Рассвет мертвых

Глава 2

Вальтер дал следующее задание: выпавшие страницы вставить обратно, отвалившиеся корешки приклеить. Я слушала его внимательно и вместе с тем боялась, что он отругает меня за вчерашнюю халтурную работу, но он ни слова не сказал.

Работа оказалась такой же скучной. Сухие корешки не желали приклеиваться, а если удавалось, то книга выглядела неопрятной. Желтые страницы, до которых даже было страшно прикасаться, легко рвались. Мне становилось жалко и книги и самого Вальтера. Он точно после моего варварства будет плакать кровавыми слезами.

Неожиданно в одиннадцать Вальтер пригласил на чай. Я зашла во вторую комнату. Посередине стоял кофейный столик и диваны. На полу расстелен ковер, у стен находились деревянные бочки, в которых росли огромные цветы, обвивающие полки и картины. Эта комната в отличие от моей была намного приветливее. Даже сам Вальтер преобразился. Теперь он меньше похож на меланхоличного поэта и напоминал уставшего человека.

На столике стояли дымящийся чайник и чашки. Вальтер усадил меня на диван и подал чашку с блюдце. Я никогда не пила из чашки с блюдцем. Чай был очень горячими сладким.

Наверно, Вальтер хотел сбавить возникшее между нами напряжение. Я чувствовала себя рядом с ним неуютно. Увидев его, мне хотелось сбежать или хотя бы скрыться от его больших темных глаз, которые словно прилипали и следили за каждым моим движением с особым интересом. Сейчас, когда свет наполнял комнату, его цвет глаз стал мягче. Рубиновый отблеск мелькал в них, когда он поворачивался к лампе.

— У вас необычный цвет глаз.

— Темно-карие. Вполне обычные. А такой цвет как у тебя я вижу впервые.

Вальтер смотрел долго и пристально, что мне стало неудобно, и я отвела взгляд. Он сел рядом.

— Чистые как камни аквамарина, — произнес он почти шепотом.

И резко отсел.

Я начала следить за ним. Вальтер налил в свою чашку из другого чайника, стоявшего на другом столе у бочки с цветами, и пригубил. Я хотела, чтобы он заговорил, но он молчал, медленно пил и смотрел на цветы-переростки.

— Сядьте, пожалуйста.

Я устала ждать. Возможно, он настолько любил тишину, что мог молчать в моем присутствии. Но мне не нравилось его несговорчивость.

Вальтер, к моему удивлению, послушно сел. Он опять смотрел, не отводя глаз. Страха перед ним я почти не испытывала. Вспомнились слова Ролана, что Вальтер — это паук, которого не стоит бояться.

— Расскажите, пожалуйста, о себе.

— Зависит от того, что тебе интересно услышать обо мне.

— Я попросила рассказать, значит, мне все интересно.

Паук посидел, подумал и словоохотливо принялся рассказывать… о книгах. Сколько он прочитал, какие романы ему понравились, а какие презирал. Много говорил о русских писателях, еще больше о зарубежных; о сюжетах, интригах, завязках и развязках.

— Не можете же вы быть таким скучным, — вырвалось у меня.

Вальтер замолчал и потупил взгляд.

— Пей чай, — произнес он с натянутой улыбкой.

— Я не пью пустой.

Я вернулась на рабочее место. Прибрала за собой и вышла из комнаты. Нужно было найти Вальтера, чтобы он закрыл архив. Но двери чайной комнаты оказались заперты. В библиотеке его тоже не оказалось.

Прикрыв входные двери библиотеки, я понеслась домой. Быстрее лечь спать. Тяжело жаворонку давался рабочий режим совы.

Я проснулась от посторонних звуков. С трудом разлепив глаза, я подползла к окну. Во дворе Ролан с друзьями ломал забор и разбирал его на палки. Быстро умывшись, я вышла к ним.

— О, соня вышла! Мы к тебе стучались, но никто нам дверь не открыл.

— Я не слышала.

Ролан обнял меня. Я положила голову ему на плечо и хотела уснуть, но разбудили его слова.

