, будто он намерен меня сломать.

Я проглотила последнее дрожащее в горле сомнение и кивнула.

Морщинка пролегла между его бровями. Он склонил голову, словно изучая пойманную добычу. И в уголках его губ заиграла едкая усмешка, не предвещающая ничего доброго.

— Так ты… желаешь отблагодарить меня за спасение?

— Ни в коем случае, — ляпнула я, не успев подумать. И тут же прикусила язык.

— Тогда, очевидно, ты напрочь лишена стыда. — произнес рыцарь мрачно, опуская меня на землю.

Его лицо исказилось, будто рядом нестерпимо завоняло тухлой рыбой. Это было такое демонстративное отвращение, что казалось, ему неприятно даже стоять напротив меня.

Мысли беспорядочно метались в голове. Желание ответить колкостью, спрятанной за вежливыми словами, отчаянно рвалось наружу, но я держалась. Прикусив язык до боли, я ощущала, как мой мозг лихорадочно пытается найти подходящий ответ, пока взгляд Сиана прожигает меня насквозь. Ведь я собиралась предложить договорной брак. Временный.

— Решила убиться ради одного, а после сразу просишь другого взять тебя в жены. — он криво усмехнулся. — Не любишь терять времени даром, эри Этт? Или ты… лишилась рассудка? В любом случае, мой ответ: нет. Мне не нужна жена. Ни здоровая, ни припадочная, ваше высочество.

Мои пальцы впились в ткань юбки, угрожая разорвать ее. Каждый жест был попыткой сохранить хоть каплю достоинства.

— Я вовсе не собиралась убивать себя, — проговорила я, пытаясь придать голосу твердость. Но он, как и я, предательски дрогнул, выдавая всю мою боль и отчаяние.

— Значит ли это, что прыжок из окна для бескрылых нынче зовется обычной прогулкой? — дэр вскинул взгляд к стенам дворца, словно ожидал увидеть эри, праздно шатающихся по карнизам, как стайка безмозглых птиц, — Давно не был в столице. Не знаком со всеми тонкостями здешнего досуга.

Этот человек был просто невыносим!

Каждый его взгляд, каждое слово, словно меткий удар. Но именно он, этот угрюмый и язвительный рыцарь, казался мне тонкой соломкой спасения. Последней ниточкой, за которую я могла ухватиться.

Прилагая неимоверное усилие, я накинула на лицо маску приторной любезности. Затянулась туже, чтобы более не выдать ни дрожи, ни паники. И произнесла безмятежным тоном, будто говорила о чем-то совершенно обыденном:

— Я всего лишь прогуливалась по карнизу, дэр Гораэль. Собиралась заглянуть в соседнее окно. Но, увы, камень под ногой оказался предательски скользким. Какое счастье, что вы оказались рядом. Благодарю вас от всей души.

Внутри меня все кричало от нелепости собственной речи. Но снаружи я была воплощением вежливости. Хоть и понимала, что рискую показаться ему окончательной дурой. После такого я бы тоже не рискнула брать себя в жены.

Мы медленно двигались вверх по узкой тропинке у подножия замка.

— Какое счастье, — прошептал он, и в его голосе зазвучала откровенная насмешка. — Двери вас, эри Этт, видимо, совсем не интересуют? Быть может, вам стоит к ним присмотреться и попробовать их открыть?

Он не только невыносим. Но еще и беспросветно груб. Я, конечно, подозревала... но так явно?

— Дверь в комнате, где я находилась, оказалась запертой, — тихо обронила я, стараясь говорить спокойно.

И тут же почувствовала, как его взгляд стал острее. Он впился в меня немым вопросом, будто пытался прочесть мои мысли и проникнуть сквозь слова.

— То есть… дверь заклинило, — быстро проговорила я, пытаясь исправить сказанную оплошность.

— Так заперта или заклинило? — его голос был холоден, как лед. — Вы уж определитесь, эри.

— Заклинило. Я… я просто неверно выразилась. Из-за перенесенного страха стала путать слова.

