Темный голод

Тогда он всё ещё был её сыном.

Она хотела его, плакала о нём. Она… любила его… тогда.

Позже, после того, как Замок сгорел, он вернулся в тот маленький домик, в котором родился. Не сразу. Сначала ему потребовалось время. Но, в конце концов, он должен был увидеть её.

Но пути назад не было. Он усвоил этот урок той ночью.

Он колебался на прогнившем крыльце оштукатуренного дома с осыпающейся соломенной крышей. Во дворе паслись козы. Должно быть, было лето, потому что у них были козлята. Один козлёнок выбрался из-за того, что забор был сломан.

Он вспомнил, что думал, как бы починить забор для неё.

Она подошла к двери с керосиновой лампой, держа её высоко, чтобы видеть его. Она не была крупной женщиной. Его отец был здоровенным мужчиной. Похоже, его отец умер.

Нокс всё ещё помнил лицо своей матери, гладкое и прекрасное, каким оно было в его памяти. Как будто ничего не изменилось.

«Кто ты? — потребовала. — Что тебе надо?»

Нокс не помнил, что он сказал, он помнил только, как она покачала головой, отказывая ему.

«Мой сын мёртв, — повторяла она снова и снова. — Ты — не он. Мой сын мёртв».

Сначала это оставило пустое место в его сердце. Но поскольку она продолжала качать головой, продолжала отказывать ему, гнев заполнил эту пустоту.

Он сказал: «Верно, женщина. Твой сын мёртв. Ты больше никогда его не увидишь».

Его мать разразилась рыданиями, и он оставил её в таком состоянии. Он не починил забор. Он больше никогда не пытался вернуться.

Гнев не продлился дальше конца проселочной дороги. Его начало трясти. Он упал. Он пролежал в канаве несколько часов. Он планировал подставить себя солнцу.

Он не знал, почему просто не остался там, но в конце концов встал. Он выжил. Возможно, по привычке. Выживание было единственным, что у него имелось на протяжении десятилетий.

Так что он выжил.

При воспоминании о той ночи, о которой он никогда, ни за что не позволял себе думать, Нокса затрясло так сильно, что он едва мог управлять автомобилем.

Он оказался на Хьюитт-стрит. Он не осознанно поехал в ВОА, но, вероятно, это было лучшее место для него. Ему не хотелось возвращаться в аббатство без Клэр, и ему нужно было съехать с дороги. Он мог переночевать в одной из отдельных комнат Бункера. Если там кто-нибудь окажется, он просто пошлёт их на х*й.

По крайней мере, в ВОА было что-то хорошее от того, кем он был. Не имело значения, что никто там ему не доверял и не любил его. Он всё равно служил какой-то цели.

Возможно, именно поэтому он приехал сюда.

Нокс припарковался на другой стороне улицы и вышел, запоздало сообразив, что на нём всё ещё нет рубашки и ботинок. На него будут пялиться, но это происходило независимо от того, во что он одет. Кроме того, ему нужно всего лишь пройти через вестибюль к лестнице. Никто не увидит, кроме дежурного охранника.

В обычной ситуации Нокс обратил бы больше внимания на звук закрывающейся дверцы машины через несколько секунд после того, как он вышел из своего джипа.

В обычной ситуации никто не смог бы подкрасться к нему незаметно, даже переносясь призраком.

Но сегодняшний вечер был совсем необычным.

Когда игла вонзилась ему в шею, Нокс стремительно развернулся. Нападавший уже отступил призраком на несколько шагов.

Нокс потряс головой, пытаясь прийти в себя, пытаясь увидеть правду — потому что то, что он видел, не было возможным.

Это покрытое шрамами лицо, этот кошмар, который продолжал преследовать его. На ликёро-водочном заводе. В ночном клубе.

Невозможно.

— Да, зверёныш, — усмехнулся Малотов. — Давно не виделись.

Нокс попытался вспомнить, но всё происходило как в замедленной съёмке. Малотов отскочил назад, и мир потемнел, когда Нокс упал.

Глава 28

Со своего высокого наблюдательного пункта Гидеон смотрел вниз на огромного мужчину, прикованного цепями и лежащего без сознания на каменистом дне залитого лунным светом котлована, скалистой впадины, из которой древние шахтёры добывали полезные ископаемые, вырубая в скале пещеры и туннели.

Обстановка здесь была идеальной. Толпа соберётся вдоль края, чтобы понаблюдать за происходящим внизу. Они будут чувствовать себя в безопасности, на возвышении. Они понятия не будут иметь, что на самом деле задумал Гидеон.

Однако всё зависело от этого бессознательного мужчины.

Поэтому Гидеон запланировал небольшое испытание.

Это стоило ему нескольких демонов, но это было необходимо. Он должен увидеть, как крупный мужчина справится с Дымкой в своём организме, насколько жестоким он будет, насколько эффективным.

Если всё пойдёт хорошо, Малотов начнёт работать с ним — скорее, издеваться над ним. Если большой мужчина собирался совершить невероятный подвиг разрушения, который планировал Гидеон, ему нужно быть в правильном расположении духа. Ему нужно вернуться к своему жестокому прошлому.

Малотов позаботится об этом. У мужчины практически слюнки текли от этой идеи.

Но сначала тест.

* * *

Нокс медленно приходил в себя, его разум плавал, тело обретало чувствительность. Он лежал лицом вниз на твёрдой каменистой земле. Когда он сделал глубокий вдох, пытаясь проснуться, то вдохнул пыль.

Выкашливая пыль из лёгких, он пришёл в себя, хотя и с трудом, и начал подниматься. Услышав лязг цепей и тяжесть, сковывающую его запястья, он посмотрел вниз. Что за…

— Это была моя идея.

Нокс резко вскинул голову. Он зарычал на присевшую на корточки фигуру, каждая линия которой была ему знакома, а шрам, пересекающий ненавистное лицо, являлся ему во многих ночных кошмарах.

Нокс вскочил на ноги и бросился на него…

Цепи натянулись, едва не вырвав его руки из суставов. Он рухнул на землю, сильно ударившись о гравий, всё ещё в нескольких метрах от Малотова.

— Знаешь, ты разрушил мою жизнь, — непринуждённо сказал Малотов. — У меня в Замке всё шло хорошо. Я использовал все свои таланты. Это было весело. Маленький бизнес Гидеона такой скромный. Но сейчас он набирает обороты. Я получу от этого удовольствие.

Нокс покачал головой, пытаясь сообразить. Это вообще реально? Малотов был мёртв, должен был быть мёртв.

— Как…

— Я выжил? Я знал, что ты что-то замышляешь. Ты молчал несколько месяцев, после того как Уррик Дутериан изнасиловал ту женщину возле твоей камеры, когда ты отказался прикоснуться к ней. Ты помнишь? — услышав злобный рык Нокса, Малотов усмехнулся. — Господи, ты совсем спятил. Я думал, у тебя будет грёбаная аневризма. До этого момента я не понимал, как сильно тебя беспокоит то, что случалось с девушками в Замке.

— Я, бл*дь, убью тебя.

— Я так не думаю. Сомневаюсь, что ты это переживёшь.

Почувствовав внезапный укол иглы в шею, Нокс развернулся и замахнулся ногой, чтобы сбить нападавшего с ног. Мужчина взвизгнул и упал на землю. Нокс схватил его за голову и вывернул, сломав шею.

Малотов усмехнулся.

— Я предупреждал его. В любом случае, — он хлопнул ладонями по коленям и поднялся на ноги. — Приятно было с тобой поговорить, зверёныш. Заставь меня гордиться тобой, ладно?

Нокс зарычал на удаляющуюся фигуру Малотова, но заставил себя оглядеться, пытаясь понять, где он находится.

Какая-то каменистая впадина неправильной формы и глубиной около шести метров. Лунный свет освещал крутые скалистые склоны и открывал тёмные, похожие на пещеры отверстия, в большинстве из которых были запертые ворота. Шахта?

Нокс попытался сообразить. Где, чёрт возьми, здесь была шахта?

Это всё, что он успел сделать, прежде чем начал чувствовать себя чертовски странно. Как будто он был пьян. Нет, не настолько расслабленным.

Под кайфом.

Его и раньше накачивали стимуляторами, так что он узнал этот прилив энергии, но в этом было что-то другое. Нокс не был уверен, что именно, но это напугало его до усрачки. Он поднялся на ноги, его координация была в порядке, несмотря на странный туман в голове.

Его испугало не это.

Его испугало то, что он почувствовал, как что-то внутри него ослабевает. Открывается. Все его тщательно возведённые стены рушились, все подавленные эмоции начинали вырываться на свободу.

Одна из этих эмоций подавляла другие. Преобразовала их, впитала в себя. Потому что это была более простая эмоция, чем большинство других. Потому что это был инструмент выживания.

Нокс всегда осознавал, что его гнев, пусть и скрытый, поддерживал в нём жизнь, помогал сосредоточиться, не давал ему сломаться под тяжестью других эмоций.

Ты мог действовать, даже когда был зол. Ты мог использовать это. Это давало силу.

Это понимание обычно помогало ему держать ситуацию под контролем.

Сейчас это ему не помогало, когда наркотик проник в его организм, разрушив все сдерживающие факторы, которые он обычно так тщательно сохранял.

Нокс обернулся на звук скрипнувших ворот. Из тёмного нутра пещеры появился демон, волочащий за собой цепи. Его лицо показало его истинный облик: изо лба торчали рога, а изо рта виднелись клыки. Не лорд, но сильный.

Со скрипом открылись ещё одни врата.

И ещё.

И ещё.

Грёбаные демоны. Грёбаные грязные демоны.

Скольких он отправил в Бездну? Сколько потребуется усилий, чтобы избавить мир от них всех?

Нокс подошёл к ближайшему из них, чувствуя, как всё внутри него расслабляется, как раскрывается его грудь, как ярость переполняет каждый мускул. За его спиной загремели цепи.

Демон бросился в атаку, обезумев от ярости, и его глаза горели, как угли.

Они столкнулись, демон рубил когтями, а Нокс бил и раздирал каждый дюйм его тела. Техника исчезла. Кровь забрызгала его лицо. Он боролся с существом, пока не повалил его на землю.

Прежде чем Нокс смог отправить демона в небытие, когти оцарапали его спину. Взревев, он развернулся навстречу нападавшему, схватил и сломал тому запястье, но на него набросился другой, на этот раз с куском арматуры.

Палка треснула по торсу Нокса, отчего боль пронзила его грудную клетку. При следующем ударе он поймал палку и вырвал её из рук демона.

Нокс полоснул арматурным прутом по шее одного демона, перерезав ему горло, и вонзил его в грудь другого.

Ни о чём не думая, паря под кайфом разрушения, Нокс прокладывал себе путь сквозь демонов, пока в воздухе не запахло серой, а земля не оказалась усеяна их мерзкими телами.

Он стоял посреди запёкшейся крови, грудь его вздымалась, ярость не утихала. Запрокинув голову, он взревел в небо.

Сверху кто-то сказал:

— Да. Очень хорошо.

Глава 29

Другая спальня в другом доме. По крайней мере, на этот раз она решила быть здесь.

И всё же, каким-то образом, это не помогало. Каким-то образом, это только усложняло ситуацию.

Комок в горле Клэр едва не душил её, и она беззвучно всхлипнула. Затем рыдания вырвались наружу колоссальными, надрывными всхлипами.

Она была чудовищем. Только чудовище могло сделать то, что сделала она. Причинить кому-то боль, как она причинила боль Ноксу. Потому что Клэр знала, как выглядят люди, когда им причиняют боль. Внутри, в их сердце.

