Псих из Крашти (СИ)

4

— Что? — возмутился Пи на то, что Аманда потянула поводья, заставляя кобылу попятиться. — Это комары!

— Комары темных не жрут.

— Комары всех жрут, кроме сволочных эльфов, — буркнул Пи, и Аманда, оттаяв на «сволочных», сменила гнев на милость.

— На кой тебе мои целительские навыки?

— На всякий. Могильная лихорадка, как сопли, магией не лечится, только травами.

Пи принялся рыться в сумках. Достал пузырек, открыл, сморщился, хлебнул, прослезился, подышал в рукав. Остальное, прозрачное, как слеза, вылил на руки, развез по лицу и шее. Резко и сильно запахло алхимическим дезинфицирующим средством. Потом Пи вновь скомкал свой жилет с намерением приложить к лицу.

— Брось этого дохлого гуля к гулям! Какой бездны? — уже не на шутку нервничала Аманда.

— Такой, что во-первых, он там не один, во-вторых, гули хоть и разносят могильную лихорадку, сами не болеют, потому как нежить, а в-третьих, оставлять такое у себя за спиной, все равно что братьям Плех сказать, куда поедешь и туда поехать.

— А ты сказал?

— Трактирщику, что еду по делам в Нункор, чтоб он в комнату ко мне не совался, если жить хочет.

Аманда задумалась, сказать Пи про Нункор или нет?.. Или. Нечего пугать. А верить, что сивухой только темные болеют, пусть простые верят. Горячки может и не будет, а вот лишаистые пятна очень даже. Но даже если мимо пронесет, не хватало еще с соплями Пи возиться.

Некромант так и стоял на дороге со скомканным жилетом в руке. Вторая тоже была приподнята, а взгляд устремлен в небо, уже запятнанное клочками серых облаков, словно небо тоже сивуху подхватило. Молится он там что ли?

— Думаю.

Он еще и мысли читает?

— Смотришь слишком выразительно. Сбиваешь, — монотонно проговорил Пи, скосив на Аманду мерцающий синеватый глаз.

Хорошо хоть лошадей отпустило. Вот картина была бы, если бы они втроем в небо таращились.

Кажется темному в его темную макушку напекло. Он бросил жилет и принялся прыгать по обочине, правда, к краю меньше, чем на шаг не приближался. Лихо выхватил меч, пустивший Аманде в глаз пронзительный блик, и скрежеща кончиком клинка по мелким камешкам, принялся чертить. Бормотал, загибал пальцы, иногда замирал, будто в уме считал.

Дорисовав и снова помолившись, только уже в центре странного круга, который от молений словно задрожал и начал проваливаться куда-то, наливаясь мерцающей лиловым чернотой, Пи угомонился.

Лицо у него было задумчивое и сосредоточенное. Брови гуляли, выдавая смятение. Пи придержал ножны, чтобы вложить наспех протертый о штанину меч, но так и не вложил. Рука ходила туда, сюда, будто он сомневался в том, что нарисовал, и не пойти ли поправить. И это вот движение…

— Отъедем подальше, — вдруг сказал Пи, резко вогнав меч в ножны.

— Зачем? — чуть вздрогнула от мурашечно-шелестящего звука Аманда.

— Вдруг криво ляжет, — ответил темный, забираясь в седло, и попинал ногами не-мертвую лошадь. — Через якорь-концентратор делал. И так еще… добавил кое-что. Не пойму, что за ерунда... Я до первого уровня на голой силе плету, а тут едва через печать... Будто глушит что-то. Ладно. Должно хватить.

Отъехали. Потом отъехали еще. Еще немного отъехали. Причем свою лошадь Пи непонятным образом заставил пятится задом наперед. Аманде казалось, что между Пи и нарисованной на дороге схемой, разматывается веревка. И когда веревка натянулась, Пи коснулся кончиками пальцев лошадиной шеи, останавливая, и, чуть привстав в стременах, выбросил руку вперед.

У Аманды щелкнуло и зачесалось в ухе. Оставленная позади схема отделилась от дороги, подброшенным лиловым блином, кувыркнулась и рассыпалась.

Шло время, перезванивались какие-то птицы, мухи, пчелы, меланхолично смотрели вдаль лошади: одна вперед (надо ее все же как-то назвать), в сторону все еще отдаленного Нункора, другая назад, в сторону все еще недалекого Корре. Другой недалекий сидел в седле с уверенным видом. Чем дольше, тем увереннее делался вид.

— И что? — потеряла терпение Аманда.

— Ш-ш-ш, — приложил палец к губам Пи.

— Долго ещё тут торчать? — угрожающим шепотом проговорила ведьма.

— Я не знаю, — тоже шёпотом, но очень таинственно ответил ненормальный.

— Поехали, — рыкнула Аманда, дергая… ну пусть будет Зола… дергая поводья Золы и тут…

Вам случалось всей поверхностью себя, а особенно отчетливо задней частью, даже если вы на ней сидите, вдруг ощутить неотвратимое приближение трындеца?

Сначала, распугав птиц, вспыхнуло далеко за редкой рощей, подбирающейся к дороге кустами и тонкими молодыми осинками. Затем на опушке рощи, чуть колыхнув разогретый воздух и потревожив листья. Следом, друг за дружкой, почти одновременно вспыхнуло ближе.

Еще вспышка. Аманда различила характерное потрескивание, которое случается, когда молния бьет в землю, а озадаченное лицо Пи приобрело цвет лежалого покойника и несомненно ему шло.

— Пи? — очень спокойно, что несказанно удивило ее саму, спросила Аманда и ласково посмотрела на… гения. Тоже удивленного.

Порыв вздыбил волосы. Над дорогой пронеслись вихрем листья, ошметки травы, песок, проскакали по обочине лиловые искры.

Каждая вспышка, по ощущениям, была сильнее предыдущей и приближалась… к первому обнаруженному гулю.

— Кажется… Кажется я не в ту сторону цепь замкнул... Хотел, чтобы их всех сразу накрыло, — признался Пи, сглотнул. — Если оно добежит до якоря… Валим.