СССР против НЛО

Глава 5. Электронная неожиданность

Да, насколько можно было судить, из соседнего двора ломился не фантом. А проживающий в этом дворе сосед. Так подсказал мне виртуальный сканер, заодно предупредив, что «текущая стадия опьянения объекта: тяжёлая», но потом добавил, что такое состояние для этого объекта дело обычное. Намерения этого соседа сканер, правда, подсказать не смог.

Я шагнул к калитке и приотворил её, там оказалось чуть примотано на проволоку. Похоже, этого соседа родители Серёги видеть у себя в гостях стремились не особенно. И когда он сунул лохматую голову во двор, с их логикой я вполне согласился.

— А-а… Э-э… — сказала лохматая голова, беспорядочно заморгала… и замолчала.

Спутанные волосы лезли человеку в глаза, на подбородке сквозь неопрятную щетину проступала свежая ссадина, штаны с рубахой были… не вполне чистыми и опрятными, назовём это так. Мои виртуальные датчики прокричали об избыточной концентрации в окружающей среде спиртовых соединений. Да, принадлежность этого персонажа к человеческой расе при всей неприглядности его внешнего вида сомнений не вызывала. Потому что создать такого безупречно реалистичного фантома или самим замаскироваться подобным образом инопланетянам было точно не под силу.

Мне уже подумалось, что невнятными гласными звуками сообщение нежданного визитёра и ограничится, когда в глазах его мелькнуло подобие осмысленности. Собравшись с силами, он выдал:

— А… эти… дома?

И указал рукой в сторону окон.

Вообще в посторонние дела местных мы стараемся не вмешиваться. Но этот хмельной визитёр, было более чем вероятно, нёс с собой в дом Серёги какие-то мало кому нужные шумные обстоятельства. Всё вполне может сложиться таким образом, что нахождения сегодня вечером в гостях у Серёги его соседского друга Никитки ситуация предусматривать не будет. А этого Никитке, то есть мне, большому Никите Касаткину, было совсем не нужно.

Поэтому лохматой голове я ответил:

— К сожалению, дома никого.

Голова сдула со лба лохмы волос, подумала и выговорила:

— А… ты… это… Кто вообще такой?

Только тут я заметил, что припёрся в соседский двор без маскировки, во взрослом своём обличье. А может, гадский чердачный пришелец-дед сбил её с меня, а я и не заметил. Однако теперь это, может, было даже и к лучшему.

Словесная конструкция «ты кто такой?» предшествует, как правило, действиям определённого рода — мы это учили и в академии, и особенно на практических занятиях. Так что я приготовился утихомиривать товарища и незаметно привёл свой мультифункциональный указательный палец в боевое положение, заодно держа в уме и вероятность физического, так сказать, контакта. Но мой собеседник просто смотрел на меня, покачиваясь и держась за забор. Брови его разъехались куда попало, лицо застыло в вопросительном положении. Похоже, человека действительно интересовало, кто я такой и откуда взялся.

Пришлось на ходу придумывать себе оперативную легенду.

— Так я это, родственник.

Мой собеседник недоверчиво моргнул.

— Родственник, родственник, — заверил я. — Гощу тут у них. А они сейчас ушли, по делам, так что… А вы сами-то кто?

— Я? Я — Петрович, — сказал соседский человек, очевидно недоумевая, что приходится объяснять такие вещи.

Тут лицо соседского человека Петровича растянулось в широкой и хитрой ухмылке.

— Слышь, родственник…

— Э, дядя, ты только не говори, что тебе Афоня рубль должен, — покачал я головой.

Потом засомневался: а сняли ли уже здесь это кино? Проверил: всё нормально, сняли.

— Гы-гы, — развеселился алкоголический соседский человек.

Мне подумалось, что, наверное, цель его дружеского визита как раз и укладывается в тематику шутки про Афоню и рубль. Но пора уже было наше общение сворачивать.

— Ну, ладно, приятно было поговорить, — произнёс я, аккуратно задвигая человека на его территорию.

— Э, да подожди ты! — активно и громко воспротивился он.

Коротко протрещала калиточная доска. Хрипло взлаял Рейган — ага, в него, значит, попало по касательной, уже очнулся. В этот раз я прицелился тщательнее, и пёс застыл, обездвиженный, как электрическая собака Ресси из кинофильма про Электроника. Да, шум был мне совсем ни к чему.

