Ведьма Алика. Психотерапия для мертвеца

Глава 2. Кармический брак

Консультация взрослой ведьмы

К рассказам людей о прошлых жизнях ведьма Алика всегда относилась с долей скепсиса. Он удваивался, в случае если собеседники утверждали, что в прошлых инкарнациях были видными историческими фигурами, королями, а то и богами.

Ни разу Алике не встретился человек, осознавший, что две жизни назад он влачил существование бездомного или проститутки. Это наталкивает на мысль, что часто учение о реинкарнации служит способом оправдать неудачи и поласкать самооценку. Ничего, что еле свожу концы с концами. Зато в прежней жизни был самим царем Соломоном!

Поэтому случай, когда клиенты ведьмы действительно столкнулись с влиянием прежних воплощений, пополнил ее копилку необычных историй.

В тот день в гости к ведьме Алике заглянула пара эзотериков. На удивление сильных. Юрий – качок и боевой маг – поглядывал на ворожею исподлобья, анализируя ее способности. Его жена Виола оказалась темноволосой притягательной женщиной с льдинкой внутри.

Она работала с демоническими сущностями, не позволяя им манипулировать собой, и могла заставить сердце человека перестать биться, находясь за тысячи километров от жертвы.

– Ребята, – суховато предупредила Алика, – если вы вляпались в магическую войнушку и теперь ищете союзника – вам не ко мне. Разгребайте сами.

Конфликт между практиками – вещь энергозатратная и бьющая по здоровью. Если на кону не стоит ее собственная жизнь или судьба близкого человека, Алика не влезет в чужие разборки ни за какие деньги! Виола тяжело вздохнула.

– Если бы проблема была в конфликте! Делать чистки, ставить защиты, давать отпор – с этим мы бы справились без проблем. Все намного хуже! Наш брак трещит по швам, – колдунья закрыла лицо ладонями.

Юрий мрачновато кивнул. Алике стало одновременно смешно и грустно – перед ней два опытных колдуна, а проблемы у них, как у обычных людей. Так ли велика разница между нами?

– Мы связаны не одно воплощение, – отчаянно прохрипела Виола.

Ее спутник встретился глазами с Аликой. Обычно, чтобы просмотреть чье-то прошлое, ведьма деликатно сонастраивается с человеком.

Но сейчас коллега впихнул в нее информацию, как невкусную манную кашку. На Алику обрушился поток чужих чувств и воспоминаний.

Эта история началась задолго до их рождения. В глухой деревне старуха умирала на руках своего старика. Они прожили вместе хорошую жизнь. Родили пятерых деток: трое выжили, а старший сын даже смог получить вольную и уехать в город на заработки – старик им очень гордился. Другой судьбы крестьянин не знал, да и не хотел. То, что жены не станет, просто не укладывалось в голове.

– Тише-тише, маленькая, – шептал крестьянин, гладя любимую по волосам. Старуха захрипела, дернулась и затихла. Сейчас она действительно казалась маленькой, почти невесомой. Грудь старика наполнила горьковатая нежность.

Он вспоминал, как жена танцевала на сельском празднике, когда была молоденькой. На ее тогда еще рыжих волосах играли отблески пламени, и он, юнец, не мог отвести от красавицы влюбленного взгляда.

Чувства, что мужчина пронес через всю жизнь, накрыли его с головой. Старик прижался к жене и впервые в жизни заплакал. Его жизнь кончилась – дети выросли и могли справиться со всем сами. Деревня тоже: мужиков много, зачем селянам хилый старик? Он только обуза.

«Как же так? Почему ты ушла и оставила меня одного? Я хочу быть вместе всегда! Пожалуйста!» Грудь прожгло. Старик медленно опустился рядом с телом жены и обнял ее.

Больше он не поднялся.

Мужчина ожидал, что увидит любимую сразу, как только очнется. Но когда открыл глаза вновь, то оказался на руках незнакомой женщины – все вокруг казалось размытым и чужим. Он хотел что-то возразить, но из груди вырвался лишь недовольный крик.

– Кушать хочешь, маленький? – засюсюкала новая мама. Вскоре прошлая жизнь забылась – так положено. Только в детских снах, а затем в юношеских фантазиях парню являлась сельская девушка, танцующая на сельском празднике. Мальчик не мог понять, откуда взялся тот образ, его греза была не похожа ни на кого из знакомых.

Они встретились в последние дни его жизни, в военном госпитале. Он узнал девушку-мечту из снов в усталой, рано поседевшей медсестре. Все говорили, что парень не выживет, и его никто не брался лечить – зачем переводить дефицитные лекарства?

Раны солдата гноились, по ночам парня рвало кровью. Она добывала лекарства, постоянно делала примочки. Врач удивлялся: почему сестра милосердия так прониклась к незнакомому человеку?

– Может, родственник? Или муж?

Она качала головой и упрямо продолжала выхаживать пациента. Когда в глазах потемнело и парень почуял свой смертный час, он взмолился.

– Господи, дай нам возможность еще раз встретиться. Пожалуйста!

В новой жизни будущий маг был рабочим на заводе. На творческую встречу попал совершенно случайно. Хлестал дождь, он проходил мимо дома культуры, увидел объявление – поэтический вечер. Написано: чай наливают бесплатно, а парень ужасно замерз. Как только юноша зашел в зал, он обомлел – глаза девушки, выступавшей на сцене, показались ему смутно знакомыми.

Поэтесса читала стихи, неумелое подражание Гиппиус. Потом говорила всякую чушь о том, что мечтает о чистом и целомудренном браке, основанном на безгреховной любви. Парень не слушал слова, он не мог отвести взгляда – как в их самую первую встречу на сельском празднике столетием ранее.

Под конец вечера он вызвался проводить поэтессу до дома.

Сначала она пыталась казаться томной и равнодушной, высказывала идеи об упадке цивилизации и банальности прогресса. У самого подъезда их взгляды встретились. Веки поэтессы дрогнули от чувства, которое иначе как «дежа вю» она описать не могла.

Они целовались неистово, взахлеб. Парень напросился на чай – они тут же попрали идею «целомудренной любви», которую девушка проповедовала пару часов назад. Он думал, что остается на ночь, оказалось – на целую жизнь.

В те времена становилось модным посещать эзотерические салоны. Увлечение мистикой не миновало и поэтессу. Она начала гадать на картах Таро и ходить на спиритические сеансы.

Муж относился к странному хобби жены как к чудачеству, пока однажды ей не удалось кое-кого призвать. И это был точно не дух покойной бабушки, как считала благоверная. Когда мужчина впервые почувствовал присутствие потусторонней твари, волосы на его руках встали дыбом, а по телу прошла волна мурашек.

Несмотря на постоянные просьбы «завязывать с чертовщиной», поэтесса продолжила общаться с сущностью. Женщина, которую он любил, исчезала на глазах. Вкусовые пристрастия, привычки – ничего не осталось прежним…

Жена перестала видеться с друзьями. Нежность в ее глазах растаяла и сменилась смесью превосходства и страха.

– Бабуля сказала, нам нельзя быть вместе! Ты мне не пара, не дотягиваешь духовно. Один из нас однажды погубит другого, – часто причитала супруга.

Мужчина часами убеждал жену, что это лишь наваждение, бред… Порой на недолгое время возвращалась его девочка, но периоды просветления случались реже и реже. Однажды то, что сидело в ней, обратилось к мужу напрямую.

– Убирайся, слышишь?! – шипело оно хрипловатым старушечьим голосом. – Вали из нашей жизни. Или я за себя не ручаюсь!

Жена не помнила, что несла во время «приступа». А муж, скептик, считавший магию выдумками, вынужден был штудировать эзотерическую литературу, обивать пороги ведьмам, чистить любимую молитвами, огнем, травами.

