Серафим

Глава 24

Когда входная дверь закрылась, я набросилась на Ашера.

– Что это, во имя Абаддона, было?

– Что, во имя Абаддона, было что?

Я покрутила пальцем в воздухе.

– Почему ты был так… так груб с ним?

– Я никак его не оскорблял. Не понимаю, как рассказы о твоем милосердии можно счесть за грубость?

– Не понимаешь? Что ж, позволь мне объяснить тебе, Сераф. Джейс был рядом со мной, когда мне нужен был друг, плечо, чтобы поплакать, рука, чтобы обнять, и тело, чтобы согреть меня. Может, он и не знает о моем прошлом или о том, кто я, но он знает меня гораздо лучше, чем когда-либо узнаешь ты.

Ашер расправил массивные плечи, растянув замшевую тунику без рукавов. Джейс никак не прокомментировал наряд архангела, но я готова поспорить, что он подумал, будто Ашер приехал прямо из Ист-Виллиджа.

– Ты ведь в курсе его счета, Селеста?

– Его… – Я отмахнулась от своего удивления. – Прекрати пытаться настроить меня против него!

– Сорок один. Таков его счет.

Я прижала ладони к ушам, но слишком поздно. Счет Джейса уже проник в мою голову.

– Я же только что сказала тебе, что не желаю этого слышать.

Ашер обогнул островок и направился ко мне.

– Я не пытаюсь настроить тебя против него, Селеста. – Мне ненавистно, что его голос проникал сквозь барьер плоти. – Просто хочу, чтобы ты имела представление, каких людей подпускаешь к себе. Возможно, ты не думаешь, что я действую в твоих интересах, но это так.

Сомнения грызли мою непоколебимую привязанность. Мне хотелось заткнуть уши и напевать что-нибудь, пока Ашер не перестанет разрушать мою единственную дружбу, но я решила действовать по-взрослому. Я опустила руки и вздернула подбородок.

– Именно поэтому ты просто обязан был сообщить мне счет Джейса?

– Я проинформировал тебя, потому что подумал, что ты, возможно, захочешь взяться за него следующим.

– Что? Нет! – Моя голова дернулась. – Джейс – мой друг. Я не могу… Я бы никогда… Нет. Выбери кого-нибудь другого. Или еще лучше. – Я вскочила на ноги, обошла Ашера и схватила бомбер из шкафа. – Я сама кого-нибудь выберу.

– Ты еще не закончила с Бофингером.

Я замерла, моя рука уже лежала на дверной ручке.

– Он уехал. Ты сказал, что он уехал. – Мне с трудом удавалось дышать.

– Это не значит, что он не вернется. Или что не сделает ничего ради искупления вины. Дай ему несколько дней. Обещаю, если почувствую, что ты зря теряешь время, я отпишу его от тебя. – Ашер подошел ко мне неторопливой походкой, которой обладают люди, привыкшие к тому, что их ждут.

Мне требовалось немного воздуха. Я почти вышла из дома босиком и без ключей.

– Селеста, куда ты идешь?

– На улицу. – Прежде чем выйти, я повернулась к Ашеру. – И не смей следовать за мной, иначе наше соглашение завершится, и ты будешь тонуть в своей вине целую вечность.

Его глаза стали такими же серыми и жуткими, как воды Гудзона в холодное время года.

– Селеста…

– Не селестай мне тут. Ты заявляешься ко мне домой и рушишь мою дружбу. Мою единственную дружбу. Если ждешь благодарности, даже не надейся. – Я повернула дверную ручку, вышла, а затем захлопнула дверь перед лицом архангела.

Пока лифт спускал меня в вестибюль, эмоции, которые Ашер всколыхнул, раздувались, как разреженный воздух. Я испытывала ярость, разочарование и тревогу. Счет Джейса плавал у меня перед глазами, будто я смотрела на его профиль на голоранкере. Я не пошла в Центральный парк. По ночам это не самое приятное место. Даже для бессмертного. Вместо этого я направилась к Таймс-сквер.

Я потерялась в топоте, гудках машин, визге тормозов, болтовне тысячи голосов, говорящих на сотне разных языков. Я ослепла от буйства красок анимированных рекламных щитов, бликов фонарных столбов и фар, сияния гигантских экранов и вспышек театральных вывесок.

В какой-то момент я забрела в захудалый бар, обклеенный таким количеством бродвейских постеров, что невозможно сказать, из чего сделаны стены. Не то чтобы меня это волновало. Все, чего мне хотелось, – притупить свой неспокойный разум. Я заказала водку со льдом, надеясь, что у меня не спросят удостоверение личности. Мне не хотелось предъявлять фальшивое, поскольку это стоило бы мне пера. Бармен принесла мой заказ без лишних вопросов. С другой стороны, у нее было так мало клиентов, что она, вероятно, рада моему появлению. Когда я осушила стакан, меня осенило, что я не взяла с собой сумку. Порывшись в карманах в поисках наличных, нашла только пачку жвачки и две монетки по десять центов. У меня даже телефона не было.

