Рассвет мертвых

Глава 11

Закрутил, закружил ветер и засыпал Немую Долину пушистым снегом. Окна покрылись причудливыми узорами. Росли сугробы во дворах. На крышах домов возвышались белые шапки. Люди не успевали чиститься от снега. Все старались реже выходить на улицу и дольше сидеть дома. А если кому наскучило дома, тот шел в гости и уже там отсиживался до самой ночи.

Зимой люди становились ленивее, больше ели и больше спали. То и другое относилось к Роберте. В их доме все чаще появлялась Арина. Вместо дочери она занималась уборкой и готовкой. Нестор, смотря на ленивую жену и энергичную тещу, охал. Когда же он увидел вещи Арины у себя дома, то взвыл по-волчьи. Арину быстро попросили к себе. После Нестор принялся за Роберту, привыкшую к опеке матери. Замужняя жизнь юной жене быстро наскучила. Ей хотелось под крыло матери. А Нестор хотел просто поесть, и чтобы тещи не было рядом.

Вальтер зимой стал активнее. День становился короче и он меньше отдыхал. Дольше сидел за книгами и даже нашел время, чтобы учить меня гончарному искусству. Как только заходило солнце, он просыпался и уже видел меня. Я стала приходить к нему раньше. Роберту я навещала редко, мне было неудобно вторгаться в ее с Нестором жизнь, а дома в одиночестве я скучала. Вальтер был рад моей компании, поэтому я засиживалась у него до трех ночи.

Ролан до сих пор не объявился. Вместо него бочки Вальтеру поставлял Ким. Они говорили о чем-то тихо и до меня их новости не доходили. Вальтер отвечал мне, что они болтали о своем. Я ему не верила. Прошло больше недели. Из деревни пропали все оборотни кроме Кима и Нестора. Но Нестор не был в стае, а Ким молчал. Молчал и Вальтер.

Однажды только Ким ответил, что о Ролане не стоит тревожиться. Не стоит, так не стоит. Я перестала спрашивать о нем у Кима. Не беспокоила вопросами и Вальтера. Занималась книгами в архиве, читала сказки и лепила нелепые горшки. Иногда рисовала, чем радовала Вальтера, но таких эмоций, каких он испытал при «Борьбе проклятий», из него вытянуть не удавалось. Картины обходились положительными отзывами. Я ему высказала и он погрустнел.

— Я думал, ты рисуешь ради искусства, а не ради похвалы.

— Что ни скажу, ты ответишь так, что я чувствую себя глупо.

— Работать ради похвалы, не так уж и плохо, — исправился он.

— Нет уж теперь.

Он остался доволен тем, что я услышала его слова и не обиделась. Пришлось исправляться. Искать особенную идею, с необычным мифическим сюжетом. Я хотела найти то, что сможет вдохновить меня. Страшное потрясение заставило выплеснуть чувства на холст. Светлые чувства могли создать миротворное зрелище без пролития крови и нагнетающих облаков. Однако следующая картина вышла обычной. Я хотела избавиться от нее, но Вальтер утащил ее в музейный архив.

С исчезновением Марселины заскучал горбун Игорь. Ему было необходимо женское внимание. Но единственный объект вожделения, цыганка Ульяна, гоняла поганой метлой и его, и Ивана. Леонор, всегда находившая ему работу, заметила его тоску и даже начала жалеть. Но Игорь кинул в нее кружкой и удрал к цыганке.

Я чаще стала ходить к Истомине. Бабушка никогда не прогоняла меня. Мы болтали с ней, но больше рассказывала она о прежних временах. Ее дом часто посещал Тельман. Молодой вампир прислуживал ей. Он колол дрова и топил печь, носил воду в дом. Где он добывал пропитание, было для меня загадкой. Позже выяснилось, Ким поставлял бочки и Истомине. Кровь хранилась в подполе.

Тельман больше был похож на человека, чем Вальтер. Он двигался и моргал, разминал тело и пробовал вещи на вкус. Жажде он уделял мало времени. Мало пил, но руки у него были теплыми. Истомина много говорила о нем и как новая жизнь повлияла на него.

— Посмотри на Тельмана. Не скажешь, что он мертвец.

Тельман выглядел иначе. У него были розовые губы и щеки, блестящие глаза. Смерть медленно накладывала на него свой след. Казалось, сердце у него еще стучало, но на самом деле оно остановилось шесть лет назад.

