Странница

Глава 25

— Ойли, хватит спать, — услышала шёпот и кто-то усилено теребил меня за руку. — Мама плачет, отец ходит хмурый, а ты здесь разлёживаешься!

В этот раз у меня получилось открыть глаза гораздо быстрее. Рядом с моим ложем стояла девчушка лет семи. Пэкуна! Именно ей принадлежит шикарная шевелюра с медным отливом как у отца. Правда волосы Турина потеряли с возрастом весь свой блеск и яркость, зато глаза остались прежними — цвета молодой травы. Так уж вышло, что у мамы они точно такого же оттенка, а теперь и у меня с братом и сестрёнкой. И сейчас эти изумрудные глазищи смотрели на меня с осуждением. Эта малолетняя засранка разбудила меня, чтобы поделиться своим возмущением по поводу моей болезни? Ещё и губки свои пухлые поджимает от недовольства!

— Пэкуна, хватит меня дёргать!

— Ты меня слышишь? Маржа всем уже сказала, что ты пришла в себя и пошла на поправку, — присела на край лежанки и сложила степенно руки на колени. — Вроде самая старшая среди нас, а такая бестолковая, — вздохнула словно старушка, а не маленькая девочка. — Как тебя угораздило свалиться с обрыва? Отец теперь и нам с братом не разрешает кататься верхом. Мокни злиться на тебя за это.

Теперь ясна причина такого состояния Ойли. Только вот, что способствовало падению с какого-то обрыва? Пока не понятно и в памяти ничего не прояснилось по этому поводу. На самом деле девушка с детства хорошо держалась в седле. Отец сам её обучал верховой езде.

Щебетание и претензии сестрёнки почти не слушала — мала ещё, чтобы старшую сестру поучать. Мне было интереснее рассмотреть помещение в котором я очнулась. Это явно не шатёр и не палатка. Теперь я могла это сделать, хотя слушалась меня пока только голова и шея.

Избушка не более двадцати квадратов из ошкуренных толстых брёвен и потолок из небольших жердей больше напоминала жильё травницы. По всему периметру развешены полки, заставленные кувшинчиками, коробками из коры и бересты, туесами и бочоночками, ступками разных размеров и объёмов. Висели пучки различных трав в большом количестве и отдельные части животных. Чьи-то кишки и сушеные крылья летучих мышей рассмотрела точно. Благо неприятных запахов не было. Передёрнуло только от того, что представила каким образом Маржа их использует. Света от единственного небольшого и мутного окна было недостаточно, чтобы всё хорошенечко рассмотреть.

В центре размещался высокий закрытый очаг, обложенный крупным камнем с отдельной массивной трубой. Он давал чуть больше света, а не только тепло. Под окном расположился широкий стол, а под него задвинута пара крепких табуретов. За трубой была ещё одна лежанка. Видимо на ней спит хозяйка домика. У дальней стены в ряд стояло три больших сундука с плоскими крышками, застеленные шкурами. Ещё одно спальное место? У входа на лавке находились деревянные вёдра, на одном был небольшой ковш. Значит их использовали под воду.

Во рту сразу пересохло.

— Пить, — указала глазами на кувшинчик, что пристроился в изголовье на стуле с высокой спинкой.

Старушка позаботилась обо мне, только самой дотянуться у меня пока не получалось. Не успела сестрёнка до него добраться, как послышался скрип двери и на пороге появилась Маржа собственной персоной.

— Пэкуна, кто тебе разрешил входить в мой дом? — строго спросила сестрёнку.

Общение женщины с Духами, ставило её гораздо выше обычной травницы или лекарки. Я бы назвала её ведуньей или ведьмой из-за способа лечения больных и способности общаться с природой, понимать её и пользоваться дарами. Но таких понятий в мире Тулея не существовало.

— Простите, шаманка, — соскочила девочка с моей лежанки и низко поклонилась. — Я стучала, но никто не ответил, поэтому и вошла без разрешения. Мы скоро отправляемся дальше, поэтому хотела лишь проведать сестру.

— Некогда мне тебя сейчас отчитывать, но в следующий раз такого самовольства не потерплю, — поджала губы и прошла к столу. — Ступай к родителям, пусть Велия ближе к вечеру подойдёт и поможет мне.

