Сердце Изнанки. Книга – 2

Глава 6 В изнанке

Шагнуть прямо в изнанку.

Безрассудство?

Возможно.

Но тайна моего дара не давала покоя. Где-то там, за пеленой, был ответ. В голове занозой сидела мысль: в глубине изнанки скрывается её сердце. Безумный художник нарисовал невероятной мощи артефакт и повесил картину в замке, в червоточине, что никак не закрывалась. Будто специально ждала меня, чтобы я его увидел и загорелся желанием добраться до него.

Я оказался в сером пространстве, где растворялась реальность. Вокруг неслись потоки энергии — сотни тысяч нитей, ярких, как молнии, и в то же время тёмных, как безлунная ночь. Они вились, сплетались, пульсировали, будто живые. Я чувствовал их на коже, словно ветер, но они были плотнее, проникая в меня, наполняя грудь жаром и холодом одновременно. Мой дар вибрировал, сливаясь с этим хаосом, и я ощущал себя частью окружающего безумия. Изнанка дышала, шептала, манила уплыть глубже.

Я оглядел себя — лишь тёмные очертания похожие скорее на сгусток дыма. Руки и ноги на месте, но всё зыбкое, будто я стал тенью. Позади виднелось отверстие, водоворот, затягивающий пространство. Один шаг — и я вернусь в реальный мир.

Интересно, сколько таких, как я, попадало сюда? И почему не возвращались? Растворяла ли их изнанка? Но сейчас, оказавшись здесь в третий раз, я чувствовал себя, как рыба в воде. Первое ощущение, когда изнанка пыталась поглотить мою энергию, будто стёрлось из памяти. Теперь она представлялась мне… дружелюбной? Будто стремилась удержать всех, кто сюда попал, даря новую жизнь. Но меня она почему-то отпустила. Почему?

Я пригляделся и увидел, что между энергетических нитей, сотканных из света и тьмы, блуждали тёмные сгустки энергии. Души? Те самые существа, что, попадая в осколки миров, прибиваемые к червоточинам, превращаются в монстров, напитываются силой, растут в уровнях и жрут людей. Внутри росла уверенность, что это они и есть, но память давала сбой, мешая сложить кусочки мозаики. Что-то ускользало, будто изнанка скрывала правду.

Оглянувшись на разрыв — крохотное отверстие, пульсирующее в сером мареве, — я двинулся вперёд, следуя за одной из проплывающих мимо теней, что спешила куда-то по своим делам. Я сверялся с курсом, чтобы не потерять червоточину из которой проник сюда, и погнался за тенью.

Если это тварь, её можно убить и здесь. Я потянулся за палашом, но замер. У меня не было осязаемой руки. Ни меча, ни тела — лишь зыбкий силуэт, сотканный из дыма. Но в тот же миг моя воля сгустилась, и рука преобразилась, став длинным, сияющим клинком. Я замер, поражённый. Это что, я теперь сам как оружие? Мой дар, моя мысль — они материализуются здесь, превращая меня в машину для уничтожения тварей? Удивление смешалось с восторгом. Может, это изнанка подчинялась мне, как глина в руках скульптора, и я мог стать чем угодно? Сколько же сюрпризов таит в себе этот потусторонний мир?

Тень впереди не замечала меня, скользя между потоками. Я догнал её в несколько движений и, размахнувшись, рассёк пополам. Она не издала ни звука — просто распалась, как угасающий дым. И тут из неё хлынула энергия, тёмная, вязкая, но с искрами света. Сначала она растекалась в пространстве, но вдруг устремилась ко мне, словно притянутая магнитом. Я ощутил, как она вливается в меня, проникает в саму суть. Это было, будто вдохнуть огонь: жар растёкся по груди, мышцы — если они у меня были — напряглись, а разум стал острее. Энергия не просто впитывалась — она сливалась со мной, укрепляя, делая больше, чем я был. Я чувствовал себя хищником, акулой в бескрайнем океане, где каждая жертва питала бы мою силу. Ни капли не пропало — всё стало моим.

