Судьба вечности

38

БРО

У

ДИ

— Quies. Lenio. Delinio. Resido. Quies. Lenio. Delinio. Resido. Quies. Lenio. Delinio. Resido. Quies. Lenio. Delinio. Resido. Quies. Lenio. Delinio. Resido. — Мои глаза закрываются, когда мои слова звучат все тише и тише. Как только они начинают действовать, я перенаправляю свое пение. — Prensio. Captura. Tenere. Prensio. Captura. Tenere. Prensio. Captura. Tenere. Prensio. Captura. Tenere. Prensio. Captura. Tenere.

Характерный звук ключа, поворачивающегося в замке, эхом разносится по комнате, когда мои слова затихают. Мне требуются все мои силы, чтобы приоткрыть глаза достаточно, чтобы осмотреть комнату, прежде чем чувство удовлетворения захлестывает меня. Это длится недолго, особенно когда план не совсем надежен, но это то, чего хотела Адрианна, так что это то, что я предоставлю.

Кандалы, которые лежали у стены, теперь сжимают каждое из наших запястий, в то время как наши тела безвольно лежат на полу. Вэлли входит в комнату, и радостное хихиканье, которое вибрирует от стен, — это именно то, на что я надеялся.

Эта тупая сучка получит по заслугам, и я более чем счастлив быть тем, кто даст ей это, если потребуется.

— Дядя, я не могу в это поверить, — ликующе поет она, дико хлопая в ладоши, пока мой пульс медленно отдается в ушах.

— Я же говорил тебе, Вэлли. Власть в наших руках, и мы можем ее взять.

— Я знаю, но мой отец тоже так говорил, и посмотри, что с ним случилось. Он не выполнил ни единого обещания, в отличие от тебя, — визжит она. — Она полностью без сознания и в моей власти. Это как лучший подарок на день рождения, который я когда-либо могла получить, а до него еще осталось шесть месяцев!

Боже мой, она невыносима.

Как и было задумано моим заклинанием, сонливость начинает покидать мои конечности, и я стону. Должно быть, я не единственный, кто приходит в себя от тяжести магии, потому что она усмехается, но это направлено не на меня.

— Рейден! — кричит она без всякой необходимости, и мне удается снова открыть глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она направляется в его сторону. Вампир, прикованный к стене, насмехается над ней черными, как смоль, глазами, его окутывает ядовитая аура.

— Иди нахуй, — ворчит он, с трудом садясь и прислоняясь спиной к стене.

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать. Больше нет. Скажи ему, дядя, — она прихорашивается, перекидывая волосы через плечо, когда я стону.

Она действительно не сдохла, и это чертовски бесит.

— Твой дядя тоже может идти нахуй, — огрызается Рейден в ответ, и Вэлли делает шаг вперед, замахиваясь тыльной стороной ладони по его лицу.

Мой взгляд устремляется к Адди, но она остается лежать на полу. Я не могу решить, хорошо это или нет, но в любом случае, Вэлли ничуть не облегчает себе задачу.

— Для тебя он член Совета Драммер.

— Мне не нравился и последний член Совета Драммер. Я не вижу, чтобы что-то изменилось с этим, но спасибо, — фыркает Рейден в ответ, прищурившись на пару.

Я бросаю взгляд на Кассиана и Крилла, которые теперь снова прислонены к стене, их руки в металлических наручниках, а глаза прикованы к нашей девушке. Нашей неподвижной девочке.

Я чувствую исходящее от них беспокойство, но держу рот на замке.

Драммер делает шаг вперед, оскаливая зубы, и приседает перед Рейденом. — Мой брат был дураком. Он никогда не мог сравниться со мной. Теперь он определенно никогда этого не сделает. Я обязательно поблагодарю эту суку, прежде чем зарежу ее, — он рычит, заставляя Рейдена дернуть за наручники, удерживающие его на месте.

На долю секунды его взгляд поворачивается в мою сторону, безмолвно умоляя меня снять мою магию, но теперь уже слишком поздно, и, вероятно, это к лучшему. Так все это выглядит для них более реальным и заманчивым.

Словно прочитав мои мысли, Вэлли смеется, запрокидывая голову и хватаясь за плечо своего дяди для поддержки. — Не говори так о маленькой полукровке. Ты так сведешь моего Рейди с ума, — говорит она с притворно надутыми губами, покачивая пальцем перед лицом Рейдена.