Он добился лишь одного – демон, поселившийся в жене, начал считать мужа личным врагом. Однажды мужчина проснулся от того, что почувствовал руки любимой на шее. Спросонья еще удивился: откуда у хрупкой девушки звериная сила, а потом воздуха стало мучительно не хватать.

– Прости, милый, – прошептала поэтесса, заливаясь слезами. – Но выбора нет – иначе меня убьешь ты! Бабушка так сказала. Бабушка никогда не врала.

В тот момент жена сама в это верила. Последней мыслью был звук ее имени.

В новую жизнь будущий маг пришел подготовленным. Он помнил отдельные фрагменты прошлого, а главное – осознавал существование колдовства.

Парень жил в Советском Союзе, где царил атеизм. Лики святых на иконах сменили портреты Ленина, эзотерики ушли в подполье. Пришлось поступать на исторический, чтобы получить доступ к архивам.

Притворяясь, будто изучает фольклор, юноша делал то, что не успел в прошлый раз: собирал драгоценные крупицы знаний. Особенно молодого ученого интересовал экзорцизм, все его виды: церковный, оккультный, очищение места, очистка животного…

Судьба вновь свела их вместе. Тогда он уже был состоявшимся колдуном и тайно оказывал эзотерические услуги. Один клиент заказал на нее приворот. Маг взглянул на снимок и обомлел. Знакомые глаза лукаво смотрели с черно-белого фото.

Выпытав у горе-заказчика адрес, он встретил суженую у подъезда. В этот раз узнавание уже не было шокирующим. Оба обрадовались и сразу начали жить вместе, как давние супруги.

Вдвоем они изучали магическое искусство, творили ритуалы и сражались с врагами, которых в этой жизни оказалось немало. Она стала осмотрительнее. К духам относилась с потребительской расчетливостью и периодически проверялась у психиатра – на всякий случай.

Он был увереннее в себе и сильнее.

Магия пленила пару и завораживала.

– Не хочешь объединить наши возможности? – предложила однажды жена.

Колдун и сам не раз задумывался над этим. Черное венчание показалось им отличной идеей. Считается, что после обряда в церкви за парой начинает присматривать ангел. Он оберегает союз от бед и не дает людям возможности расстаться.

При черном венчании роль «ангела» будут исполнять иные силы, в конкретном случае – неупокоенные души. Два мертвеца станут неустанно следить за тем, чтобы живые не расстались ни при каких обстоятельствах. Их энергетика сольется – нельзя будет понять, где заканчивается он и начинается она, а сила увеличится в разы.

– Представляешь, какими могущественными будут наши дети! – все повторяла его колдунья.

Она все чаще говорила о силе, о детях и все реже – о любви. Маги знали, что ритуал укорачивает жизнь и плохо сказывается на здоровье, но не ожидали, что привязка окажется настолько жесткой.

Он перестал реагировать на других девушек. Не то чтобы раньше его тянуло на измены, но на симпатичных девчонок поглядывал – мужчина он или нет?

А теперь тело недвусмысленно намекало: связь на стороне невозможна и от этого эзотерик чувствовал себя ущербным. Обряд не усилил и ее женское здоровье. За одним выкидышем следовал другой. После каждой потери она выла, как раненая собака, и немного сходила с ума.

– Это из-за тебя! – кричала жена. Ее лицо искажалось от ярости и слез. Когда-то любимая женщина напоминала разъяренную мегеру. – Слышишь – из-за тебя!

Ради своего желания колдунья была готова на всё. Даже на измену, зная, чем это грозит. Духи делали свое дело: его отпустили с работы раньше. По их задумке маг должен был вернуться домой до того, как другой мужчина успеет спустить штаны. Но колдун немного замешкался и, как муж из глупого анекдота, застал супругу и ее нового ухажера в интересном положении.

– Я пошла на это только ради беременности! – В глазах жены стояла неподдающаяся описанию боль. – Я так хотела ребенка!

В тот вечер впервые в жизни маг поднял руку на женщину. Ее любовника спустил с лестницы. Ночью у жены поднялась температура. Измена по меркам духов была высшей провинностью, наказание за нее полагалось самое суровое.

Колдун уже не любил жену – осталась лишь сильная привязанность с примесью жалости, но смерти ей он не желал. С каждым часом состояние женщины ухудшалось – ведьму начало лихорадить, она бредила.

Лекарства не помогали, в «скорую» маг так и не дозвонился. Силы, что охраняли их брак, позаботились о том, чтобы у нарушительницы табу не осталось шанса на спасение.

Муж сам ставил ворожее компрессы, читал над ней заговоры и даже пытался перетягивать болезнь на себя.

Но к утру она умерла на его руках.

Магу осталось немного. Он осознавал: их с женой энергетика переплетена настолько плотно, что скоро суженая утянет колдуна за собой.

Когда он понял, что срок на земле подходит к концу, день и ночь стал твердить фразу: «Никакой больше магии. Никогда».

«В этой жизни никакой магии. Никогда», – первое, что подумал Юрий, после того как родился.

Потом опять забыл слова и выучил их вновь, но посыл первой мысли охранял его все детство и юность. Воспоминания о ворожбе и подружке-колдунье казались мальчику ярким фантастическим сном.

Он часто рассказывал друзьям истории из их прошлых жизней, считая, что сочиняет забавные небылицы. Все удивлялись – откуда такая фантазия. Может, когда вырастет, Юра станет писателем или сценаристом?

Однако Юрий, вопреки всем прогнозам, пошел работать в офис. Бывший маг искренне наслаждался каждой секундой простой человеческой жизни! На него никто не нападал и не насылал страшные порчи. Темные сущности не преследовали мужчину ночами – Юрию снилось, как он сажает картошечку, и бывший колдун просыпался со слезами умиления на глазах.

Он встретил милую девушку Машеньку, полненькую и очень домашнюю. Его девочка работала в библиотеке, пекла пирожки и – ура! – не увлекалась эзотерикой! Юра уже собирался жениться, когда нашел Ее.

Виола – так звали кармическую жену на этот раз – уже успела восстановить наработки по демонологии и с рекордной скоростью входила в силу. Они столкнулись в метро. Встретились глазами. Каждого передернуло, как от удара электрошоком.

«Не подходи, пожалуйста, – подумали кармические супруги одновременно. – Давай каждый проедет своей дорогой». Но тут же направились друг к другу. Прежние привязки возобновились.

Дальше помутнение – очнулись в одной квартире. Юрий плакал, звонил невесте, просил прощения и шептал банальности о том, что они не могут быть вместе и дело не в ней. Виола кусала ногти с облупившимся маникюром.

– Здравствуй, кармический муженек! – невесело сказала она, оживляя в сознании старые воспоминания. – Добро пожаловать в ад.

Вдвоем у них отлично получалось колдовать, это был слаженный, столетиями отработанный дуэт. Но личная жизнь оставляла желать лучшего. Виола относилась к мужу, как к магическому инструменту. Порой она пыталась воскресить остатки былой нежности – но тщетно.

У Юрия к жене не осталось совсем никаких чувств – даже негативных. Страсть выкипела, старые обиды растворили годы, а любовь? Существует ли она? Многие маги считают, что «любовью» люди называют токсичные зависимости.

– Мы должны быть друг с другом, – вздохнула Виола, – кармический брак. Не зря же Силы столько раз сводили нас вместе.

Так считала прежняя, пылкая, по уши влюбленная в своего мужчину деревенская девушка. Но сквозь нее на Алику смотрела Виола, уставшая до смерти могущественная колдунья. Тогда, в метро, она втайне надеялась, что Юрий не подойдет…

– А вы что скажете, Юра? – обратилась Алика к другому клиенту.