Она душила его. Она душила его так, словно ненавидела.

Клэр была так потрясена собой, так напугана — когда он отполз от неё и рухнул на пол, несчастный, с таким видом, будто ему было больно, когда он забился в угол, словно ему нужно было безопасное пространство подальше от неё — что она ничего не сделала, ничего не сказала.

Что с ней не так? Зачем ей причинять ему боль?

Она никогда никому не причиняла боли.

А Нокс…

Никто никогда не был так добр к ней, как он. Никто никогда не уделял ей столько времени, сколько он. Выслушивал её. Узнавал её. Смотрел на неё так, как смотрел он, как будто видел её, как будто ему нравилось то, что он видел.

И он защитил её — она это знала. В то время она была слишком расстроена, слишком сосредоточена на себе, чтобы признать это. Он хотел защитить её, а она повела себя ужасно. Злобно. Агрессивно.

Из всех людей, с какой стати ей было так жестоко обращаться именно с ним?

То, из-за чего она злилась, её раздражения и страхи… они были связаны не с ним. Но она вымещала их на нём.

И после, когда она услышала, как он разговаривает с Мирой, услышала его равнодушный тон, увидела, как он замкнулся в себе… Клэр причинила ему боль так, как её мать часто причиняла боль ей.

Он был таким сильным, и он продолжал давать ей то, в чём она нуждалась, а она была так поглощена своими чувствами, что ни разу не подумала о нём. Она вообще не обращалась с ним как с человеком.

Что с ним случилось, что он остался с такими шрамами? Кто причинил ему такую ужасную боль?

Как она могла быть настолько поглощена собой, что не спросила?

Она ужасно себя вела, потому что только брала и требовала. Она не подумала о нём и о том, что может быть нужно ему.

Как она могла быть такой эгоистичной?

«Злая, — подумала Клэр. — И слабая». Она была наихудшим сочетанием всех возможных качеств.

Дверь приоткрылась, и в коридор ворвалась полоска света. На пороге стояла фигура Аны.

— Привет. Это я. Могу я… войти?

Клэр не ответила. Она не могла.

Ана осторожно вошла, прикрыв за собой дверь. Она подошла к кровати и забралась под одеяло рядом с Клэр.

Ана и Клэр почти не разговаривали, когда Клэр приехала, но Клэр заметила затравленный взгляд в глазах Аны. Такой же взгляд иногда появлялся у неё в зеркале. С самого начала они понимали друг друга.

Поэтому, когда Клэр сказала, что устала, Ана просто привела её в эту комнату и сказала:

— Я знаю. Я тоже это чувствую.

Клэр хотела сказать: «Я совершила нечто ужасное. Я ужасна». Но она не смогла выдавить из себя ни слова.

Каким-то образом Ана поняла, что слова Клэр застряли внутри неё, потому что она кивнула и сказала:

— Всё в порядке.

Ничего не в порядке, но Ана не это имела в виду. Она хотела сказать: «Ничего страшного, что ты мне не говоришь».

Теперь, когда Ана скользнула в постель, они обняли друг друга и заплакали, вместе переживая своё одиночество и отчаяние, признавая, что боль другого человека невозможно разделить или уменьшить, но переживать её вместе всё же помогает.

В конце концов Клэр заснула, переплетаясь руками и ногами с Аной.

Когда она проснулась, то поняла, что ещё рано, солнце всё ещё садилось, потому что ставни были закрыты. Ана проснулась рядом с ней и откинула волосы с её лица.

— Я рада, что ты здесь, — сказала Ана. — Никто не знает. Каково это было. Быть там. Никто, кроме тебя.

Клэр старалась не думать о тех днях или неделях, проведённых в подвале демона, и о днях, проведённых с Версали после этого. Было так много других вещей, на которых нужно сосредоточиться.

Но всё, что произошло, осталось где-то на заднем плане. Клэр не осознавала этого, пока не увидела глаза Аны, пока не узнала в них себя, пока не почувствовала, как та особая боль и страх вышли на передний план — без ощущения чего-то нового. До этого момента она просто не замечала, что несёт это в себе.

Клэр с трудом сглотнула.

— Это было так страшно.

Из глаз Аны потекли слёзы.

— Согласна. И я чувствую себя глупой. И слабой. И я не могу остановиться.

— Я знаю.

Они ещё немного подержали друг друга в объятиях, и Клэр была удивлена тем, насколько умиротворённо ей было находиться рядом с женщиной, которая понимала её, которая чувствовала то же самое. Даже если что-то по-другому, даже если Клэр совершила нечто ужасное, чего не совершала Ана.

Но Клэр всё ещё не могла произнести это вслух.

— Хочешь приготовить завтрак вместе со мной? — спросила Ана.

— Как насчёт печенья?

— Может быть, овсяное? Что бы это считалось за завтрак?

Клэр нахмурилась. Она не хотела завтракать. Ей хотелось чего-нибудь сладкого, детского и успокаивающего.

— Может быть, шоколад?

— Овсяная каша с шоколадом? — предложила Ана.

— Ладно. Овсянка с шоколадом.

* * *

Нокс дрейфовал по тёмному морю мыслей и воспоминаний. Ничего из этого не имело смысла. Изображения никак не могли сочетаться друг с другом.

Яма, залитая кровью и грязью, воняющая кровью, мочой и блевотиной. Лица бойцов, их ненависть и отчаяние. Их окровавленные кулаки и жестокое оружие.

Тёмные переулки и шипящие демоны.

Полуразрушенный фермерский дом и сломанный забор.

И она.

Всегда она.

Копна светлых волос, на которых играет свет. Застенчивая улыбка, исходящая от банкетки у рояля. Жёлтый берет и кружка горячего шоколада.

Копна светлых волос, пропитанных кровью.

Голубые глаза, пустые и пристальные, её голова, повёрнутая в его сторону.

Нет. Карие глаза. Большие, красивые и полные жизни, даже когда они грустили.

Что было правдой?

Иногда возникали физические ощущения. В основном, боль. В его рёбрах. В его голове. К тому же холодно. И пол твёрдый. Он почувствовал запах пыли, сухости и отдалённую серную вонь демонов.

Он не знал, что было на самом деле, и когда что происходило. В голове у него был туман, а тело лежало открытым, незащищённым, уязвимым.

Не было возможности спастись ни от физического насилия, ни от воспоминаний. Иногда всё было так интенсивно, что он сворачивался калачиком на боку, дрожа.

Чей-то голос произнёс:

— Господи, это было уже слишком. У него крышу нахер сорвёт. Дай ему проспаться и попробовать ещё раз.

— Это полезно для него, — сказал Малотов.

— Ты убьёшь его, а я убью тебя. Он мне нужен.

— Он крепкий орешек. С ним всё будет в порядке.

— Убедись в этом. Убедись, что он работоспособен. Теперь, когда он у нас есть, время не ждёт.

Глава 30

Лука толкнул дверь, ведущую из подворотни в «Ластеру», выйдя из темноты в освещённое камином помещение борделя. Его мать почти не пользовалась электрическими светильниками, предпочитая более мягкие тона старинных жаровен и бра.

В общей комнате с оштукатуренными стенами и каменными плитками пола, застеленного коврами, стояли диваны и кушетки в греческом стиле. Эротические статуи и картины служили искусными декорациями. Стильно для борделя.

Но, с другой стороны, у его матери всегда был хороший вкус. Теперь, в отличие от ранних лет Луки (слово «детство» казалось неподходящим), она сама выбирала декор. Теперь она была хозяйкой.

Мужчины и женщины занимали несколько мест, голые или почти голые, потягивая вино, болтая, улыбаясь и, в общем, готовясь к сексу. Может, «Ластера» и была более приятным борделем, чем тот, в котором вырос Лука, но это всё равно бордель.

Мисса, одна из работавших там женщин, подняла взгляд от бутылки вина, которую она открывала. В таком месте, как это, никогда не бывает слишком рано для алкоголя.

— Лука, — поприветствовала она его. — Твоя мама…

— Прямо здесь, — сказала Исандра из-за занавешенного дверного проёма.

— Мама, — поприветствовал её Лука, когда она прошла через гостиную в своём развевающемся полупрозрачном платье, как всегда привлекая к себе всеобщее внимание. Её волосы были элегантно уложены вокруг головы, отмечая её как владелицу «Ластеры» в традиционном стиле. Она была прекрасна, как всегда.

— Лукандер, не выпьешь ли со мной вина? Я не видела тебя несколько месяцев.

На самом деле, он не видел её с тех пор, как одна из её женщин, Мэг, которую похитили так же, как и Клэр, была смертельно ранена после побега от своего похитителя.

Лука не часто приходил сюда.

— Я не останусь, — сообщил он ей. — Я здесь ради Риса.

Исандра нахмурилась.

— Он приходит сюда, чтобы его не беспокоили.

Несмотря на то, что в этом не было смысла, даже несмотря на то, что это отвлекающий маневр, к тому же бесполезный, Лука не смог удержаться и сказал:

— Тебе не следует позволять ему оставаться здесь так долго. Это вредно для него.

Бордель — это не дом. Никто не знал этого лучше Луки. Его до чёртиков бесило, что Рис практически жил здесь, когда у него были проблемы. Это нездоровое поведение.

Исандра сложила руки перед собой в скромном жесте.

— Здесь он в безопасности и никому не причиняет вреда.

Лука почувствовал укол. «Он никому не причиняет вреда, в отличие от тебя».

В её глазах он всегда будет убийцей.

— Мама, у меня нет времени на вежливость. Даже если мне придётся ломиться во все двери, чтобы найти Риса, я это сделаю. Я спешу.

Нокс пропал прошлой ночью. Что-то случилось с Клэр, хотя Лука не знал никаких подробностей, затем Нокс исчез — без своего телефона. Возможно, он нашёл какое-то место, где можно было затаиться на весь день. Возможно, ему просто нужно, чтобы его оставили в покое.

Или, может быть, что-то случилось.

Потому что это не похоже на Нокса — уходить в самоволку больше чем на несколько часов. Рис? Да. Он часто исчезал. Нокс уже много лет не выкидывал ничего подобного.

Если он хотел, чтобы его оставили в покое — прекрасно. Но им нужно было знать, где он, и что с ним всё в порядке.

Лицо Исандры окаменело от резкого тона Луки, и она холодно ответила:

— Комната 4.

Повернувшись на каблуках, Исандра ушла, окутанная дрейфующей полупрозрачной тканью. Лука нахмурился и чуть не крикнул ей вслед. Он вёл себя как придурок. Он знал это. Но в свете исчезновения Нокса у него не было времени всё исправить; он, вероятно, всё равно всё испортил бы — он всегда так делал с ней.

Лука прошёл по знакомому коридору к комнате 4. Он постучал, но никто не ответил.

То, что он обнаружил, открыв дверь, его не удивило.

Пылающая жаровня частично освещала троих лежащих на кровати. Рис растянулся на одном краю, его обнажённая нога по-хозяйски покоилась на женщине, чья рука лежала на мужчине с другой стороны. Воздух был насыщен запахами секса и крови.

При звуке шагов Луки Рис оторвал голову от подушки, его волосы пребывали в беспорядке. Он пробормотал что-то невнятное:

— Какого хера?

— Вставай.

— Нет, спасибо, — голова Риса снова упала на подушку.

Лука подошёл к краю кровати, за спину Риса, что, как он знал, не нравилось Рису. И в самом деле, глаза мужчины распахнулись, и он издал низкое рычание.

— Вставай, — повторил Лука.