Я едва не расхохотался от этого ощущения. Сила бурлила, наполняя меня уверенностью. Я стал сильнее, и это было так очевидно, что хотелось тут же найти новую тень, новую добычу. Изнанка больше не пугала — она была моим охотничьим угодьем. Каждая тварь, что я уничтожу здесь, сделает меня мощнее, ближе к разгадке её тайны. Я оглядел пространство: тени мелькали вдали, не подозревая, что за ними следит хищник. Но червоточина позади напомнила о реальном мире. Там меня ждал Дмитрий, он будто служил напоминанием, что я не мог здесь задерживаться.

Снова сверившись с червоточиной, что мерцала в сером мареве, я поплыл к ней, но вдруг заметил ещё одну серую тень, скользящую среди энергетических потоков. Не раздумывая, я бросился за ней. Моя дымная форма двигалась легко, будто изнанка сама несла меня.

Тень не успела среагировать — я взмахнул рукой, что вновь стала сияющим клинком, и рассёк её надвое. Она распалась, как угольный дым, и энергия, тёмная, с искрами света, хлынула ко мне. Она вливалась в меня, словно река в пересохшее русло, наполняя жаром и силой. Я чувствовал, как становлюсь больше, сильнее, словно хищник, почуявший кровь. Это была уже третья тень, и каждая делала меня сильнее.

Вдруг впереди я заметил скопление серых теней — они роились, будто стая мальков, жадно кружащих вокруг добычи. Я приблизился и замер. Тени сражались с чем-то. Среди их клубящихся переплетений сверкали белые всполохи. Белая тень — сгусток света, чистый, как звезда в ночном небе. Это было ново. Серые тени не удивляли, но белая вызвала трепет. Память молчала, не давая подсказок, и это только разжигало любопытство. Кто она? Друг или враг?

Я сосредоточился, и моя рука вновь стала клинком, острым, как сама изнанка. Рывком я ворвался в гущу теней и одним ударом рассёк двух сразу. Их тела распались, и энергия, густая, как смола, устремилась ко мне. Она обволакивала, проникая в саму суть, и я чувствовал, как мой дар растёт, будто напитанный пламенем. Четыре оставшиеся тени, что теснили белый сгусток, дрогнули. Белая тень, выбросив два тонких щупальца, схватила двух противников и начала впитывать их. Её свет стал ярче, увереннее. Если раньше она проигрывала, то теперь, с моим вмешательством, воспряла, тесня врагов.

— Что ж, любопытно, — пробормотал я, подивившись как глухо прозвучал мой голос.

Я ринулся вперёд и рассёк ещё двух серых теней. Мой клинок пел, разрезая их, как нож — туман. Энергия хлынула ко мне, наполняя силой, от которой хотелось расхохотаться. Я был акулой в этом океане, и каждая жертва делала меня быстрее, смертоноснее. Белая тень тем временем боролась с последними двумя. Ей было тяжело, но она держалась. Я решил помочь и проткнул одну из теней острым концом. Она стала медленно распадаться, и белый сгусток тут же втянул её энергию. Его свет вспыхнул, стал почти ослепительным, будто он благодарил меня.

Я отступил, наблюдая. Белая тень замерла, пульсируя, и я чувствовал её взгляд, хоть глаз у неё не было. Друг? Или просто ещё один хищник? Изнанка молчала, но я знал: эта встреча — не случайность.

Спустя минуту белый сгусток света поглотил раненую серую тень, а затем расправился со второй. Его сияние стало ярче, почти ослепительным, будто он впитал не только их энергию, но и их суть. Я наблюдал без жадности. Каждая серая тень усиливала меня, наполняя жаром, что растекался по моему дымному телу, но здесь их было полно. А этот белый сгусток будоражил любопытство. Он огляделся — или мне так показалось, — словно проверяя пространство. Затем вдруг рванул ко мне, облетев вокруг так быстро, что я даже не успел среагировать. Но нападения не последовало. Существо приблизилось, и я понял: оно не агрессивно. Его свет был мягким, почти тёплым, как солнечный луч в холодный день.

— Очень интересно, — пробормотал я.

Я протянул вперёд ладонь — точнее, попытался. Моя рука, сгусток дыма без чётких очертаний, дрожала в потоках изнанки. Белая тень подплыла ближе и принялась ластиться, касаясь меня, будто котёнок. Её свет пульсировал, и я чувствовал лёгкое покалывание, словно энергия пыталась слиться с моей.

— Ну ничего, — хмыкнул я. — Не надо благодарности. Я просто спас тебя от смерти. А сейчас мне пора.