– А что я скажу? Вы сами все слышали, – в голосе мага зазвучала горечь. – Кармический брак. Уроки…

Многие эзотерики сводят жизнь к квесту с получением уроков. Справился с заданием? Молодец – иди дальше. Нет? Держи работу над ошибками. Алике такая концепция не слишком нравится. Жизнь многограннее и глубже. А Вселенная – не стервозная училка с указкой.

Ведьма раскинула карты – похоже, клиенты действительно связаны не одно воплощение. Расстаться им или строить новые отношения на пепелище любви других людей? Кто она, чтобы это решать?

– Прикройте глаза. Представьте, что комнату заполняют силуэты, – тихо проговорила Алика. Ее мерный тихий голос медленно погрузил пару в гипнотический транс.

Перед их внутренним взором предстали два эзотерика, объединившихся в Советском Союзе: поэтесса декаданса с начинающим экзорцистом, медсестра и солдат. И наконец – древний старик. Перед смертью он больше всего на свете желал связать свою душу с любимой. Услышал ли желание Бог?

Или столь жесткую привязку исполнили иные силы?

– Я забираю свою просьбу назад. Я тебя отпускаю, – тихо прошептал Юрий незнакомым, не похожим на собственный, голосом, вздрогнул и горько заплакал.

То рыдал старик, который так и не нашел в себе силы проститься. Он гладил Виолу по щекам, шептал слова любви. Колдунья убрала прядку волос мужа за ухо – чужой, не типичный для нее жест – и положила голову на его плечо.

Алика тихонько выскользнула за дверь, давая старику и его жене возможность проститься. В тот день, когда призраки воссоединились в ее комнате, Юрий и Виола двинулись дальше – уже по отдельности.

Юрий вернулся к невесте и завязал с магией. Виола стала главой одного небезызвестного ковена и взяла на воспитание девочку-сиротку. Говорят, колдунья любит малышку как родную дочь, передает ей свои наработки.

Ведьма Алика очень порадовалась, что история столь бескровно и благополучно завершилась. Сама колдунья не могла похвастаться тем, что ее собственный опыт, связанный с прошлыми воплощениями, обошелся без человеческих жертв.

История юной ведьмы

Односельчане меня не любят. И пусть при встрече они предлагают замызганные карамельки или сладко сюсюкают, я знаю, что у людей на уме. Сама слышала, как тетя Галя, которая, стоит меня завидеть, всегда расплывается в сладкой улыбке, шепнула нашей соседке Наташе, когда подруги стояли в очереди в магазине.

– Видела мелкую бесовку? Дочку Поповых? – Галина неприязненно поморщилась, на ее лоснящемся как блин лице проступили жирные складки. – Как взглянет – душа наизнанку выворачивается. У меня от нее мурашки. Девчонка – ведьма, я тебе говорю, как пить дать колдунья!

Наташа – прогрессивная учительница начальных классов лишь добродушно посмеялась.

– Ведьма? В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году?

Она не верит ни в душу, которую можно вывернуть наизнанку, ни в магию.

Наташа приехала из города, ее религией был марксизм-ленинизм.

– А я тебе говорю, ведьма. Попов-то не местный, из Малиновки. Ходила я как-то в клуб с малиновским парнем, и он тако-о-е рассказывал! – тетя Галя смешно таращит глаза. – Весь род Поповых – чернокнижники, и дед егойный колдовал, и прадед. Поэтому за Сашку Попова из малиновских девок никто замуж не шел. А Надюхе уже к тридцатнику было, когда Попов-то к ней посватался. Уже так отчаялась бедняжка, что выскочила замуж за первого встречного, ничего толком про него не разузнав. Вот и дочка получилась того… не от мира сего! Говорю: таких в старину на кострах сжигали! – шипит Галина.

Наташка еще раз прыскает, а ее подруга, не добившись нужной реакции, обиженно дуется. Когда женщины расплачиваются и расходятся по домам, никто уже не помнит содержание разговора.

Кроме меня. И пусть, когда Галя говорила гадости, я играла в куклы в нашем с мамочкой и папочкой доме… Я все равно услышала все, что нужно.

Как мне это удается, объяснить сложно, можно только почувствовать. Так леший знает, кто собирает ягоды в дальней части его угодий. А русалка чует, где затеяли купание деревенские девки, даже если сама спит на дне реки, свернувшись калачиком в гнезде из ила и водорослей.

Что односельчане меня не любят, известно слишком давно, чтобы из-за этого расстраиваться. Но задевает другое – Галина говорила плохо про человека, который мне дороже всего на свете, – про маму.

Моя мама – настолько маленькая и хрупкая, что кажется, будто она сошла со страниц сказки про Крошечку-Хаврошечку. Мамочку легко рассмешить и еще проще расстроить.

Где бы мы ни жили, все происходит одинаково: сначала соседки просто думают гадости, потом говорят их друг другу, а затем кидают злые слова мамочке в лицо, будто звонкие оплеухи.

Она оправдывается, краснеет, а затем бесшумно плачет ночами, думая, что я уже сплю. На этот раз я не позволю людям зайти так далеко!

Вчера папочка принес большой тазик с глиной. Мы с мамой налепили зверей и птиц из сказок – жар-птицу, серого волка, лисицу-сестрицу! Поделки сушатся на печи, дожидаясь, когда их раскрасят.

Но сегодня глина мне нужна совсем для другого. Я вновь мастерю из нее, но не веселых животных, а тетю Галю.

И пусть на первый взгляд она получается совсем на себя не похожей, кривобокой и большеголовой, моя фантазия убирает неточности, добавляет недостающие детали: черные как уголек жирные волосы, мужиковатые черты лица, гаденькую ухмылку.

Кладу тетю Галю рядом с жар-птицей и оставляю на некоторое время – ей нужно немного подсохнуть. Сама ухожу кататься на качелях – рядом с ними живет один мой приятель. Напрасно папа с мамой беспокоятся, что у их дочки Танечки нет друзей. Я никогда не остаюсь одна.

В избе можно поиграть с домовым, в лесу водятся навки, леший, русалки. Помимо них есть много духов, которым люди еще не придумали названий. Поэтому я выдумываю их сама.

В начавшей опадать листве едва слышно ворочаются шушундрики, маленькие шкодливые существа, которые водятся исключительно осенью. Пузан просыпается только во время дождя и делает в воде пузыри.

А на детской площадке живет мой давний друг Взлетун. Он помогает раскачивать качели и подпитывается восторгом каждого, кто на них сядет.

Взлетун никого не обижает, поэтому мы и ладим. Я не стала прогонять его, как ту злобную тень, что повадилась пробираться к людям в сны и превращать их в кошмары.

– Давай качаться, давай смеяться! – пристает ко мне маленький дух, стоит подойти к качелям.

Каждому, кто смотрит, но не видит, кажется, будто он слышит собственные мысли.

Но меня не проведешь! Я разглядываю очертания старого товарища по играм в едва заметном трепетании воздуха и чувствую аромат конфет. Каждый почуял бы что-то свое: на свете нет людей, для которых бы одинаково пахло веселье.

– Давай качаться, давай смеяться! – кажется, Взлетун действительно рад меня видеть.

Я присаживаюсь на качели. Рассказываю ему о тете Гале, которая ненавидит нас с мамой, и о том, как здорово оказаться в деревне после шумного города.

Но мои слова не помещаются в крохотную головку духа. Друг умеет только играть, качаться и смеяться.

Его цель – создавать радость, а не выслушивать девочку Таню, и вскоре глуповатый щебет Взлетуна надоедает. Уже смеркается, пора возвращаться домой.

Едва переступив порог, я чувствую дразнящий запах пирожков и невольно ускоряю шаг. На столе ждет тарелка наваристого бульона. Мы с папой уминаем суп.

Мама говорит, что у нас трещит за ушами. Я не слышу никакого треска, о чем и сообщаю родителям. Папочка смеется, а мамочка целует меня в нос. Впервые с момента переезда в доме царит беззаботное, тихое счастье.