— Если бы вы не гуляли по карнизам, страха бы не было. И, быть может, слова бы не путались, эри Эттнель. — в его глазах полыхнула злоба.

А это я чем заслужила?

Почему такая агрессия?

Если он обвинит меня в том, что я сама себя заперла, или что дверь заклинило из-за моего неумения обращаться с замками, то я откажусь от своего плана "Б" окончательно. Как-нибудь обустроюсь в Сумеречной башне, возьму с собой любимый плед и буду надеяться, что мне позволят читать книги и пить черносмородиновый морс…

— Собираетесь вернуться на торжество? — неожиданно спросил рыцарь.

Я посмотрела на него. Ирония и злость внезапно исчезли с его лица, сменившись задумчивостью. В этой задумчивости было что-то… благородное. Что-то, чего я никогда раньше не видела в его глазах. Что-то, что на мгновение возродило мою поникшую надежду, заставив тонкие крылья бабочки затрепетать вновь.

— Вы не возьмете меня в жены? — прошептала я очень тихо, снова рискуя своей измазанной в саже репутацией.

Его взгляд, до этого скользивший по стенам дворца, устремился на меня. И тут же раздавил хрупкие крылья надежды, что только-только начали расправляться. Темные глаза превратились в стекло, за которым грохотала буря. А на висках и подбородке Сиана начали проступать черные чешуйки.

Рыцарь склонил голову, и его голос, звучавший прежде вполне человечно, превратился в нечто первобытное, рычащее, исполненное древней ярости:

— Испытываете ли вы хоть каплю стыда, эри Эттнель?

Я не могла оторвать взгляд от его глаз, в которых теперь бушевала неведомая мне сила. Такая пугающая и завораживающая одновременно. И я не понимала, с кем говорю — с человеком или с его драконом?

Щеки вспыхнули пламенем. Но это было пламя негодования, а не стыда. Как он смеет?! Несмотря на все сплетни, я никогда не позволяла себе лишнего с Рианом. Все что между нами было — несколько вполне невинных поцелуев и мимолетные прикосновения, которые сейчас казались мне нереальными.

— Мне нечего стыдиться, — ответила я, гордо подняв голову. Бросая вызов его обвинениям.

Рыцарь цинично усмехнулся, будто ему была известна другая правда, более грязная. И снова мне пришлось сдерживать свой язык. Страх, отчаяние и жгучее негодование боролись во мне, сплетаясь в безумный танец, который сжигал изнутри.

— Что ж, — он сложил руки за спиной, излучая холодное превосходство. — Тогда и мне незачем стыдиться своего повторного отказа, эри Эттнель.

Тот хрупкий листок надежды, что так упрямо держался на ветке, оторвался и унесся прочь. Два отказа за день. Я могла бы потягаться с дэром Кассишем в части несговорчивости избранника.

Но у меня оставался мой изначальный план «А». Побег. Что мне терять, когда я уже стояла на краю пропасти? И только что потопталась на собственной гордости, сделав ее пылью под ногами.

Подавив подступающее отчаяние, я сделала вежливый книксен и с преувеличенной безмятежностью произнесла:

— Благодарю за ваше время, дэр. — это был учтивый ответ, которым обычно дэры сухо одаривали дам после полученного отказа. Формула вежливости, предназначенная для того, чтобы сохранить лицо. И я надеялась, что подобная любезность применима и в моем случае, когда отказали мне.

— И позвольте вновь выразить мою искреннюю признательность за спасение. — следующие слова дались мне с трудом. Но без них моя честь была бы запятнана. А сама я навсегда осталась бы в долгу перед темным рыцарем, — Позвольте преподнести вам ценный дар в знак моей глубочайшей благодарности.

Он внимательно слушал. И в его обычно непроницаемом взгляде мелькнуло что-то похожее на интерес.

Благородные рыцари в ответ на подобные слова обычно с достоинством отвергают дары. Но Сиан, похоже, упивался властью, которую давало ему мое унижение. Он кивнул с царственным видом:

— Позволяю. Но дары мне ни к чему, эри. Я предпочитаю иную плату. Ты исполнишь одно моё желание.