Рис сел, свесив ноги с кровати так, чтобы Лука мог их видеть, и вынуждая Луку отступить на шаг. Всё ещё сидя задницей на краю кровати, Рис уставился на него снизу вверх.

— Что.

— Нокс пропал.

Рис замер.

— Что, ещё раз?

Женщина за спиной Риса потянулась к нему, обхватив пальцами его обнажённое бедро. Рис встал с кровати, отодвигаясь подальше от неё. Свет от жаровни окрашивал обнажённое тело Риса в ржаво-золотой цвет, подчёркивая его идеальные формы и совершенное лицо.

Лука всё это уже видел прежде, поэтому не отреагировал и не стал швырять в мужчину одеждой.

— Нокс пропал вчера поздно вечером и весь день не выходил на связь.

Рис провёл рукой по лицу, затем пригладил пальцами растрёпанные волосы.

— Который сейчас час?

— Шесть вечера. Мы едем в штаб-квартиру.

— Ты отследил его телефон?

— Его телефон в аббатстве. А его самого там нет.

— Чёрт. А Клэр?

— Мы можем обсудить это по дороге.

— Чёрт. Да. Бл*дь.

Рис схватил свои джинсы и натянул их. Всё ещё спотыкаясь, но в спешке, он пошатнулся в сторону. Лука не подхватил его, потому что Рису это не понравилось бы. Он ухватился за стул.

Рис сунул ноги в ботинки, не потрудившись зашнуровать их. В считанные секунды они оказались за дверью, и Рис на ходу натягивал рубашку.

* * *

Кир прохаживался туда-сюда по Бункеру, стараясь держаться подальше от Риса, пока мужчина яростно работал за компьютером. Было нелегко собрать воедино всю эту запутанную историю. Часть информации исходила от Ронана, который был с Ноксом в «Жаре», другая часть — от Сайрен (она очень оправдывалась), у которой были большие неприятности, бл*дь, и последняя часть — от Миры.

Кир винил себя.

Нокс предпочитал, чтобы его оставили в покое, поэтому Кир старался оставлять его в покое. Так было всегда, даже когда их пути впервые пересеклись в Румынии, где Нокс спас Киру жизнь в грязном переулке.

Каждый раз, когда Кир давил на Нокса слишком сильно, тот исчезал. Кир научился не давить.

С годами он пришёл к пониманию нескольких вещей. Он знал, что Нокс провёл большую часть своей жизни в заключении у Дутерианов, сомнительной преступной семьи, которой принадлежал Замок, место развращённого зла.

Кир не знал, как Нокс оказался там, но он знал, что это случилось, когда Нокс был молод. И он провёл годы — как подозревал Кир, десятилетия — подвергаясь жестокому обращению и принуждению сражаться в так называемой Яме.

Пока он не сбежал. И вырезал всю семью Дутериан. И поджёг Замок.

Этого не было в досье ВОА на Нокса. Это не то, что Кир когда-либо с кем-либо обсуждал. Он знал, что люди подумали бы о Ноксе, если бы узнали об этом, и это было бы чертовски несправедливо. Нокс был хорошим мужчиной с добрым сердцем. Немногие были бы такими после того, через что он прошёл.

Был ли Нокс идеален? Чёрт возьми, нет. У него случались свои моменты. У него имелись свои триггеры. Его было чертовски трудно прочесть.

Но Кир доверял ему, любил его и не мог смириться с мыслью, что с ним что-то может случиться.

Кир понял, что Нокс образовал связь с Клэр. Он старался не вставать на их пути, старался дать им пространство. Кир не имел никакого права лезть в происходящее.

Но теперь его брат пропал.

И оставил свой телефон в аббатстве.

И ушёл в состоянии, которое Мира описала как подавленное.

Это слово напугало Кира до смерти. Ему следовало бы сообразить, что не стоит выпускать своего брата из поля зрения. Нокс был таким чертовски замкнутым, что трудно понять, когда он страдает — пока не становилось слишком поздно.

Чёрт возьми.

— Что-нибудь есть? — спросил Кир.

— Нет, — ответил Рис нехарактерно резко, выглядя очень взъерошенным. И от него разило сексом.

От Луки и Ронана тоже ничего не было, они проверяли возможные места. Места, где Нокс любил охотиться в одиночку. (Да, Кир всё об этом знал.) Места, куда он мог отправиться, чтобы залечь на дно.

Ничего.

— Я доведу это до начальства.

Кир направился к лифту. Нокс, возможно, никогда не простит ему вторжения в личную жизнь, но пришло время привлечь к этому делу Джодари. Ему нужно, чтобы ещё больше людей искало его брата.

Глава 31

Стоя за барной стойкой ликёро-водочного завода и наливая себе на два пальца виски Джеймисон, Гидеон наблюдал за компанией больших шишек в сшитых на заказ костюмах, потягивающих содержимое своих бокалов за 200 долларов. Эти претенциозные снобы никогда бы не опустились до такого дешёвого напитка, но Гидеон предпочитал именно такое. Жжение. И тот факт, что из-за этого другие выглядели такими позёрами.

Прокладывая себе путь наверх, Гидеон понял, что ничто не делает мужчину таким глупцом, как позёрство. Гидеона заботила только реальная власть.

Когда он пробудился 150 лет назад, он получил болезненный урок о том, как важно быть тем, у кого это есть.

В каком-то смысле, он отождествлял себя со здоровяком, у которого была такая тяжёлая ночь в шахте. Условия, в которых жил Нокс, мало чем отличались от тех, которые терпел сам Гидеон в первый раз — за исключением, конечно, дурманящих наркотиков. И это не в первый раз для здоровяка.

Но именно это придавало ему уверенности в том, что Нокс послужит его целям. Мужчина захочет нанести ответный удар, как этого захотел Гидеон, но с той разницей, что у Гидеона была более холодная голова и более масштабный план.

И вся власть.

Гидеону это нравилось. И ему нравилось, что, хотя здесь, в его собственном доме, к нему относились с уважением, эти самодовольные дураки понятия не имели, какую власть на самом деле имеет над ними Гидеон. Скоро они узнают.

Пришло время навести порядок в доме. Он всегда собирался это сделать. Он ненавидел этих богатых придурков, которые считали себя такими могущественными. Вампир, пробудивший Гидеона, был похож на него. Гидеон знал, что такое самодовольство, и он знал, как кричат самые самодовольные из самодовольных, когда их режут на части по кусочку за раз. В течение восьми ночей.

Так что да, это была давняя мечта, которая наконец-то осуществилась.

Гидеон поставил бутылку на прежнее место и взял со стойки свой стакан. Подойдя к ним, чувствуя себя комфортно в джинсах и футболке, он сделал глоток. Ему нравилось, что из-за его низкопробных манер они чувствовали себя неловко.

Это было заметно по тому, как они ёрзали на своих местах, переводя на него взгляд, не понимая, как он вписывается в их мир. Он не вписывался и не хотел вписываться. Чёртовы вампиры. Он ненавидел их.

В дальнем конце комнаты, прислонившись к стене, Зара наблюдала за ним.

Забавно, что её предательство по отношению к нему, когда она выдала информацию об его коллеге Версали, пробудило в ней ещё большее недоверие. Она поступила неправильно. Но что она сделала? Она начала задумываться. О том, где она находится. О своём собственном месте в мире.

Она думала прямо сейчас.

Она расспрашивала его о поимке здоровяка, желая узнать, что он сделал плохого Гидеону, как будто простое «око за око» что-то значило. Планы Гидеона превосходили такие мелкие заботы.

Бедная Зара, у неё такое ограниченное мышление. Такая простая структура ценностей.

Это позволяло легко манипулировать ею. В некотором смысле, это огорчало Гидеона. Если бы она была больше похожа на него, то увидела бы, что он использует её.

Огонь и напористость, которые она демонстрировала в молодости, остались, и Гидеон по-прежнему ценил это в ней, но этого было недостаточно для следующего шага в его планах.

Гидеон опустился на подлокотник кожаного кресла. Вампиры замолчали, обратив своё внимание на него. Гидеон поставил свой Джеймисон на колено и стал ждать, когда чьё-нибудь любопытство (или нетерпение) возьмёт верх.

Это не заняло много времени.

— Ты продолжаешь давать обещания, Гидеон. Грандиозное зрелище. Новый препарат. Это долгожданное большое открытие?

— Не совсем, — сказал Гидеон, улыбаясь про себя. — Это предварительный просмотр.

— Предварительный просмотр? — повторил кто-то.

Кто-то ещё нахмурился.

— Ты притащил нас сюда для предварительного просмотра?

И всё же они пришли по его зову. Гидеон сказал:

— Представьте себе разум, лишённый всех атрибутов цивилизованности.

Пустые взгляды.

Гидеон попробовал ещё раз.

— Представьте себе наркотик, который ослабляет запреты, который сводит на нет все эмоциональные защиты, делая разум уязвимым для импульсов и внушений.

Все вокруг хмурились, никто из них не видел возможностей. Почему он вообще утруждался?

Их простые умы хотели знать только то, как они могут заработать на этом деньги. Дело не в деньгах. Речь шла о том, чтобы раскрыть неприглядную правду о том, каковы люди на самом деле. Речь шла об использовании этого.

Гидеон вздохнул, ему больше не хотелось развлекать себя их предсказуемым, ограниченным мышлением.

— В октагоне, — устало сказал он.

Все поднялись со своих мест и подошли к смотровым окнам, глядя вниз, на ринг, где сошлись лицом к лицу демон под кайфом от Дымки и вампир (не под кайфом).

Демон, вопя, как баньши, бросился на самоуверенного вампира… который быстро понял, что это зрелище было не ожидаемым моментом его триумфа, а его смертью.

Он продержался дольше, чем ожидал Гидеон — целых шестьдесят секунд. Он нанёс несколько отчаянных ударов.

Демон ничего не почувствовал. Он рубил, визжал и повалил вампира на землю. И раскроил ему лицо своими ужасными клыками.

Демон завыл, склонившись над своей жертвой…

Пока Малотов не выстрелил ему в голову четыре раза.

Зрители отшатнулись, испуганные и очарованные, их взгляды обратились к Гидеону в поисках объяснений.

— Что, чёрт возьми, это было? — спросил кто-то.

— Это, — ответил Гидеон, — был демон, лишённый атрибутов цивилизованности. Это, джентльмены, была Дымка. А теперь представьте себе более равный бой. Представьте себе гораздо более грандиозное и ужасное зрелище.

— Зачем кому-то хотеть, чтобы демоны были такими?

— Представьте себе такое невероятное пренебрежение к собственной безопасности — со стороны более мыслящего существа. Я устраиваю демонстрацию. Вы бы удивились, узнав, что можно сделать с таким уязвимым разумом в мощном теле — с мыслящим существом, чьими мыслями вы управляете.

Хмурые лица. Интерес.

Потому что они начали размышлять о возможностях. Потому что им стало любопытно. Потому что они могли сказать, что за этим кроется нечто большее. Конечно, это нечто большее.

Они просто не знали, что это «большее» означало их собственную гибель. Разве не он всегда говорил, что людьми легко манипулировать? И это даже без Дымки.

Гидеон сказал:

— Завтра вечером. Я назначу время и место. Я хочу, чтобы вы все приняли участие в этом великом начинании.

Один из больших засранцев пожаловался:

— Я не люблю, когда со мной играют. Выкладывай, Гидеон. Что. Когда. Где?

— Завтра вечером, — невозмутимо настаивал Гидеон.

Раздалось недовольное ворчание, но Гидеон просто выжидал. Тот факт, что они раздражались, означал, что им было интересно.