– Давай-ка посмотрим на наших птиц! – предлагает мама, когда с супом и пирожками покончено. – Наверное, уже застыли. А это что? – она указывает на фигурку тети Гали. – Ты слепила мамочку, да?

– Нет, тетю Галя.

Судя по выражению лица, маме не нравится мой ответ, но они с папой всегда учили говорить только правду. Ночью, вместо того чтобы спать, я подслушиваю родителей. Хотя дверь в их комнату заперта и мама с папой говорят тихо-тихо, мне ничего не стоит «увеличить громкость» у себя в голове.

– Сашка, меня это пугает, – хмурит брови мамочка. – Зачем ей понадобилось лепить Галину? Мне кажется, история повторяется…

– Брось! Танюша – ребенок. Она всего лишь играет, – отмахивается папа. С ним проще – папочка всего боится, поэтому ничего не замечает.

Вопреки слухам, он не пошел по стопам деда и прадеда. В день, когда папочка впервые увидел духов, он убежал в церковь и молился там до тех пор, пока второе зрение со страху не закрылось и осталось только одно – обычное, человеческое.

Несмотря на то что мой папа большой бородатый и сильный, он еще слабее мамочки. На счастье, у них есть Танечка, чтобы всех защищать!

Когда наступает утро, я собираю учебники – сегодня в школе будет математика, русский язык и труд. Ем кашку и перед самым выходом «нечаянно» скидываю застывшую фигурку тети Гали с печки.

Куколка со звоном ударяется об пол, ее ножка отламывается. Можно подумать, что происходящее всего лишь игра, но разве в основе самого сильного чародейства – не детские игры?

Я даже не удивляюсь, когда по дороге из школы узнаю, что тетя Галя сломала ногу, – об этом болтает вся деревня. Шла-шла в магазин, и ножка сама подвернулась. Галина говорит: ее сглазили, но кто поверит в такие глупости во времена просвещенного марксизма-ленинизма?

Меня не мучают ни муки совести, ни раскаяние. Я сделала все правильно.

Я защищала маму.

– Татьяна, нам нужно серьезно поговорить, – грохочет мамин голос, стоит переступить порог. Ее руки сердито скрещены на груди, лоб нахмурен – дурной знак.

Я не люблю «серьезные разговоры», прошлый такой был у нас полгода назад. Тогда классная руководительница – властная женщина с крашенными хной волосами – позвонила маме и попросила ее подойти в среду после уроков.

Любимая мамочка побледнела, словно предчувствовала: нам могут навредить чем-то большим, чем простой выговор, в ее глазах появились растерянность и вина.

Мама хотела умилостивить учительницу как суровое божество – принесла коробку конфет, цветы, чай. Мария Евгеньевна хмуро оглядела скромные подношения. От ее высокомерного вида мама сама стала напоминать провинившуюся школьницу.

– Наша Танечка что-нибудь натворила? – заволновалась мамуля. – Я знаю, прошлую контрольную по математике дочка написала на тройку. Если нужно, Танюша будет дополнительно заниматься.

Учительница пресекла ее жестом.

Она поднялась со своего места и грозно возвысилась над нами.

– Дело не в математике. Хуже всего ее россказни. Татьяна не отличает выдумки от реальности. Сначала я находила это забавным – детям свойственно придумывать воображаемых друзей. Но Таня утверждает, что видела в коридоре призрак мертвого ученика, – учительница зябко ежится и сама не замечает, как повышает тон. – Это переходит любые границы!

Мама кидает на меня осуждающий взгляд, но через секунду бросается на защиту.

– У дочери богатое воображение, – твердит она. – Девочка не по возрасту много читает, вот и выдумывает всякое.

– Вам следовало потрудиться объяснить Татьяне разницу между фантазиями и жизнью, – надменно чеканит Мария Евгеньевна. – Я уже не раз проводила с ней воспитательные беседы и в личном порядке, и на классном часе, – голос классной становится тверже и холоднее. – Перед ней выступили активисты и пионервожатая. Ничего не изменилось. Я вынуждена настаивать на том, чтобы поставить девочку на учет к психиатру!

Мама бледнеет. Испуганно теребит в руках ручку.

– Постойте! Вы можете испортить Тане жизнь. Она лишь ребенок, – кажется, мамочка вот-вот заплачет.

Учительница непреклонна.

– Если вы не последуете моим рекомендациям, следующая беседа будет проходить в присутствии директора и других преподавателей. Затем мы соберем справки и назначим медкомиссию. Психически неполноценному ребенку не место в общеобразовательной школе! – назидательно заключает классная.

– Что же нам делать?

Мария Евгеньевна сразу меняет тон – каждое слово учительницы сочится притворным сочувствием.

Классная приглаживает волосы и больше не нависает над мамой. Она ждала этого вопроса и умело подводила к нему беседу.

– Переводитесь. Не поймите неправильно, против самой Тани я ничего не имею. Но она пугает других детей. Из-за баек вашей дочери два ученика отказываются ходить в школу. А у отличницы Машеньки появились нервные тики и энурез. Родители жалуются, – теперь Марья Евгеньевна говорит доверительным голосом, будто просит понимания подруги.

– Ну, может, она все поймет, – мама умоляюще смотрит на меня. – Скажи, ведь призраков ты придумала!

– Прости, мамочка, ты учила никогда не врать. Поэтому я не буду обманывать ни тебя, ни Марию Евгеньевну.

– Видите? – победно улыбается учительница. Дальше следует рассказ о том, как мне будет хорошо в деревенской школе. Учеными доказано: природа благотворно влияет на детскую психику.

Когда мы уходим, учительница вздыхает не без облегчения. Разговор и ей дался нелегко. Но самое горькое – Марья Евгеньевна считает, будто поступила верно.

Учительница обдумывала аргументы целую ночь, раз за разом убеждаясь в собственной правоте. Но происходящее несправедливо! Мы неплохо освоились в городе – папа получил работу на заводе, мама устроилась нянечкой в детский сад.

А Мария Евгеньевна пытается отнять у нас новую жизнь!

На прощание я машу рукой местному призраку. Со школьным полтергейстом у нас сложились самые дружеские отношения. Мне даже не нужно ничего просить. Достаточно не отговаривать приятеля от привычных розыгрышей, которые так любят неупокоенные духи детей.

Правда, некоторые взрослые посчитали бы их чересчур жестокими. «Это тебе за маму! За то, что она заплакала», – думаю перед тем, как выйти за порог школы.

На следующий день Марию Евгеньевну положили в больницу – стало пошаливать сердце. После выписки учительница сама отправилась к психиатру. Она утверждает, что видела в коридоре привидение – мертвого ребенка.

Но родители все равно решили вернуться в родную деревню. Здесь, как и хотели мамочка с папочкой, я нашла друзей – навок, шишигу, домового, да хоть Взлетуна!

И вот опять, нам нужно «серьезно поговорить». Эти слова, будто февральский ветер со снегом, колют лицо. Мама смотрит так, будто ждет, что я в чем-то сознаюсь первой. Затем с мрачным видом достает с печи куклу с отломанной ножкой.

– Я нашла это на нашем полу. Ты назвала ее тетей Галей, а сегодня Галина Андреевна поступила к нам с открытым переломом.

Мама устроилась работать санитаркой и помогала местному фельдшеру. В глубине ее любящих глаз страх, но не за тетю Галю. За меня.

– Ты можешь объяснить? – Мама никогда не кричит, она шипит – и это еще страшнее.

– Тетя Галя говорила гадости про тебя и про папу! – смело выкрикиваю я. – Кто бы вас защитил?

Мамочка по-прежнему злится, но кажется, начинает понимать: желание оберегать близких любой ценой ей знакомо.

– Никогда, слышишь, никогда так не делай! А это мы уничтожим!