— Герман, черт! Ты лопух косорукий!

Ломавший забор Герман сильно вбил топор в дерево и не смог вытащить. С силой дернув за топор, парень не удержался и упал, насадив ладонь на торчавший гвоздь. Он присосался к руке. Только позже я додумалась, что нужно было предложить ему помощь.

— Как вам хочется работать с утра? — спросила я у него. Кажется, я готова была уснуть стоя. Постоянно терла глаза и пыталась не зевать.

— Просто кто-то вовремя ложится спать.

— Просто кто-то насоветовал кому-то работать у Вальтера. А он вчера отпустил меня в полночь.

— Он хотя бы проводил тебя?

— Нет, он вообще куда-то исчез.

— И ты пошла одна?

— Да, а что мне оставалось делать? Тем более я спать хотела. А желание спать сильнее страха.

— Сумасшедшая. Я же предупреждал, что одной ходить опасно.

Я показала ему язык. Он взял меня за руку и потянул к себе, но я выскользнула.

— Пойду, полежу немного. Иначе прям здесь вырублюсь.

Кажется, я спала несколько минуточек. Время прошло незаметно, но когда проснулась, солнце находилось невысоко от горизонта. Во дворе никого не было. Парни ушли и не разбудили меня. Я почувствовала себя неудобно перед ними. Даже не поблагодарила их. Я раздумывала, бежать ли к Ролану в магазин, а потом на работу. Или же не стоило ради одного слова скакать через всю деревню?

Я надеялась, что Ролан не сильно обидится на меня. Придется увеличить размер благодарности, чтобы он простил мое нехорошее поведение. Я решила отложить слова на потом и раньше времени отправилась на работу.

В темной библиотеке было пусто. Вальтера я не нашла ни за письменным столом, ни в одной из архивных комнат. Одиноко горела свеча. Воск таял и скатывался прозрачными слезами в подсвечник. Я повернулась, чтобы еще раз поискать его наверху, но испугалась. Он оказался передо мной.

— Ты сегодня рано.

— А вы меня напугали.

Страх перед ним снова вернулся. Мы были одни в подвале, куда не проникал свет. Он черный и страшный сектант с блестящими фанатичными глазами. Опять я хотела сбежать от него наверх, в светлый мир. Но Вальтер попросил меня пройти в последнюю комнату. Заданием в этот раз было разложить книги по алфавиту и пометить полки ярлыками с буквами.

Вальтер уже собирался уходить, но вернулся.

— Со мной можно на «ты».

— Как только привыкну к вам.

Он, вроде бы, расстроился. А потом его взгляд упал на занавешенную картину. Он сдернул покрывало.

— Зачем спрятала картину? Она тебе не нравится?

— Нет. Меня не привлекают скелеты и вся эта эстетика смерти, — ответила я, намекая и на его архив, и на самого Вальтера.

— А что тебе нравится? Цветы? У меня есть картина с цветами.

— И цветы не люблю.

— Что же тогда?

— Природа. И не тихая и спокойная, а шторм, буря, гроза…

Вальтер задумался и вышел. Больше сегодня мы с ним не общались. В одиннадцать, когда я закончила свою работу, то отпросилась у него домой. Он разрешил, не поднимая головы от писанины. Поднимаясь по лестнице, я остановилась на секунду, чтобы посмотреть на него. Долго ли он собирался так сидеть? Каждый день он корпел над книгами. Старательно переписывал, не отвлекаясь ни на дрожащий свет свечи, ни спину размять. Скрывал он тайну? Раньше я не встречала добровольных затворников.

Приближаясь к дому, я услышала разговоры и смех. Во дворе неогороженного участка друзья Ролана разводили большой костер из сломанного забора. На бревне у костра укутавшись в плед, сидела Роберта. Увидев меня, она позвала к себе. Я села рядом с ней, и Роберта накрыла меня своим пледом.

— А где Ролан? — спросила я у парней.

— Сейчас подойдет. Он мясо забыл, — ответил Виктор.

