Призрак Дома аферистов

Глава 15

Призрака вид подмоченных джинсов вполне устроил, он перешел к главному.

— Дары принесенные покажи. А то вдруг не возьму!

Последняя фраза не относилась к обряду, но Василиса сделала вид, что не обратила внимания. Девушка подошла к глубокой медной чаше, стоявшей посреди кельи, и высыпала в нее два десятка попрыгунчиков — разноцветных каучуковых шариков, купленных в автомате в ближайшем продуктовом.

— Принесла! — радостно прогудел призрак и тут же материализовался возле чаши, — Ядрышки мои! Пестренькие, упругие! — бормотал он. — А хорошо скачут? Сама-то запускала? — строго спросил Прохорыч, оторвавшись на секунду от своих сокровищ.

— Хорошо, батюшка! — Василиса склонила голову. — Аки козы дикие скачут, так хорошо!

— Люба девка, люба! Умеешь ратному мужу угодить!

Василиса, пользуясь тем, что Прохорыч на нее не смотрит, довольно хмыкнула. Ох, и веселье ждет музейщиков в ближайшие дни! Призрак не мелочился, предпочитал запускать попрыгунчики с Метрополичьей или Федоровской башен. Либо со стены — прямо по крыше филармонии.

Других подарков Прохорыч не признавал — только попрыгунчики. Да и в остальном был рьяным крючкотвором. Входной обряд он рассказал девушке лично и строго-настрого приказывал его соблюдать. Правда, продиктовал только действия, слова Василиса ему позже подсказала. Из чего она сделала вывод, что нет никакого тайного кремлевского обряда, призрак сам его придумал. Уж очень ему хотелось уважения, недополученного при жизни.

Свои сокровища Прохорыч прятал сразу, относил куда-то во внутреннюю стену. Ходил обычно недолго — наверное, позже перепрятывал.

— Ты чего пришла-то? — деловито спросил Прохорыч, вылезая из стены уже с пустыми руками. — Соскучилась?

— И соскучилась тоже, — согласилась Василиса. — Да и звали вы меня.

— Я звал?! Не было такого! — жестко отрезал призрак.

— Значит, причудилось.

— Ага-ага, причудилось. Девка ты молодая, таким часто чудится.

Этот разговор с небольшими вариациями повторялся часто. Прохорыч никогда бы сразу не признал, что он в ком-то нуждается.

— Ты бы вошь с головы прогнала, оно бы и не чудилось, — самым невозмутимым голосом посоветовал призрак.

У Василисы рука сама дернулась к волосам.

— Какую еще вошь? — сдавленным голосом спросила девушка, брезгливо перетряхивая пряди.

— Большую такую, толстую. И пузатую, как баба на сносях! Считай, на полголовы разлеглась. Жиреет с тебя!

— Нет у меня ничего, что вы такое говорите? — возмутилась Василиса.

— Вот ты мне не веришь, а она там сидит! Силу твою пьет, мыслями твоими заедает...

Девушка понимающе хмыкнула, собрала волосы и отбросила их назад. Прохорыч, похоже, решил снова изобразить юродивого. А как же без этого? И без дежурного набора гадостей.

Что и говорить, у солдат восемнадцатого века было собственное представление о галантности. Интересно, стоит ли понимать выпад Прохорыча как комплимент кудряшкам Василисы?

— Слышь, ты бы сказала тем, что в Дворцовой башне сидят. Оружие-то почистить надо. Глядишь, так и ржаветь начнет. Как же им отбиваться-то?

— Так оно ведь не настоящее. Реплики.

— А что, сказочное, что ль? — недовольно хмыкнул призрак. — Раз из железа сделано, значит, настоящее!

— Хорошо, скажу, — согласилась Василиса. — Вы чего меня звали-то?

— Хотел сказать, чтобы пчелу из-под хвоста убрала. Вон какая злющая. За хвост тебя грызет. И жужжит, и жужжит… Ж-ж-ж, ж-ж-ж…

Хотя хвоста у Василисы никогда не было, рука сама дернулась проверить — так убедительно призрак изобразил пчелу.

— Обязательно прогоню. Как только из Кремля выйду. Тогда я пойду, хорошо?

Девушке совсем не хотелось тратить время на «юродивого» Прохорыча. Изображать помешательство он умел мастерски, тянул представление как мог.

— Погодь! Ты куда собралась? Я еще ничего не сказал!

— Так говорите, пока я не ушла.

— Келья моя завтра завалится, — со скорбным видом сообщил призрак.

— Как это завалится? — опешила Василиса.

— А так! — Прохорыч ткнул пальцем в какой-то камень, валявшийся у стены. — Сразу он упал. Я тогда пол мыл в тамошнем угле. Сквозь меня и просвистел!

— А пол чем мыли? — не поняла Василиса.

Посмотрела внимательно на призрака и вдруг охнула, осененная догадкой:

— Это вы, что ли, швабру новомодную в детском центре взяли? И ведро прямоугольное.

— Красненькое. — Призрак склонил покаянную голову. — Красивое!

