Сын Тишайшего-4

Глава 4

— Это уже четвёртая печь? По английскому образцу?

— Да, государь. Не зря Мишка более года у этих немцев проработал. Но пока ничего не выходит. Вроде близко подошли, однако никак не можем подобрать верный жар при плавке.

Тула тоже расцвела при моём правлении. Вернее, город очень изменился и вырос раза в три. Не уверен, что произошедшие перемены к лучшему. Это если брать эстетическую часть. Всё-таки необычно, когда город — это одна длинная улица и десяток посёлков, расположенных вдоль неё. Правильнее назвать их промышленными кластерами, ведь вся жизнь этих слобод сосредоточена вокруг конкретного предприятия. Четыре года не прошли впустую. Практически все мои планы осуществились, и здесь выросли полноценные металлургические и оружейные производства, а также различные мануфактуры.

Но сегодня меня интересовали не государственные заводы или предприятие Демидова. Я приехал обсудить важнейший вопрос, который лучше решить до моей смерти. Вакцину от оспы мои фармацевты уже создали, осталось ещё несколько дел. И главнейшее из них — изобретение коксования каменного угля. Есть ещё йод, который мы так и не смогли произвести, но вроде близки к завершению долгой работы. Плюс керосин. Последний на подходе, и года через три-четыре мы откроем новую историю в русском экспорте. Вернее, она уже началась с момента продажи голландцам первой партии лекарств. Всё-таки продавать высокие технологии и механизмы гораздо выгоднее, чем сырьё. Следом за медикаментами в Европу поедут новые лампы с невиданным доселе топливом.

Что касается перспективных разработок, то в планах у меня механическая прядильная и паровая машины с токарным станком. Также необходимо развивать химическую промышленность, в первую очередь — производство различных красок, олифы и смазок. Благо сырья хватает. Нефть мы потихоньку возим из Баку. Её там с избытком, и с персами у нас мир. Магометанские и армянские купцы думают, что мы используем чёрное золото для производства горючих смесей. Что частично правда. Ракеты, начинённые переработанной нефтью, неплохо показали себя в морских сражениях. На самом деле это ложь, но пусть шпионы думают именно так.

Однако изобретение коксования — первоочередная задача. Я как-то читал, что в начале XVIII века Англия фактически не имела чёрной металлургии. Даже примитивные русские заводы давали чугуна в десятки раз больше. Чего уж говорить о шведах или немцах. Зато через сто с небольшим лет именно Великобритания станет мировым экспортёром металла, увеличив объёмы производства в сотни раз. Россия же сподобится всего на трёх-четырёхкратное повышение количества выпускаемого чугуна и проката. Может, я утрирую и ошибаюсь в цифрах, но ситуация примерно такая. А всё дело в том, что отечественные промышленники до упора продолжали использовать древесный уголь и минимальную механизацию. В отличие от англичан и других европейцев, проведших у себя промышленную революцию и перешедших на кокс.

Поэтому своей основной задачей я считаю даже не уничтожение Порты. Это могут сделать мои потомки. Главное — показать путь развития промышленности, с которого нельзя сворачивать. И в этом деле всё крутится вокруг металлургии, которая у нас очень слабая. Про механизацию лучше промолчать.

Поэтому осенью я отправился в Тулу, дабы на месте обсудить насущные проблемы с местными заводчиками и инженерами. Надо заметить, что мой ход с отправкой на европейские заводы русских учеников удался. Естественно, процесс проникновения на весьма закрытые предприятия оказался сложным. Зато четвёрка мастеров привезла множество полезных вещей из Германии, существенно облегчивших производственный процесс и увеличивший его КПД. В первую очередь дело касалось механизации и применения новых инструментов.

А вот Михаилу Калугину удалось совершить невозможное. Он умудрился попасть на завод в Шеффилде, где как раз шли эксперименты по разработке коксования каменного угля. Оказывается, у десятка английских заводчиков и инженеров уже есть различные патенты в этой сфере. Я думал, что кокс открыли только в середине XVIII века, но дела обстоят иначе. Хотя европейцам удалось получить только чугун для литья. Однако это немного не то. Для производства металла до сих пор используется чугун, полученный при помощи древесного угля. Но англичане уже нащупали верный путь, значит, России надо ускоряться.

