Серафим

Глава 18

Когда мы вернулись в гильдию Нью-Йорка, старшие неоперенные как раз заканчивали ужин или готовились к выходу в город, на миссии или ради развлечений. Несколько остановились и уставились на нас с Ашером.

– Раз уж я здесь, Сераф, давай заглянем в Зал Оценки, и ты покажешь, кого мне завтра предстоит перевоспитать.

– Ты вымоталась, Селеста. Почему бы тебе не пойти домой, а я…

Раздался пронзительный визг «Apa», за которым последовал маленький светловолосый торнадо, мчащийся прямо к Ашеру. Он пригнулся как раз вовремя, чтобы поймать налетевшего ребенка.

Поднявшись, архангел убрал волосы с ее лица.

– Почему ты все еще не спишь?

Мое сердце замерло.

Лей…

Моя подруга здесь, в новом теле, но она прямо здесь. Протяни я руку, и смогу ее коснуться.

Я уже к ней прикасалась.

– Я пыталась заснуть, но мне приснился очень плохой сон,apa. – Она вздрогнула. – Было так страшно. Там был мужчина. И он душил меня.

Я судорожно втянула воздух. Может ли она… Может ли вспоминать прошлую жизнь? Четыре года назад мужчина пытался задушить Лей, мужчина по имени Тристан. Он был лучшим другом Джареда и настолько привязан к нему, что, когда почувствовал, что теряет своего друга из-за Лей, то попытался ее устранить.

Лей рассказывала мне, как ей было страшно, не столько за себя, сколько за Джареда, который, в отличие от нее, тогда не был бессмертным. Он ворвался в спальню и сбросил Тристана с балкона в фонтан во дворе, тот самый, с каменным ангелом, чьи крылья разбил в детстве.

Неужели Ашеру не удалось лишить душу Лей этих воспоминаний? Возможно, души нефилимов отличались от человеческих. Вероятно, именно это имела в виду Мира, говоря о том, что некоторые из них невозможно спасти.

Мы поймали взгляды друг друга над головой Найи. От беспокойства зрачки Ашера сузились. Он нервничал из-за того, что она слишком много помнит, из-за того, что я могу ее предать или из-за ее всхлипов? Знал ли он вообще, что Тристан душил Лей? Говорила ли она ему об этом?

Ашер прошептал что-то на ухо Найе, что заставило ее многократно покачать головой, а затем добавил что-то еще, и тогда она отняла голову от его плеча и оглянулась.

– Селеста!

Мое сердце так бешено колотилось, что воздух, пахнущий жимолостью, завибрировал.

– Привет, малышка. – Я попыталась улыбнуться. Не получилось.

К нам подошла офан Пиппа.

– Прошу прощения, Сераф. Я вывела Найю на небольшую прогулку, дабы успокоить, чтобы она не разбудила других деток. Позвольте мне забрать ее у вас. – Она протянула руки, отчего Найя уткнулась головой в шею Ашера и обвилась вокруг архангела почти так же яростно, как я цеплялась за него, когда мы висели высоко над парижскими крышами.

– Спасибо, офан, но я сам уложу ее в постель. – Он поцеловал Найю в макушку. – После того как закончу с Селестой.

Сегодня архангел просто полон сюрпризов. Уложит ее в постель? Интересно, рассказывал ли он ей сказки и сидел ли у изножья кровати, пока она не заснет? Не все родители были такими, как мои, но большинство не слонялись по гильдии ни днем, ни ночью.

Когда Ашер кивнул в сторону Зала Оценки, я отступила на шаг, затем повернулась, и подошвы моих сапог заскрипели по кварцу с огненными прожилками. За полукруглыми столами сидела только еще одна неоперенная. По иронии судьбы ею оказалась та самая девушка, которую я встретила в «Трэпе» с ее подругой-истинной, накануне того, как моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Если при виде Ашера и Найи ее глаза не округлились, то при виде меня ресницы взметнулись вверх. Печально известная неоперенная Селеста, посетившая Зал Оценки, несомненно, шокировала.

Я выдвинула табурет, его ножки заскрипели по яркому кварцу. Ашер сел рядом со мной, Найя устроилась у него на коленях. Прижав ладонь к стеклянной панели, чтобы включить голоранкер, я еще раз взглянула на крошечное тело, в котором находилась душа моей лучшей подруги.