Ее насмешки невыносимы. Я не мог выносить этого еще в столовой, когда Адди набросилась на нее. Теперь все в разы хуже.

Дай им преимущество. Дай им преимущество.

Слова Адди повторяются в моей голове, удерживая меня на месте, поскольку я верю в ее план.

Если наша девушка слышит, какое дерьмо говорят, она никак не реагирует, что лучше, чем я ожидал, потому что я был уверен, что она набросится на нее в ту же секунду, как эта тупая сука откроет рот.

— Чего ты хочешь, Вэлли? — Спрашивает Рейден, поднимаясь на ноги, когда звенят цепи. Вэлли замечает, что металл на месте, и на ее лице расплывается улыбка.

— Я хочу тебя, Рейден.

— Правда? Прямо сейчас? — Кассиан хмыкает, заслужив смертельный взгляд от самой злой вампирши, но ее внимание быстро переключается на Рейдена.

— Дядя, позволь мне оставить этого себе. Остальные могут умереть, — заявляет Вэлли, хлопая ресницами, глядя на мужчину, и ее улыбка расплывается от уха до уха.

— Вэлли, я…

— Я бы предпочел, чтобы ты сначала убила меня и скормила гребаным паразитам, которые беснуются в нашем королевстве, чем провести еще одну гребаную секунду в твоем присутствии, — вмешивается Рейден, каждое слово которого наполнено правдой, когда он смотрит на нее с полнейшим презрением.

Вэлли отшатывается назад, на ее губах застывает вздох, когда она прижимает руку к груди. Ранимое поведение быстро сменяется омерзительным, когда ее руки сжимаются в кулаки, а зубы удлиняются становясь острее.

— Пошел ты, Рейден. Ты никогда не заслуживал меня, — она бросается к нему, впиваясь ногтями в его футболку, когда притягивает его ближе.

Она невероятно широко открывает рот, приближаясь к его шее, и я начинаю паниковать. Я поворачиваюсь к Адди, надеясь, что волшебство рассеялось, но она без сознания.

Черт.

Я дергаю за свои цепи, бормоча заклинание себе под нос, чтобы отменить то, что я натворил, ощущая такое же чувство паники от Кассиана и Крилла. Я бормочу быстрее, заклинание обжигает мой язык с каждым движением.

Легкое дуновение ветерка — это единственное предупреждение, которое получает комната перед тем, как яркий свет заполнит пространство. Это ослепляет, гипнотизирует и чертовски ошеломляет. Крик вырывается из груди Вэлли, когда полоса света приближается к Рейдену, и Адди взмывает в воздух.

Врезавшись в Вэлли, они с глухим стуком врезаются в дальнюю стену. Драммер отшатывается назад, приседая, чтобы защититься от ослепительного света. Он уже стоял по ту сторону его сияния; он знает, какие способности могут быть с ним связаны.

Я снова дергаю за цепи, металл не дает мне свободы двигаться, мои песнопения ускоряются, когда напряжение начинает проходить через мои кости.

— Позвольте им думать, что у них есть преимущество, дав им преимущество. Если моя магия увидит, что кто-то из вас в опасности, она всплывет на поверхность, чтобы защитить вас. Это застигнет их врасплох, и мы сможем уничтожить их.

План. Надежный, но неопределенный план, в зависимости от того, как на него посмотреть. И прямо сейчас он выглядит не очень.

— Давай, Броуди, — ворчит Кассиан, имея дело с той же проблемой, что и я. Однако я не отвечаю; я не могу разрушить свои чары, иначе это займет еще больше времени.

Движение краем глаза привлекает мое внимание, поскольку мои песнопения продолжаются, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Адди получает преимущество, в ярости прижимая Вэлли к стене.

— Убери от меня эту гребаную шавку, — вопит Вэлли, истерика эхом отражается от стен, когда она угрожающе щелкает зубами на Адди.

Мои ноздри раздуваются от гнева, когда я вспоминаю тот раз, когда Вэлли вонзила зубы в мою женщину. Ярость, которую это вызывает во мне, подобна аду для моей магии, и мгновение спустя металл раскалывается на моих запястьях и со звоном падает на пол.