— Свое превращение обычно помнят, но я мало, — говорил Тельман. — Помню, с друзьями собрались в тайгу пожить с месяц. Разбили лагерь, рыбу ловили. Прожили с неделю, пока на нас не напали животные. Это случилось ночью, мы спали. Очнулся я через несколько дней. Я бы сказал, что болело тело, будь я человеком. Не знаю, как описать эти ощущения у вампира. Тело болит, но боли не чувствуешь. Ты мертв. Итак, друзья были мертвы, но меня не это волновало. Хотелось пить. Я бросился к ним и пил их кровь. А когда не мог добраться, рвал тело. Кровь разбрызгивалась в разные стороны, и я слизывал ее прямо с земли. А потом меня рвало. Не понравилась желудку трупная кровь. Я убивал животных, если попадались. Совсем одичал. Жил в норе. Сам выкопал руками в земле. Днем спал, ночью охотился. Сознание сужалось, я переставал думать. Пока однажды не встретил девушку. Она была той особенной. Чудесно пахла. Она изменила всю мою жизнь.

— Как романтично, — невольно произнесла я.

— Ой, да ладно, я ее потом загрыз.

Я отошла от него. Мне не хотелось знать конца его истории.

— Сначала дослушай. Как только я почуял ее запах, сразу сошел с ума. В то время я был животным, меня кроме жажды ничего не интересовало. Я не думал, что она человек. Она была для меня едой. Что меня остановило? Волки. Деревня была населена ими. Я даже близко подойти не мог, они чуяли меня.

Чтобы добраться до жертвы, пришлось умнеть. Я заново научился думать, вспоминал, что умел. Строил ловушки для оборотней, выманивал ее защитников, но ум проигрывал силе. Я сдался им, вышел из леса. Не сразу, но они приняли меня с условием, что не причиню вреда. Я остался. Пытался быть человеком, общался, помогал им и смог очеловечиться. С ней я тоже общался, но мало. Ее запах жег горло и рядом с ней я чувствовал себя чертовски голодным. Я избегал ее, но преследовал. Издалека наблюдал. Потом понял, что влюблен в нее. Но разве вампир умеет любить? Чем ему любить, когда ни один орган не живой? Эта любовь отличается от человеческой. Человек любит и душой, и телом. Телом он желает, а душой хочет быть рядом. Для нас реально только второе желание. Это желание со временем превращается в манию. Мы не испытываем влечения к телу, но нам нравится ваше тепло, — Тельман протянул руку и я ему подала свою. — Ты чувствуешь холод, я тепло. Это тепло обжигает и хочется испытывать его еще. Мы были с ней вместе. Но ей оказалось этого мало. А большего ей мог дать только человек. На этой почве родилась ревность. Она принадлежала мне, она была моей, но как человеку я не мог ей ничего дать. Мы с ней прожили три года — как счастливая бездетная семья. Она хотела детей. Она засматривалась на других. И моя любовь превратилась в…

— Одержимость, — произнесла я уже знакомое слово.

— Да! Я был одержим ей. Я ее хотел, желал, чтобы она всегда была рядом со мной. Я бы сделал ее своей супругой. Я никому ее не отдал бы. Никогда. У меня ехала крыша. Что значит для человека «никогда»? Со временем он свое слово нарушит. Но для бессмертного вампира… Я сделал то, чего хотел. Выпил ее и превратил в вампира. Она болела два дня, мучительно умирала, а я ждал. Когда она очнулась, то бросилась ко мне, обнимала и целовала. Но я ее больше не хотел. Она умерла и потеряла свой чудесный запах. Я сбежал от нее, за мной гнались волки, но мне было не до них.

— Все ваши истории о любви кончаются печально, — ответила я. Но Тельман не грустил, он был воодушевлен и не страдал подобно Вальтеру.

— Да все как у людей, — отмахнулась Истомина. — Парень молол языком, а девка и уши развесила.

— Я же признался, я был животным. Я ради жажды был готов на все. И сделал все, чтобы утолить.

— Сейчас тоже пошел бы на все.

— Нет. С тех пор я немного, но поумнел.

Тельман взял кружку и полез в погреб.

— Значит, все отношения с вампиром кончаются смертью? — спросила я у Истомины.

— Разве чего-то другого о мертвеца можно ожидать? — улыбнулась бабушка.

— Можете рассказать о Мраке.

