Размытые грани

Глава 2: Голоса из тени

Света привыкла к ним.

Поначалу она боялась.

В ту первую ночь, когда увидела свою бабушку на стуле напротив кровати, страх сковал её тело, не давая дышать. Тогда ей казалось, что всё это лишь игра её разума, обман зрения, последствия стресса. Она до последнего надеялась, что бабка просто почудилась.

Но на следующую ночь явился другой человек.

Незнакомец стоял у окна, спиной к ней и сначала Света подумала, что кто-то проник в её комнату. Она замерла, сердце колотилось в груди, но, когда она осторожно включила свет, его уже не было.

Так всё и началось.

Они приходили по-разному. Кто-то появлялся внезапно, будто вынырнув из воздуха, кто-то медленно проступал в темноте, становясь более отчётливым, кто-то просто сидел, опустив голову, пока Света не заговорит первой.

Они никогда не причиняли ей вреда, но их присутствие сначала казалось пугающим.

Она пыталась не обращать внимания, отворачивалась, закрывала глаза, надеялась, что, если не смотреть на них, они исчезнут.

Но они не исчезали.

Постепенно страх ушёл. Света поняла, что они просто… ждут. Ждут, когда она обратит на них внимание, когда спросит, зачем они пришли.

Она начала привыкать.

Теперь, когда новый гость появлялся в её комнате, она не вздрагивала и не пряталась под одеяло. Она просто поднимала взгляд и спокойно спрашивала:

— Что тебе нужно?

Ей стало даже любопытно. Кто они? Почему приходят? Как устроен этот странный мир, где мёртвые продолжают цепляться за живых?

И главное — почему они приходят именно к ней?

Но этот вопрос оставался для неё без ответа.

В конце концов, это не имело значения.

Её задача была простой: выслушать, помочь — и проводить.

Потому что после того, как она выполняла их просьбы, они исчезали.

Однажды утром, когда Света собиралась на работу, в комнате стало холодно.

Не так, как бывает, когда кто-то забывает закрыть форточку, и не так, как в морозное утро перед выходом на улицу. Этот холод был другим — не физическим, а каким-то внутренним, пронизывающим до самых костей.

Она почувствовала его ещё до того, как подняла голову от чашки чая.

Едва уловимый запах сухих трав коснулся её ноздрей, словно кто-то только что прошёл мимо с березовым веником. И тогда Света поняла — кто-то пришёл.

Она поставила чашку на стол и медленно подняла взгляд.

У двери стояла пожилая женщина.

Точнее, её тень.

Полупрозрачная, с мягкими, почти размытыми очертаниями, она напоминала тёплый дым, медленно растворяющийся в солнечном свете. Женщина выглядела растерянной. Её бледные пальцы дрожали, а в глазах светилось что-то похожее на сожаление.

Света спокойно прислонилась к спинке стула.

— Слушаю, — сказала она, не выказывая удивления или страха.

Женщина сжала руки перед собой, будто пытаясь согреться, хотя ей уже давно не было холодно.

— Девочка… — прошептала она. Голос её был еле слышен, словно осенний ветер, затерявшийся среди листвы.

Света терпеливо ждала.

Женщина сглотнула и чуть покачнулась, делая шаг вперёд.

— Я… не успела сказать…

Света наклонила голову.

— Кому?

— Внучке…

Она произнесла это слово так, будто оно отдавало ей болью.

— Я так хотела сказать ей, как сильно её люблю… но всё ждала… всё откладывала… а потом…

Она замолчала, сжав пальцы в прозрачные кулаки.

Света знала, что будет дальше.

Всё это она слышала уже много раз.

«Не успел». «Не сказал». «Не попрощался».

Почему-то люди всегда думают, что у них ещё будет время.

— Как зовут внучку? — тихо спросила Света.

Женщина подняла на неё глаза, полные боли.

— Кира… — прошептала она.

Света кивнула.

— Хорошо. Я найду её. Говорите, где?

Света долго стояла перед дверью.

Дом был старый, с облупленными стенами и запахом старой краски в подъезде. Света невольно посмотрела на потёртую табличку с номером квартиры, сверяясь с адресом, который назвала ей женщина-призрак. Всё верно.

Она знала, что её сейчас не будут ждать с радостью.

Звонок оказался старым, с приглушённым дребезжанием. За дверью послышались шаги, и через мгновение её приоткрыли.

На пороге стояла девушка лет двадцати. Света сразу поняла — Кира.

Девушка выглядела уставшей, с тёмными кругами под глазами, волосы собраны в небрежный хвост. Но в её взгляде читалась не только усталость, но и настороженность, словно она ждала чего-то неприятного.

— Вам чего? — спросила она недовольным тоном.

Света едва слышно вздохнула. Она привыкла к таким реакциям.

— Мне нужно передать вам кое-что от вашей бабушки.