Я развернулся, ища червоточину. В первый миг её не увидел и паника кольнула в груди. Потоки изнанки вились, мешая ориентироваться. Сделав круг от места схватки, я наконец заметил разрыв — крохотный водоворот, затягивающий серое марево. Белая тень следовала за мной, будто привязанная.

— Ишь, привязалась, — усмехнулся я, останавливаясь.

Существо снова облетело меня, а затем прильнуло к моей дымной руке, ластясь. Я задумался: благодарность или что-то иное?

В голове всплыла нелепая мысль:

Удавов, что вытягиваются рядом с хозяином, считают ласковыми, но они лишь меряются, хватит ли длины, чтобы проглотить. И откуда такие мысли? Может, и эта тень из той же породы? Я попытался погладить её по импровизированной голове — если у сгустка света вообще была голова. Свет замерцал ярче, будто существу это понравилось.

— Забавный факт, — пробормотал я, хмыкнув. — Ласковая, как удав.

Оглянувшись на изнанку напоследок, я замер, поражённый её великолепием. Потоки энергии сплетались в бесконечный танец, то яркие, как молнии, то тёмные, как бездонная ночь. Они пели, манили, звали глубже. Но я знал: пора возвращаться. Потянувшись к червоточине, я двинулся вперёд.

В следующий миг я кубарем вывалился на заросшую высокой травой поляну.

— Костя! Костя! — орал Дмитрий, озираясь.

Его голос звенел от паники, он даже не заметил, что я рядом.

— Да здесь я, здесь, не вопи, — буркнул я, пытаясь встать.

Меня пошатывало, но внутри бурлила энергия, как река после ливня. Сила, впитанная от теней, гудела в груди, делая меня больше, чем я был. Этот поход в изнанку дал больше, чем я ожидал.

— Ты обезумел, что ли? Ты где был? В изнанку провалился? Опять? — Дмитрий орал так, что, казалось, его голос разносится на всю округу.

— Да нет, мне просто нехорошо стало, — соврал я, отряхивая траву с колен.

В этот момент рядом со мной появилось нечто белое и юркое, будто лесной вихрь. Я присмотрелся: зверек, похожий на ласку, но странный, словно из сказки. Шерсть длиннее, чем у обычной ласки, и окрас — диковина! Одна половина тела белая, другая чёрная, с чёткой границей посередине, будто кто-то аккуратно разделил её кисточкой. Глаза тоже поражали: на чёрной стороне — голубая радужка, на белой — чёрная, как смоль. Зверек уставился на меня умной мордочкой, и я замер, сбитый с толку этим двуцветным чудом.

— Это что ещё такое? — вырвалось у меня.

Ласка ткнулась мордой в мою ногу, а затем, ловко перебирая лапками, вскарабкалась по штанине прямо на руку. Там она уткнулась носом в моё плечо, будто старого друга встретила.

Очень уж знакомые повадки. Я поглядел на существо истинным зрением и едва не охнул от неожиданности. У ласки была белая аура! Точно такая же как у того сгустка света в изнанке!

А ведь она появилась сразу после моего похода в червоточину! Это я её сюда притащил что ли?

Чувства угрозы у меня не было, но и твари изнанки бывают разные.

— Это что за чудо? — Дмитрий вытаращил глаза, глядя на зверька. — Ты теперь дрессировщик, что ли? Ещё таланты откроются?

— Да вроде не припомню, — задумчиво протянул я, разглядывая ласку. — У тебя еды с собой нет?

— Есть, — оживился Дмитрий. — Бутерброды взял, подготовился после твоего примера с прошлого раза.

Он снял рюкзак, порылся и вытащил свёрток с аккуратно нарезанными треугольниками бутербродов.

— Вот, держи, — протянул он мне.

— Спасибо, — кивнул я, взяв бутерброд и поднеся его к мордочке ласки.

Та принюхалась, посмотрела мне в глаза и снова обнюхала еду. Затем юркой мордочкой нырнула между кусками хлеба и выхватила ветчину. Кусок исчез так быстро, что я моргнуть не успел — будто испарился! Ласка проглотила его с молниеносной скоростью и снова уставилась на бутерброд, будто оценивая стоит ли он внимания, но хлеб отвергла, фыркнув, как привередливая барышня.

— Ишь, какая! — усмехнулся я. — А там ведь ещё сыр!