Не надо, мамочка, тете Галечке будет плохо! Но мама слишком расстроена для того, чтобы немного подумать.

Она бросает игрушку в печь. Я не успеваю объяснить, что случится с Галиной, – нас прерывает навязчивый стук в дверь. Мама выкрикивает бранное слово, за которое я немедленно получила бы по губам.

Потом садится на стул, выдыхает, пытаясь успокоиться. Она все надеется, что незваный гость сам поймет, что явился не вовремя. Стук становится лишь назойливее.

– Кого там принесли черти?!

Мамины мысли мечутся, словно перепуганные белки, и становятся очень громкими. «Может, притвориться, будто никого нет дома?» – судорожно решает она. Но настырный посетитель уже видел свет в наших окнах.

Не подойдешь – покажется подозрительным. После возвращения из города мы еще не успели стать в деревне «своими», лишние пересуды совсем ни к чему.

Все взвесив, мама нехотя идет к двери. Она еще не открыла незваному гостю, а я уже знаю, что за порогом дядя Егор, муж тети Гали. Прежде чем прийти сюда, он немного «принял» для храбрости – выпил горькой воды.

Впрочем, для этого дяде Егору не нужен лишний предлог.

– Кто там? – мама старается говорить спокойно, но внутри у нее все дрожит.

– Это я, ваш сосед, – молодецкая удаль и гонор, с которыми дядя Егор еще минуту назад барабанил в дверь, медленно испаряются. На их место приходит неловкость. – Впусти, хозяюшка.

– Та-а-ак. На опохмел не дам! – мама скрещивает на груди руки. Несмотря на возмущенную позу, я чувствую ее облегчение. Дядя Егор клянчит алкоголь по несколько раз в неделю.

И не только у нас.

– Я не за этим пришел, хозяюшка. Женушка моя в больничку нынче утром попала. Ногу сломала.

– Знаю, Галина обращалась к нам сегодня утром. Фельдшер лично просил машину у председателя колхоза – вашу жену отвозили в райцентр. Там Галине Андреевне и рентген сделали, и гипс наложили. Врач сказал, две недели – и поправится. Ножка будет как новенькая!

– Дело в другом, – дядя Егор смущается, словно ему даже произносить обвинения неудобно.

Обличительная речь красиво звучала, когда пьянчуга шел сюда, репетируя ее в голове. Сказать вслух такое – язык не поворачивается. Совестно.

– В общем, Галина моя отчегой-то удумала, что к ентому несчастию причастна ваша Танюшка.

– Моя Таня? – мама возмущенно взмахивает руками. Она так сильно негодует, что переигрывает, но пьяненький дядя Егор не чувствует разницы. – Пожалуйста, не впутывайте ребенка! Утром, когда Галина сломала ногу, Танечка была в школе. И вообще ваша жена значительно крупнее девочки по… габаритам, – мама осторожно подбирает слова, чтобы ненароком не обозвать соседку толстой.

Когда дело касается обожаемой жены, миролюбивый и тихий алкоголик превращался в разъяренного дикого зверя. Однажды дядя Егор сломал забор, а затем нос мужичку, который неудачно про нее пошутил.

– Галька верит: Танечка ваша – ведьма, – сосед понижает голос до суеверного шепота. – Колдуйством ее сгубить хотела, хозяюшка.

– Колдовством? В нашей прогрессивной стране? – мама заразительно смеется. Она уничтожает пьянчугу едкой иронией – дядя Егор съеживается и кажется ниже ростом.

Мне даже становится его немного жалко.

– Хозяйка, может, пустишь за порог-то? – противно ноет сосед. – Я сам в енту околесицу не верю, да жена заклевала. Она ж меня со свету сживет! Давай загляну в избу, скажу, никакого колдуйства тута нет. Галька потрещит да замолкнет.

Мама задумывается: пускать соседа в дом ей не хочется. Но у Егорки язык без костей. Прогонишь – неизвестно, как мужик преподнесет это своим собутыльникам. А сплетни в деревне распространяются очень быстро.

В конце концов мама отпирает дверь. Из-за вечно красного носа дядя Егор похож на невеселого Деда Мороза. Он заходит в избу, растерянно оглядывается по сторонам.

Что бы ни наговорила ему жена, у нас нет ничего подозрительного – ни пучков засушенных трав, ни зелий, ни лягушачьих лапок.

Даже красного угла не найти – вместо него на самом почетном месте в избе возвышается портрет Ленина. Дядя Егор посрамлен, мама наоборот – торжествует. Она приосанивается и гордо расправляет плечи, почувствовав себя хозяйкой не только дома, но и положения.

– Извиняйте, хозяюшка! Я сам ничего ентого не думал, все жена. Сама упала и на ребетенка сваливает! Правильно говорят про баб: волос долог, ум – короткий.

Чуть смущаясь дядя Егор все же просит у хозяйки водку опохмелиться. Мама плещет ему полстакана горькой воды и угощает остатками вчерашнего ужина. Дядя Егор с удовольствием уминает и бульон, и последние пирожки.

Когда незваный гость с чувством выполненного долга прощается и собирается отправиться восвояси, мы с мамой едва сдерживаем облегчение. Но взгляд дяди Егора цепляется за печку.

– А это что еще там?

– Детские поделки! – мама инстинктивно заслоняет топку. Ее испуг даже для меня выглядел бы подозрительным. – Вчера с дочкой налепили – птичек, зверушек, вот обжигаются…

– Дайте-ка, хозяюшка, посмотреть, – дядя Егор решительно отодвигает маму. Он замирает: в огне лежит куколка. С отломанной, как у его супруги, тети Гали, ногой.

– Чтоб его! – Дядя Егор вначале не верит глазам – думает, допился, вот и мерещится всякая чертовщина. Он моргает, щиплет себя за руку.

Затем пялится так, будто у меня выросла вторая голова, и медленно пятится к выходу. Мне становится немного не по себе. Ведь когда дядя Егор вернется домой, он увидит, что его любимая женушка «мечется в огне».

После того как куколка оказалась в печи, у тети Гали поднялась высокая температура, которую не собьет ни анальгин, ни рассол уксуса, ни растирание водкой. У ее мужа не останется сомнений, чьих это рук дело!

А значит – у всей деревни.

Мама опять плачет – от этого мне хочется ударить и дядю Егора, и любого, кто причинит ей боль. Но я тихонько вытаскиваю куколку из печки, пока та не пошла трещинами, – тогда тетю Галю будет уже не спасти.

Чутье подсказывает: тогда мама расстроится еще сильнее. Когда папа возвращается со смены, она говорит, глядя на отца блестящими от слез глазами:

– Кажется, нам снова нужно переезжать.

Несмотря на просвещенный коммунизм, в деревнях еще помнят то, о чем в городе предпочитают забыть. Большинство людей здесь при слове «леший», «русалка» или «неупокоенный» не кривят губы в ухмылке, а крестятся и стараются не злить нечистую силу.

Угрозы навести порчу селяне воспринимают всерьез и бегут к ближайшей знахарке, чтобы поставить защиту. Дойдет до дела – будет не до смеха. Благодаря болтливому языку дяди Егора все село знает, кто виновен в Галининой хвори.

Деревенские будто забыли, как им доставалось от злой сплетницы, каждый старается помочь в меру сил: кто принес конфеты, кто угостил вареньем, ну а кто даже приволок целый батон колбасы.

Нас наоборот – сторонятся.

Со мной никто не хочет садиться за одну парту, маму отказались обслуживать в магазине, а папа специально порезался на производстве и теперь сидит на больничном – ходить на лесопилку он побаивается.

Ходят слухи, что несколько лет назад там произошел несчастный случай с одним мужичком, про которого поговаривали, будто тот связался с нечистой силой.

Отец считает – лучше не рисковать.