— Мраков… Когда-то я его любила. В него все девушки были влюблены. За ним бегали, признавались в любви, а он слишком гордый и самовлюблённый, чтобы обращать на них внимание. Он мучил их. То лелеял, то отвергал. Его игра продолжалась до тех пор, пока бедняжка не падала к его ногам. Влюбленная отдавала себя, дарила, больше не принадлежала самой себе. Но те, кто сдавался, его не интересовали. Мирослав любил сильных женщин. На них он тратил много сил, чтобы завоевать. Скольким он сломал судеб! Разрушал браки, прилюдно уличал в изменах, отправлял рогоносцам любовные письма их неблаговерных жен. Ради него они бросали мужей и бежали на свидания. Он мог бы выбрать любую, но не выбирал. Он испытывал к ним презрение, почти ненавидел, но искал их объятий.

Случилось это в Петрограде. Сначала была война, потом холера и цинга, унесшие за собой тысячи жизней, и в конце раскулачивание, добивший народ. Женщины теряли мужей и отцов, а после и дом над головой. Муж вернулся с войны калекой. Но прошло несколько лет и нас выгнали из собственного дома. С детьми мы оказались на улице. Не представляю, куда мою семью могли сослать, но за нас вступился Мирослав. Как ему удалось сохранить богатство и стать более влиятельным, не знаю. Я была бесконечно благодарна за один только этот поступок. Он помог нам со всем. У нас опять появились деньги и квартира. Мирослав нередко заходил к нам, спрашивал, чем еще он мог помочь. Я как-то подумала, что он решил исправиться. Но когда с окраины в город перебросили людей, он взялся за старое. Все это время я продолжала ждать, что однажды он предложит мне сбежать с ним. Почему я надеялась? Я же была обычной. Особого ума у меня не было, красотой тоже не отличалась. Но я ждала, а он так и не выбрал меня.

В 23 году Мирослав исчез. Он ничего не оставил о себе, ни записки, ни открытки. Просто испарился. Его нигде не было, и его никто не искал кроме меня. Тогда же в этом году Петроград начал отстраиваться. Появлялись новые дома, восстанавливались заводы. По соседству с Мирославом поселился, по слухам, бывший офицер. И не один, а с красивой дочерью. Мирослав часто заходил к ним. Они были последними, с кем он общался, поэтому я направилась в ту квартиру. Дверь оказалась запертой. На звонок не реагировали. Позже соседи жаловались на дурной запах из той квартиры. Милиционеры выломали дверь. В квартире они обнаружили трупы людей с обезображенными лицами. Возможно, Мирослав был среди них.

Я переехала к бабушке в тайгу, она была при смерти. Здесь же на кладбище рядом с ее захоронением я сделала могилу для него. Приходила к нему, поминала. Но Мраков опять появился в моей жизни. Столько лет спустя! Мы не виделись больше полувека! Он вернулся ко мне другим существом. Он был измучен и искал утешения. У нас наладились отношения. Он сильно изменился. Жизнь мертвеца сделала его страшно одиноким. Мы много времени проводили вместе. Теперь я его спрашивала, чем могу помочь. Мирослав улыбался и отвечал, что моего присутствия ему было достаточно. Тихая жизнь ему быстро надоела. Он искал чего-то другого, о чем мне не говорил. Мирослав превратил двух девушек, но и они не облегчили его бремя. Чего ему не хватало? Чего-то он не мог забыть и хотел найти. Его это тревожило, но он скрывал. Знаешь, что? Раньше ему девушки предлагали сердце, а он ходил по ним. Теперь же он сам искал любви.

— Вы слышали об Изабелле?

— Жене Вальтера? Да. Трагичная история. Иначе она закончиться не могла, ведь он мертвец.

— Мрак тоже был в нее влюблен?

— Не знаю. Мирослав и Вальтер рассказывали свои истории. Они немногим отличались, но ни один не говорил о его любви к ней. Тебе он об этом сказал?

— Марселина.

— Ей не стоило доверять. Она себе на уме и могла все, что угодно выдумать. Тем более она вилась вокруг нее, а из-за тебя он ее бросил. Какая женщина не оскорбится?

— Она говорила, что он ей не нужен.

— Ей, возможно, а тебе?

Я налилась красной краской от ее вопроса. Засмущалась и ничего не смогла ответить.

— Не идеализируй Мирослава. Он не умеет любить. Мы не знаем, что произошло с женой Вальтера, и кто кого любил…

Истомина забила трубку и закурила, выдыхая дым. Бабушка о чем-то задумалась.

— Он видел, как ты относишься к Вальтеру. Как он дарит ласку, а ты принимаешь. Если одно чудовище достойно любви, то второе тоже. Он решил забрать тебя.