Такая неорганизованность мне не свойственна. Я винила в этом архангела. Решив, что разберусь с оплатой позже, я заказала вторую порцию напитка, когда на сцену вышла женщина и исполнила песню из «Призрака оперы», от которой у меня по коже побежали мурашки. Мими обожала этот мюзикл, но восторг я испытала по иной причине. Все дело в женском голосе, его томный и неземной резонанс так сильно контрастировал с этой дырой.

Когда я приступила к третьему стакану, оставив всякую попытку соблюдать умеренность, у меня заныли кости крыльев. Как бы далеко я ни убегала от ишимов, они всегда рядом. Зачем я вообще хотела вознестись? Какой в этом смысл? Да, я скучала по Мими, но я провела с ней четыре года. Четыре фантастических года. Разве этого не достаточно? Что касается Лей-Найи – как только у нее появятся кости крыльев, я смогу с ней видеться. Наставлять ее. Помогать ей отсюда.

Я опрокинула весь стакан одним глотком. А когда повернулась к бармену, чтобы попросить еще, она нахмурилась.

– Ты уверена, дорогуша?

Я уверена, что хочу забыть о сегодняшнем хаосе.

– Да, – сказала я.

– Нет, – в это же время ответил кто-то позади меня.

Я повернулась к человеку, который осмелился забрать у меня возможность принять решение.

– Уходи, Сераф.

На сцену вышел новый исполнитель, молодой парень с длинными дредами, которые подпрыгивали на плечах, пока его пальцы танцевали по клавишам пианино, наполняя бар умопомрачительно великолепной мелодией. Беру свои слова обратно. Это место вовсе не захудалое. Это находка, настоящий неограненный алмаз. Мне нужно записать название, чтобы вспомнить его утром и вернуться, когда во мне не будет ни водки, ни ярости. И с кошельком.

Я взглянула на Ашера, который навис надо мной, словно мой личный телохранитель.

– Раз уж ты здесь, Сераф, – с моих губ сорвалась икота, – почему бы тебе не принести пользу и не заплатить этой милой даме за мои напитки?

Его взгляд впился в меня, словно пытаясь достать саму душу. Уверена, он считает меня жутко неизящной неоперенной, но мне все равно. Меня это не волновало.

– Сколько ты выпила?

Я подняла лицо и улыбнулась.

– Достаточно, чтобы потерять перо. Или два. Сейчас не чувствую костей крыльев.

Его грудь наполнилась воздухом, когда он достал деньги из – я даже не знаю откуда, поскольку ни в его замшевых брюках, ни в тунике карманов нет, – и положил их на барную стойку. Когда он наклонился ко мне, я почувствовала, как нос наполняется запахом Ашера.

– Это покроет ее счет?

Я понятия не имела, что ответила женщина позади меня. Было слишком громко. Снаружи и внутри. И аромат Ашера. Ох, Элизиум, он отвлекал. Я могла бы лизнуть его шею, если бы водка не приклеила мой язык к нёбу.

– Ты готова идти?

– Что? – Я прижала руку к груди, испустив фальшивый вздох, за которым последовала настоящая икота. – Ты спрашиваешь, вместо того чтобы приказывать?

В ответ на мою насмешку он вздохнул.

– Забудь, что я спросил. Идем.

– Ах… Вот и архангел, которого я знаю и ненавижу. – Снова икота.

– Селеста… – прорычал он.

– Что, Сераф? Тебе позволено указывать на недостатки каждого, – моя грудь сжалась от икоты, – но нам нельзя указывать на твои. Потому как, позволь мне сказать тебе, – я ткнула указательным пальцем в его твердую, точно камень, грудь, – у тебя их та-а-а-к, – вновь икота, – много.

Я спрыгнула с табурета, но не рассчитала приземление и врезалась в Ашера.

– Ты можешь идти?

Я указала на свои ботинки.

– Не вижу причин, почему нет. У меня две ноги. – Я прищурилась. Вообще-то четыре. Нет. Не может этого быть…

Сделав шаг, я споткнулась. Ладно, возможно, не могу. Или, по крайней мере, не очень хорошо. Прежде чем я успела сделать еще одну попытку, Ашер подхватил меня, словно я мешок с рисом.

Мои щеки из теплых превратились в горящие.

– Опусти меня на землю. Ты достаточно смутил меня для одной ночи.

– Ты не можешь идти.

– Я могу ползти.

– Ты не будешь ползти до самого дома.

– А если я хочу?

– Не хочешь.

– Ох, так теперь ты знаешь, чего я хочу и чего нет?

– Завтра ты меня поблагодаришь.

– Я никогда тебя не поблагодарю. – Я закрыла глаза, потому что потолок качался.

По крайней мере, моя икота прошла. Что уже хорошо.

А потом прохладный воздух обдул мое лицо. Что тоже подарило приятное чувство.

Настолько приятное, что я не стала открывать глаза, а прислонилась к прохладной тьме, которая, казалось, чувствовалась все отчетливее, несмотря на то, что ад поддерживал жар в моем теле.