Теоретически нашим мастерам известен процесс, состоящий из удаления примесей и измельчения угля, затем идёт сушка, нагрев, плавление, затвердение и прокаливание. Так мне объяснил глава экспериментального цеха при казённом металлургическом заводе — Василий Тумашов, чей брат Дмитрий руководит всем производством. В общем, мастеру Калугину удалось воспроизвести процесс. Но пока есть проблема с подбором нужной температуры. И уже почти год процесс топчется на месте.

— Государь, может, прекращать эти поиски? Денег уходит уйма, и толковые люди от производства оторваны. Мишка бы принёс гораздо больше пользы в основном цеху, а он всё печи строит, ломает, а затем снова строит, — продолжил рассказ Василий Александрович, нарушив затянувшееся молчание.

Я же как заворожённый смотрел на раскалённый уголь, который загружали в специальную вертикальную печь. В цеху жуткая жара, слышатся матюги работников, где-то стучат молоты и прочие механизмы. В общем, обстановка самая рабочая. А мне нравится посещать производства. Неважно какие — металлургические заводы, лесопилки, верфи или ткацкие мануфактуры. Здесь кипит настоящая жизнь, которая в будущем обеспечит России экономическую независимость. Кстати, её мы потеряли при Петре.

Забавная получается ситуация. Страна вроде провела необходимые реформы армии, общественного устройства и промышленности. Но начавшаяся война вынудила первого императора отдавать иностранцам привилегии, то есть монопольное право на торговлю определёнными товарами или промыслы. Добавьте к этому повышение налогов, ставших напоминать откровенные поборы, что разоряло отечественных купцов и вредило промышленности. За счёт использования рабского труда крепостных, привязанных к заводам, как-то удавалось держаться на плаву. Но уже при Екатерине II страна подсела на голландский кредит. Ведь надо было воевать, развивать страну и гасить долги, наделанные сумасбродной Елизаветой Петровной. В итоге набрали столько займов, что пришлось отдавать их целый век. Какое тут развитие промышленности?

— Если надо, то Михаил будет искать верные способы и строить печи хоть десять лет. Твоя обязанность ему всячески помогать. Заодно отправь своего брата Ивана искать толковых изобретателей и мастеров. Я дам особую грамоту и выделю денег, сколько надо, — отвечаю тут же поклонившемуся начальнику цеха. — Сам знаешь, что за последние лет тридцать были открыты десятки заводов и не меньшее количество закрылось. Возьми вашу семью, ведь проект был отличным. Но где-то вы поторопились, да и власть не помогла. В итоге хорошее дело прикрыли. Не удивлюсь, что сейчас в России хватает токовых мастеров, которые либо занимаются кузнечным ремеслом, либо не могут реализовать свои задумки на обычных заводах. В нашем же деле главное — не наличие руды и даже денег, а люди. Вот и пройдитесь мелким гребнем в поисках толковых мастеров. Может, некоторые предложат любопытные идеи. Русский народ горазд на выдумку, только его редко поддерживают купцы и промышленники. Не удивлюсь, если мы здесь ещё какие-нибудь проекты запустим. Нам нужно удешевлять и облегчать процесс выплавки металлов. Значит, надо работать в этом направлении. Ещё подумай, как улучшить насос, который будет качать воду зимой. Колёса для мехов, подающих воздух в домну, должны работать круглогодично. Не мне тебя учить, всё с утра обсудили на совещании.

Василий снова поклонился и указал рукой в сторону кузнечного цеха. Я хотел посмотреть на новый механический молот, звуки ударов которого заглушали всё вокруг.

С семейством Тумашовых[1] мне откровенно повезло. В своём времени я и не слышал об этих промышленниках. Зато здесь, как только узнал, что столь ценные кадры занимаются мелочёвкой, то сразу перетянул всех братьев на государственный завод. Трое работают в Туле, а один отправился в Тагил помогать производить медь. Также Пётр Тумашов, находящийся сейчас на Урале, посвящён в серебряный проект, который будет помогать развивать. Поверьте, столь ценные кадры найти в России просто невозможно. Надо либо воспитывать свои, что долго, либо приглашать из Европы за безумные деньги.

— Не стой, как истукан, — говорю вошедшему и киваю на стул: — Садись, дело у нас сложное.