— И он украл.

— Я ему сказала, силой любить не заставишь. Предупреждала, что ты сбежишь. Так и вышло, — Истомина вздохнула и заговорила тише. — Не стоит жалеть ни живых, ни мертвых. Жалость — груз. Нельзя любить из жалости…

В погребе что-то загремело, и оттуда выпрыгнул Тельман.

— Земля трясется. К нам едет гость.

Гость постучал и вошел в дом. Мрак поздоровался с Тельманом, обнял Истомину и сел рядом со мной на скамью.

— Можно забрать девушку? — спросил он у Истомины.

— Если Грета сама согласится, — ответила она, выдохнув дым.

— Прогуляемся?

Бабушка улыбалась, смотря на нас. Я согласилась.

Мы вышли из дома. На улице темнело. Ветер с крыши сыпал на нас снег. Возле забора стояла снегоходная машина. Он предложил спрятаться от ветра в ней, но я ответила, что останусь у дома бабушки.

— Как у тебя с настроением?

— Все нормально.

— Мне нужна спутница на вечер. Я бы пригласил Марселину, но ее больше нет.

— Если ты думаешь, что ее убили из-за меня…

— Из-за тебя. За кого так сильно может бояться маленькая Роберта?

— Это она заставила ведьм?

— Слезно просила и умоляла. Ведьмы не соглашались, пока девочка не предложила кое-что стоящее. Жажда заполучить сокровище взяла вверх. Она отдала волшебные камни за спасение твоей души. Так ты согласна провести со мной вечер?

— Нет.

— А если не за просто так?

— Хочешь подкупить? Не получится.

— Скажи, что я могу предложить взамен.

— Ладно. Ответь мне на вопрос.

— И ты пойдешь со мной?

— Сначала ответь. Тебя интересует Нестор. Он знает, что у него есть шанс избавиться от проклятия. Зачем это тебе?

— Если пойдешь со мной на вечер, ты узнаешь все.

— Я хочу узнать сейчас.

— Пошли со мной на этот вечер. Ты узнаешь больше, чем положено.

— И куда сбежали все оборотни из деревни?

— Это тоже.

Мрак открыл дверь своей машины.

— Я только бабушку предупрежу.

— Она уже знает, что ты уехала.

Я села, и мы поехали к его дому. Как только я вошла Томила и Стелла взяли меня в свои руки. Вампирши переодели меня в темно-синее платье, нанесли макияж и сделали красивую прическу. Томила застегнула на шее колье.

— Как королева, — шептала она.

Я стояла перед зеркалом. Вампирши приводили платье в порядок, а я смотрела на себя и не могла оторвать взгляд. Томиле удалось заплести волосы и скрепить их на макушке. Последним украшением стала большая заколка с драгоценными камнями. Из обычной девчонки я превратилась в принцессу-золушку. На один вечер. Но благодаря этому вечеру я узнала, что могу быть красивой.

Стелла стянула с руки кольцо, подаренное Вальтером, и спрятала в складках своего платья. Я просила вернуть мою вещь, но она делала вид, что не слышит. Когда в дверях появился Мрак, вампирши ушли. Он подошел ко мне сзади, и я увидела его в зеркале. Сегодня он выглядел еще лучше. На нем был строгий деловой костюм темного цвета из плотной ткани. Из-за белоснежной сорочки его кожа не казалось настолько бледной. Она приобрела мягкий цвет, почти живой. Сам он мало походил на мертвеца.

— Прекрасно они потрудились над тобой.

Я закружилась вокруг себя. Подол платья взмыл и опять упал к ногам.

— Ты дикарка, моя драгоценная. Выпрями спину, расправь плечи. Подними подбородок и смотри вперед. Дари мимо проходящим надменный взгляд. Они приветствуют тебя, ты в ответ слегка наклони голову. При виде тебя мужчина должен трепетать, а женщина бояться. Или завидовать. Но никогда не будь с ними наравне. Быть равными с остальными, значит, мириться с ними. От таких знакомцев только натерпишься лицемерия, ханжества и предательства. Можно терпеть комплимент, но не злословия глупых людей.

Мрак смотрел на меня, а я на него в зеркале. Он положил руки мне на талию. Я придвинулась к нему.

— Ни с кем не разговаривай. Ни к кому не подходи. Если к тебе кто-то приблизился, немедленно уходи. Ты меня слышишь?