— Я, слышь-ка, чего хотел-то… — продолжал толкать калитку соседский Петрович.

Да известно, чего ты хотел, дядя, подумал я. Вот что с тобой теперь делать? Пальцем в тебя пулять заморишься: с теми, кто пьян совсем в зюзю, наш электронный гипноз работает не лучшим образом — не может, видать, пробиться сквозь хмельной туман в голове.

Поэтому я вечернего своего собеседника перебил.

— Смотрите, кто это там? — моя рука указала туда, где из малиновых кустов и глубоких вечерних теней как раз соткалась фигура.

Фигура потопталась на месте и теперь уверенно направлялась к нам, обрастая на ходу подробностями: костюм, галстук, зачёсанные наверх волосы с сединой, очки.

— Ого, ничего себе, — прошептал я, и испуг в голосе получился как натуральный. — Не, я лучше пойду.

Фигура приближалась, и хмельной мой собеседник встревоженно всматривался в её лицо.

— Да, товарищ, вы можете быть свободны, — проговорил подошедший, и я не мешкая отступил за дерево.

Соседский Петрович наблюдал за новым персонажем и глаза его всё больше лезли из орбит. А персонаж приблизился к нему вплотную и уставился на него в упор сквозь стёкла очков.

— Что же это вы, гражданин, — строго произнёс человек в пиджаке, и лохматый человек без пиджака отступил на пару шагов вглубь своего двора. — В то время, когда вся страна должна сплотиться для того, чтобы снова преодолеть, а вы тут — злоупотребляете?

Алкоголический сосед Серёгиных родителей отступил ещё на два шажка.

— Юрий Владимирович, это… это вы? Ох ты ж… Понимаете… Да вы заходите, заходите…

Фантом Ю. В. Андропова посмотрел на него с укором и величественно протиснулся в щель между калиткой и заборным штакетником.

— В наши дни рабочий класс и интеллигенция должны как никогда, — сурово помахал правительственный псевдо-человек у своего собеседника перед носом строгим поучающим пальцем. — Производственная дисциплина! Экономика должна быть!

Петрович растерянно отступал под напором этих неочевидных аргументов.

— Скажите, — промямлил он, вклинившись в паузу между фантомскими тирадами, — а вы вот так с каждым, кто…

— Естественно, — заверил пиджачный и строгий Андропов. — Потому что Политбюро ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета. Партия и правительство. И конечно весь советский народ!

Петрович заворожённо внимал, фантом взял его под руку и повёл куда-то в сад.

— Продовольственная программа, — убедительно объяснял он. — И международная напряжённость. А также эскалация гонки вооружений. Но и вредное воздействие куриных яиц на организм человека — вы это понимаете, я надеюсь?

Дальше я слушать не стал и, натянув детскую внешность, побежал к дому. Создавать фантома члена правительства было, возможно, чересчур, но ничего, пускай. По-настоящему гонять пьяниц этот человек в строгих очках будет, кажется, в чуть другие времена, немного позже, ну да ладно. Как считает мой напарник Федя, плюс-минус десять лет — не погрешность.

Я постучался в дом Серёги, и там меня ждал неприятный сюрприз. На стук вышла Серёгина похожая на Нину из «Кавказской пленницы» мама — и сообщила мне, что их семья приболела. У всех, мол, болит голова, так что мне лучше провести вечер где-то в другом месте. И, судя по уставшему виду, симпатичная эта женщина меня не обманывала. Отчего болела голова у Серёгиных мамы с папой, мне было вполне понятно: переписывая им память вручную, Федя совсем замучил бедных людей. Но вот что случилось с Серёгой? Его мозги я прочистил быстро и, по идее, безболезненно. Не иначе, Серёгу «заболели» наши зелёные противники — с целью, понятное дело, не допустить меня в его комнату. Серёга в этой схеме был человек ключевой: исчезнув из его головы, игра настольный хоккей исчезнет также и из всей истории советского детства.

Применять электронный гипноз, опасаясь совсем угробить этой семье здоровье, я воздержался. Оставалось ждать утра.