Потребовалось ещё двадцать минут, чтобы заставить их всех двигаться. Они хотели задержаться, потягивать свои напитки и притворяться, что не приходят и не уходят по его приказу. Он позволил им проявить небольшую независимость. На данный момент это не имело значения.

Когда последний спустился по лестнице, прошёлся по ликёро-водочному заводу внизу и осмотрел трупы, намеренно оставленные в октагоне, Зара присоединилась к Гидеону у окна.

— Почему агент ВОА? — спросила она. — Разве это не опасно?

— Ты же знаешь, мне нравится жить в опасности.

— Что ты собираешься делать с Дымкой в конечном счёте?

— Я не уверен.

Гидеону пришло в голову несколько вариантов. Широкое распространение ради хаоса. Скорее всего, это привело бы к разоблачению вампирского вида. Это было бы интересно, но после первого раунда чистки это загнало бы вампиров ещё глубже в подполье, что в конечном счёте оказалось бы контрпродуктивно. Скрытых и настороже вампиров было бы ещё труднее уничтожить.

«Лучше, — подумал он, — использовать это выборочно, сохранять контроль над этим, уничтожать вампиров постепенно, начиная с ВОА». Ликвидация этой организации лишила бы вампиров основной защиты от демонов.

Почему бы не позволить демонам выполнять тяжёлую работу?

В конце концов, они созданы для того, чтобы уничтожать вампиров.

Лицо Зары стало непроницаемым, как будто она хотела подчеркнуть свою нейтральность, как будто хотела показать ему, что ей всё равно, что он делает. Она не хотела, чтобы он знал, что она сама принимает решения — или думала, что принимает.

В конце концов, людьми легко манипулировать.

Глава 32

Клэр вдохнула божественный аромат выпекающегося печенья. У неё потекли слюнки в предвкушении сегодняшнего творения. Арахисовое печенье с шоколадной крошкой.

Ана возилась с эспрессо-машиной, безумно сложным устройством, к которому Клэр не решалась прикоснуться. В закусочной Бетти использовались только обычные кофейники.

Таймер духовки запищал, и Клэр выключила его. Взяв со стола прихватку, она открыла верхнюю духовку. Горячий воздух стремительно вырвался наружу, обдав её лицо, когда она вытащила противень с роскошной выпечкой.

Клэр поставила противень с печеньем на холодную плиту. Кухня была огромной и изысканной, даже более изысканной, чем в аббатстве. Обычно здесь готовили сотрудники, но они не возражали против того, чтобы они с Аной пекли. Клэр понравился персонал. Они были милыми.

Ана тоже была милой.

Днём они снова спали в одной постели. Клэр это нравилось, потому что боль от тоски по Ноксу была не такой острой, когда Ана находилась рядом. Это всё ещё ощущалось как нож в сердце, но, по крайней мере, она могла дышать.

— Ты грустишь, — мягко заметила Ана, нажимая кнопки на кофемашине для приготовления эспрессо.

— Да.

— Ты скучаешь по нему.

У Клэр защемило в груди. Вчера вечером, когда они ели овсяное печенье с шоколадом, она немного рассказала Ане о нём. Во всяком случае, Клэр рассказала первую часть истории. Как Нокс спас её. И что она жила у него.

Она ограничилась этим.

Клэр знала, что Ана считала, что Нокс должен навестить её или, по крайней мере, позвонить, что она вроде как обвиняла его в том, что он задел чувства Клэр. Клэр знала, что ей следует сказать Ане, что это она сама виновата, что причинила боль Ноксу.

Из всего, что произошло за последние несколько недель — или месяцев? — это единственное, что причиняло невыносимую боль сердцу Клэр.

— Эй, — Ана обняла Клэр и прижала её к себе, чтобы успокоить. Но ведь Ана не знала правды.

— Я повела себя подло, — призналась Клэр, понимая, что это единственное слово, которое и близко не соответствует истине.

— Когда ты пробудилась? Ты, наверное, была настоящей стервой. Так уж бывает. Всё в порядке.

— Нет, не в порядке!

— Он вернётся, Клэр.

Нет, он не вернётся. Зачем ему это? Что Клэр когда-либо делала, кроме как брала у него и использовала его?

Она не винила его за то, что он держался в стороне.

Ана обняла её, как будто всё было хорошо. Это не так, совсем не так, но Клэр обняла её в ответ и начала успокаиваться.

Когда кофемашина заурчала, аромат эспрессо наполнил воздух, восхитительно смешиваясь с ароматом печенья.

— В один из таких вечеров, — сказала Ана, продолжая обнимать Клэр, — нам придётся съесть что-нибудь ещё, кроме печенья.

— Но зачем?

Ана рассмеялась и пошла снова к машине.

— Я перестану влезать в свои джинсы.

Клэр посмотрела на штаны для йоги, которые обычно носила Ана.

— Я никогда не видела, чтобы ты носила джинсы.

Улыбка Аны угасла.

— Это потому, что я всё ещё прячусь дома. Я никуда не выходила. С тех пор.

Клэр подошла и нерешительно обняла Ану, до сих пор не привыкнув выступать инициатором чего-то подобного, хотя она уже начала привыкать принимать это, когда другие выступали инициаторами. Но это ощущалось правильным. Приятно быть той, кто протягивал руку помощи. Ана прижалась к ней.

Было приятно чувствовать себя сильными друг для друга.

Они наслаждались печеньем и кофе в комнате, которую Ана называла «залом» — необычной комнате с большим количеством мебели и несколькими сексуальными скульптурами. Клэр сидела, скрестив ноги, в зелёном бархатном кресле, а Ана сидела на полу и разгадывала кроссворд.

— Знаешь, — сказала Клэр, — я, наверное, могла бы принести тебе целую стопку кроссвордов из закусочной, где я работаю. Раньше работала, наверное. Старикам нравилось их разгадывать.

Ана попыталась бросить на неё испепеляющий взгляд, но её губы изогнулись в улыбке.

— Знаешь, ты могла бы помочь. Что такое азиатская дикая кошка, семь букв, четвёртая буква «а»?

— Каракал.

— О. Славно, — Ана заполнила квадратики.

— Они такие милые, с торчащими ушками.

Ана фыркнула.

— Ты странная.

Клэр высунула язык, что заставило Ану улыбнуться, а затем Клэр резко сказала:

— Я хочу попросить у него прощения.

Лицо Аны стало серьёзным.

— Так почему же ты этого не делаешь?

— Я… боюсь, — призналась Клэр.

— Чего?

— Я не знаю.

Но она знала. Она боялась, что Нокс больше не захочет её. Она боялась, что он больше не будет смотреть на неё так, как раньше.

Такова была постыдная правда о том, почему она вообще покинула аббатство. В то время она этого не осознавала. Она знала только, что хочет уйти, что не хочет смотреть ему в глаза.

— Тебе нужно поговорить с ним, — сказала Ана. — Потому что это ранит тебя больше, чем всё остальное. Я же вижу.

Неожиданные слёзы потекли по щекам Клэр. Ана поднялась со своего места на полу и подошла к креслу Клэр, усаживаясь рядом и притягивая Клэр к себе.

Ана права.

И Клэр устала быть трусливой и эгоистичной.

В её прежней разобщённой жизни не присутствовало никого, кому можно было бы причинить боль, у кого можно было бы что-то отнять. Легко не причинять боль людям, когда ты один. Это не означало, что ты хороший человек. Это означало, что ничто никогда не выдавало того, кем ты был.

Наконец-то Клэр раскрылась.

Но она не хотела быть такой. Теперь, когда она узнала, каково это — быть таким человеком, она больше никогда такой не будет.

Поэтому она скажет ему, что сожалеет, что бы ни случилось. Она не знала, как он отреагирует, но, по крайней мере, знала, что ей нужно сделать.

Ана, казалось, почувствовала решимость Клэр в её жестах, потому что она сказала:

— Я отвезу тебя.

— Но тебе же придётся выйти из дома. Ана…

— Я готова, — решительно заявила Ана.

Если поступить правильно по отношению к Ноксу означало поступить неправильно по отношению к Ане, то это всё равно было неправильно.

— Я могу позвать Сайрен, чтобы она меня подвезла. Она сказала, что я могу ей позвонить.

— Я хочу это сделать, — настаивала Ана. — С тобой.

— Ты сделаешь это? — переспросила Клэр, ошеломлённая и растроганная. — Ради меня?

— Да, но это будет и ради меня тоже. Мне нужно совершить этот шаг, но я не хочу делать это в одиночку. Мне будет легче, если я сделаю это ради тебя. В этом есть смысл?

— Да. Абсолютно логично.

— Но я не собираюсь надевать нормальные штаны.

Клэр рассмеялась.

— Договорились.

Двадцать минут спустя Клэр и Ана вышли из зелёного Порше Аны. Они припарковались на улице перед входом в аббатство. Клэр даже не подозревала, что в аббатстве есть парадная дверь. Отсюда оно действительно напоминало церковь с арочными двойными дверями, окнами со свинцовыми стёклами и выступающим фасадом из старого камня. Изнутри и в те моменты, когда она выезжала через гараж и луг, ей казалось, что она находится за городом, а не в центре города.

По дороге Клэр воспользовалась телефоном Аны, чтобы написать Сайрен сообщение о том, что они приедут, и Сайрен ответила, что они могут подъехать к главному входу. Затем она написала ещё раз, чтобы сообщить, что ей нужно с ними поговорить.

Сердце Клэр ёкнуло, а потом на неё навалилась тяжесть. Нокса не было дома. Зачем ещё Сайрен понадобилось говорить с ними? Она собиралась сказать Клэр, что Нокс не хочет её видеть.

Но она могла бы написать это, верно?

Возможно, Клэр следовало позвонить до того, как они покинули дом Аны. Но она боялась струсить. Казалось, что лучше уже приехать, прежде чем давать о себе знать. Теперь она не была уверена.

Но пути назад не оставалось.

Больше никакой трусости. Что бы ни случилось, она хотела встретиться с этим лицом к лицу.

Когда Клэр и Ана поднимались по ступенькам к большим двойным дверям, Ана сжала руку Клэр. Клэр глубоко вздохнула, радуясь этому прикосновению. Было приятно чувствовать, что люди могут быть рядом с тобой, когда ты сталкиваешься с трудностями. Клэр никогда этого не знала.

Каким-то образом Сайрен узнала, что они здесь, потому что входная дверь открылась прежде, чем Клэр успела поднять руку, чтобы постучать.

В тот момент, когда Сайрен открыла дверь, прикусила губу и сочувственно посмотрела на неё, что-то в Клэр сжалось, придав ей сил.

— Скажи мне.

— Заходите, — Сайрен отступила, придерживая дверь открытой.

— Его здесь нет, — сказала Клэр, оттягивая момент.

Сайрен снова поманила её к себе.

Надув щёки, Клэр вошла в аббатство наперёд Аны. Сайрен закрыла за ними дверь.

— Он не хочет меня видеть, — догадалась Клэр.

— Это не так, — сказала Сайрен, избегая взгляда Клэр. — Давайте пойдём на кухню и поговорим там.

В воздухе и в поведении Сайрен чувствовалась тяжесть. Дело не в том, что произошло между Клэр и Ноксом. Что-то случилось, что-то очень плохое.

— В чём дело? — спросила Клэр, и её сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. — Что с ним случилось?

Сайрен снова прикусила губу.

— Послушай, я хотела тебе сказать, но ты всё равно ничего не могла сделать, а я знала, что тебе нужно… Клэр!

Сайрен и Ана бросились к ней, когда она покачнулась и привалилась к двери. Если он мёртв…

Если он мёртв…

Она не могла дышать.