Пэкуне не нужно было повторять дважды. Она рванула на выход будто горная козочка и даже не взглянула на меня на прощание. Коза малолетняя!

— Есть много способов пахнуть скунсом, но с этим мы к вечеру разберёмся, — перебирала что-то на столе и разговаривала сама с собою словно меня здесь и не было.

Мне интересно было наблюдать за женщиной, но хотелось утолить жажду и прояснить своё положение. Почему я не могу до сих пор двигаться? Неужели повреждён позвоночник в результате падения? Остаться овощем в чужом мире — страшно.

— Маржа, я пить хочу, — привлекла к себе внимание.

— Сейчас, деточка, приготовлю тебе сбор на вечер и напою сразу, — достала небольшой котелок и налила в него воды из ведра у входа, закрепила на специальный крюк в очаге. — Как раз успеет запариться.

В этот раз мне дали напиться щедро. Меня не смущал чуть горьковатый вкус и чужая помощь. Зато жажду получилось заглушить.

— Почему я не могу двигаться? У меня сломана спина?

— Нет, слава Духам! Спину они твою сберегли, а вот кости грудины пострадали. Двигаться не можешь, потому как снадобье тебе даю. Как только кости схватятся, так сразу перестану поить и повязки ослабим, — поправила покрывало на мне и подушку, а затем присела рядышком для разговора. — Не знаю, что понесло тебя к опасному месту. Не моё это дело. Нашли тебя под обрывом и принесли ко мне в бессознательном виде. До холодов я останусь здесь в своей избушке, а вот что с тобой делать — пока не решила, — окинула меня серьёзным взглядом. — Мне нужно сделать запасы трав и коренней. Хотела помощника себе оставить, но видимо придётся и тебе место готовить. Через пару дней погонщики двинутся дальше, а тебя пока нельзя тревожить.

— Я не буду вам в тягость, как только двигаться сама смогу, — не стала отводить взгляда от шаманки. — Готовить, стирать и убираться смогу, травы собирать, и корешки копать какие нужно.

Женщина смотрела на меня ещё какое-то время, сохраняя молчание. В душе поднималась паника. Вдруг не оставит у себя? Хотя она сама знает, что меня нельзя в таком состоянии транспортировать.

— Спи, позже об этом поговорим, — поднялась и направилась к столу.

Меня в раз стало тянуть на сон, будто тумблер внутри какой-то включился. Вероятней всего в питьё добавлены какие-то специальные травы. Где-то читала, что тяжело травмированных частенько держат в бессознательном состоянии. Так обеспечивают покой и дают возможность организму быстрее восстановиться.

Меня накрыл не просто сон, я продолжала осваивать память Ойли и раскладывать информацию уже по закромам своей памяти. На многие вещи смотрела теперь через призму собственных знаний и опыта.

Нужно отдать должное тулейцам, определённый технический прогресс уже присутствует. Существует и развивается не только аграрный сектор, но и активно развивается промышленность. Удивило наличие связи наподобие нашего старого телеграфа. Вот только электрических проводов или чего-то подобного в памяти Ойли не было. Вместо них были какие-то огромные башни, заменяющие привычное электричество, которое генерировали из окружающей среды.

В физике плохо разбираюсь, поэтому понять что это именно — не могла. Вспомнила лишь про сербского учёного Николу Тесла и его устройство, позволяющее передавать электроэнергию без проводов используя лишь явление электромагнитной индукции. Возможно, в этом мире развитие пошло по другому пути, поэтому и способы получения энергии отличаются.

Простые механизмы уже используются широко в разных областях наряду с более сложными. Однако некоторые общины до сих пор предпочитают жить по заветам предков. Каждая имела своё собственное название и чаще всего оно было связано с преобладающим видом деятельности.

Такие группы людей с большим трудом принимают новшества и в тёплое время года чаще всего предпочитают кочевать, как и много веков назад делали их предки. Благо свободных территорий до сих пор очень много и это позволяет обходить чужие земли и крупные оседлые поселения.