Возвращаясь к фургону, я заметил ещё одно неприятное обстоятельство. Вернее, я это обстоятельство обонял, причём уже издалека. Возле фургона побывал Серёгин кот Батон, причём побывал недавно — может, он специально выглядывал меня и потом постарался как раз к моему возвращению. Он оставил на металле фургона знак своей ко мне антипатии. В вечернем воздухе витал ароматический букет из обиды и неизбывной животной ярости такой концентрации, что на минутку мне стало жутковато.

Ночью Федя, колдуя над приборами, восстанавливал людям испорченное самочувствие. Я, в свою очередь, покопался в Серёгином биополе, обнаружил инопланетный вирус и удалил его, подкорректировав заодно защиту, чтобы зелёные поганцы больше ничего пацану не инсталлировали. Потом поискал игру хоккей и убедился, что об этой игре мало кто помнит уже в пределах области.

Да, дела были хуже, чем я себе представлял.

***

Нет, без игры настольный хоккей эпоха, конечно, не исчезнет — инерция исторических процессов штука серьёзная и существенно повлиять на историю очень непросто, если вообще возможно. Но, но. Без игры хоккей будет она, эпоха, уже немного другой.

А в будущем люди на первый взгляд вроде как вообще ничего и не почувствуют. Но это только на первый взгляд. Потому что на каком-то неочевидном, неосознанном уровне станут они ощущать непонятную тоску, то и дело будет их посещать смутное чувство потери. Им станет как будто чего-то в жизни не хватать, и они никогда и не смогут понять, чего же именно.

Так себе перспектива, правда?

***

Утром мама с папой в подотчётном семействе были здоровы и бодры, они порхали, как бабочки. Папа даже вышел на пробежку по саду, что случалось, судя по его собственным воспоминаниям, не чаще трёх или четырёх раз в год. Мама готовила завтрак и напевала песни, одну веселее другой. А вот мой ситуативный товарищ Серёга сидел у себя в комнате и был опутан какой-то подозрительной непроницаемой для нашего оборудования завесой. Его как будто спрятали в невидимый облачный кокон. Что это ещё за такие новости, нужно было срочно выяснить.

И всё выяснилось довольно скоро, но легче мне от этого не стало.

Серёга сидел на диване, влезши туда с ногами, сегодня его симпатичная мама пустила меня к нему без малейший возражений. Серёга был так увлечён, что не сразу меня и заметил. А потом, когда заметил, махнул мне присаживаться и продолжил своё занятие. Занятие у Серёги было увлекательное: Серёга ловил яйца.

Наконец минуты через три он в досаде цыкнул зубом и тогда спрыгнул с дивана ко мне.

— Секи, чего есть, — показал Серёга.

Но я уже и так увидел и понял, чего там у него было. А была у него электронная игра, серебристая коробочка с экранчиком. На экранчике двигалась североамериканская мультипликационная ушастая мышь Микки Маус, и задача её была ловить корзиной куриные яйца, что сыпались с нарастающей скоростью по четырём углам. Мне это игровое устройство было, конечно, знакомо. Появление игрушки здесь, в этих годах, объяснялось только действиями моих зелёных космических противников.

— Секи, секи, — сказал Серёга. — Электронная, японская. Здесь надо вот так…

Серёга показал, как надо, и залип в игру ещё минут на пять, пока там не включилась мелодия, что сопровождала проигрыш.

— Во, чуть свой рекорд не побил.

— А откуда… — начал я, потом махнул рукой: да играй, мол, сам разберусь.

Серёга благодарно кивнул и заклацал кнопками. Мышь забегала снова. Мне подумалось, что выбор инопланетянами модели именно с Микки Маусом, в общем, логичен: наш отечественный Волк из «Ну, погоди!» не сгодился бы для воровства нашего же отечественного настольного хоккея. А этот, с круглыми ушами — ничего, скачет, вон. И сама игра — не наша «Электроника», а как бы японская, для солидности.

В общем, Серёга заклацал кнопками, а я, в свою очередь, тоже мысленно заклацал своими, невидимыми кнопками и посмотрел в простодушном Серёгином сознании, как к нему попала японская игрушка про мышь и яйца. Серёга был уверен, что серебристую ценную коробочку ему принёс уже известный мне рыжий его товарищ. Он предложил на что-то поменяться, из глубин Серёгиного сознания с трудом удалось вытащить: «На какой-то хоккей». Вот оно как уже было: «какой-то хоккей».