Она ничего не видела.

Руки коснулись её лица. Несколько слов рассеяли её ужас.

— …пропал без вести…

— …два дня…

— …ищут его…

Клэр схватила Сайрен за руки железной хваткой.

— Скажи мне сейчас же. Скажи мне. Что случилось с моей парой?

Это слово вырвалось автоматически, легко, бездумно — и абсолютно правильно. Клэр не нужно было ничего понимать, чтобы осознать, что это правда.

— Ты образовала с ним связь, — Сайрен отстранилась, ошеломлённая, возможно, испуганная.

Клэр не волновали ни эти слова, ни то, что они значили. Она чувствовала правду в своём сердце — что он был для неё всем. Оглядываясь назад, она понимала это с того момента, как он заговорил с ней в темноте, когда прислонился спиной к дивану Версали и стал ждать её.

Именно поэтому, как она поняла теперь, она забралась к нему на колени той ночью. Это было лучшее место в мире. С ним.

Но она не осознавала этого по-настоящему, пока не оказалась у Аны. И как бы хорошо это ни было, как бы сильно она ни хотела, чтобы эти женщины были рядом с ней, на самом деле существовал только Нокс. Без него у неё отсутствовала половина сердца.

Присев на корточки в фойе вместе с Клэр, Сайрен рассказала, как Нокс ушёл, как он пропал, как его команда искала его, как Кир с тех пор не возвращался домой из ВОА.

— Отвези меня туда, — потребовала Клэр.

— Я не думаю, что это…

— Сейчас же.

Глава 33

Сорок часов.

Его брат пропал без вести целых сорок грёбаных часов назад.

Кир хмуро смотрел на агентов ВОА, которые сидели за компьютерами в отделе наблюдения и расследований. Десятки из них следили за каждой камерой в городе.

Никаких признаков Нокса.

— Твой убийственный взгляд не помогает, — прокомментировал Джодари, стоявший рядом с Киром.

— Ничего из этого не помогает.

Кир выхватил свой телефон из кармана, как будто был какой-то шанс, что за последние две минуты он пропустил звонок или сообщение, несмотря на то, что вибрация была включена на максимум.

Ничего.

Лука и Ронан всё ещё прочёсывали город, а Рис до сих пор торчал в Бункере, проводя собственное расследование.

Когда Кир почувствовал за спиной настоящий вихрь, он обернулся и увидел Риса, который с чертовски серьёзным видом направлялся прямо к нему.

— Что? — рявкнул Кир.

Рис протиснулся между Киром и Джодари, затем гаркнул «Свали!» незадачливому агенту, сидевшему за ближайшим компьютером.

Мужчина вскочил со своего места, как будто его подбросило катапультой, и Рис метнулся на только что освободившееся кресло. Пальцы Риса порхали по клавиатуре, он переключался с одного окна на другое.

— Рис, какого хрена? — потребовал ответа Кир.

— Просто… взгляни на это, — Рис отодвинулся в сторону от экрана, на котором отображалась запись с камер наблюдения на Хьюитт-стрит у входа в ВОА. Временная метка показывала, что это было вчера вечером, примерно через час после того, как Нокс покинул аббатство.

— Какого чёрта я на это смотрю? — спросил Джодари.

На краю изображения появилась передняя часть автомобиля. Кир нахмурился.

— Это что…

— Да, — подтвердил Рис.

Джип Нокса. В штаб-квартире. Прошлой ночью.

— Но он не входил, — сказал Кир. — Какого чёрта он не…

— Просто наблюдайте, — мрачно сказал Рис.

Кто-то — мужчина — появился на краю экрана. Это был не Нокс. Мужчина наклонился, как будто поднимал что-то тяжёлое — или кого-то — кого не засняла камера, и ушёл за пределы кадра.

— Что, чёрт возьми, это было? — огрызнулся Кир.

Рис вернулся к просмотру видео, поставил его на паузу и увеличил изображение. Картинка была не очень хорошей, но на ней было видно лицо со шрамом.

— Мы никогда не найдём кого-то, кто не соответствовал бы этому изображению, — проворчал Джодари.

— Я уже нашёл его, — ответил Рис, снова уткнувшись в клавиатуру и просматривая экран за экраном базы данных ВОА, пока не наткнулся на отчёт, в котором содержалась фотография того же мужчины с камеры наблюдения. На снимке он шёл по знакомому румынскому городу.

— Какого хера, — выдохнул Кир, и его охватило ужасное предчувствие.

Рис сообщил:

— Его зовут Малотов. У него были связи с семьей Дутериан в Румынии и с местом под названием…

— Замок, — закончил за него Кир, заставив Джодари и Риса повернуться к нему.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Рис, явно ошеломлённый, что означало, что он понятия не имел о связи с Ноксом.

Нокс не делился личной информацией даже с Рисом, который, вероятно, был ему ближе, чем кто-либо другой. Единственная причина, по которой Кир знал об этом, заключалась в том, что он был в то время в том районе, слышал истории, сопоставил их и поговорил с Ноксом об этом много лет назад. Не то, чтобы они когда-либо обсуждали это снова.

Кир не собирался отвечать на этот вопрос, особенно перед Джодари и десятками агентов, которые всё это слышали, даже если делали вид, что не слышат.

Рис, который, чёрт возьми, умел оценивать ситуацию почти так же хорошо, как Мира, явно почувствовал это, потому что резко сменил тему, оставив вопрос без ответа.

— В любом случае, я мало что смог найти о нём. Никто даже не знал, что он уехал из Европы, но, похоже, прошлой ночью он схватил Нокса. Как, чёрт возьми, ему это удалось, я не знаю.

Кир знал.

Нокс образовал связь с Клэр. У него был полный бардак в голове. Мужчина, у которого никогда не было связи, понятия не имел, как из-за этого всё внутри тебя меняется, как ты полностью теряешь равновесие, когда это происходит.

Рис когда-нибудь узнает об этом. По крайней мере, Кир надеялся на это.

— Джипа Нокса там не было, — заметил Кир.

— Да, — подтвердил Рис. — Через минуту он исчезает из поля зрения. Почему-то я сомневаюсь, что за рулём был именно он.

— Чёрт.

— Ага.

— Рис, продолжай искать какие-либо упоминания об этом засранце. Я сообщу Ронану и Луке, чтобы они сосредоточились на своих расследованиях.

— Понял, — Рис встал со стула, явно намереваясь вернуться в Бункер. Он застыл. — Э-э… босс?

— Что? — Кир повернулся, чтобы посмотреть.

Дерьмо.

* * *

Клэр, сопровождаемая Аной, вышла из лифта следом за Сайрен в помещение, похожее на офис или, возможно, полицейский участок. Мужчины и женщины — скорее всего, все они были вампирами — работали за десятками столов, все они были одеты в офисную одежду, все выглядели занятыми и серьёзными.

Посреди всего этого стояли трое мужчин. Кир и ещё один привлекательный мужчина, оба одетые в чёрную армейскую одежду, какую часто носил Нокс, наблюдали за их приближением, как и другой стоящий мужчина, одетый в костюм.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — спросил Кир у Сайрен, как только они подошли достаточно близко, чтобы ему не пришлось кричать. — Это не место ни для тебя, ни для кого-либо из них,

Сайрен подняла палец.

— Не будь мудаком прямо сейчас.

— Оглянись вокруг, Сайрен. Это чёртов пи**ец. И ты только что втянула в это двух травмированных женщин.

— Клэр имеет полное право находиться здесь, когда…

— У меня нет времени беспокоиться о чьих-либо правах или чувствах. У меня есть время только на то, чтобы найти своего брата.

Прежде чем Сайрен смогла продолжить спор, Клэр сказала у неё за спиной:

— Я не хочу мешать тебе делать это, — она могла говорить сама за себя. Ей нужно было это сделать.

Сайрен отошла в сторону, больше не загораживая Клэр. И не защищая её. Клэр оценила это.

Она добавила:

— Я понимаю, что ничем не могу помочь в этом. Я не хочу мешать. Я просто не хочу, чтобы меня держали в неведении.

Потому что её держали в неведении. Они считали её слабой, даже хрупкой. Потому что такую себя она и показывала им. Ей нужно было показать им что-то ещё, если она хотела, чтобы они поверили в неё. Она постаралась придать своему лицу как можно более решительный вид.

Кир посмотрел на неё своими пронзительными голубыми глазами. Он изучал её. Это было дискомфортно, но Клэр понимала, что он оценивает её в настоящем моменте вместо того, чтобы предполагать что-то, основываясь на прошлом.

Выражение его лица было напряжённым, даже мрачным, когда он сказал:

— Я не знаю, когда у меня будут новости, которыми я смогу поделиться. Я не знаю, будут ли они хорошими.

Клэр судорожно вздохнула, понимая, о чём он на самом деле говорит. Что они могут его не найти. Что они могут найти его мёртвым.

Это убило бы её. Клэр точно знала, что никогда раньше не испытывала таких чувств. Но она не собиралась разваливаться на куски, пока — если только — это не произойдёт. Дело было не в ней, не в её страхах и чувствах. Дело было в её паре.

Она сказала, нуждаясь в откровенности:

— Я знаю, что не давала вам повода воспринимать меня как-либо, кроме как слабой, — Кир попытался возразить, но Клэр его перебила. Она никогда раньше ни с кем не разговаривала так, особенно с таким крупным мужчиной, как Кир, но это было важно. — Но я не буду плакать или отвлекать тебя. Мне ничего не нужно. Но ты должен позволить мне быть здесь ради моего… ради него.

Клэр почувствовала раздражение от своих собственных слов. В них было не всё, что она хотела сказать. Они были неточными, неполными. Нокс, с грустью подумала она, понял бы это.

Но Кир, похоже, тоже. Выражение его лица смягчилось, и он сказал:

— Мира у себя в кабинете. 416.

Сердце Клэр ёкнуло при мысли о встрече с Мирой, но она понимала, что не может быть здесь помехой, что это компромисс.

— Спасибо.

Когда Клэр повернулась, чтобы идти обратно к лифту, Кир сказал:

— Спасибо, что пришла, Клэр. За то, что ты здесь. Ради него.

Когда Клэр кивнула ему через плечо, она увидела, как Сайрен ткнула его в грудь.

— Я же говорила.

Кир проворчал что-то неразборчивое, а мужчина в красивом костюме спросил:

— Могу ли я признаться, что мне было приятно видеть, как твоя сестра отчитывает тебя?

Ещё одно неразборчивое ворчание Кира.

Пока Клэр, Ана и Сайрен под множеством взглядов пробирались сквозь лабиринт столов, их догнал другой мужчина, чрезвычайно красивый блондин.

— Рис, — поприветствовала его Сайрен.

— Принцесса, — ответил он с полуулыбкой, которая заставила Сайрен закатить глаза. Он сказал им всем, теперь уже серьёзно: — Просто, чтобы вы знали, никто из нас не сдастся. Мы найдём его, Клэр. Так же, как мы нашли вас двоих.

Клэр смогла только кивнуть, но, похоже, ему этого было достаточно. Он кивнул в ответ и направился к двери, которая, похоже, вела на лестничную клетку.

Когда Клэр, Ана и Сайрен вошли в лифт, Клэр не могла не заметить, как покраснели щёки Сайрен. Сайрен покраснела ещё сильнее под её пристальным взглядом.

Нажав на 4, Сайрен сказала:

— Извини, ладно. Он безумно привлекательный. Даже при таких обстоятельствах это невозможно не заметить. Прости, — повторила она, бросив на Клэр извиняющийся взгляд.