Вот именно из такой общины и была моя предшественница Ойли. «Старый бизон» занимался не только разведением животных, но и поставлял на рынки мясо, шкуры и шерсть. Деньги они так же охотно использовали, а не жили лишь натуральным хозяйством. определённые торговые отношения были налажены, как и товарооборот.

Нельзя сказать, что члены общины совсем не принимали новшеств. Всё-таки более качественные орудия труда использовались охотно, как и новые средства для обработки шкур и одежды. Развивались ремёсла и промыслы.

Однако на почве непринятия прогресса порой возникали стычки между отдельными группами, но их старались погасить своими силами или в редких случаях обращались в Совет Старейшин.

Для меня сразу понятно, что прогресс невозможно остановить. История моего мира давно уже это доказала. Читала где-то утверждение, что явление это поступательное и необратимое. Хотя порой мне кажется, что наши мегаполисы опровергают его. Чего только стоит выпавший снег среди зимы на Кубани или отключённое электричества на пол дня — апокалипсис. А если электроэнергия исчезнет на продолжительное время или совсем? Случиться коллапс почти вселенского масштаба.

В крупных городах сосредоточен весь прогресс человечества, науки, промышленности и культуры, но для работы всего этого требуется немалое количество энергии. При её отсутствии вся жизнь останавливается. Всё замрёт: офисы, магазины, телефоны, лифты, промышленное и производственное оборудование, транспорт, прекратиться подача воды. Начнут портиться продукты и некоторые медикаменты, замаячит голод и болезни, появятся озлобленные и неуправляемые толпы. Дальше рисуются лишь безрадостные картинки и ни о каком прогрессе уже речи идти не будет.

В малых населённых пунктах в этом случае выжить гораздо легче, тем более сельчане более приспособлены к различным катаклизмам. Кроме запасов продуктов в виде консервации и длительного хранения, имеется у многих хозяйство и огороды, которые будут способствовать выживанию.

Если сохранено печное отопление, то вообще жизнь будет складываться относительно прекрасно. Освещать помещения можно с помощью самодельных свечей, масляных или жировых ламп. Пусть последние коптят и воняют неприятно, но функцию свою выполняют исправно и относительно доступны.

К вечеру проснулась уже самостоятельно. Шаманка напоила меня бульоном, который очень напоминал куриный по вкусу. Правда сварен он был из какой-то боровой птицы, мяса мне пока не дали.

Чуть позже пришла Велия. Всё-таки красивая мама у Ойли. Высокая и статная женщина с правильными чертами лица, прямым и чуть вздёрнутым носиком, который её совсем не портил и пухлыми губами. Прямой взгляд и высокие скулы женщины, обрамлённые густыми блестящими тёмными волосами больше подходили высокородной чем кочевнице.

Тёмно-синяя длинная туника с золотистой вышивкой подчёркивала высокую грудь и стройную талию. Удивительно, но как ей удалось сохранить такую фигуру, родив троих детей? Штаны на ней были из тонкой кожи, как и у большинства женщин-кочевниц, а также высокие мокасины с красивой отделкой из меха. Дополняли образ украшения в виде массивного колье, широкого браслета и крупных серёжек. Весь образ соответствовал этническому стилю и воспроизводил общие черты национального костюма определённой общины и народа. Использовался характерный крой одежды, особые материалы, цвета, орнамент, декор и аксессуары. Из памяти Ойли знала уже, что не все народы одеваются именно таким образом. Не каждая женщина наденет брюки, а тем более из кожи. Это особенность членов общины «Старый бизон».

— Ойли, как ты себя чувствуешь? Мы с отцом так напугались, когда сообщили, что ты сорвалась с обрыва и сильно пострадала, — присела ко мне и взяла за руку аккуратно поглаживая. — Шаманка сказала, что ты идёшь уже на поправку. Как же так, доченька?

На меня смотрели изумруды с такой теплотой и нежностью, что в горле появился ком и набежали слёзы. Сразу вспомнила свою родную маму, которая сидела рядом со мной точно так же и брала за руку, когда я сильно болела.

— Уже лучше, чем прежде, — удалось взять эмоции под контроль и выдавить из себя. — Я не помню как оказалась там и почему сорвалась.