Мрак говорил теплым голосом. Я млела от его тембра. Слушала каждое слово и запоминала, как они звучали. Он поцеловал меня в шею еще и еще раз. Я хотела закрыть глаза, но увидела в зеркале, как у него выдвигаются клыки.

— Не делай мне больно.

— Только немного. Я должен сделать метку, иначе тебя примут за жертву.

Мрак вонзил клыки, прокусив кожу. Я сжалась всем телом. Укус оказался болезненным. Кожу обожгло болью на краткий миг. Мрак убрал клыки. Он прикоснулся губами к ране, слизывая сочившуюся кровь. Когда она остановилась, он надел мне на плечи меховую накидку и повел за собой.

Я смотрела из окна машины, как мы выезжали из Немой Долины. Мрак прибавил скорость, и мы поехали быстрее, рассекая завалы снега. Затем он сбавил обороты. Мы почти плелись в темноте, где кроме света фар, никакого освещения не было. Вокруг нас был темный враждебный лес. И рядом на сиденье Мрак, то нежный и любимый, то опасный. Как странно было на него смотреть. Он чему-то улыбался, покачивая головой в такт музыке. Я наблюдала за ним и не понимала его улыбки.

— Тебе не холодно?

Я быстро дотронулась до него и убрала руку. Он был теплее, чем Тельман, и кожа оказалась намного мягче, чем у Вальтера.

— Мне жарко.

Он врал. Не могло ему быть жарко.

— Ты мне не веришь?

— У меня разве это на лице написано?

— Каждая мысль. Я тебя читаю, словно открытую книгу. Ты не умеешь врать и раскрываешь свои мысли, какие они есть. В тебе много ребячества и, признаться, я без ума от этого. Ты искренна в чувствах как ребенок. Но играешь в игры. Думаю, это не плохо. С новым временем, мне казалось, молодые люди сильно изменились. Сколько появилось в них спеси, снобизма и цинизма. С годами человек набирается мудрости. Но человечество достигло пика развития и начало неизбежно деградировать. Ты думаешь, к чему я завел этот разговор? К тому, что не терплю фальши.

Я посмотрела на него. Место добродушной улыбки заняла злорадная, почти дьявольская. Мне не нравилось зло, сидящее внутри него.

— Порой ты делаешь такое обеспокоенное лицо, что мое сердце не выдерживает. Разрывается в тоске на мелкие кусочки. Раньше я мог только наблюдать за этим, но сегодня могу исправить. Что тебя беспокоит?

— Твое мертвое сердце. Оно не может испытывать хоть что-то.

Мрак засмеялся громко и раскатисто, заполняя собой всю машину.

— Кто тебе сказал про мое черствое сердце? Вальтер, Истомина? Другие могли так сказать только потому, что подхватили их слова. Мне нравится твоя откровенность, но нельзя так безответственно доверять людям. Вальтер романтик и большой мечтатель. Истомина — женщина. А женщина — это совокупность всех страшных грехов.

— Твои оскорбления напрямую относятся ко мне. Я тоже женщина.

— Ты сейчас не женщина, моя девочка. Однажды ты повзрослеешь и поймешь, что стала завистливой, неудовлетворенной, стареющей язвой. У всех женщин скверный характер. В них вселяется дьявол и беснуется в женском обличье до старости. Потом он ее освобождает, и старуха пытается замолить грехи, усердно посещая в церковь. Не слушай никого. Вальтер играет роль безответно влюбленного чудовища. Истомина — старая ведьма. Они оба все что угодно солгут, лишь бы ты отказалась от меня.

— Я не верю этому. Вы друг о друге плохо говорите, я не знаю, кому верить. Истомина называет тебя бессердечным, ты ее — ведьмой.

— Она говорила, кого любила всю жизнь?

— Тебя.

— Дальше рассуждай сама.

Я не поняла, о чем Мрак хотел сказать. Немного посидев в тишине, я задала последний вопрос.

— А с Вальтером что не так?

— Утопист. Он поступает так не со зла. Думает, добро должно всегда побеждать зло. Но только он не знает, что живет не в мире иллюзий. Чаще всего добро не отличить от зла. Почему? На самом деле нет ни черного, ни белого. Один сплошной серый комок. В этом комке грязи он ищет справедливость, забывая, что ее просто выдумал человек. Выдумал. Ее не существует. Поэтому Вальтер страдает.