Клэр потянулась и сжала руку Сайрен. Сайрен слегка улыбнулась и пожала её в ответ. Для Клэр было открытием, что общение происходит через контакт. Ей это понравилось. Ей понравилось, что её прикосновение не было оскорбительным.

Когда двери лифта открылись на четвёртом этаже, Клэр заставила себя выйти, но не смогла удержаться и опустила лицо, в очередной раз ощущая отсутствие прикрытия из длинных волос.

Она ненавидела возвращение к своим старым привычкам, но ничего не могла с собой поделать.

Ана заметила это и остановила её.

— Клэр… почему ты не хочешь видеть Миру?

— Дело не в этом. Я просто… смущена.

Ей было стыдно.

Мира видела, как Клэр выходила из себя без всякой причины, и она знала, что Клэр причинила боль Ноксу. Возможно, она даже знала, как это произошло.

— Она психолог, — пробормотала Клэр.

— Я думаю, она также друг.

Клэр удивлённо посмотрела на Ану. Она не думала о Мире в таком ключе.

— Как и я, — добавила Ана. — И Сайрен.

Сайрен улыбнулась в знак согласия.

У Клэр сжалось сердце. Раньше у неё никогда не было друзей. Она не знала, как уложить внутри себя это слово, но это правда. Ана была её подругой. Сайрен тоже. А Мира?

Клэр ещё не была уверена. Но она пообещала себе, что больше не будет трусихой. Она встретится с Мирой лицом к лицу, поговорит с ней. Каждый раз, когда она заставляла себя говорить, это давалось ей немного легче.

— Хорошо, — сказала Клэр, решительно поднимая голову. — Ты права.

Когда они добрались до 416-го кабинета, дверь была открыта, а Мира сидела за своим столом. Она удивлённо подняла глаза.

— Клэр. Сайрен. Ана, — Затем она, казалось, осознала важность их пребывания здесь. — О, Клэр. Милая.

— Мне никто не сказал, — ответила Клэр. — Я бы была здесь.

Сайрен положила руку на плечо Клэр.

— Прости, что я не сказала тебе. Я не знала, что делать, и не было ничего… нет. Никаких оправданий. Прости меня, Клэр.

Клэр предпочла бы, чтобы это была вина Сайрен или Миры, но это не так. Это её собственная вина. Она бросила его. Она не проверяла, как он. И она никому не показала, что может справиться с этим.

Не то чтобы она не была напугана. Не то чтобы её сердце не болело до почти невыносимой степени. Но прятаться от этого было бесполезно. Это ничего не изменит.

Клэр опустила подбородок, соглашаясь со словами Сайрен, но Сайрен заключила её в объятия. Затем к ним присоединилась Ана. Затем Мира.

Клэр никогда не бывала в таком окружении. Поддержка. Понимание. Любовь.

У неё защипало глаза, и она хотела сказать: «Я люблю вас». Но она приберегла эти слова для себя. Она никогда не говорила их раньше, никому, и она берегла их. Поэтому она лишь произнесла:

— Спасибо.

Когда они все отпустили друг друга, Мира сказала:

— В комнате отдыха есть ужасный кофе. А в кабинете Джодари есть так себе чай.

— Разве здесь нет кофейни дальше по улице? — спросила Сайрен.

— «Рыжий Кот», да, — подтвердила Мира, — но, Сайрен, ты же знаешь, что сказал бы Кир…

— Боже мой, — Сайрен закатила глаза. — Только не это снова.

— Послушай, ты, большая чудачка, — сказала Мира. — Ты наследница престола. Ты должна соблюдать меры предосторожности. Королева Англии выходит на улицу без охраны? А Анджелина Джоли?

Подождите, что? Трона? Рис в шутку назвал её принцессой, и Сайрен вскользь упоминала королевскую кровь, но Клэр не восприняла это буквально.

«Минивэн», — произнесла Сайрен одними губами, затем сказала: — Я вместо этого возьму Ану. Как тебе это?

Мира закрыла глаза.

— Боже милостивый.

Сайрен усмехнулась, приняв это за согласие.

— Американо, — сказала она, указывая на Миру, затем склонила голову набок, рассматривая Ану. — Капучино. — И мокко, — закончила она, обращаясь к Клэр.

— Вау, — хором воскликнули Клэр, Ана и Мира.

Сайрен выглядела оскорблённой.

— Я действительно обращаю внимание, знаете ли.

Схватив Ану за руку, она потащила её к двери, но затем поколебалась, глядя на Клэр, явно не желая оставлять её одну. Но Клэр будет с Мирой, и это нормально. Она кивнула, и они вдвоём исчезли в коридоре.

— Она действительно… принцесса? — спросила Клэр. Это слово звучало странно, когда его использовали в буквальном смысле.

— Боюсь, что так, — сухо подтвердила Мира, а затем спросила: — Не хочешь присесть?

— Сначала мне нужно кое-что сказать, — о том, что было с Сайрен, она подумает позже.

— Окей.

— Я прошу прощения.

Мира удивлённо вскинула брови. Она явно ожидала чего-то совсем другого.

— За что?

— Я бросила то печенье. И я закричала, — Клэр пришлось начать с этого, с самого начала.

Мира приподняла бровь.

— Когда меня пробудили, я пробила дыру в стене, причём насквозь. Я сломала свою руку.

— Серьёзно? — ошеломлённо спросила Клэр. Мира была такой спокойной и собранной. Клэр не могла представить, чтобы она делала что-то подобное.

— О, да. И я даже не хочу говорить о блендере и клубнично-банановом смузи, — Мира вздрогнула. — Я находила брызги повсюду — я имею в виду, повсюду — в течение добрых шести недель после этого.

— Но я… — у Клэр перехватило горло. Она не просто врезалась в стену или швырнула что-то.

Мира проследила за ходом её мыслей. В конце концов, о них было нетрудно догадаться.

— Дорогая, всё нормально.

— Как это может быть нормально? Его глаза. После. Я даже не знаю, зачем я это сделала! И теперь он пропал. Мира, что, если… — Клэр оборвала себя. Она была здесь, чтобы быть сильной, а не слабой. Она твёрдо решила не плакать.

— Давай смотреть на вещи в перспективе, хорошо? — предложила Мира. — За последние несколько недель всё твоё существование перевернулось с ног на голову и вывернулось наизнанку. Прошло всего несколько недель, дорогая. Недель. Дай себе передышку. Дай себе немного времени.

— Но я причинила ему боль, — настаивала Клэр. — Это не нормально. Не говори, что это так.

— Вам двоим нужно будет обсудить некоторые вещи и научиться лучше понимать друг друга, это точно. Это будет нелегко для вас обоих. Но если вы научитесь говорить о своих чувствах, о том, что вам нужно, что вам нравится, а что нет… Я имею в виду вас обоих. Я думаю, у вас будет то, чего почти никто не получает за всю свою жизнь. Настоящая связь.

«Если», — подумала Клэр.

Если они найдут его.

Мира, должно быть, прочитала это слово в глазах Клэр, потому что она решительно сказала:

— Когда. Когда они найдут его.

— Я бы хотела иметь возможность что-нибудь сделать, — она чувствовала себя бесполезной.

— Я понимаю, поверь мне, правда. Но у каждого из нас есть своя роль в жизни друг друга. Его братья найдут его. Это их дело. Но как только они это сделают, ты будешь ему нужна.

Если он всё ещё хотел её.

Должно быть, это сомнение было написано на её лице, потому что Мира сказала:

— О, милая. Ты даже не представляешь. Ты для него всё. Он просто не был готов сказать тебе.

Клэр чуть не расплакалась, услышав это, но проглотила слёзы и подошла к дивану с Мирой. И стала ждать новостей.

Глава 34

Прошло уже почти сорок восемь часов, а имя Малотова ни к чему их не привело.

Кир потёр лицо, пытаясь сохранить самообладание, расхаживая по тренировочному пространству Бункера, прекрасно понимая, что Рис был так же на взводе, как и он сам, и что паре Нокса наверху было ещё тяжелее. Потому что Клэр именно ей и была. Она практически сказала это.

Она образовывала связь с Ноксом, как и он с ней.

Кир хотел бы порадоваться за них, вместо того, чтобы чертовски бояться последствий, если…

Он сжал руки в кулаки, чтобы не перевернуть скамью для подъёма штанги. Однако эта мысль не покидала его. Мало кто оправлялся от потери пары. Это уничтожало.

Когда его телефон зазвонил, он выхватил его из кармана, как будто тот был охвачен огнём. Не взглянув на имя, он ответил:

— Что?

— Ну, это твоя грёбаная счастливая ночь, — протянул Джодари. — В вестибюль только что вошла женщина. Говорит, что знает, у кого Нокс.

— Ты издеваешься надо мной.

— Камера предварительного заключения № 1.

Закончив разговор, Кир рявкнул «Рис!», а затем тут же воскликнул «Господи, чёрт возьми!» потому что Рис напугал его до усрачки, внезапно появившись у него под боком.

Когда они побежали к лестнице, не желая ждать лифт, Кир написал Ронану и Луке, чтобы они тащили свои задницы обратно в штаб-квартиру, на случай, если у них появится полезная информация.

Когда они добрались до помещения для допросов и содержания под стражей, Джодари, ожидавший у двери комнаты № 1, распахнул её и первым вошёл в бетонное помещение.

Темноволосая женщина, прикованная наручниками к столу, подняла бровь.

— Вы, ребята, так относитесь ко всем своим информаторам?

Кира не интересовал её комфорт.

— Кто ты такая и как, чёрт возьми, ты к этому причастна?

— Не важно, кто я такая. Может быть, вместо того, чтобы быть придурком, ты мог бы, чёрт возьми, оценить, что я пытаюсь помочь.

— Я не уверен, что ты пытаешься помочь. Ты здесь, чтобы что-то нам сказать, но так ли это важно? Как знать.

Выпяченный подбородок, резкость в уголках рта говорили о том, что она была сильной женщиной, прожившей тяжёлую жизнь. Однако её взгляд — он не был таким жёстким.

Глаза были для него всем. Именно так он подбирал свою команду. Её взгляд означал, что Кир, по крайней мере, выслушает её, но он не мог проявить никакого доверия, когда на карту было поставлено так много.

— Назови мне имя.

— Гидеон, — сказала она.

Кир застыл. Он почувствовал, что Рис и Джодари тоже замерли.

— Гидеон, — повторил он.

— Вы не знали, — сказала она, прочитав их всех, — что именно он создал Дымку.

— Дымку? — переспросил Кир. Он никогда не слышал этого названия, но мог догадаться, что она имела в виду.

Женщина поджала губы.

— Снимите с меня наручники. Мне это не нравится.

Кир и Джодари переглянулись. Ограничения были скорее из принципа, чем для практики. Женщина, которая уже была обезоружена, не представляла угрозы для трёх мужчин.

Она проверяла их, видя, как сильно они хотят получить от неё информацию, как они будут с ней обращаться.

Кир и Джодари переглянулись, затем Джодари достал из кармана ключи и подошёл к стальному столу, наклонившись, чтобы расстегнуть наручники. Когда женщина убрала руки, она не стала растирать запястья, как это сделало бы большинство. Да. Сильная.

— Дымка, — подтолкнул он.

— Это наркотик, который ослабляет запреты и затуманивает восприятие. Он делает людей открытыми для влияния. По крайней мере, я так это понимаю. Я не химик.

Она описывала наркотик, который использовал демонический лорд. Ана сказала, что Версали добывал что-то для демона. Он добывал Дымку.

— Версали Тортас получал Дымку от Гидеона? — спросил Кир.