— Хватит болтать, — прикрикнула на нас Маржа. — Велия, я позвала тебя, чтобы ты помогла дочь обмыть. Прежде думай, что сказать, — сунула матери в руки свёрток. — Хорошо сказанное слово лучше метко брошенного топора.

— Тот, кто молчит, знает в два раза больше, чем болтун, — Велия посмотрела как-то странно на шаманку. — Я поняла тебя, Маржа.

Для меня их словесный обмен, наоборот, был совсем непонятен. О чём это шаманка предупредила маму Ойли? О чём та должна молчать?

— В очаге горячая вода, в сундуке возьмёшь ткань, — указала на тот что стоял ближе ко входу. — Обмоешь и перестелишь постель, не забудь подложить под дочь шкуру и тряпки. Валик скрутишь потуже и набьёшь мхом, чтобы больше впитывал. Я пока пойду переговорить с Нумисом, — выдала указания и скрылась за дверью.

Теперь до меня дошло, что несмотря на мою неподвижность, организм продолжал функционировать. Естественные физиологические процессы остановить невозможно. Это я уже принюхалась ко всем запахам, а Маржа с утра поминала какого-то скунса. Как же стыдно! Взрослая девушка, а гажу под себя словно младенец.

Видимо что-то отразилось у меня на лице, хотя Валия не показывала брезгливости или каких-то других чувств кроме заботы и нежности.

— Не смущайся, дочка, — постаралась меня успокоить. — Вспомни как сама помогала мне ухаживать за Пэкуной и Мокни. Это они сейчас думают, что уже взрослые, а совсем недавно ещё марали пелёнки и шкуры.

Действовала женщина быстро и умело, словно всю жизнь ухаживала за лежачими больными. Постепенно стыд стал отходить на задний план, а я ощутила облегчение и свежесть. Управлять своим телом ещё не могла, но чувство чистоты доставило истинное удовольствие.

Как долго я ещё буду не способна за собой самостоятельно ухаживать? Кто будет обо мне заботиться, когда община двинется дальше, а я останусь с Маржей? Пожилой женщине будет тяжело меня даже перекатывать с боку на бок, не говоря уже о том, чтобы поднять с лежанки и куда-то переместить.

— Вот и всё, осталось покормить тебя и сможешь отдохнуть, — накрыла меня покрывалом и поправила подушку. — Отец и брат с сестрой зайдут завтра попрощаться, нам нужно двигаться дальше, — сказала с заметным сожалением. — Надеюсь, что поправишься быстро. Наша шаманка и не с такими травмами справлялась.

— Не переживайте за меня, пусть ваши души будут спокойны, — вырвалось у меня как будто само собой. — Оправлюсь от ран и будет всё как прежде.

— Ребёнок — гость в твоём доме: накорми, выучи и отпусти, — вздохнула тяжело женщина. — Я раньше не понимала этих слов, а сейчас задумалась. Ещё пару зим и тебя придётся отдать в чужую семью. Сайк Уохкэн заглядывается на тебя, но отцу по душе больше Тэхи Вагон, — задумалась ненадолго. — Отец прав. Он хоть и сирота, зато сможете свою семью построить так, как вам будет по сердцу. Козуми не даст тебе спокойной жизни, будешь вечной прислужницей.

— Рано пока об этом думать, — постаралась успокоить женщину своей улыбкой. — Я обязательно присмотрюсь к Тэхи, — пообещала маме Ойли, которая теперь стала и моей.

Дальше меня напоили тёплым бульоном, в который добавили уже совсем немного перетёртых овощей. Но сильного чувства голода у меня почему-то не было. Видимо отвары подавляли аппетит или организм был пока не способен переваривать что-то более существенное. К тому же не хотелось испражняться под себя. Кто потом это всё будет убирать и мыть? Лежать в собственных нечистотах мне совсем не хотелось.

Сон сморил быстро, ещё до прихода шаманки. Снились мне какие-то шахты, поля, огромные плавильные печи и ещё множество всякой ерунды. Разбираться во всём этом как-то уже устала. Пусть всё оно само собой откладывается у меня в голове…