Мне удалось скрыть замешательство, но внутри забилась тревога.

— Разумеется, — сдержанно согласилась я. — Назовите его. Какое желание я должна исполнить?

Кажется, Эстель была права, сегодняшний день, отмеченный красной луной, был для меня днем, полным стрессов и испытаний.

— Всему свое время, эри Эттнель. Узнаете, когда приедет время. — его глаза блеснули темнотой и мне стало не по себе.

А после захотелось громко рассмеяться над собственной глупостью. Всего минуту назад я сама просила его взять меня в жены. Отдавала себя на его милость. А теперь вдруг испугалась одного его желания. Очевидно же, что, как женщина, я его не привлекаю. Он видит во мне лишь пешку, которую спас. Пешку, которой позже можно будет распорядиться.

Наверное, он считает, что вскоре я стану любовницей Ри, с россыпью украшений и доступом к сокровищнице. Все знают, что там, помимо золота и драгоценностей, хранятся сундуки с редчайшими артефактами. Вот тогда он и попросит что-то по-настоящему стоящее.

Я снова молча кивнула.

— Тогда позвольте откланяться.

Но стоило мне сделать несколько шагов к замку, как меня снова настиг его властный вопрос:

— Ты мне так и не ответила. Собираешься снова вернуться на торжество?

Нет. Я собираюсь сбежать отсюда. Сегодня самый подходящий день, в котором есть хотя бы крошечная вероятность, что моя задумка удастся, так как практически все сейчас веселятся на торжестве.

— Нет. Я иду в свою комнату.

Я сделала еще несколько шагов, надеясь, что он оставит меня в покое.

— Переодеться? — насмешливо предположил он. — А потом вернуться на торжество?

Вот чего он пристал, спрашивается? Ведь уже отверг. Два раза! Даже желание себе попросил. Неужели после всего этот допрос так необходим? Хочет довести меня до полного изнеможения?

— Нет, — ответила я, вновь оборачиваясь к нему, измученная и не желающая продолжать бессмысленный разговор. — Я останусь в своей комнате.

— Весь праздник? Веселье только началось. Или вы все еще не оправились от падения?

И снова этот морозный взгляд.

— Я оправилась, благодарю за заботу. Но я устала. Пускай веселятся другие.

Я снова отвернулась. Но стоило мне сделать пару шагов, как меня подхватили сильные руки, и мы взмыли вверх вместе с темным рыцарем.

Лететь вверх — это совсем не то, что падать вниз, ощущая, как пропасть готовится поглотить тебя.

Падение похоже на чистый ужас, холодный и липкий. А полет можно описать, как дикий, необузданный восторг. Ты не испытываешь страха. Вместо него по венам разливается эйфория. Она поет и стучит в каждой клеточке твоего тела. По крайней мере, так происходит со мной.

И даже его горячие руки, крепко обхватившие мою талию, не вызывали дискомфорта. Наоборот, они дарили пьянящее чувство свободы. Ощущение полета, которому невозможно сопротивляться. Но я не успела насладиться этим чувством.

Вскоре мы приземлились на моем балконе.

Сиан осторожно поставил меня на ноги и тут же отступил, словно прикосновение ко мне было ему крайне неприятно.

— Благодарю, дэр Гораэль! — вымолвила я, все еще пребывая в смятении от полета. И, стараясь соблюсти приличия, добавила, — Не стоило так беспокоиться.

Мне показалось, что за железной завесой его взгляда на мгновение вспыхнул свет. Словно пойманный в ловушку светлячок. Или это было лишь коварное отражение солнца на его волосах?

— Отдыхайте, лэри Этт, — бесстрастно произнес дракон. — И постарайтесь изучить механизмы здешних дверей. Вам будет полезно.

Он чинно кивнул, расправил темные, как ночь крылья и улетел.

Только когда его фигура скрылась из виду, я вдруг задумалась: откуда ему вообще известно, где расположены мои покои?

Даже не все обитатели дворца знали о них. Риан говорил, что я его самое ценное сокровище, которое нужно прятать ото всех…