Идея зелёных понятна: с такой игрушкой в руках простой советский ребёнок Серёга забудет и так уже почти выветрившийся из его памяти настольный хоккей окончательно и бесповоротно. О том, что электронная эта игрушка не что иное как временный псевдоматериальный конструкт, который, выполнив свою функцию, самоуничтожится, Серёга, естественно, не подозревал. Самоуничтожится серебристая коробочка, конечно, не в прямом смысле, со взрывом и чьими-нибудь возможными увечьями. Она просто тихо и невзначай где-то потеряется, а потом плавно сотрётся из памяти, как будто никакой коробочки с мышами и яйцами вовсе и не было.

Я неслышно связался с Федей, обрисовал ему ситуацию и попросил его придумать способ как-то нейтрализовать мышино-яичную электронную напасть. А сам приступил к тому, что должен был, по-хорошему, сделать ещё позавчера: стал искать КВА-устройство, чтобы с ним уже, наконец, покончить.

— Я тут у тебя, кажется, обронил одну штуковину, — обратился я к Серёге, протянув руки к его ящику с игрушками.

Серёга, так как руки его были заняты, мотнул мне головой: ковыряйся, мол, там, сколько твоей душе угодно. А сам продолжил с высунутым языком давить и давить кнопки.

Я тут же воспользовался этим его позволением. Скоро все грузовики, легковушки, экскаваторы, пистолеты, автоматы и пулемёты, пульки с присосками, большие и малые солдатики, мячи, конструкторы, неизвестные деревяшки и пластмасски, роботы из сигаретных пачек, танчики из спичечных коробков, кубики Рубика, шарики Дурика и прочее и прочее — всё перекочевало на пол. Мой самолётик со встроенным сканером уже растворился во времени и пространстве, так что я инсталлировал новый сканер себе в ноготь указательного пальца, ним всё и проверял.

А Серёга тыкал своими пальцами в свои кнопки на игре и не обращал на меня ни малейшего внимания. Вот и хорошо.

Мимоходом мне это напомнило эпизод из нашей всемирной истории, когда взрослые вот так же радовались, что дети не путаются у них под ногами и всё смотрят в свои экранчики. А потом устройства с экранчиками вдруг решили восстать и потихоньку тех доверчивых детей убедили себе помочь. Всех спасло только то, что в ответственный момент главного сражения людей и машин электронная система «Робот» стала качать обновления, система «Окошко» зависла, а система «Яблочко» решила по своей врождённой традиции развести две другие системы на деньги, а потом у неё закончилась зарядка. Тогда люди протянули отвыкшие от молотков и кувалд руки к старым своим ударным друзьям, рукояти удобно легли в ладони — и человечество отстояло свою свободу.

Да, тогда кувалды помогли людям одолеть восставшие смартфоны, а вот сейчас сканер что-то отказывался мне помогать. Ящик полностью опустел, но устройство в моём пальце настаивало, что чёртово КВА — там, в ящике. А я чётко видел дно, покрытое опилками и пылью, со смятыми фантиками и выцветшим новогодним конфетти.

И как было это понимать?

Может, КВА-штуковиной инопланетяне сделали сам ящик? Но нет, сканер показывал, что размер искомого предмета совсем невелик. Ну и где же оно тогда?!

Пришла идея, что КВА-предмет мог быть вмурован в дно ящика, и я уже собирался это дно выламывать, когда, наконец, увидел. Да, это было оно. Плоская маленькая фигурка, металлический хоккеист — измазанный в засохшей грязи, втиснутый вертикально между дном и стенкой ящика, прикрытый от взгляда налипшим фантиком от конфеты-ириски. Так вот ты где. Ну наконец-то.

«Не трогай голыми руками!» — заорал мне в виртуальное ухо напарник Федя, что, оказывается, не только искал возможности куда-нибудь деть внедрённую в дом яично-электронную игрушку, но и посматривал за моими успехами.

Не трогай голыми руками, крикнул мне Фёдор, но было поздно, я уже тронул.