Лей и Найя были единым целым, но Найя не хранила наши общие воспоминания. Она не помнила наши бесконечные игры в «Ни да, ни нет». Не помнила, как я теряла перья, когда меня называли «крылышком» и я отвечала ругательствами, недостаточно изобретательными, чтобы скрыть их истинный смысл. Она не помнила, как я выбрала грешника в Париже, чтобы быть рядом с ней в ее последние дни.

Мне хотелось украсть ее у Ашера и обнять.

Хотелось поведать ей все истории о нас. Все, что мы делали вместе.

А потом услышать, как она скажет мне, что все будет хорошо.

Но она ребенок.

И ее зовут Найя.

Не Лей.

Сцепив руки на коленях, я смотрела, как Ашер распутывает ее волосы своими длинными пальцами. В его движениях чувствовалась любовь.

Любовь и связь.

Ревность подняла свою маленькую голову, потому что это меня Лей так любила… Это мне она принадлежала. Ну, мне и Джареду, но не Ашеру.

А теперь она его.

Только его.

– Не ее. Выглядит некрасиво. – Найя сморщила крошечный носик на трехмерное изображение, которое сияло на стеклянной панели.

Я взглянула на грешницу и увидела, что женщина по имени Барбара Хадсон смотрит на меня в ответ, ее рот так сжался, что морщины вокруг него сияли, точно солнечные лучи. Я успела прочитать только ее счет – 100 баллов – и количество месяцев, которые она провела в системе – 400, прежде чем Ашер наклонился и ввел имя на стеклянной панели.

Когда лицо женщины сменилось лицом мужчины с кустистыми белыми бровями, массой седых волос и оценкой в 82 балла, я спросила:

– Что сделала эта Барбара Хадсон, чтобы получить трехзначный балл?

Ашер перевел взгляд на Найю, а затем слегка покачал головой, его растрепанные ветром локоны упали ему на лицо. Я предположила, что преступления Барбары слишком ужасны, чтобы обсуждать их в присутствии четырехлетнего ребенка.

Он кивнул на стеклянную панель.

– Твоя ладонь, Селеста.

Хотя я доверяла его мнению, все же решила просмотреть список преступлений грешника.

– Он опасен,apa? – Найя уткнулась головой в подбородок Ашера.

– Нет. Он безвреден.

– Хорошо. Потому что я не хочу, чтобы Селеста пострадала.

Мое сердце сжалось от ее заботы.

– Не волнуйся,motasheh. Я тоже этого не хочу. – Этими словами он стер остатки ревности.

Я прижала ладонь к стеклянной панели, пока мое имя не появилось над веселым лицом Джеральда. Да, веселым. Зацикленная запись показывала, как губы мужчины изгибаются в улыбке, раздувая щеки, такие же красные, как малиновое желе, которое Мими готовила каждую весну.

Я держала ладонь на месте, пока жужжание голоранкера не сменилось урчанием моего желудка.

– Это был твой животик? – Несмотря на отяжелевшие веки, Найя смогла широко распахнуть глаза.

– Ага. – Поскольку мы закончили, я встала. – Я еще не ужинала. – И не обедала, если уж на то пошло. Все, что я сегодня ела, это черствые крекеры и кофе. – Мне пора домой.

Ашер, все еще игравший с волосами дочери, проследил за моими движениями, затем взял Найю удобнее и поднялся, распрямляя длинное тело. Рядом с ним я чувствовала себя совсем крошечной. Зато мое лицо оказалось на одном уровне с лицом Найи, прильнувшей к его ключице.

Внезапно малышка отняла голову от груди Ашера.

– Ты можешь поужинать здесь! Я посижу с тобой, и мы можем поиграть…

Ашер коснулся кончика ее носа.

– Сегодня ты уже наигралась.

– Так нечестно. – Она скрестила руки и издала недовольный звук, вызвавший у меня улыбку и ямочки.

– Жизнь не всегда справедлива, Найя. Вот почему мы, ангелы, и существуем. Чтобы привнести в нее справедливость. – Удерживая девочку на сгибе одной руки, Ашер повернулся ко мне. – Селеста, я заеду за тобой завтра в девять утра.

– Тебе не нужно меня забирать. Встретимся в… Подожди, завтра суббота. Разве его офис не будет закрыт?