Тете Гале становится совсем худо. Чем я ни занимаюсь: катаюсь ли на качелях, устраиваю чаепитие для кукол или читаю – в голове все время звучат ее ахи и стоны.

Тетю Галю мучает жар, несмотря на то, что я давно вытащила игрушку из печки. Постоянно напоминаю себе: я защищала маму. Тетя Галя говорила про нее плохо. Я заступилась. Я поступила правильно!

Почему же так грустно, а сердце то и дело царапают крысиные коготки вины?

Домашнее задание выполнено, от нечего делать я слоняюсь по избе и подслушиваю разговоры взрослых. Те напряженно спорят, куда податься…

Мама предлагает осесть в другой деревне – нам бы подошло глухое местечко на севере.

Папа хочет ехать в Москву – в больших городах люди не так суеверны.

В конце концов я не выдерживаю:

– Пойду погуляю!

– Что? Конечно, Танюша, только недолго.

Кажется, мама так сильно взволнована, что совершенно не слушает. Отпросись я полететь на Луну – она бы и туда отпустила.

Стоит мне появиться на детской площадке – игры стихают и ребята расходятся. Даже маленький дух Взлетун не рад меня видеть. Он не понимает, что происходит, но чувствует: когда я прихожу, веселье заканчивается. Поэтому озорник обиженно дуется.

Одной кататься совсем не радостно, но выбора нет – в избе, где мамочка с папочкой думают, куда бы сбежать, находиться еще тяжелее.

Поэтому я продолжаю уныло раскачиваться – скрип старых качелей хоть немного заглушает плач Галины. Внезапно замечаю: я на площадке не одна. Возле старого вяза стоит пожилая женщина. Ее кожа потрескалась, будто кора древнего дерева, во взгляде застыла печаль.

Когда старуха набирается смелости подойти ближе, я уже знаю, кто она:

– Вы мама тети Гали?

Женщина вздрагивает. Прийти сюда ей было нелегко. Мама тети Гали боится меня, как почти каждый житель села. Почему? Ведь я так же, как друзья-духи, – никогда не нападу первой.

– Да, дочка, – воркует собеседница. – Правду говорят – не обычная ты девочка. Ничего от тебя не утаишь.

Жду продолжения. Она здесь явно не для того, чтобы восхищаться моим талантом.

– С самого начала Галя была непростым ребенком. У меня три дочери, но намаялась только с ней. Галька за словом в карман не лезла – самому председателю совхоза однажды такое высказала, – старуха смешно таращит глаза. – Добрые люди говорят, ты обладаешь даром волшебным, – ее речь замедляется. Мать Галины начинает подбирать слова осторожнее, чтобы ненароком меня не обидеть. Она хочет действовать по-другому. – Скажи, деточка, можешь ли ты ее хворь победить?

Несколько минут я раскачиваюсь, любуясь на розовый закат. Раздумываю.

Да, пожалуй, я могла бы помочь. Нужно только уточнить одну деталь:

– А тетя Галя не будет говорить про мамочку гадости?

– Не будет, внученька, – горячо обещает старуха. – Моя Галя – неплохой человек. Только беда: язык у нее мелет, ум за ним не поспевает. Танечка, ты же хорошая девочка. Помоги нам, родная.

Я ни за что и пальцем бы не пошевелила, если бы она запугивала или угрожала.

Но старуха просит – голос пожилой женщины подрагивает от беспокойства, а на глаза наворачиваются слезы. Мама так же волнуется обо мне.

Я сдаюсь.

Лично против старушки я ничего не имею.

Ночью, дождавшись пока родители уснут, утаскиваю куколку к себе.

Весь день я играю с ней как с живой – баюкаю, утешаю, счищаю добрыми словами всю черноту.

Наутро тете Гале становится легче.

Пусть нога все еще не срослась – перелом так просто не вылечить, зато сильный жар отступил. Днем она даже самостоятельно – пусть и при помощи костылей – доковыляла до магазина.

Старуха сдержала свое обещание – больше ни тетя Галя, ни кто-либо другой не говорит о моей мамочке дурно. Женщина оповестила подружек: Танечка – чудесная девочка, поцелованная самой Богородицей.

– Танюшка исцелила ужасную заразу, с которой не справился даже наш фельдшер, – рассказывает она каждому встречному по пути в магазин.

Большая часть односельчан поверили доброй бабушке. Несмотря на торжество коммунизма, во многих домах остались иконы и магические обереги. И, конечно, простым людям по-прежнему хочется верить в чудеса.

Но остались те, которые не впечатлились старушечьими байками. В их числе дядя Егор, муж тети Гали, что видел куколку своими глазами.

Вначале они с приятелями собирались друг у друга, все шептались и пили горькую воду. Затем дядя Егор и два его друга подкараулили «маленькую дрянь» во время прогулки после уроков.

Я даже не успела испугаться и закричать – удар по голове оказался чересчур неожиданным. Очнулась в лесу, связанная по рукам и ногам. Они сказали – это наказание за порчу, которую бесовское отродье навело на Галину.

Мои похитители куражились и кричали, что главная зараза деревни – мелкая дьяволица и настало время выкорчевать ее с корнем.

Но я слышала мысли каждого. Эти рослые, сильные мужчины боялись меня до дрожи. Даже дядя Егор в ужасе с тех пор, как обнаружил куклу в печи. Страх пожрал все, что когда-то делало их людьми.

Из-за трусости мужчины даже не смогли довести дело до конца – все спорили, кто прикончит ведьму, в итоге бросили связанную «колдунью» в тайге.

Что может девочка, оставшись наедине со смертью?

Многое. Например, закрыть глаза и призвать тех, кто все время обитал рядом. Духов. Они выходят ко мне в обличьях лесных животных – воинственных рысей, пугливых лисиц, разъяренных волков, вечно голодных медведей.

Звери не терзают друг друга и, кажется, вообще не обращают внимания на недавних врагов, лишь смотрят мне в глаза. Их взгляды слишком осмысленны для животных. Лесные обитатели ждут команды.

Меня не обманешь, я вижу, как сквозь их шкуры проступают полупрозрачные очертания существ, что временно захватили тела зверей.

Моя маленькая армия! Здесь есть и мирные, но взбесившиеся из-за поступков людей духи – навки и берегини. Но также присутствуют твари, что пришли, чтобы всласть насладиться человеческими страданиями: в одном из волков притаилось одноглазое лихо; тело дикого кабана занял озлобленный бес.

А в крупном медведе восседает сам Хозяин Леса. Леший свиреп, но справедлив. Он выводит из чащи заплутавших путников, но готов растерзать нелюдей, что обрекли ребенка на смерть.

Прикрываю глаза вновь и вижу: в нашей избе мама не находит себе места от страха – плачет и плачет. Они с отцом искали меня везде. Звонили в милицию, обошли всех соседей.

Те отводили глаза и делали вид, что не знают, куда пропала Танюша. Гадкие люди снова заставили маму рыдать! Ярость переполняет меня изнутри – такая же, как в момент, когда я лепила из глины тетю Галину. Только в этот раз гнев многократно сильнее.

«Это вам за мамочку!» – думаю я. И хищные звери начинают наступление на деревню.

Они не оставят в живых тех, кто знал о готовящейся расправе. О «казни ведьмы» в курсе не только друзья дяди Егора. Еще плотник Паша и пара мужиков, что работали с отцом на лесопилке. И сама тетя Галя – да, она знала.

Люди поступили дурно, они снова заставили мамочку рыдать, а значит – заслуживают самую ужасную участь.

Я сливаюсь с необузданной силой леса, управляю дикими зверями.

Упиваюсь яростью, которую раньше скрывала. Когда волки врываются в деревню и один из них набрасывается на дядю Егора, я ощущаю лишь темное торжество.

И просыпаюсь от собственного крика.