Наиболее приближённым людям и министрам я разрешаю послабления в этикете при посещении моего кабинета. Не люблю, когда человек мнётся стоя или нависает, пытаясь объяснить какую-то закорючку в документе.

— Твой брат выполнил поручение, даже сделал больше. По возращении Никиты оба получите дворянство и землю на юге. Также передам вам поместья, изъятые у бунтовщиков, расположенные ближе к Москве. Деньгами тоже не обижу.

— Государь! Да я! Мы ведь ради державы, а не наград! — вскочил взволнованный Гаврилов.

Машу ему рукой, чтобы садился, и открываю папку, принесённую главой разведки. Быстро пробегаюсь по тексту и киваю в знак одобрения:

— Значит, в трёх греках, согласившихся работать на нас, ты уверен, ещё двое под сомнением?

— Точно так, государь. Только с этими попами поди разбери. Я потому и приказал своим людям подойти к мелким сошкам. При этом все они занимают важные должности — секретари, писцы и один герменевт, то есть переводчик, — быстро ответил Иван и не удержался от вопроса: — Разреши спросить? Зачем ты высылаешь столько священников разом? Ведь это вобьёт огромный клин между константинопольским патриархатом и нашими иерархами. Не удивлюсь, если греки в ответ сразу вернут церковников, поехавших сверять священные книги. Да и сам разлад с греками выглядит непонятно. Они ведь наши братья во Христе и всегда помогали чем могли. А мы ещё в Крыму поступили с ними столь жестоко. Наши ссоры только на пользу магометанам.

Да плевать. Комиссия из представителей РПЦ и старообрядцев торчит в Порте уже два года. Всё никак не могут прийти к консенсусу по канонам, вызвавшим раскол. Или просто отдыхают на юге за мой счёт. Дело с примирением начинает двигаться, только когда я даю всем пинка. Но не будем о грустном.

— Знаешь, я порядком удивился, когда узнал, сколько греков и западных русинов окопалось в наших епархиях и синоде. Самое страшное, что именно они часто определяют важные вопросы, особенно касающиеся канонов и толкования писания. И в основном пришлые попы действуют против России. С виду всё благостно, а если копнуть, то именно они стоят за разжиганием ненависти к раскольникам и требованиями жестоко расправляться с отступниками. Хотя надо разобраться, кто ещё настоящий отступник, — отвечаю со злой усмешкой. — Представляешь, в епархиях находились люди, которые приехали с самим патриархом Иерусалимским Паисием, спровоцировавшим Никона на реформы. То есть какие-то греческие попы, которые успели состариться, сидя тридцать лет в России! И мнится мне, что их оставили присматривать за тем, чтобы разлад в нашей церкви не прекращался. Выходцы из Польши не лучше. Многие из них тайные униаты, служат Риму и тоже способствуют разжиганию разногласий. Поэтому греки и поедут домой, а русины понесут слово божье самоедам и эвенкам. Коли откажутся, то отправлю их в армию строить укрепления.

Сделав небольшую паузу, я продолжил:

— Что касается ссор с греками, то против простого народа я ничего не имею. Однако ты не учитываешь одно важное сообщество, под названием фанариоты[2]. Это предатели из старой константинопольской знати и купцов, перешедших на службу басурманам после падения города. За исключением некоторых ограничений их жизнь ничуть не изменилась. Фанариоты служат во многих османских учреждениях, где занимают высокие посты и даже не сменили веру. При этом они и греческая церковь не платят мусульманский налог джизью. То есть со всех порабощённых христиан взимают десятую часть дохода сверх обычных податей, а эти освобождены. Здесь стоит задуматься, друзья ли они нам? — вижу, что информация для Гаврилова стала откровением, и это плохо, он обязан знать такие тонкости. — А ещё именно из этой кучки предателей выходят все епископы и выбирается патриарх. Более того, их часто назначают правителями в зависимые от магометан земли, например, к валахам или молдаванам. И греки ведут себя на подвластных территориях хуже любого османа. Думаю, именно они и влезли в наши дела, посодействовав расколу.