Василиса лишь вздохнула в ответ. Ну что ему теперь скажешь? Для дела ведь брал. Да и списана, небось, уже швабра, под Новый год о ней мама рассказывала.

— Теперича в ту дыру, откуда камень, вода течет. Стену точит! — продолжил Прохорыч, тыча пальцем куда-то вверх. — Ох, разрушит она мою келью, ох, разрушит…

Девушка подняла глаза и испуганно вздрогнула. Вверху, почти под потолком, в стене зияла дыра. От входа ее не было видно, а с того места, где Василиса стояла, она очень хорошо просматривалась. Действительно, отверстие было глубоким и подозрительно поблескивало, будто водой смоченное.

— Хорошо, я скажу о камне. Сейчас же! — пообещала Василиса. — Но потом сюда рабочие придут. Вы не будете их пугать?

— Пусть приходят, — разрешил Прохорыч. — Я пока в Федоровскую башню перейду.

Вспомнив о попрыгунчиках, Василиса улыбнулась, но ничего не сказала.

***

По пути домой она то так, то эдак вертела в голове слова о злой пчеле и прочих паразитах. Зная Прохорыча, Василиса не верила, что призрак наговорил ей гадостей просто так. Был он прямолинейным, но отнюдь не пустобрехом. И придумать не мог: книг при жизни Иван не читал, фантазия у него была очень бедная. Первое время, как с Василисой познакомился, только о фузеях и говорил. Девушка даже решила, что он оружием увлечен. И только позже поняла, что больше говорить Прохорычу не о чем. Ничего он толком не знал и не видел в жизни.

Вечером, собираясь к бабушке, она снова вспомнила о словах призрака: вот ведь сказал под горячую руку! А она себе в голову их и втемяшила. Теперь так и будет вспоминать ни к селу ни к городу!

Бабушка жила через дорогу, ее дом был виден с лоджии. Родители потому и купили квартиру в этой новостройке: мама хотела быть рядом, иметь возможность постоянно заходить к бабушке.

Василиса открыла дверь своим ключом и громко позвала:

— Бабуль! Я уже пришла!

— Иди в кухню, — отозвалась она.

Девушка сбросила кроссовки, привычно сунула ноги в персональные тапочки — у них было специальное место на полке — и, подхватив пакет с пирожками, пошлепала в кухню.

Бабушка уже ждала ее — сидела в любимом кресле у окна. Одета в строгое платье, с аккуратно уложенной прической. Стол был накрыт: красивая жестяная коробка с печеньем, тонко нарезанный лимон, чайный сервиз изящного фарфора, нарядные салфетки.

Василиса швырнула пирожки на столик у плиты и радостно подскочила к старушке:

— Привет, бабуль! Как я соскучилась!

Хотела обнять ее, чмокнуть в щечку, но бабушка не далась.

— А ну, подожди! Дай я на тебя издалека посмотрю.

Девушка выпрямилась, недоуменно посмотрела на нее.

— Что, сильно выросла? — пошутила Василиса, а сама уже почувствовала, как неприятно заныл живот. Будто мышцы потянула где-то в районе солнечного сплетения — ныло не очень чувствительно, но неприятно.

Бабушка окинула ее цепким взглядом, прошлась по всей фигуре, будто сканируя:

— Ты себя как чувствуешь?

— По-разному, — уклончиво ответила Василиса, не зная, что ответить.

О своих проблемах ведь в двух словах не скажешь.

— Да вот и мне кажется, что по-разному… — задумчиво проговорила бабушка. — Только не пойму, что в тебе не так. Ты уж извини, в моем возрасте рисковать не хочется: легко заразу какую-то подцепить. Потому и присматриваюсь… Не спеши пока целоваться. Ты все-таки из Петербурга приехала, там разные люди встречаются. А мы с тобой не просто близки, напрямую связаны.

Василиса испуганно замерла, не зная, что сказать. Никогда раньше бабушка так ее не встречала.

— Ты ведь мою побрякушку носишь, не снимаешь?

— Не снимаю, бабуль. Я к ней уже привыкла.

— Значит, это она мне сигнал подает. Перстень мой вдруг горячим стал, ни с того, ни с сего.

Василиса непроизвольно взглянула на руки бабушки, на ее старинный перстень из потемневшего серебра с крупным камнем. Пальцы старушки слегка подрагивали.

— С тобой в последнее время никаких странностей не происходило? — продолжала допытываться она.

— Да у меня вся жизнь — сплошные странности! — сердито выпалила Василиса.

Настороженность бабушки пугала, сдерживать себя было все сложнее.

— Представляешь, даже Прохорыч, призрак кремлевский, мне сегодня гадостей наговорил!

— С чего бы? — удивилась бабушка. — Ты, что ли, без подарков к нему пришла?

— Если бы! Все как положено: вокруг Кремля обошла, с рекой поздоровалась, не с пустыми руками явилась. А он мне говорит, что у меня вошь на голове и злая пчела под хвостом. Совсем сбрендил в своей башне!

— Правильно! Макушка и копчик! Две противоположные точки тела! — Глаза бабушки загорелись азартным огнем. — А ну, пойдем в комнату, посмотрим, что там у тебя.