Бросаясь к ним, я забываю о Драммере, пока не становится слишком поздно. Его руки обвиваются вокруг моих ног, опрокидывая меня на землю. Мне удается поймать себя руками, спасая свое лицо от катастрофы, но секунда, которую я трачу на то, чтобы сгруппироваться, используется против меня.

Резкая боль взрывается в моих ребрах, шипение срывается с моих губ, когда он толкает меня в бок, опрокидывая на пол. Я моргаю, мое зрение затуманивается, когда я смотрю на вампира, пригвоздившего меня к месту.

Он сжимает мои руки у себя под ногами, надавливая с яростью, на которую нельзя ответить взаимностью. Жжение в моем боку одновременно горячее и холодное, влага покрывает мою кожу, но я не вижу, что происходит. Мир вращается вокруг меня, когда я пытаюсь сосредоточиться настолько, чтобы думать о песнопении, любом, но все превращается в желе, включая мой разум.

Следующий удар по лицу — это последнее обезоруживающее движение, необходимое, чтобы вывести меня из строя. Торопясь добраться до Адди, я сделал себя совершенно уязвимым, и теперь я беспомощен. Инерция откидывает мою голову в сторону, зрение ухудшается, но прежде чем я успеваю сделать вдох, следует еще один удар, затем еще и еще.

Еще одна острая боль, еще одно ощущение жжения, смешанное с горячим и холодным ознобом, и я по-прежнему ничего не могу поделать. Он запинается, предлагая мне бессмысленную отсрочку, когда мой затуманенный взор останавливается на знакомой светлой косе. Мой пульс грохочет в ушах, рот отвисает, ощущение очередного пореза в животе решает мою судьбу в тот самый момент, когда я смотрю, как Вэлли падает на колени. Ее лицо разбито примерно так, как я и ожидал, но Адди не прижимает ее к полу вот так. Вместо этого она обхватывает ногами шею, сжимает их, как тиски, и крепко держится за болт цепи над головой.

Боевой клич звенит в моих ушах из ее победоносных уст, когда темнота застилает мое зрение, затуманивая уголки моих глаз. Она собирается похоронить эту суку раз и навсегда, в то время как я тоже приближаюсь к своему последнему вздоху. Видеть, как она вот так сияет, будет стоить того; я с радостью отдам свою жизнь.

Мне следовало бороться сильнее; она заслуживала от меня большего, но я был беспомощен.

Удовлетворенность давит на меня, когда мир замирает. Онемение охватывает мою кожу, боль, пронизывающая мои конечности, исчезает, когда алые капли затуманивают мое зрение. Крики превращаются в шум в моих ушах, ничего не улавливая, пока я соскальзываю в бред, который могу описать только как блаженство после оргазма. Но без удовольствия. Я парю, но ни в чем из того, что я чувствую, нет радости. Определенно не блаженство после оргазма.

Яркий свет затуманивает остальную часть моего зрения, заставляя закрыть глаза. В тот момент, когда они закрываются, искорка цвета танцует на тыльной стороне моих век. Я зачарованно наблюдаю за его движениями, каждое движение по моим векам становится все медленнее и меньше, и меня осеняет понимание.

С каждым кругом мое сердцебиение замедляется. С каждым поворотом мое тело слабеет. С каждым мерцанием моя собственная искра гаснет.

Несмотря на боль, я знаю, что мое сознание угасает. Я также знаю, что все в порядке.

Быть любимым ею в течение пяти минут лучше, чем никогда не быть любимым ею вообще.

Я уверен, что в уголках моих губ появляется улыбка, радость охватывает меня, а дыхание становится еще более затрудненным.

Мир меняется, хотя мои глаза отказываются открываться. Темнота манит меня, несмотря на мое любопытство к внешнему миру. Запах солнечного света, аромат, который принадлежит только Адди, витает вокруг меня, как маяк, говорящий мне, что пора уходить — купаться в этом аромате целую вечность.

Я сдаюсь, медленно выдыхая, когда мое тело становится совершенно невесомым. Затем я жду… и жду… и все же запах витает в воздухе, но обещание загробной жизни остается недосягаемым.

Пытаясь глубже погрузиться в себя, я тянусь к крошечной искре, которая едва мерцает в моем поле зрения, но по мере того, как я гоняюсь за ней, она становится все больше. Только для того, чтобы снова исчезнуть, как только я подбираюсь поближе.