Киваю Ивану, веля налить нам квасу, что тот быстро сделал. После доброго глотка продолжаю:

— Но это ещё не всё. Есть у меня подозрения, что греки, якобы прокляв Флорентийскую унию, подчиняются Риму. Пусть не все, но связи фанариотов с католиками гораздо ближе, чем принято считать. К тому же многие константинопольские семьи после падения города обосновались в Венеции, Флоренции и Милане, где сменили веру, влившись в тамошнее высшее общество. Прибавь к этому, что ромеи долго жили под властью латинских королей. Всё жутко запутано, но они нам точно не друзья. Что касается крымских и понтийских греков, то многие из них не просто служат басурманам, но участвуют в работорговле. В это время их братья в Морее, Эпире, Коринфе и на островах Эгейского моря страдают от произвола турок, постоянно поднимая восстания. Они бьются с магометанами на море и на суше, не щадя живота своего. А ты хоть раз слышал, чтобы крымские или трапезундские греки поднимали восстание против султана? — Гаврилов отрицательно махнул головой, а я продолжил: — Вот и делай выводы, кто нам друг, а кто прикидывается. Что у тебя с верными людьми в Порте? Как серб?

Решаю перевести тему на наших шпионов в стане врага. Мы ещё три года назад начали выстраивать агентурную сеть в Константинополе, с переменным успехом, конечно. Иван не является профессиональным разведчиком, а мои знания больше теоретические, подсмотренные в фильмах и прочитанные в книгах. Но есть у нас и небольшие успехи.

— Он давно Мустафа, а не Неманья. Сменил веру, дабы не вызывать подозрений и легче заводить знакомства с нужными людьми. В его верности нет никаких сомнений, семью серба вырезали сипахи, и он хочет отомстить, — доложил Гаврилов. — Есть ещё один арнаут, живущий в Адрианополе и два грека, служащих в диване[3]. В Крыму удалось договориться с несколькими купцами из магометан и христиан. Многого от них ждать глупо, но они могут предупредить об отправке войск или продовольствия в черноморские крепости. Это тоже полезные сведения.

— Хорошо! Но ты не спеши, нам нельзя провалиться. В этом случае басурмане насторожатся. Сейчас от твоих агентов мне нужно одно, — передаю разведчику листок с перечнем фамилий. — Дай им задание в ближайшие год-полтора найти местонахождение перечисленных людей.

Прочитав бумагу, Гаврилов посмотрел на меня с недоумением.

— Это главные работорговцы, сбежавшие из Крыма, либо снабжавшие деньгами татар, способствуя набегам на наши земли. Таких изуверов нельзя оставлять в живых. Они хуже любых магометан. Те хоть христиан за людей не считают. По их мнению, мы все должны стать рабами. А вот эти сознательно захватывали и продавали своих единоверцев. В списке есть два иудея, но остальные армяне, греки и славяне. Отныне они мои личные враги и подлежат уничтожению вместе с семьями.

Мелочно и недостойно монарха? Может быть. Но ничего не могу с собой поделать. Пока не убью всех изуверов и их семьи, не успокоюсь. Заодно многие дельцы поймут, откуда дует ветер, и впредь не будут лезть на наши земли за рабами. Мне иногда снится гора трупов русских детей, зарезанных потому, что кочевники не успевали уйти с ними от погони. Сколько раз я просыпался в поту, а по словам Саввы, ещё и кричал во сне. Выверты это психики или знак сверху, не знаю. Но жертвы будут отомщены — и баста!

— Государь, но я не смогу устроить убийство важных купцов в Порте. У нас нет таких возможностей, — сразу вскинулся Гаврилов. — Потребуется гораздо больше времени. Да и не достанем мы всех.

— Пусть тебя это не беспокоит. Твои агенты должны найти место жительства иуд и извергов. Остальную работу сделают другие люди.

Иван порывался задать вопрос, но сдержался. Заметно, что ему немного обидно. Типа царь не доверяет и поручил важное дело конкурентам. Скорее всего, Башмакову или Дунину, с которыми у Гаврилова натянутые отношения. Так оно и должно быть. Не хватало ещё, чтобы главы трёх спецслужб сговорились между собой. Пусть лучше следят друг за другом и пытаются подсидеть. А я должен быть для них единственным третейским судьёй.

Не рассказывать же разведчику про Скомороха и мои планы создания организации убийц на территории противника. Кстати, мой ассасин что-то задержался. По идее он должен был вернуться в конце лета.