Мстислав с Германом подкатили еще два бревна для сидения. Похоже, у нас должна была собраться большая компания.

— Виктор сказал, ты работаешь у Вальтера? — спросила почему-то тихо Роберта.

— Да.

— И как он тебе?

— Страшный и загадочный.

— Я тоже его боюсь.

— О чем шепчетесь? — спросил подошедший Ролан.

— О твоей бороде! Сбрей ее, а то на лешего похож! — дерзко ответила ему Роберта.

Ролан погладил свои мохнатые щеки.

— Это не борода, а трехдневная щетина.

Он поставил ведро с мясом к Мстиславу и тот начал насаживать мясо на длинные шампуры.

Вскоре подошли две девушки — Роза и Агата. Первая села к Виктору, а вторая к Мстиславу. Герману приказали следить за костром и как только дрова превратятся в угли, сложить кирпичи в два столбика и положить на них шампуры.

Ролан сел рядом со мной, но Роберта прогнала его, сказав, что под пледом для него места нет. Он засмеялся над ней. С нами Ролан все равно постоянно не сидел, он подкидывал дрова в костер.

Огонь тянулся к ночному небу. Сноп рыжих языков пытались оторваться от земли, яростнее разыгрываясь и злясь. Яркое пламя освещала местность и в его свете я отчетливо видела лица друзей. Роберта заворожено смотрела на огонь. Рука Ролана залезла под плед и держалась на моем бедре, пока я ее не смахнула. Герман, смешно дергая носом, принюхивался к запаху мяса.

Роза положила голову Виктору на плечо. Он пальцами гладил ее по щекам и подбородку.

— Сегодня спокойная ночь, — произнесла Роза.

После нее все замолчали. Боясь нарушить волшебство ночи, созданное бархатным голосом Розы, тише стал трещать костер. Мстислав крепче прижимал к себе Агату и укутывал теплее, заворачивая ее в кокон из пледа. Смотря на нее, тоже хотелось испытать ту заботу, которая досталась ей. Роберта тихо вздохнула и обняла под пледом мою руку.

— Дома будете обниматься! Тут некоторые завидуют, — недовольно произнес Герман. — Может, кто расскажет Грете историю о Немой Долине?

— Что за история? — поинтересовалась я.

— Веришь в оборотней? — загадочно спросил Ролан.

— Не верю. И в ведьм ваших тоже.

— Эй, кто про ведьм проболтался?

— Я, — скромно ответила Роберта.

— Про остальных тоже рассказала?!

— Все замолчите и слушайте, — взял на себя инициативу Виктор. — Ходят легенды, что Немую Долину населяют оборотни. Днем они скрывают животную сущность под человеческой, но ночью они позволяют себе стать настоящими волками. По ночам оборотни защищают сон людей от темных порождений тьмы — вампиров. С закатом солнца восстают они из могил и идут мстить людям за проклятье, которое им досталось после давней вражды с оборотнями. А произошло это давным-давно и, как обычно, по вине девушки.

Двое молодых парней были безумно влюблены в одну и ту же девушку. Но никак не могла она выбрать из них себе в супруги. Чтобы доказать их любовь, попросила она парней принести нечто крепкое и твердое, что говорило о силе их любви и то, что могло защитить ее. Первый парень принес металл, а второй пришел ни с чем. Его ответ был таков: «Ничто не может быть сильнее кости человечьей, ибо за ней спрятано сердце, а в сердце том любовь к прекрасной девушке». Понравились слова девушке, и хотела выбрать его, но первый потребовал еще одно задание. Тогда девушка сказала: «Принесите мне нечто мягкое, что говорило бы о нежности вашей любви». Второй принес различные ткани, меха и подушки, а первый пришел ни с чем. Ответ его был таков: «Ничто не может быть мягче ваших губ». Понравились слова девушке, и опять она не знала, кого из двоих ей выбрать. Попросили парни третье задание. И сказала девушка: «Самое сложное ждет вас испытание. Чтобы доказать бесстрашие, убейте того, кого любите. Чтобы никого вы не любили так же сильно как меня». Первый убил своего верного пса и надел на себя его шкуру. Второй убил брата, достал его кровь и выпил залпом. Люди, испугавшись зверских поступков парней, прикончили их.