— Не смей, блядь, отказываться от меня, Броуди. — Слова Адди звенят у меня в ушах, заманивая меня ближе к темноте, пока я гоняюсь за искрой, отчаянно желая снова услышать ее голос. Я погружаюсь все глубже и глубже, пока что-то не прижимается к моему лицу, заставляя меня открыть глаза, когда я задыхаюсь.

Яркие глаза смотрят на меня сверху вниз, светлые волосы обрамляют ее лицо, но ослепительный свет, который мерцает за ними, затрудняет что-либо разглядеть. Но мне не нужно видеть, чтобы знать, что это она.

Моя девочка.

Мой Кинжал.

— Это работает, Крилл? Скажи мне, что это, блядь, работает, — огрызается она, тень улыбки танцует на моих губах, пока я наслаждаюсь ее гневом. Я все еще чувствую, что парю, пока ее нежные пальцы не хватают меня за подбородок. — Не смей так ухмыляться. Когда ты полностью придешь в себя, я обрушу на тебя адский дождь за то, что ты так напугал меня.

Мои губы раздвигаются шире, мечта, которой я поглощен, освещает меня изнутри.

— Нам нужно действовать сейчас, Адди, — ворчит Кассиан. Полосы крови покрывают его лицо, когда он фыркает, глядя на меня сверху вниз с выражением беспокойства, слишком смешанного с неудобством, чтобы я мог наслаждаться его очередным ворчанием.

— Сделай это сейчас, Крилл, — кричит Адди, и мгновение спустя характерный звук дракона Крилла эхом отдается в моих ушах. Земля дрожит подо мной, стены рушатся в ужасе, когда из дракона вырывается огонь.

Я не чувствую тепла, даже небольшого, поскольку вокруг меня сияет светящийся купол.

Вдох в моей груди становится сильнее, за ним быстро следует еще один и еще, пока боль, рикошетом пронзающая мое тело, снова не оживает. Мне удается перевернуться, с моих губ срывается стон, когда я недоверчиво смотрю на него.

Переводя взгляд с купола на мой Кинжал и обратно, я повторяю движение своего взгляда снова и снова, прежде чем останавливаюсь на моей девушке. Она вздыхает с облегчением, когда огонь расцветает по другую сторону щита, и опускается на колени рядом со мной.

Она бросает на меня краешек глаза и поджимает губы. Несмотря на ярость, которую я чувствую в ней, она наклоняется ближе, проводя рукой по моей щеке, пока говорит. — У тебя большие неприятности, Броуди. Такие чертовски большие неприятности.

— Неприятности — это лучше, чем смерть, — хрипло произношу я, вызывая легчайшую улыбку на ее напряженных губах.

— Это ты сейчас так говоришь, — размышляет она, поднимаясь на ноги, прежде чем протянуть мне руку.

Я хмурюсь, принимая ее, поднимаюсь на ноги, пытаясь осознать, что, черт возьми, только что произошло. Я был мертв. Я чувствовал это. Мое тело, мое лицо… ничего не изменилось. Только остатки багровых пятен на моей футболке подтверждают, что что-то было не так.

— Он проткнул тебя отравленными лезвиями, — предлагает Рейден, вырывая меня из моих мыслей, когда я моргаю, глядя на пятна, кивая, как будто это имеет смысл.

— Что еще я пропустил? — спрашиваю я, пытаясь понять хоть что-нибудь, но ничего не выходит.

— Давай выбираться отсюда, пока это место не сгорело дотла. Тогда, если тебе повезет, она, возможно, предложит тебе объяснение, прежде чем убьет тебя сама. — Он прижимает руку ко рту, безуспешно пытаясь скрыть смешок, когда я недоверчиво качаю головой.

— Она не собирается меня убивать, — ворчу я, проводя рукой по лицу, только чтобы размазать еще больше крови по коже.

— Ты уверен в этом? — парирует он, указывая на женщину, о которой идет речь, и я сглатываю.

Она выглядит взбешенной. По-настоящему взбешенной. Но я уже сказал ей, что приму ее гнев на себя, это лучше смерти. Я там, где должен быть, где всегда буду. Я как раз собираюсь сказать это, когда земля содрогается, и взрыв подбрасывает нас в воздух.

Я с глухим стуком ударяюсь обо что-то твердое, на этот раз темнота наползает быстрее, поскольку все становится черным, оставляя только одну мысль на краю моего сознания.

Определенно еще слишком рано для шуток о смерти.