— Теперь не менее важный вопрос. Агенты среди высылаемых греков — это хорошо. Но мне нужен выход на священников в Греции, Анатолии и Леванте, которые тяготятся нынешним положением и фактическим предательством константинопольского патриарха. — Иван тут же превратился вслух, ловя каждое моё слово и жест. — Это более тонкая работа. Поэтому подойди к ней тщательно. Тебе надо найти молодого священника, якобы путешествующего по святым местам, или внедрить в Константинополь купца. Я пока сам не знаю, кого лучше отправить. Может, пошлём в Порту двух или трёх человек, не знающих друг друга. В общем, они должны выйти на церковную оппозицию. Такая есть, ведь фанариотов ненавидят сами греки. Главной задачей наших агентов станет объединение порядочных священников в тайное общество или орден. Заодно попы обязаны начать воздействовать на паству, отторгая её от влияния Константинополя и местных епископов. Православные жители Порты должны начать презирать своих иерархов и считать их иудами. Труд предстоит адский, но я не пожалею на него золота и любых ресурсов. Прежде чем дать ответ и начать искать нужных людей, хорошо подумай.

— Но зачем тебе это, государь? Греки отнюдь не агнцы, мне это известно. Только православная церковь является нашим союзником в магометанской державе. Именно она объединяет и поддерживает угнетённых людей, придавая им сил. Иначе бы большая часть христиан давно перешла в ислам, — вроде резонно заметил разведчик. — А то, что священники не платят податей, так оно во всём мире так.

Ага. Монголы тоже поддерживали РПЦ, дав ей нехило так укрепиться. Хотя надо признать, что в условиях ига была сохранена культура и духовность русского народа. Он и был сплочён во многом благодаря таким людям, как Сергий Радонежский или Максим Грек. Что не отменяет частично коллаборационистской позиции церкви.

С константинопольским патриархом всё иначе. Он помогает османам держать в узде весомую часть православного населения. Мне такие союзники не нужны. И невыгодно султану, чтобы все его подданы стали магометанами, как бы странно это ни звучало. С христиан, шиитов и друзов он взимает дополнительный налог, а часто откровенно грабит. Если все жители Порты станут мусульманами-суннитами, то это снизит доходы и существенно сократит манёвры правителя. Ведь собратьев особо не пограбишь, на них не выплеснешь недовольство толпы, что часто делают османы, давая черни резать и грабить христианскую бедноту. Иначе где-то придётся искать новый источник пополнения янычар, да и рынок рабов существенно сократится. Чисто бизнес, и ничего личного.

— Когда мы завоюем Константинополь, будем ставить своего патриарха. Может, русского или найдём среди греков Мореи, славян или левантийцев. Только фанариотам более не место в церкви.

Гаврилов — человек опытный, но оторопел от таких планов. Одно дело кошмарить местных попов и совсем иное — замахнуться на патриарха, стоящего над православными всего мира. Для большинства верующих — это сакральная фигура. Кроме униатов, конечно. И меня тоже.

— Но как же?.. — Иван растерянно оглянулся и зачем-то перекрестился на образа. — Прости государь, но это сродни святотатству.

Иной реакции я не ожидал. Надо учитывать время, куда меня занесло волею судьбы или высших сил. Плюс инерция мышления. Народ забывает, что патриарх — давно обычный слуга повелителя мусульман. Ещё и Рима, ко всему прочему.

— Пойми, Иван. Патриарх и епископы — что наши, что греческие — обычные люди. Более того, единицы из иерархов помнят о своих прямых обязанностях, вмешиваясь в мирские дела и нарушая все мыслимые запреты, — заметив тень сомнения на лице разведчика, поясняю: — Не путай служителей культа с верой в бога. Для многих из них — это обычная работа, как твоя или какого-нибудь пахаря. Я не шучу. Вспомни допросы епископов-заговорщиков. Среди них почти не оказалось искренне верующих в бога. Обычные люди действительно верят, в отличие от тех, кто должен указывать нам свет истины. А фанариоты ещё хуже! Для них вера — это рычаг, благодаря которому они удерживают власть. При этом они равнодушны к страданиям единоверцев.

— А как быть с ромейским императором? Ведь Папа и все европейские страны захотят поставить своего… Или? — что-то Гаврилов сегодня тормозит и задаёт глупые вопросы.