Мы въехали в соседнюю деревню с названием Зеленый Дол. Сначала кроме снежных елей ничего не было видно, но потом из-за них вынырнула сама деревня. Она была совсем не похожа на Немую Долину. Здесь рядком стояли крепкие кирпичные дома. У входа расположились шикарные гостиницы с банями. Везде стояли фонари и освещали улицы. У одной гостиницы было полно машин. Мы остановились у нее.

Я вышла из машины и подбежала к огромной ледяной статуе. Внутри нее переливались разноцветные огни. Красота была такая, что я не могла отвести глаз.

— Как тебе? — спросил Мрак, подходя.

— Очень красиво. Я хочу все посмотреть и потрогать.

Я рассматривала кирпичный фасад здания. Деревянные резные колонны подбирали второй этаж. Мои пальцы скользили по вырезанным фигуркам животных и птиц. Мы прошли дальше в зимний сад гостиницы. Здесь были замерзшее озеро, большие кусты с ягодами и статуи из камня.

— Этим ты и занимаешься?

— Да, развитием деревней. Это мой четвертый проект.

— У меня нет слов. Я хотела бы сказать большее, но не умею красиво выражаться.

Каменные тропинки простирались по всему саду. Они вели к разным тайным уголкам. Я прошла по одной к озеру. В замерзшей воде застряли растения и декоративные фигурки. По другую сторону сада находилась беседка. Я вошла внутрь и, опершись на забор, наблюдала за парочкой, только что вошедшей в сад. Мрак стоял внизу и тоже смотрел на них.

— Они вампиры.

— Как догадалась?

— Смотри, как она идет. Так может нести себя только богиня. Подает ему элегантно руку, выставляя пальчик. А он кланяется и предлагает свою поддержку.

— Хорошие манеры красят и мужчину, и женщину. Она ведет себя благороднейшим образом, как положено женщине. Ее спутнику вдвойне будет приятно провести вечер в ее обществе.

— Да, вы манерные. Это точно.

— Манерные, значит.

— Мне кажется, это утомительным. Изображать из себя кого-то.

Издалека они помахали Мраку рукой.

— Привычка.

— Или вы остаетесь все теми же людьми. Показуха. Ты обвинял людей в фальшивости. Они точно такие же.

Мрак смотрел на них, пока они не ушли через другой выход.

— Иначе мы не можем.

Я дотронулась до его плеча. Он повернулся ко мне и положил свою руку на мою.

— Замерзла? Пойдем в тепло.

Мы вошли в гостиницу. Длинный коридор был наполнен красно-золотым цветом. С потолка до самого пола падали тяжелые шторы. Желтые лампы давали слабое освещение. Что-то темное таилось в гостинице. Безулыбчивый администратор с тайной на лице знал об этом, но не спешил предупредить.

Я думала, нас проводят в номер. Но администратор повел нас по лестнице вниз. Мы оказались в темном просторном помещении. Посередине зала на потолке висела шикарная золотая люстра с множеством стекляшек. Как сороке-воровке мне хотелось утащить хотя бы кусочек. Все остальное в зале было темного цвета. Черные стены, черный мягкий пол. В конце у дальней стены располагалась сцена и много диванов.

К Мраку постоянно подходили и здоровались. Его приветствовали вампиры, спутники которых тоже были люди. Мало кто из них был помечен. Мужчины-вампиры просили у меня руку, но Мрак им отказывал.

— Здесь много людей, — шепнула я.

— Держись от них подальше.

— Зачем?

— Не помеченные будут выпиты.

Мне стало не по себе от его слов. Я огорчилась от того, что согласилась пойти с ним в логово вампиров.

— О, милая! К нам приехал Воланд! — крикнула вампирша своей подруге. Она кинулась обниматься, но Мрак не выпустил меня из рук, поэтому у нее не получилось.

— Прекрасно выглядишь, Ирина, — ответил он, улыбаясь сдержанно.

— Какая у тебя прелестная спутница. Что случилось с прежней? — хитро спросила вампирша.

Я вопросительно взглянула на него.

— Стелла, — еле слышно произнес он мне.

— Идем, тебя хотят видеть.

Вампирша схватила его за руку, но он ловко вывернулся. Быстрым шагом мы отправились к фуршетному столу, где у фонтана, брызгающим вином, стоял Тельман. Мрак на прощание крепко сжал мне руку и скрылся в толпе.

— Как вы долго. Я уже успел напиться.

— Я не знала, что ты будешь здесь.

— Я не собирался, честно говоря. Но в последний момент передумал. На таких вечерах текут багровые реки, — говорил он и пил из бокала.