Первые несколько секунд я даже не могу понять, где нахожусь. Затем оглядываюсь и вспоминаю: я отрывалась в ночном клубе и уехала оттуда вместе с Андреем. Вот же он, сонно щурится рядом. Светлые волосы растрепались, но даже сейчас Дрюня похож на героя-любовника, сошедшего с экрана.

«Духи. Некоторых из них я уже точно видела. Пусть в ином обличье – в виде преданных собак, – но их сущность от этого не поменялась.

Стоп. Какие духи? Это всего лишь сон, пусть и очень реалистичный. Ты живешь не в деревне. Ты – не девочка Таня, и то, что вы так похожи, еще ничего не зна…»

Я смотрю на собственные руки и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать вновь. Они измазаны в чем-то липком и красном.

Кажется, это кровь.

– Лика, что случилось? Ты ранена? – Дрюня не на шутку встревожен – его лоб нахмурен, в бирюзовых глазах плещется беспокойство.

– Да, кровь на руках.

Через секунду волнение во взгляде Андрея сменяется облегчением.

– Это всего лишь вишневый ликер, – выдыхает парень, и на губах красавца расцветает улыбка, – Ну ты даешь! Сама же оставила бокал на каретке кровати и задела его во сне. Осторожнее, не вставай! – предупреждает Дрюня. – На полу осколки!

Он начинает суетиться: заботливо собирает разбитый бокал, вытирает лужу, пылесосит. Только после уборки парень разрешает мне спуститься с кровати.

Тело трясет от холода, будто я действительно лежала связанной посреди леса и управляла волками. Даже два одеяла не помогают согреться.

– Приснился кошмар? – участливо спрашивает Дрюня, излучая тепло и сочувствие.

– Ага.

Он садится рядом, нежно обнимает меня за плечи. Мне нравится вдыхать запах Дрюни – от него исходит аромат топленого молока и надежности.

Очень хочется научиться ему доверять.

– Лика, ты чего-то боишься? Это связано с твоим бывшим, Эриком? Скажи, – лицо Андрюши мрачнеет, – псих тебе угрожал?

– Дело в другом.

Искренняя заинтересованность Андрея окончательно подкупает.

Не знаю почему, но я выкладываю ему все – что когда-то на полном серьезе занималась ворожбой, вступила в ковен, нашла наставницу и пыталась общаться с духами.

Вначале жизнь стала похожа на увлекательное приключение – казалось, будто мы, неофиты, изучаем тайны Вселенной и вот-вот разгадаем, как она устроена. Затем почудилось, что мы можем влиять на мир и других людей, держим в руках читки от игры под названием Жизнь.

И, наконец, нас затянуло в безумие: одного из членов ковена чуть не придушила астральная тварь, другой заработал острый психоз.

Я утаиваю только часть про одержимость Эрика – новому парню, скорее всего, будет неприятно слушать о бывшем. Но в остальном говорю чистую правду: я выгорела, решила сделать перерыв, так как устала от сверхъестественного.

Зловещие знаки, магические воздействия и мистические силы, которые лезли в мою жизнь, больше не вызывали сакрального трепета – они нервировали и сводили с ума.

Я не уверена – хочу ли возвращаться назад. В конце концов, один из моих друзей – Леха – спятил и раз в полгода лечится в психдиспансере.

Эрик тоже несколько не в себе – скорее всего, если показать его специалистам, они найдут целый букет отклонений. Среди практиков постоянно ходят истории про неофитов, которые неудачно сунулись в эзотерику и погибли.

О недавней встрече с существом, принявшим мой облик, я тоже не умолчала. Человек имеет право знать, с кем он связался.

– А теперь этот сон… Видимо, из магии, как из мафии, просто так не уходят. Может быть, духи хотят о себе напомнить? Или та девочка из сна – моя предыдущая инкарнация? Баба Марья говорила: на определенном этапе развития практик начинает вспоминать прошлые жизни, – осекаюсь на полуслове.

Андрей слушает очень внимательно, однако трактует рассказ по-своему. Видно, парень очень переживает за меня, но явно не из-за истории о духах и ворожбе.

– Лик, тебе нужно в душ, – Дрюня говорит ласково, будто пытается успокоить перепуганного ребенка. – Я приготовлю нам завтрак.

– Как можно думать о завтраке в такой момент?

– Ты любишь оладушки со сметаной или сгущенкой? – парень снова не обращает на мои слова никакого внимания.

– Я пытаюсь обсуждать серьезные вещи!

Андрей терпеливо вздыхает. Осторожно накрывает мою руку своей.

– Мы непременно обсудим инкарнации и призраков. Но сначала ты сходишь в душ и немного успокоишься.

Хочу возразить: я уже спокойна – сил на страх давно не осталось.

Но спорить не хочется – я и так устроила Дрюне форс-мажор с утра пораньше! А мы ведь даже не в серьезных отношениях!

Как ни странно, душ действительно помогает.

Струи теплой воды смывают не только липкий ликер, но и осадок от сновидения.

На его место приходят привычная отрешенность и спокойствие. Испачканную одежду сую в стиралку: Андрей, как истинный джентльмен, одолжил мне свою футболку.

Когда я выхожу на кухню на запах свежеиспеченных оладий, чувствую себя другим человеком. Сначала я думала, что поем просто из вежливости – после такого сна как-то нет аппетита, – но не успеваю опомниться, как уминаю порцию целиком. Вкусно. Стоит животу наполниться, масштаб трагедии сужается до банального ночного кошмара.

Во время завтрака Дрюня не сводит с меня влюбленных глаз. Он ведет себя так, будто готов пить чай вечно. И без карт Таро ясно – к обсуждению сверхъестественных явлений парню возвращаться не хочется.

– Что ты думаешь?

Андрюша снова вздыхает. Когда очередная попытка перевести тему не срабатывает, он наконец собирается с духом:

– Честно? Я думаю, твой бывший парень – псих. Он притащил тебя в секту и забивал голову мистической шелухой, потому что ничего, кроме нее, у Эрика нет.

Кажется, я начинаю понимать, к чему Дрюня клонит. И мне его настрой очень не нравится.

– Подожди. Когда я рассказывала, как колдовала, ты решил, что я спятила?

Парень передвигает свой стул поближе. Целует меня в плечо.

– Не спятила, – голос Андрея переполнен любовью и состраданием. – Просто… немного запуталась. Ты была маленькой, внушаемой девочкой, Эрик этим воспользовался. Лика, не знаю, что между вами произошло. Но чувствую одно: у тебя психологическая травма. И болит до сих пор. Поэтому и приснился тот жуткий сон.

Я даже не могу на него как следует разозлиться. Буквально вчера сама же предложила бывшей подруге и сестре по ковену Лизе точно такое же логичное объяснение. Не было никакого вещего сна, это подсознание сыграло с тобой злую шутку.

Забавно.

– Допивай чай, – Дрюня предупредительно пододвигает ко мне кружку, – а то остынет.

Чай действительно умопомрачительно вкусный – с мятой, чабрецом и душицей.

Впервые за полтора года мне удается согреться. И внезапно хочется остаться на уютной кухне, где пахнет оладьями. Здесь нет ни прошлого, ни демонов, ни колдовства.

Только уютный человеческий мирок, который я когда-то так опрометчиво потеряла. Мне было бы безумно жаль утратить его снова.

Парень будто чувствует ход моих мыслей. Он берет меня за руку, словно давая понять: «Я теперь всегда буду рядом».

– Лика, я понимаю, сейчас, возможно, не самый удачный момент, – смущаясь, произносит Дрюня, когда пауза слишком затягивается. – Позади у тебя сложный разрыв, по ночам мучают кошмары и мыслями ты еще в прошлом. Но, может быть, дашь нам шанс?

Его ладонь такая большая и теплая. Напрашивается эпитет «уютная». Секунду Андрей набирается смелости и наконец задает свой главный вопрос:

– Ты готова работать над новыми отношениями?