– Офис – да, но не его дом.

– И ты знаешь, где он живет?

– Знаю.

– И, сказав, что заедешь за мной, ты имел в виду такси, да?

Ашер улыбнулся, уловив скрытый смысл моего вопроса. Вероятно, у него все еще есть синяки в форме пальцев на шее.

– Мы можем прогуляться. Это недалеко от южной части Центрального парка.

Я кивнула, а потом, не удержавшись, провела костяшками пальцев по мягкому пушку на щеке Найи.

– Спи сладко, малышка.

Высвободив руки, она потерла глаза маленькими кулачками.

– Теперь буду.

– Можешь добавить волшебные объятия к списку своих суперспособностей, Сераф.

– Не думаю, что она говорила о моих объятиях, – сказал он, когда Найя снова положила голову ему на грудь.

Она погладила его по щеке.

– Твои объятия самые лучшие,apa, но мое сердце счастливо, что Селеста снова хочет получить перья.

Я встретилась со взглядом бирюзовых глаз Ашера поверх ее золотистых локонов.

– Постараюсь сделать все возможное, чтобы получить их, но не могу гарантировать, что моих усилий будет достаточно.

Ее брови сошлись вместе.

– Почему?

– Потому что мне нужно заработать очень много перьев. – Я повернулась обратно к голоранкеру. – Если подумать, наверное, стоит проверить, сколько их у меня.

– Триста четыре, – ответила гибрид.

Когда мы с Ашером посмотрели в ее сторону, щеки неоперенной вспыхнули, став такими же пунцовыми, как ее крылья, которые она прижала к спине.

Продолжает следить за мной? Вместо того чтобы поставить на место, я поблагодарила девушку за информацию, а затем обогнула Ашера и Найю, избегая их взглядов, но не из стыда, а от беспокойства.

Как архангел мог поверить, что у меня есть шанс вознестись? Никогда не считала себя пессимисткой, но триста четыре?.. Стоило ли вообще пытаться?

– Селеста? – Меня остановил голос Найи.

Я закрыла глаза, вдохнула и выдохнула, затем нацепила фальшивую улыбку и повернулась.

– Да?

– Ты вернешься, чтобы поиграть со мной?

Я здесь только ради нее. И ради Мими.

– С удовольствием, если твой папа не будет против.

Найя наклонила голову к Ашеру, ее волосы каскадом рассыпались по обхватившему ее мускулистому предплечью.

–Apa?

Продолжая смотреть на меня, Ашер сказал:

– Селесте нужно сосредоточиться на своих миссиях, но она вернется.

– Вернусь, – пообещала я, прежде чем выйти через изогнутые стеклянные двери и пройти по кварцевому коридору. В атриуме воробей пронесся над моей головой, донося до ушей свое прекрасное пение, затем взмахнул радужными крыльями и поднялся в иллюзорное, усыпанное звездами небо.

В такси я изучила человека, с которым мне завтра предстояло встретиться, чтобы исправить. Нашла множество статей, все они были хвалебными: правозащитник, щедрый благотворитель, верный муж, заботливый отец, внимательный дедушка.

Узнав о нем все, что могла, я набрала в браузере имя Барбары Хадсон и выяснила, что она юрист, которая вела множество дел на безвозмездной основе, помогая детям освободиться от жестоких родителей, а женщинам сбежать от домашнего насилия. Была ли она Тройкой, потому что утверждала, что ведет дела безвозмездно, но заставляла своих клиентов платить другим способом?

Я собиралась еще немного порыться в Интернете, когда на моем экране появилось сообщение от Джейса: Пицца завтра вечером. Ты и я?

Я ухватилась за эту оливковую ветвь: Да!

Появился улыбающийся смайлик, а затем: «Трэп» сегодня вечером?

Я: Не могу. Но завтра точно поужинаем. В шесть в квартире?

Я: Постой. Ты работаешь.

ДЖЕЙС: Выйду на смену после ужина. В чьей квартире?

Я: В нашей.

Заплясали три маленькие точки. Мне стало интересно, что он может печатать так долго. Точки исчезли, оставив после себя пустой экран. Его раздражало, что я назвала это место нашим? Или же…

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я отправила: Вообще-то, почему бы нам не встретиться у меня?

Его ответ не заставил себя долго ждать, хотя состоял всего из двух букв:OK.