Сгинули парни. Долго горевала их возлюбленная, пока не собралась с силами. Села она с глубокими думами и решила их вернуть. Стала просить она воду, огонь, ветер и лес отдать ей свои силы. Сжалилась над нею природа и обучила своим премудростям. Но не помогли силы природы проснуться им. Тогда девушка обратилась к самой Смерти и попросила ее сил. На что Смерть ответила: «Если твоя любовь настолько сильна к ним, то я верну их тебе. Но будут принадлежать они тебе ровно настолько, насколько и мне». Девушка вернулась и оживила новыми силами парней. В ту же минуту первый, надев шкуру пса, превратился в животное и набросился на второго. Второй не успел завершить превращение, так и остался ожившим мертвецом. Дрались они всю ночь. Под утро девушка не выдержала и крикнула во злах: «Как утро разделяет ночь с днем, так и вы разойдитесь!». Вмиг животное обернулось человеком, а мертвеца заживо начало сжигать солнце. Чтобы скрыться от его лучей, он зарылся в землю. Первый же ничего не помнил, что произошло ночью, и тянул руки к девушке. Но та ответила, что не достанется никому. Никогда не сможет она полюбить ни животное, ни мертвеца…

Виктор замолчал, и никто не захотел нарушить тишину.

Неожиданно сзади меня зашуршало и на голову упало что-то мохнатое. От испуга я закричала и вскочила. Роберта тоже закричала:

— Волк!

Герман как-то успел прошмыгнуть мимо нас и спрятаться. Дождавшись конца рассказа, он кинул хвост лисы и громко рассмеялся, пока мы кричали.

— Это настоящий? — спросила я, подбирая хвост.

— Конечно. Мертвой лисе он все равно не нужен.

Я брезгливо выкинула хвост, но Герман успел поймать.

— Нам еще других пугать. Нельзя выкидывать такую полезную вещь.

— Значит, я не первая?

— Конечно, слышала бы ты, как визжал парень Роберты!

Парни засмеялись. Роберта, надув губки, села на бревно и демонстративно отвернулась.

— Ничего смешного. Я тоже пугаюсь каждый раз.

Костер догорал и Герман, соорудив мангал, положил на него шампуры. Мстислав с Агатой удалились. Герман посвистел им вслед.

— Ну, как теперь веришь? — шепотом спросил Ролан.

— Нет, это сказки.

— А хотела бы встретиться с оборотнем?

Я посмотрела на него так, что он догадался о моем ответе.

— А я бы хотел.

На стене висела картина с черным деревом на фиолетовом фоне. В дерево ударяла молния, которая расколола ствол надвое. Вальтер был доволен выбором, но я отрицательно помотала головой.

— Как тяжело тебе угодить. Хочешь чай?

Я не стала отказываться. Мне больше нравилось сидеть в чайной комнате, чем в темном архиве. Помимо чайника с чашками на столе были печенье и конфеты. Вальтер подал чашку, и я случайно задела его холодные пальцы.

— У вас руки холодные.

— Зато сердце горячее.

Он улыбнулся. Намного мягче, чем до этого.

— Когда я вчера раскладывала книги по алфавиту, то прочитала название: «Легенды о мертвых», «Векописи оборотней», «Притчи ворожеи». Это что за литература?

— А ты как думаешь?

— Сказки.

— Эти сочинения написаны людьми из прошлых веков. Мало ли, что там происходило. Может быть, Дракула был вампиром, а не полководцем. В «Слово о полку Игореве» упоминается оборотень. Мы уже никогда не узнаем об этом.

— Друг Ролана рассказал о легенде вашей деревни.

— О трех проклятых? Только эту легенду тысячу раз изменили и переврали. Имена главных героев даже забыли. В архиве, между прочим, можно найти эту историю.

— Вы верите в оборотней?

— Верю. Мы все верим.