Возможно. Но для начала мне нужно кое-что уточнить.

Хотя, судя по реакции Андрея на мой кошмар, его ответ не разочарует.

– Скажи, ты веришь в магию?

Второго колдуна я точно не переживу.

– Нет, – безапелляционно заявляет парень, скрещивая на груди руки. Тема настолько задевает, что одно упоминание о ворожбе заставляет Андрея принять возмущенный вид. – Забавно, когда ребенок фантазирует, что он Супермен или Бэтмен. Но если взрослый человек мнит себя колдуном, демонологом, жрецом вуду… да хоть повелителем единорогов, то вначале это кажется смешным, затем – немного печальным.

Думаю, Дрюня прошел главный «тест».

– Давай попробую, – улыбаюсь я.

Почему же в ушах звучит и звучит предупреждение бабы Марьи: «Не отказывайся от магии навсегда, чтобы не случилось беды!»

Я повторяю мысли Андрея: «Никакой магии нет» снова и снова – так же, как лекции, которые читают нам на психфаке.

Мозг обладает невероятной способностью находить подтверждения своей правоты. Если человек верит в колдовство – он будет видеть магию всюду. Есть совпадения, которые могут выглядеть как знаки Вселенной. Например, сны, что преследуют меня каждую ночь, хотя с первого кошмара прошел уже месяц.

В них проносятся целые жизни, но кем бы я ни была – экстравагантной колдуньей со своим магическим салоном; ученицей знахарки, шепчущей заговоры над больными; маленькой девочкой Таней… – истории заканчиваются одинаково.

Преждевременной смертью.

Иногда мне удается узнать, что происходит дальше – мать погибшей каждый раз убивается и винит себя в участи дочери. Хотя на самом деле она не могла ни на что повлиять.

Но самое удивительное – наутро я долго не могу избавиться от стойкого ощущения, что увиденное действительно когда-то случалось. Просто я успела чуточку подзабыть свое прошлое.

Конечно, если не брать в расчет самую очевидную возможность: сны – это просто сны. Присутствуют и другие странности. Вчера в метро мне вновь встретился собственный двойник.

Калька – думаю, такое прозвище ей очень подходит – тоже меня заметила: помахала рукой, которую словно змейки обвивали браслеты, и, послав воздушный поцелуй, растворилась в толпе. После нашей встречи я с трудом смогла сдержать дрожь – пришлось перед парами выпить несколько стаканов горячего чая.

Конечно, можно все как обычно списать на совпадение. Мало ли вокруг похожих бледных темноволосых девчонок в одинаковых кожаных куртках. Однако в такое сходство верится с трудом. Терзает тревога: что если мое подсознание сыграло злую шутку и происходящее – дебют психического расстройства?

Прежде чем сдаться врачам, я хочу проверить каждое объяснение. Нужно действовать как ученый. В университете твердят: любая гипотеза – всего лишь предположение, пока она не подтверждена или не опровергнута экспериментальным путем.

Что ж – у меня предостаточно возможностей для «тестов».

Каждый день я трачу минимум час, добираясь до университета на метро. Вместо того чтобы слушать музыку или читать книгу, очередную поездку можно посвятить небольшому исследованию.

Впервые за полтора года я включаю «второе зрение», как учила когда-то наставница баба Марья. Несколько секунд нет никакого эффекта. Отсутствие изменений вызывает легкую грусть и одновременно – облегчение. «Магия кажется чем-то веселым лишь в фэнтези-книгах и на экранах кинотеатров, – напоминаю себе. – Мне по душе обычный, тихий мирок».

Вот он: бабушка напротив мирно вяжет шарфик, несколько девчонок оживленно болтают, симпатичный парень-студент тыкает пальцем в планшет.

Я не успеваю как следует рассмотреть пассажиров: унылый вагон метро начинает медленно преображаться. Мир вновь сияет, будто елка перед Рождеством. Помимо ярких красок на меня обрушивается поток чужих эмоций и ощущений.

Я любуюсь на голубую ауру бабушки – от ее биополя исходит мерное спокойствие и тихая земная мудрость; внимательно изучаю рыжеватые коконы подруг – они почти сливаются, девочки общаются очень тесно и научились понимать друг друга с полувзгляда.

Силуэт студента подернут красноватым оттенком – не из-за злости или других негативных эмоций, просто бедняга не выспался, всю ночь готовился к лабораторной работе. Его мандраж ощущается, будто собственный.

Но этого мало. Я много времени провожу в библиотеке психфака и буквально недавно прочитала об одном любопытном феномене – называется синестезией. Возникает, когда мозг по ошибке одновременно задействует те участки, которые не должны работать вместе.

Например, отделы, отвечающие за восприятие звука и цвета. Так появляются люди, которые утверждают, что нота фа – желтая, а ре – голубая, умеют «видеть музыку» или «слышать картины».

Есть отдельный подвид синестезии – аурическая. При ней образ человека сопровождается световыми ощущениями. Именно так ученые объясняют то, что эзотерики называют «ясновидением». А якобы дар считывать чужие эмоции может быть работой зеркальных нейронов.

Тривиальной эмпатией.

Для уверенности в том, что мой навык – не игра разума, нужно нечто большее, чем зрительный образ или субъективные ощущения. Взгляд цепляется за студента напротив.

Прежняя Алика, которая умела испытывать чувства, ни за что бы не решилась ни на что подобное. Но я – не она, поэтому мысленно плету невидимую веревку и привязываю мальчика к себе. Он вздрагивает и поднимает выразительные оленьи глаза.

Тихо. Эксперимент еще не окончен. Следующая станция метро – моя остановка. Выхожу из вагона, не отпуская из рук «поводок». У самого выхода из метро парень меня нагоняет.

– Простите, не знаю, что со мной, – скороговоркой бормочет студент. – Но вы мне так понравились, что я в последний миг выпрыгнул из вагона. Раньше своей остановки! – мальчик не понимает, что произошло, и его мозг подбирает самое удобное объяснение: внезапно возникшая симпатия. – Девушка, как вас зовут? Можете дать свой номер?

Не могу сдержать улыбку – надеюсь, парень не примет ее на свой счет.

Пусть это было немного жестоко, но как же приятно узнать: все, чему я училась, имеет под собой реальную подоплеку. Но для того чтобы окончательно доказать себе, что я не спятила, нужно провести еще один «магический опыт».

Этот «эксперимент» я задумывала очень давно. Но откладывала его до последнего – «опыт» казался слишком сложным и неприятным. Сегодня после университета я еду не домой, а в больницу.

Здесь сонастраиваться с людьми сложнее – энергетика тяжелее, и, диагностируя чужие болезни, можно испытать симптомы пациентов на себе.

Я пристраиваюсь в самый конец очереди и начинаю разглядывать больных. Ощущения – три из десяти. Худой, сутулый мужчина обхватывает живот – внутри у него черная дыра, которая жрет человека изнутри.

Старик, чья очередь почти подошла, шаркает к кабинету, тяжело опираясь на палку. Его ноги грызут черные крысы, невидимые обычному глазу.

В черепе пухлой опрятной женщины свила гнездо огненная птица. Временами птаха вспыхивает, заставляя бедняжку тихонько постанывать и массировать наливающиеся болью виски.

Не выдержав, я поднимаюсь и дожидаюсь «своих» пациентов снаружи – на свежем воздухе. К каждому подхожу, невзначай завожу разговор, спрашиваю, что с ним. Панкреатит, артрит, хронические мигрени…

Такое списать на простое совпадение не получится. Похоже, магия действительно существует, и некто пытается «достучаться» до нерадивой колдуньи-отступницы.

Но что ему нужно и кто это – духи? При чем здесь воспоминания из прошлых жизней и откуда появился двойник?