Правильно поняв мой ироничный взгляд, разведчик вскочил со стула и грохнулся на колени:

— Прости за недогадливость, государь. Каюсь, грешным делом думал, что мы будем отвоёвывать Царьград, дабы освободить христианские народы. Клянусь выполнить все твои повеления! И по нужным людишкам у меня есть мысли.

— Встань, Иван Гаврилович. Не должен русский дворянин стоять на коленях, даже перед царём, — машу рукой главе разведки. — Жду тебя через неделю с мыслями о засылке нужных людишек.

Гаврилов ушёл, а я налил себе квасу, погрузившись в размышления. Идея убирать константинопольского патриарха пришла мне после того, как удалось разобраться в церковных хитросплетениях. И, конечно, когда я мысленно стал примерять на себя императорскую корону и пурпурную мантию. С фанариотами и нынешними епископами мне не по пути. Если удастся осуществить план уничтожения Порты, то православную церковь ждут кардинальные перемены. Придётся менять всех высших и средних иерархов. Поэтому уже сейчас надо искать честных и толковых людей, которые есть среди обычных священников на Балканах, в Малой Азии и Леванте. Заодно пора заняться более серьёзной подготовкой своих кадров. В конце учебного года выберу лучших семинаристов и начну гонять их по усиленной программе. Им предстоит выучить языки и стать настоящими магистрами в теологи и философии. Именно в этих сферах мы проигрываем даже выпускникам Могилянской академии, чего говорить о греках или итальянцах.

Размечтался! Человек предполагает, а бог располагает. Чую, что меня ждёт гораздо более тяжёлый путь, чем кажется. Но я всё-таки попробую. Пусть и погибну в процессе. Это лучше, нежели корить себя, что не рискнул.

[1] Тумашовы (часто Тумашевы) — род рудознатцев и горнопромышленников, действовавших в России в XVII столетии. Среди прочего ими был основан Тумашевский железоделательный завод. Родоначальником Тумашовых был плавильщик с Пыскорского медеплавильного завода Александр Иванович. В 1634 году он открыл крупное месторождение медной руды. После закрытия завода занимался сыском руд и разрабатывал обнаруженные месторождения полезных ископаемых вместе с сыновьями. Они действовали в Верхотурском и Тобольском уездах.

Старший сын, Дмитрий Александрович, нашел слюду на реке Тагил, запасы наждачного камня на Нейве. Он же открыл Мурзинское месторождение самоцветов. В 1671 обнаружил магнитный железняк на горе Магнитная, в составе поисковой партии Я. Т. Хитрово искал (неудачно) серебро на реке Исеть.

Дмитрий Тумашев был одним из первых представителей промышленной буржуазии в России. Вместе с братьями Василием, Иваном и Петром Дмитрий Александрович в 1670 году организовал на Нейве собственный железоделательный завод. Он был оснащен домной с тремя горнами, кузницей и семью молотами. Работал завод до 1680, производя в среднем по 1200 пудов железа в год. Тем не менее, смелое начинание почти сразу столкнулось с проблемами и постепенно захирело.

[2] Фанариоты (греч. Φαναριώτες, рум. Fanarioţi, тур. Fenerliler) — исторически собирательное название этнически греческой элиты в Османской империи, селившейся в районе Фанар в европейской части Константинополя в XVI — начале XX века, близ резиденции Константинопольского Патриарха (в монастыре святого Георгия в Фанаре с начала XVII века), который в османской системе администрации был признан в качестве главы (этнарха, миллет-баши) православного Рум-миллета (общины; осман. millet-i Rûm‎).

С конца XVII века ряд семейств фанариотов составил правящий класс в вассальных османских дунайских территориях. В частности, из фанариотов назначались господари княжеств Молдавия и Валахия, где их правление вызывало недовольство коренного населения. На Балканах термин фанариоты употребляется и в негативном смысле для обозначения коллаборационизма с турками во времена османского ига. Отдельные фанариотские деятели вынашивали планы реставрации Византийской империи путём постепенного завладения органами власти Османской империи и выступали за сохранение империи и контроля над негреческим православным населением со стороны Патриархии, которая находилась в значительной от них зависимости.

С 1920-х годов термин обычно обозначает руководство Константинопольского Патриархата.

[3] Диван (перс. دیوان‎) — высший орган исполнительной, законодательной или законосовещательной власти в ряде исламских государств, а также титул руководителя данного органа.