Ласка, будто поняв, оживилась. Она снова сунула мордочку в бутерброд, выудила кусок сыра и слопала его с той же невероятной скоростью.

— Вот же ж! — вырвалось у меня.

Дмитрий расхохотался, чуть не уронив рюкзак.

— Ты её ещё в поместье приведи! — поддел он. — Будет у нас еще одна привередливая аристократка, с вредным нравом!

Я хмыкнул, глядя на зверька. Ласка ткнулась мне в руку, будто соглашаясь, что колбаса ей бы не помешала. Этот двуцветный гость добавил в происходящее нотку абсурда.

Я присел ближе к земле, надеясь, что она спрыгнет, но зверек и не думал от меня отставать. Её чёрно-белая шерсть блестела в лучах солнца, а разные глаза — голубой и чёрный — смотрели с такой уверенностью, будто она точно знала, что её место рядом со мной.

— Слышал, некоторые одарённые умеют приручать зверей. Кто-то даже сам создаёт. Похоже, ты нашёл себе питомца, — потёр затылок Дима.

— Да уж, удачно съездили! — покивал я не сводя глаз со зверя.

— Только откуда она тут взялась? — задумчиво произнёс братец. — Может, такие здесь ещё есть?

Ласка перевела взгляд на Дмитрия, затем на меня и совсем по-человечески мотнула головой, будто говоря: «Нет тут больше таких, я одна такая, неповторимая!»

Я едва не рассмеялся. С этой красавицей и правда не поспоришь.

Спустя пару минут, пока я налаживал контакт с лаской, Дмитрий потерял терпение.

— Ты так и будешь тут сидеть или поедем дальше? — буркнул он.

— Да, пойдём, — вздохнул я, поднимаясь. Ласка, похоже, отставать не собиралась.

Я поймал себя на том, что поглаживаю зверька по голове. Движение вышло таким естественным, будто мы с ней сто лет знакомы. Ласка подставила мордочку под мою ладонь, довольно жмурясь, и я невольно улыбнулся.

— Слышал, ласки — одни из самых жестоких животных, — заметил Дмитрий, искоса глянув на зверька, пока мы шагали к машине.

— Почему это? — удивился я, продолжая гладить свою новую подругу.

— Говорят, они убивают из удовольствия, или спортивного интереса, — пояснил он с лёгкой насмешкой.

— Правда? — я ухмыльнулся, посмотрев на ласку. — Ты такая кровожадная?

Зверек вскинул мордочку, глянул на меня с комичной обидой, будто говоря: «Я? Да это всё инсинуации!» Я расхохотался, а хищница в ответ ткнулась носом в мою руку, требуя продолжения ласки. Ну чисто котёнок!

— Далеко до второй червоточины? — спросил я, усаживаясь на пассажирское сидение и поглаживая зверька.

— Минут сорок, — ответил Дмитрий.

— Хорошо, — кивнул я.

Следующая червоточина лежала в стороне от деревни, и мы сначала обогнули небольшое селение, а затем ещё двадцать минут петляли по ухабам. Я так увлёкся своей новой подругой, что не сразу заметил, как воздух сгустился, пропитанный знакомой энергией. Зверек, всё это время, будто котёнок, играл с моей рукой, то покусывая пальцы, то перебирая лапками, но стоило приблизиться к червоточине, как ласка тут же навострила ушки.

Червоточина была близко — и, судя по пульсации энергии — она была активная. Ласка замерла, её разные глаза уставились в ту же сторону, куда тянуло и меня.

Энергия, разлитая повсюду, гудела, словно невидимый улей, и её пульсация отзывалась в моей груди. Воздух был густым, пропитанным силой, что тянула к себе, как река — к водопаду.

— Вот же ж! — выругался Дмитрий, указывая пальцем на центр поляны. — Червоточина активна, зелёным светится, видишь?

Я уже смотрел туда, прищурившись. Обычным зрением я видел небольшой зелёный шар, мерцающий над травой, будто пойманный в сеть сгусток света. Но в истинном зрении — это было маленькое солнце, бурлящее, жадное, втягивающее в себя потоки энергии из окружающего мира. Его зелёный свет пульсировал, и я чувствовал, как мой дар отзывается, дрожа от возбуждения.

Я взглянул на свою двуцветную подругу, но её не оказалось на плече. Ласка исчезла, будто растворилась в воздухе.