— Почему? Мне кажется, это глупо.

— В деревнях всегда сильна вера в магические способности. Тут и домовые и русалки. Некоторые до сих пор верят, что тонут люди в болоте из-за водяных, которые тащат жертву за ноги на дно.

— Смешно.

— Тебя не заставляют верить. Это народный фольклор. Сами придумали, поверили и поддерживаем жизнь своим выдумкам. А почему бы и нет? Ведь это забавно, как ты выразилась.

Вальтер опять налил себе чай из другого чайничка. Когда он сел, я не побоялась и подсела к нему. Я взяла его за руку. Он заметно напрягся, но не вырвался.

— Какое у вас должно быть горячее сердце, чтобы руки были такими холодными.

Со временем я смогла привыкнуть к Вальтеру. Затворник оказался не таким уж нелюдимым. Он утратил прежнюю опасность и перестал пугать холодным взглядом. Когда-то серьезное лицо теперь встречало меня с теплой улыбкой, и я ему отвечала тем же. Черный паук ближе к ночи приглашал на чай, но по-прежнему мало говорил, поэтому я прислушивалась к его словам. Редкие фразы могли бы ближе позволить узнать Вальтера, но у меня не получалось. Зато я научилась обращаться к нему на «ты». Следующая задача состояла в том, чтобы выяснить его возраст.

Вальтеру можно дать и тридцать, и сорок. И даже двадцать пять. Зависело от его настроения. Когда он занимался писаниной, то был похож на старого человека. Когда мы общались с ним, Вальтер молодел, мило улыбался и старался понравиться. Вторая черта выразилась в том, что картина в архиве опять сменилась. Он повесил «Сотворение мира».

— Земля была безвидна и пустынна. И тьма над бездною неслась… Тебе это понравится.

Я одобрила картину. Вальтер засиял и объявил, что мы сблизились.

В архив я ходила без страха. Была у этого здания своя особая романтика. Темный подвал, стекающий воск, цветы в бочках, картины о смерти имели обаяние и придавали шарм библиотеке-склепу. Нестареющий Вальтер отлично вписывался в сумрачную атмосферу.

Вальтер перестал быть страшным и казался мне смешным. Во-первых, я заметила, что, хотя он не общался с людьми, сильно зависел от чужого мнения. Во-вторых, он имел черты поведения схожее с детским. Милые улыбки, широко распахнутые глаза, шарканье ногами. Особенно мне нравилось прикасаться к нему. Он чего-то ждал, наверно, что его обнимут. И когда этого не случалось, его накрывало разочарование и безразличие. Уходя из архива, мне казалось, я оставляю маленького беспомощного котенка. Очень хотелось забрать его с собой.

Прослеживая за его поведением, я так и не поняла, сколько ему лет. Пришлось спросить напрямую.

— Вальтер, а сколько тебе лет?

— Достаточно.

— Для чего достаточно?

— Чтобы заинтересовать тебя.

Я подумала, что он заигрывал.

— В том смысле, чтобы у тебя возник интерес спросить, — поспешно объяснился он.

— Так скажешь?

— Нет, угадай.

— Сорок.

— Я так плохо выгляжу?

— Тогда двадцать пять.

— Так я плохо или хорошо выгляжу?

— Этот тот максимум и минимум, что я даю тебе.

— Тогда выбирай золотую середину.

— Тридцать три?

— Тридцать один. А тебе сколько?

— Угадывай!

— Минимум — восемнадцать, а максимум — двадцать один.

— А у меня с золотой серединой не прокатит. Мне двадцать два.

Вальтер довольно улыбнулся и опять принялся писать.

— Что ты пишешь?

— Переписываю старые книги. Время их не щадит. Страницы желтеют и разваливаются. Я хочу сохранить нашу историю. Иначе все будет забыто.

Я легла на стол, чтобы посмотреть на его записи. Повернула к себе страницы и потрогала буквы, которые он выдавливал на бумаге. Вытянув у него ручку, я положила руку на его. Вальтер замер и перестал дышать.