Кира нахмурилась, но в её глазах промелькнуло лёгкое замешательство.

— Бабушка умерла полгода назад.

— Знаю, — спокойно ответила Света.

Кира прищурилась.

— Тогда… — в её голосе послышалось подозрение. — Вы кто?

— Просто передаю то, что она не успела сказать.

Девушка сжала губы.

— Это какая-то тупая шутка?

— Нет.

На мгновение воцарилась тишина.

Кира хотела уже закрыть дверь, но Света заговорила:

— Она просила сказать, что любила вас. Всегда. Даже когда не говорила этого вслух.

Девушка застыла.

Её лицо, ещё секунду назад раздражённое, резко изменилось.

— Что…

— Она жалела, что не успела сказать это при жизни, она копила деньги вам на свадьбу, но не выражала любви при жизни… — продолжила Света.

Кира сделала шаг назад.

В её глазах отразилось что-то странное — не страх, а скорее боль. Глубокая, пронзительная, та, что копится в человеке годами, пока не прорывается наружу.

— Вы… откуда… какие деньги?

Света пожала плечами.

— Просто знайте, что она вас любила. И поищите пакет под нижней полкой комода.

Она развернулась и ушла, не дожидаясь ответа.

Она не ждала благодарности.

Не ждала понимания.

Она просто сделала то, что должна была сделать.

Не все реагировали одинаково.

Некоторые сторонились её, отмахивались, обвиняли в мошенничестве, даже проклинали.

Но были и те, кто верил сразу.

Как тот мужчина, к которому Света пришла однажды вечером.

Она долго стояла у его двери, раздумывая, стоит ли стучать. Но женщина, чей голос всё ещё эхом звучал у неё в голове, не давала ей покоя. Она знала, что, если уйдёт, дух не исчезнет, а продолжит приходить, тревожа её.

Значит, нужно было закончить начатое.

Она постучала.

За дверью послышались шаги. Через пару секунд дверь открылась, и на пороге появился мужчина лет сорока. Света сразу обратила внимание на его лицо — уставшее, осунувшееся, с трёхдневной небритостью. Глаза тёмные, немного потухшие, но в них всё ещё жило что-то… ожидание? Или, может, давно спрятанная боль?

— Вам чего? — голос его был грубым, словно он давно отвык от спокойных разговоров.

Света взглянула ему прямо в глаза.

— Ваша жена просила передать вам, что сожалеет.

Мужчина замер.

Его пальцы, до этого сжимавшие дверную ручку, слегка побелели. Он не двинулся, не моргнул, просто смотрел на неё, как на что-то невозможное.

— За что? — спросил он тихо.

— За ссору в последний день, — ответила Света.

Он побледнел.

Губы его дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но слова застряли где-то внутри.

— Вы… откуда знаете? — его голос стал совсем тихим, почти сдавленным.

Света не ответила.

Просто повторила:

— Она просила передать, что сожалеет и не хотела говорить всего, что сказала тогда.

Мужчина сжал кулаки, а затем резко отвернулся.

Она видела, как его плечи вздрогнули.

Как он провёл рукой по лицу, сжимая переносицу, не позволяя слезам выйти наружу.

— Господи… — выдохнул он, срывающимся голосом.

Света не стала ждать.

Не стала говорить ничего лишнего.

Она просто развернулась и ушла, оставляя его наедине с теми словами, которых он ждал слишком долго.

Не все принимали её слова.

Были те, кто встречал её с настороженностью, кто сомневался, но в конце концов прислушивался.

А были и те, кто не хотел даже слышать.

Они кричали, называли её лгуньей, мошенницей, обвиняли в том, что она издевается над их горем.

Так было и с той женщиной.

Света нашла её квартиру в старом доме с облупленными стенами и узким коридором, пропахшим чужими жизнями. Едва она постучала, дверь распахнулась — перед ней стояла женщина лет пятидесяти. Уставшее лицо, запавшие глаза, в которых застыла вечная печаль.

— Что надо? — спросила она резко.

Света почувствовала напряжённость в её голосе.

— Мне нужно сказать вам кое-что от вашего сына.

Женщина замерла.

Тишина повисла в воздухе, но затем её лицо исказилось гневом.

— Что?!

— Он просил передать вам слова, которые не успел сказать при жизни…

— Ты врёшь! — крикнула она, отшатнувшись.

Голос её был не просто резким — он дрожал от подавленных эмоций, от боли, которую она слишком долго держала внутри.

— Не смей даже говорить о нём!

Света не пошевелилась.

— Я просто…

— Убирайся! — женщина с силой захлопнула дверь перед её лицом.

Света не обиделась.

Она знала, что делает это не для себя.

И не для живых.

Это было нужно только тем, кто просил её о помощи.

Даже если живые не всегда были готовы это принять, она выполняла просьбы усопших, и они её больше не тревожили.