— Да, — подтвердила женщина. — Дымка — это специальный проект Гидеона. Один из них.

Джодари прищурился, глядя на женщину.

— Почему ты говоришь об этом? Сейчас, хотя не делала этого раньше?

— Потому что теперь это неприемлемо.

— А раньше всё было нормально?

Она пожала плечами.

— Ты не останешься безнаказанной, — сообщил ей Джодари. — Ты ведь знаешь это, верно?

Кир поднял руку, останавливая его. Джодари мог быть очень категоричным в отношении некоторых вещей. У этого имелись свои преимущества — и свои пределы. Вот почему Кир не рассказывал ему всего.

— Как Гидеон собирается использовать Дымку? — спросил Кир.

— Я не знаю его конечной цели, но я знаю, что он планирует использовать её в боях. Он считает этот бой грандиозным зрелищем. Он применит Дымку к нескольким демонам, заставит их потерять свой грёбаный разум и снова натравит их на вашего мальчика…

— Нокс, — резко поправил её Рис, отчего она вздрогнула. Это было почти незаметно, но всё же было.

— Зачем? — настаивал Кир. — С какой целью?

— Я же сказала вам: я не знаю. Он говорит, это для того, чтобы продемонстрировать Дымку. Я думаю, что это ещё не всё, но я не знаю, в чём именно дело.

— Так где сейчас Нокс?

— Этого я тоже не знаю. После того, как мы его схватили, мне поручили угнать его джип. Кстати, машина в парке Фэрвью, — она порылась в кармане и бросила ключи Нокса на стол.

Когда Рис с рычанием шагнул вперёд, Кир схватил его за локоть. Рис бросил на него разъярённый взгляд.

— Мы не можем ей доверять! Она, бл*дь, участвовала в…

Дверь открылась, и в комнату вошли Лука и Ронан.

Лука остановился как вкопанный, уставившись на женщину.

— Какого хера ты здесь делаешь?

— Чёрт, — пробормотала женщина.

— Ты её знаешь? — вмешался Кир.

— Не совсем, — ответил Лука, переводя взгляд на Кира. — Это Зара. Та, что работает на Гидеона.

Женщина — Зара — нахмурилась. Она не ожидала, что её опознают.

Нуждаясь в абсолютном подтверждении, Кир спросил:

— Так это та женщина, которая сообщила нам местонахождение Версали?

— Да, — ответил Лука.

— Вот почему, — вмешался Джодари, — вы должны писать бл*дские отчёты.

Игнорируя это, Кир изучал Зару.

— Так какого чёрта ты здесь делаешь? На самом деле?

— Продавать наркотики доверчивым — это одно. Похищать людей? Давать кому-то наркотики против его воли? И я не могу представить, что делает этот больной ублюдок Малотов. Нет, это не нормально. Я не могу… Я больше не могу сидеть сложа руки. Я больше не могу участвовать. Я больше не доверяю Гидеону. Я просто… — её плечи слегка поникли. — Я просто не могу.

— Кто он? — спросил Кир. — Для тебя?

В глазах Зары появилось страдальческое выражение.

— Он был моим спасителем. Когда-то. Я была ребёнком, и я была одинока. Но я больше не ребёнок, и я не могу быть такой, как он… — твёрдо закончила она. — Я не буду.

Кир закрыл глаза. Иногда он чертовски ненавидел этот мир. Потому что мог представить себе это. Молодая женщина в беде. И вместо хорошего мужчины её нашёл плохой.

Но когда это жизнь бывала справедливой?

— Где Нокс? — потребовал Ронан, жёсткий, как всегда, и невозмутимый.

— Я не знаю, — ответила Зара. — Вам придётся отпустить меня, чтобы я могла вернуться и выяснить, где это находится.

— Удобно, — заметил Ронан. — Для тебя.

— Послушайте. Гидеон начинает подозревать меня. Я это вижу. Я должна быть осторожна. Я могу сообщить вам время и место «представления», когда узнаю, где оно состоится. Он указал завтрашний вечер. Там будет толпа, просто чтобы вы знали.

— Мы не можем ей доверять, — настаивал Рис. — Она часть этого. Она может притворяться.

Это было правдой, но…

— Не думаю, что у тебя есть большой выбор, красавчик, — парировала Зара.

И это тоже правда.

Она добавила:

— Если вы не отпустите меня, если вы подумываете о том, чтобы попытаться получить за меня выкуп в обмен на Нокса, или о чём-то подобном, что вы, вероятно, рассматриваете, — эта мысль приходила в голову Киру, да, — просто знайте, что Гидеон ни от чего не откажется ради меня. И всё, что вы сделаете, вызвав у него подозрения, приведёт к тому, что он просто выведет меня из игры.

Она, конечно, права.

Им придётся отпустить её. Им придётся подождать подробностей.

Прежде чем начался спор, Кир жестом пригласил всех выйти из комнаты. Несколькими хорошо подобранными словами он приструнил свою команду, убедился, что они, чёрт возьми, поняли, что нужно оставить Зару в покое, позволить ей уйти.

Лука кивнул, соглашаясь.

Ронан ушёл, выглядя раздражённым.

— Если с Ноксом что-нибудь случится, я нахрен убью её, — сказал Рис.

Кир знал, что Рис говорил не всерьёз, поэтому промолчал.

— Весёлая компашка, — прокомментировал Джодари, когда они с Киром остались в коридоре вдвоём.

Проигнорировав это и вернувшись в комнату для допросов вместе с Джодари, Кир обменялся номерами телефонов с Зарой, а затем спросил:

— Что ты будешь делать после?

Она покачала головой.

— Чтоб мне провалиться, если я знаю. Я разберусь с этим.

Кир положил ключи Нокса в карман.

— Если ты хочешь…

— Что-нибудь ещё? — спросила она, обрывая его предложение. — Я должна вернуться, пока меня не хватились.

— Я провожу тебя, — сказал Джодари.

— Так и думала, — ответила Зара.

Джодари, очевидно, это не понравилось, но отпустить Зару было наименьшим из того, что Кир мог бы сделать, чтобы вернуть своего брата.

Когда они вышли, Кир посмотрел на часы. До рассвета оставался час. Тиши придётся остаться здесь на весь день, но Киру сначала нужно было увидеть Миру. И Клэр.

Оставив Джодари разбираться с Зарой, Кир направился к лифту, пытаясь обрести хоть какую-то надежду. Это уже что-то большее, чем двадцать минут назад, но это не меняло того факта, что Ноксу предстоит ещё один день с этим ублюдком Малотовым. А после? Оставалось лишь догадываться, бл*дь.

Поднявшись на административный этаж, Кир направился знакомым маршрутом в кабинет Миры. Его супруга оторвалась от своего компьютера, когда он появился в дверях. Её глаза были встревоженными, добрыми, тёплыми. Её взгляд скользнул к Клэр, которая поднялась с дивана при его появлении.

Ана и Сайрен куда-то ушли.

— Уже почти рассвело, — сказал Кир. — Сейчас больше ничего нельзя сделать. Пожалуйста, возвращайтесь в аббатство, вы обе.

Кир знал, что ему следует быть с ними помягче, но у него не было на это сил, не сейчас.

— Ты можешь мне что-нибудь сказать? — спросила Клэр. — Что-нибудь?

Её глаза были ясными. Несчастными, обеспокоенными, терзаемыми. Но ясными. Поэтому Кир сказал ей правду.

— У нас есть потенциальная зацепка, но я не знаю, что это будет означать.

Клэр втянула в себя воздух, как будто его слова были чистым кислородом. Но она мрачно кивнула, как будто понимала серьёзность лица Кира.

По мнению Кира, она была достойной женщиной.

Несмотря на весь тот ад, через который ей пришлось пройти, она уже становилась сильнее, как закалённый клинок. Он подумал, что она станет чем-то особенным. Через год. Через пять лет. Через пятьдесят.

Кто-то, кто пострадал и стал сильнее, у кого всё ещё сохранялось доброе сердце? Она достойна Нокса так, как не могла быть достойна ни одна другая женщина.

Киру нужно вернуть своего брата.

Это — то, что они двое могли бы иметь, чем они могли бы стать, — стоило всего на свете.

— Ты останешься здесь? — спросила Мира.

— Да. — Кир посмотрел на свою супругу, надеясь, что она поймёт его решение, надеясь, что она также поймёт, что он не может прикоснуться к ней прямо сейчас. Ему нужно было поддерживать свою броню.

Она кивнула. Потому что она тоже была достойной женщиной. И его второй половинкой.

Кир повернулся, чтобы уйти, но остановился. Он оглянулся на Клэр и сказал:

— Я сделаю абсолютно всё, что в моих силах. Я сделаю всё, что угодно.

— Я знаю, — ответила она. — Ты любишь его.

Это было уже слишком для Кира. Он ушёл. Он, чёрт возьми, должен был это сделать.

Он снова прошёл по административному коридору, спустился на лифте в Бункер. Он пересёк тренировочное пространство и подошёл к Рису, который уже снова работал за компьютером.

Ронан разогревал в микроволновке что-то, пахнущее бобами, а Лука извлекал дюжину своих орудий из всех тайников на теле, где он их прятал. Он раскладывал их на журнальном столике, как хирургические инструменты.

Сцена была такой знакомой.

Но это казалось неполным без большого, спокойного силуэта, который, вероятно, возился бы с непристойной кучей посуды, скопившейся в раковине.

Кир подошёл и начал мыть её.

Когда его телефон зазвонил, он выхватил его из кармана, чуть не уронив в мыльную воду.

Мира: Я люблю тебя.

Кир с трудом сглотнул и напечатал в ответ намыленными пальцами: «Я тоже тебя живу».

Дерьмо. Он снова напечатал: «Люблю».

Мира: Нет. Ты правильно написал. Я тоже тебя живу.

Бл*дский ад.

(В оригинале слова love и live намного созвучнее, чем в русском, и опечататься действительно легко, — прим)

— Всё в порядке, босс? — спросил Рис, явно лучше чувствуя обстановку, чем можно было предположить по его сосредоточенному взгляду.

— Да, — сказал Кир, засовывая телефон обратно в карман и оставляя на своей заднице мокрое мыльное пятно. — Мы его вернём. Просто чтобы вы, ублюдки, знали.

Потому что Ноксу нужно было узнать, каково это, когда твоя пара говорит тебе «Я тоже тебя живу».

— Мы знаем, — ответил Ронан. — Мы всегда знали.

— Можно мне попробовать твоё буррито? — поинтересовался Рис.

— Ни хрена, — сообщил Ронан и сел на диван. — Возьми себе своё.

* * *

Оставшись одна в постели Нокса, Клэр наконец смогла дать волю слезам.

Её тошнило от беспокойства.

Она была измучена страхом.

Прижав подушку к лицу, она вдохнула его запах. Конечно, этого было недостаточно. Это не он.

Где он был?

Что с ним происходило?

Клэр не хотела путаться под ногами. Из-за этого она не настояла на том, чтобы остаться в ВОА. Всё, что она делала, чтобы привлечь к себе внимание, отвлекало их от того, на чём они должны были сосредоточиться.

Но здесь она ощущала себя ещё более бесполезной. Тяжело было не иметь возможности помочь кому-либо. Теперь она поняла, что именно так, должно быть, чувствовал Нокс в отношении её самой. Это было ужасное чувство. Она хотела поговорить с ним об этом.

Она хотела поговорить с ним о стольких вещах.

Она хотела знать, что он думает. Она хотела, чтобы он знал, что думает она.

Она хотела так многого. Быть с ним.