— Ты холодный. Хочешь, согрею?

— Как ты меня согреешь? — смутился он.

— На костре!

Кто бы видел его лицо! Ему даже плохо стало! Я быстро убежала от него в архивную комнату и закрылась, боясь, что он догонит меня и выпорет. Но и отказать себе в розыгрыше я тоже не могла. Вальтер такой наивный, что так и хочется поиздеваться над ним.

Он не обижался и прощал мои выходки. Иногда старался оградиться и не позволял прикасаться к себе, но стоило лишь тихо сесть рядом с ним и немножко подождать, как он сам начинал разговаривать. Становился мягким и дружелюбным.

— Я закончила, — сказала я, подсев к Вальтеру на стол и болтая ногами.

— Хорошо.

Вальтер положил руку мне на колени, чтобы я перестала трясти стол.

— Тебя проводить?

— Нет, я в гости пойду. Меня в баню пригласили.

— Можно узнать кто?

— Подруга.

— Что за подруга?

— Много будешь знать, скоро состаришься. А тебе не так уж мало.

— Что за секрет от меня? Я же твой друг.

— Но не близкий.

— А как стать близким другом?

Я наклонилась к его уху. Вальтер подвинулся ближе и прижался. Но вместо слов я дунула ему в ухо, и Вальтер как собака замотал головой. Еле сдерживая смех, я вылетела из архива. Вальтер проводил меня недобрым взглядом.

Роберта стояла возле дома. Она весело поприветствовала меня и сразу повела в баню. Помещение было маленьким и скромным. Мы разделись в захламленном предбаннике. Над головой висели березовые веники. Роберта завернулась в полотенце и юркнула внутрь. Едва я открыла дверь, как повалил пар из бани. Я быстро зашла и села на скамью. Роберта развела пихтовое масло в воде и разбрызгала на горячие стены. Потом она села рядом со мной меня, взяла гребень и расчесала мои волосы.

— У тебя плохие волосы.

— Нормальные, — возразила я. — На голове держатся и ладно.

— Свое тело надо любить и оно ответит тебе тем же.

Роберта вымыла мне голову самодельным шампунем с яйцом и лимонным соком. Смыла пену травяным настоем. После бани мы натерлись кремом и заплели волосы в косы.

Дома мы сели за стол. Роберта налила нам из кувшина молока и закричала:

— Мама, где пирожки?

На кухне что-то зашуршало, заскрипело. Оттуда с большим блюдом в руках вразвалку вышла Арина. Та самая белая печка, которую я видела в гостях у Златы. Арина пожелала нам спокойной ночи и отправилась спать.

— Я уже встречала твою маму у Златы.

— А она все время к ней ходит.

— Злата сказала, Арина мечтает выдать тебя замуж. Похоже, это далеко не секрет.

— Мама с ума сходит от этого. Она боится, что Нестор сбежит от меня, и я останусь старой девой. Вместе с цыганкой Ульянкой она делает приворот на Нестора, а когда он приходит в гости, то намекает на свадьбу. А он стеснительный очень. Из-за мамы краснеет он и я вместе с ним.

За окном была мирная ночь. Сквозь закрытые занавески виднелись тени покачивающихся кустов. На кухне тикали часы. В углу мурлыкала кошка, вылизывая кота.

— Это ее сынок, а не муж. Недавно мама утопила ее котят. Машка сошла с ума и начала кормить молоком выросшего сына. Хочешь забрать его себе?

— Нет. Его кормить надо, а у меня нечем.

— Он есть все подряд. Даже соленые огурцы.

Кот оказался ласковым и не против был потискаться. Вместе с ним на руках мы отправились в спальню к Роберте. Но лежать на кровати кот не захотел и удрал.

— Спи на новом месте, приснись жених невесте!

— Что это?

— Примета.

— Никто мне не приснится. Мне вообще сны не снятся.

— А сегодня приснится, я тебя заговорила.

Слова Роберты вызвали у меня смех. Она искренне верила в ерунду.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Я позволила Роберте обнять себя и вскоре мы уснули.