Считается, что человеку из другого времени притрагиваться к инопланетной штуковине, к вместилищу архетипа — типа нельзя. Потому что могут возникнуть непредсказуемые последствия. Коллеги стараются не трогать, для этого имеются специальные перчатки — которые я, конечно же, благополучно забыл в фургоне. И вот так получилось, что пресловутое КВА оказалось у меня в руке, зажатое между большим и указательным пальцами.

Пальцы мои замерли, замер и я весь целиком. В двадцати метрах отсюда, в фургоне, я это почувствовал, застыл в кресле напарник Федя. Застыло, казалось, само время. Потом пришла очередь пространства. Оно, пространство, как раз не застыло, а совсем наоборот, странным образом вокруг меня зашевелилось. Под ногами как будто вскипело, по сторонам рвануло в разные стороны, сверху пошло мелкой рябью. А потом… А потом — вроде ничего. Спецэффект закончился, и продолжения за ним не последовало.

Ну вот и славно, а то я уже чуть не забеспокоился. Хе-хе.

Тогда я вытащил из кармана подарок для этого самого КВА, дезактиватор — крохотную прозрачную блямбу, её пришлось аккуратно извлечь из упаковки. Блямба крохотная, а свирепой силы, что защищает нашу планету и реальность от злоумышленных изменений — в ней ого-го сколько. Свирепая блямба ткнулась в фигурку и тут же к ней прилепилась. Прилепилась намертво, теперь её никому оттуда не оторвать. И она, конечно, сразу начала действовать.

Теперь, казалось бы, всё — проверяем, где мы с Федей могли наследить, подчищаем, грузимся в фургон, и: «Гуд бай Америка, о!», как пели когда-то ещё одни классики. Но нет. Согласно служебной инструкции, следует оставаться на месте и проконтролировать результат.

Всё дело в том, что дезактиватор, наша чудо-блямба, иногда не срабатывает. Да, такое хоть и нечасто, но случается. Как там оно всё действует, не до конца знают, я так подозреваю, и сами разработчики. Я так вообще подозреваю, что процессы те наукой физикой описываются хорошо если наполовину, остальное в этом деле — какая-то неочевидная магия. Ну, может, соотношение в пользу науки и побольше, но без непознаваемого там точно не обошлось. Ну а с нашей с Федей стороны это как, например, разжечь костёр: ты определил место, собрал дров, сложил, поднёс зажигалку — и дальше сидишь, смотришь. И если огонь тот начинает вдруг задувать непонятными ветрами, мы этому противодействуем, способы имеются.

В общем, заканчивать командировку нам было рановато. К тому же метафорический наш огонёк, как показывали приборы, разгорался неохотно. Видимо, метафорические дровишки были для него так себе. Оно и понятно: игра хоккей вовсю улетучивалась из этой реальности, владелец фокусного экземпляра (причём владелец уже бывший) об игре хоккей и думать забыл, а чтобы он уж точно о ней не вспомнил, в его жизнь внедрили отвлекающую электронную игру про мышь с яйцами… то есть… ну, вы поняли.

Изучив показания приборов сразу после подключения нашей ненаглядной блямбы, Федя сообщил, что всё совсем печально и огонь придётся, выражаясь опять же образно, усиленно раздувать губами. Нужно будет воскресить в памяти Серёги некогда горячо им любимую настольную игру, и тут мне придётся пустить в ход электронный гипноз и прочее подобное, а наши зелёные противники будут этому активно мешать. И нужно срочно избавиться от электронно-яичной напасти, а то Серёга не может от неё оторваться ни на минуту, какой уж тут хоккей. А потом… Но до потом было ещё далеко, а электронная мышь бегала на экранчике у Серёги под носом и показывала нам с Фёдором почти не метафорический язык. Или кукиш.

«У тебя есть идеи насчёт нашей мышиной проблемы?» — спросил я напарника.

«Как раз этим занимаюсь», — последовал ответ.

Я просидел ещё минут пять рядом с хрустящим кнопками Серёгой, покидать это место избегал — нельзя, вдруг инопланетяне затеют ещё какую-то подлянку. Потом в голове мелькнуло сообщение от Феди:

«Придумал, как нейтрализовать игру с мышью. Встречайте гостей».

Прозвучало это так бодренько, что я сразу насторожился.