— К чему этот вечер?

— Официальное открытие деревни.

— А вампиры здесь при чем?

— Они построили эту деревню.

— Зачем им деревни?

— Тебе Мрак ничего не рассказывал?

— Нет.

— Тогда я тем более не буду, а то потом убьет меня.

— Я тебя тоже могу убить.

— О, малышка, не нервничай. Пойдем, лучше займем место. Сейчас Мирослав будет говорить речь.

Мы с Тельманом прошли к диванам. Рядом с нами сели вампиры. Испугавшись их красного взгляда, я ближе села к Тельману. Он положил мне руку на плечо и прижал к себе.

— Моя подружка, — сказал он нашим соседям. Вампиры повернулись к сцене.

— Спасибо, — шепнула я ему.

На сцену вышел не Мрак, а другие вампиры. Солидный старик и две женщины, которые до этого хотели увести Мрака.

— Имею честь поздравить вас с окончанием стройки. Благодарим не только тех, кто лично участвовал в операциях, но и оказал неоценимую помощь, когда мы кинули клич. Остальные поздравления примем от Ирины.

Зал аплодировал, провожая старика со сцены.

— Развитие деревень в первую очередь влияет не на жизнь людей, а на нашу. Оборотни давно покинули города и прочно обосновались в деревнях, продолжая в покое растить свою стаю. Пришло время изгнать их оттуда. Мы отстояли четвертую деревню вместе с людьми. Оборотни не всегда могут контролировать проклятие. Они убивали людей, и люди это видели. Они пошли войной на оборотней. Мы помогли одержать победу!

Вампиры в зале ликовали.

Я не хотела, чтобы на сцену выходил Мрак и говорил о войне. Но он вышел сразу после речи вампирши, и она ему передала микрофон.

— Следующий наш проект стартует в мае. Займемся Лесным Бором. В Боре волки обосновались крепко. Выгнать оттуда их будет непросто. Но нас интересует другое. В деревне проживает шаман. Тот самый, который, согласно легендам, может избавить волка от проклятия. Отдыхайте, господа. В скором времени мы доберемся до них.

— А пока веселитесь! — крикнула вампирша, забирая микрофон. — Мы победили оборотней! Одержали верх над собачьей сворой!

Вампиры скрылись со сцены. На нее выставили ударную установку. Вышли музыканты с гитарами и завели бодрую музыку. Вампиры в зале начали танцевать, подпевая песне.

Люди оказались в ловушке. Их цепляли вампиры и оставляли без крови. Тельман успел познакомиться с девушкой и танцевал с ней, трогая ее оголенную спину и примеряя клыки к шее. На губах у нее была своя же кровь. Он пил ее и целовал.

Я бежала сквозь толпу. Иногда чья-то рука хватала меня за платье, но я вырывалась и бежала дальше к выходу. Но выхода не было. Может быть, я запуталась в зале или на месте двери выросла стена. Я почти плакала. Искала на стене очертания двери, но все было бесполезно. Проход исчез. Ко мне подошел незнакомый мужчина и предложил помощь. У него были теплые руки, и я приняла его за человека. Взглянув ему в глаза, я стала вырываться. Он сжал стальными руками меня за запястье. Я закричала, но любые звуки утопали в музыке. Неожиданно он отпустил меня. Рядом стоял Мрак и его держал за руку. Кости хрустнули, не выдерживая силы Мрака, и брызнула кровь. Вампир упал на колени, стискивая от боли зубы. Мрак взял меня и вместе мы переместились в коридор гостиницы. Здесь никого не было. Двери в подвал оказались заперты.

Заплакав, я скатилась по стене вниз на пол. Мрак достал вино из стола администратора. Протолкнув пальцем пробку внутрь, он протянул бутылку мне.

— Успокойся и выпей, — шептал он.

Я не могла совладать с эмоциями. Меня трясло, и перед глазами стояли убийства людей. Мне было настолько тяжело, словно это я совершила те преступления внизу.

— Я не хочу больше этого видеть. Отвези меня домой.

— Ты хотела узнать ответы. Теперь ты знаешь.

— Я не ожидала настолько ужасного.

— Нас окружают ужасные вещи, и этот ужас мы создаем сами.

— Я хочу уйти.

— Мы уйдем вместе. Пей.

Я взяла бутылку и пила, пока вино не стало горьким. Он гладил меня и прижимал к себе. В его объятиях я быстро опьянела. Тепло разливалось по всему телу. Щеки горели. Я прислонялась к его холодной коже, чтобы остыть. Он тяжело дышал и мокро целовал руки и лицо.

— Я сгорю вместе с тобой. Попал в ад и заживо горю.

Я взяла его лицо. Прикоснулась губами его лба и, спускаясь ниже, задержалась на шее. Я укусила и услышала его вздох.

Мрак взял меня на руки. Я держалась за него крепко. Мне хотелось уйти из гостиницы вампиров, и боялась, что он передумает уходить.

— Мне нравится, когда ты хватаешься за меня.

Домой мы вернулись быстро. Я устало упала на кровать и залезла под одеяло. Я хотела стянуть с себя вещи, но запуталась в платье. Мрак сел на край кровати. Я подползла к нему, и он расстегнул молнию на спине. Я сильно хотела спать. У меня слипались глаза. Поздно я поняла, что спальня была чужая.

Мрак оголил мне одно плечо, потом второе. Вынул шпильки из головы и распустил волосы. Он гладил мои руки, держал меня за живот, тянул к себе и целовал. Он был рядом и не собирался меня покидать. Потянулись бесконечные поцелуи. Он ласкал мое тело. Я направляла его руки. Он послушно выполнял мои желания.

— Я горю.

Мы перекатились, и я оказалась сверху. Я лежала на нем, гладила и согревала его. За ночь он кусал меня несколько раз, но больно не было. Я любила его и хотела стать с ним одним целым. Когда я засыпала, он накрыл меня собой, скрыв от всего остального мира.

Я проснулась утром из-за жажды. Настолько сильно хотелось пить, что я держалась за горло. Голова была не в порядке. Все было как в тумане. Либо это случилось из-за вина, либо по болезни. Я искала в доме Мрака воды, но нашла Стеллу и Томилу. Вампирши протянули мне кубок. Там была кровь.

С трудом я смогла добиться от них воды. Они предлагали кровь или вино, но ни на то, ни на другое я не могла смотреть.

Напившись воды, я легла в постель и пролежала с больной головой и горячим телом до вечера. Вечером пришел Мрак.

— Похоже, я вчера перепила, — пожаловалась я.

— От тебя пахнет сладким вином.

— Из-за этого вина я головы не чувствую.

— Она тебе сейчас не нужна. Со мной ты можешь забыть обо всем.

Он залез под одеяло и положил меня на себя. Я сложила его руки себе на спину и грела своим пламенем.

— Все-таки в раю мне было бы невыносимо. Лучше гореть заживо, прикасаясь к тебе, чем издалека смотреть. Вкусил бы первым запретный плод и взял твой грех на себя. Один я был бы виноват в нашем падении.

— Никак не пойму, о чем ты говоришь.

— Я не благоразумный. Разучился трезво мыслить.

Я положила голову ему на грудь. Сердце молчало. Оно не могло говорить, но умело чувствовать.

Утром я не вытерпела и запросилась домой, но вампирши не отпускали меня. Я продолжала болеть, мне становилось все хуже. Я потребовала к себе Чеславу. Она пришла, когда я лежала в бреду. Ночью пришел Мрак. Ведьма кричала на него, но почему, я не слышала. Вампирши отвлекали меня, затыкая уши и шипя разговорами.

Чеслава зашла в последний раз перед уходом. Столько в ее глазах было жалости. Она ничего не сказала. Когда в спальне появился Мрак, все другое мне становилось безразлично. Он обнял меня, и я опять погрузилась во тьму.

— Мне кажется, я умираю. Сердце слабо стучит. Слышишь мой тихий голос? У меня нет сил говорить.

— Ты не умрешь. Я не позволю тебе покинуть меня. Ты будешь жить вечно рядом со мной. Никому не сможешь принадлежать, кроме как мне. Мы заново пройдем мой путь. Я покажу тебе все, что видел. Подарю все, что есть у меня. Только люби меня.

Мне казалось, я уже не проснусь. Так хорошо было во сне. Я не испытывала боли. К утру тело успокоилось, и спала температура. Открыв глаза, я почувствовала исцеление. Я вылечилась и готова была бежать.

Я раскрыла все шторы в спальне, чтобы вампирши не смели преследовать меня. Услышав мои шаги, они со сверхзвуковой скоростью поднялись в спальню и зашипели на солнце. Из простыни и пододеяльника я сплела канат. Одним концом привязала к ножке кровати, а второй выкинула из окна. Я сбежала из его дома опять.