Она хотела, чтобы это продолжалось долгие годы.

Именно в его отсутствие она поняла это. Это жило в ощущении пустоты, оставшейся в её сердце.

Клэр плакала о нём. О себе тоже, но в основном о нём. Он заслуживал того, чтобы быть в безопасности. Он заслуживал того, чтобы чувствовать себя хорошо. Он заслуживал того, чтобы о нём заботились так, как он заботился о ней.

Это был долгий, очень долгий день, наполненный такими мыслями.

В конце концов, она вышла из спальни, чтобы посидеть на кухне, просто в другой обстановке. Присев за кухонный островок перед заходом солнца, она почувствовала себя ещё более уставшей, чем когда легла в постель несколько часов назад.

Когда Мира вошла в кухню, одетая в чёрную юбку-карандаш и зелёную шёлковую блузку, она подошла к Клэр и обняла её. Руки Клэр были слабыми и вялыми, но она попыталась обнять Миру в ответ.

Клэр никогда в жизни так много не обнималась. Но после этого она почувствовала себя лучше.

Засовывая хлеб в тостер, Мира спросила:

— Могу я тебя кое о чём спросить?

— Ты хочешь, чтобы я осталась здесь, — сказала Клэр, предвидя это.

— Я думаю, так будет лучше для всех. Но это твоё решение.

— Я не хочу отвлекать или быть обузой…

— Клэр, ты не…

— …поэтому я останусь здесь, чтобы уважать работу, которую выполняют другие. Работа, которую я не могу выполнять. Ты была права насчёт этого. Сейчас я бесполезна, и я это знаю.

— Ты не будешь такой. По крайней мере, когда они найдут его. Ты будешь нужна ему.

Мира говорила это и раньше, но явно чувствовала, что Клэр нужно услышать это снова. У неё перехватило горло, и она кивнула, потому что если поверить чему-то, кроме того, что говорила Мира…

Она никогда больше не сможет дышать.

Глава 35

В его камере царила кромешная тьма. Нокс не знал, почему. Обычно снаружи на стенах висели горящие факелы, чтобы охранники могли видеть, чем занимаются заключённые. Не то чтобы там было чем заняться.

Он должен попытаться выяснить, почему здесь темно. Что-то, должно быть, происходит. Но думать об этом было слишком тяжело, когда его мозг был затуманен, а мысли расплывались.

Он лежал на спине, потому что у него болели рёбра. Голова тоже болела. Должно быть, его сильно ударили. Может быть, именно поэтому его разум затуманен? Он попытался вспомнить последнюю схватку, но не смог.

Он не мог вспомнить ничего, кроме того, что лежал здесь. И голос Малотова.

Он слышал его без остановки. Он не знал, как долго. Казалось, целую вечность. История за историей, рассказывающие о каждой драке, о каждом зле.

Нокс вспомнил, что время от времени пытался что-то сказать. Он всё время повторял какое-то имя. Клэр. Малотов всё повторял: «Нет, нет. Уррик убил её, помнишь?»

Нокс запаниковал. Он поднялся. Он закричал. Он упал.

Он толком не помнил, что ещё произошло.

Копна светлых волос.

Освещённых лунным светом?

Запятнанных кровью?

Он не знал, что было реальным, что когда происходило.

И почему, чёрт возьми, так темно?

Ужасная мысль пришла ему в голову, заставив застыть на месте. Они что, ослепили его? Ему не раз угрожали этим. Он делал вид, что его это не волнует, но, чёрт возьми, если они ослепили его…

Снаружи его камеры появился свет.

Нокс ахнул, как будто только что вынырнул из-под воды. Он был так рад возможности видеть, что не оглянулся сразу. Слава Идайос, они не лишили его зрения. Без зрения он был бы беззащитен. Он был бы убит. Или того хуже.

— Надеюсь, у тебя не случился сердечный приступ или что-то в этом роде.

При звуке голоса Малотова Нокс вздрогнул, но тут же пожалел об этом, так как его грудная клетка протестующе заскрипела, а голова закружилась. Когда он смог сфокусировать взгляд, Нокс посмотрел на ворота камеры, где стоял управляющий с электрическим фонарём у ног.

— Привет, зверёныш, — сказал Малотов своим скрипучим голосом. — Как мы себя чувствуем сегодня вечером?

Нокс ему не ответил. Лучше было не вступать в контакт без крайней необходимости.

Малотов прислонился к решётке и посмотрел на Нокса со странным, почти задумчивым выражением на лице.

— С каждым часом ты всё больше похож на себя. На душе у меня становится легче.

Нокс потёр лицо, пытаясь собраться с мыслями. Что-то не так. Но что? Почему ему казалось, что он что-то упускает?

Светлые волосы.

Карие глаза.

Застенчивая улыбка.

Музыка.

В глубине души Нокс знал, что она вечна, что она принадлежит ему. Это не имело смысла, но он никогда ни в чём не был так уверен.

В его воображении она прижималась к нему, как никто и никогда. Он гладил её светлые волосы, её бёдра…

Малотов щёлкнул пальцами.

— Эй. Сюда.

Нокс снова потёр лицо, и изображение снова растворилось в тумане, как часть другой жизни, которой у него никогда не будет. Как мог иметь такое мужчина вроде него? И они всё равно забрали бы у него женщину. Лучше не обращать на них внимания, притвориться, что ему всё равно.

Лучше быть одному.

На Нокса навалилась тяжесть. Вот так. Это казалось более знакомым.

Его разум снова затуманился, но он не мог не попытаться сосредоточиться, потому что кое-что всё ещё не имело смысла.

— Что…

Малотов улыбнулся своей мерзкой улыбкой, от которой его покрытое шрамами лицо исказилось ещё сильнее.

— Перестань так стараться, зверёныш. Просто будь собой.

— Ты накачал меня наркотиками, — это было единственное, в чём он был уверен.

— Просто кое-что, что поможет тебе, ну, знаешь, разобраться в своих чувствах.

Нокс перекатился на четвереньки и, пошатываясь, поднялся. Он, спотыкаясь, побрёл к воротам, и голова у него закружилась ещё сильнее. Он ударился о прутья. Малотов отступил назад, оставив фонарь, но прихватив с собой кое-что ещё. Бейсбольную биту.

Что, чёрт возьми, происходит? Это ведь не его камера, не так ли? Только что он был там, а теперь уже не там.

— Где…? Это не…? — спросил Нокс, понимая, что нарушает собственное правило. Никогда не было хорошей идеей спрашивать о чём-либо, показывать беспокойство. Это давало им ещё больше власти.

Но его обычная защита, внутренняя стена, которую он возводил, чтобы оградить себя от чувств или выражения того, с чем он не мог справиться… исчезла. Он чувствовал себя незащищённым и уязвимым.

— В чём дело, зверёныш?

— Что… — почему он всё ещё говорил? Ему нужно было заткнуться.

Малотов внимательно наблюдал за ним. Как будто он пытался что-то увидеть, о чём-то судить.

Нокс не мог думать. Что-то было не так, но он не мог думать.

Однако его поразила одна вещь.

— А где остальные? — чёрт, в чём была его проблема? «Заткнись».

— Это не твоё дело, не так ли, зверёныш?

Услышав предупреждение в тоне Малотова, Нокс замолчал.

Была правда, которую он обычно отрицал, которой он никогда не позволял полностью проникать в свои мысли. Он боялся Малотова, боялся с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать, и он впервые появился в Замке. Малотов проявлял к нему такой живой интерес. Резал его. Он находил такие творческие способы поощрять насилие.

Нокс всегда скрывал свой страх. Было опасно испытывать его, ещё хуже — показывать. Но сейчас, по какой-то причине, правда овладела им изнутри.

— Отвечай мне, — настаивал Малотов, — или я вздёрну тебя на дыбу. Это не твоё дело, не так ли?

У Нокса не было другого выбора, кроме как сказать:

— Нет. Это не моё дело.

Лицо Малотова расплылось в широкой улыбке.

— О, какой хороший зверёныш. Очень хороший.

Нокс прислонился лбом к решётке, желая, чтобы всё поскорее закончилось. Он даже снова погрузился бы в темноту.

— Ты не так враждебен, как я ожидал. Ты… ты что, боишься меня? Знаешь, — усмехнулся Малотов, — я никогда этого не знал.

Нокс понимал, что ему нужно напрячься, но он не мог. Он не мог.

— Как бы мне это ни нравилось — а мне это действительно нравится, — я думаю, тебе нужно что-то немного другое. Другой… тон.

Малотов достал свой телефон, большими пальцами набирая текст, в то время как бита была прислонена к его ноге. Засовывая телефон обратно в карман, Малотов ухмыльнулся.

— Как насчёт небольшого женского развлечения? Это было бы весело, правда?

Нокс обнажил клыки, когда гнев захлестнул его, смывая страх, как грёбаное цунами, смывающее пляжный зонтик.

Малотов вскинул биту на плечо.

— Нет, зверёныш. Плохой.

— Я бл*дь убью тебя на хрен!

Малотов усмехнулся.

— Я так и думал. Тебе просто нужно правильное вдохновение. Тебе очень, очень не нравится, когда девушки истекают кровью. Тебе почти хочется всех здесь перебить, не так ли? И, возможно, сжечь это место для пущей убедительности. Что скажешь, зверёныш?

В затуманенном сознании Нокса промелькнул образ. Уррик Дутериан, распростёртый на своей роскошной кровати, его горло разорвано, кишки вывалились на простыни. Остальные тоже, в других комнатах. Все они мертвы или умирали, все они пережили потрясение в свои последние мгновения.

Затем жар огня позади него. Зловоние горящей плоти. И свет, исходящий от пламени, врывающегося в двери и окна, опустошая помещение. Очищая его.

Сколько раз он представлял себе это?

Краткий миг ясности — такой отчётливой, что это было почти воспоминание — растворился в тумане, когда послышались лёгкие приближающиеся шаги. В поле зрения появилась темноволосая женщина, стоявшая снаружи камеры.

Нет.

Нет, нет, нет. Только не женщина.

— Уходи! — гаркнул Нокс.

Женщина перевела взгляд на Нокса, затем нахмурилась, глядя на Малотова.

— Ты звал?

Малотов ухмыльнулся Ноксу.

— Это должно быть поучительно для всех. Видишь ли, Зара здесь… — Малотов ударил битой прямо в левое колено Зары.

Она вскрикнула и упала.

Нокс взревел от ярости и ужаса и рванул прутья на двери своей камеры. Они гремели и стонали, но не поддавались. «Нет, нет, нет!»

Так было всегда. Заточённый в клетку. Бесполезный.

Когда Зара попыталась встать, Малотов ударил битой по её опирающейся руке, сломав её и заставив её упасть. Она закричала от боли, а Нокс набросился на прутья, сотрясая их в бессильной ярости.

Малотов наставил на Зару пистолет.

— Тихо!

Нокс подавил рёв и стоял, дрожа от ярости, а Малотов держал пистолет направленным в голову женщины. Зара баюкала сломанную руку, издавая резкие стоны боли. Её левая нога согнулась под неправильным углом.

— Что… — выдохнула она. — Что…

— Видишь ли, — непринуждённо сказал Малотов, — Зара предала семейный бизнес. Я думаю, — Малотов посмотрел на Нокса, — что она пожалела тебя.

— Я сделаю всё, что ты захочешь! Не стреляй в неё! — отчаянно закричал Нокс. — Не стреляй в неё!

Малотов, посмеиваясь, продолжил, как будто Нокс ничего не говорил:

— Зара, наконец, нашла свою цель. Чёртова маленькая добрая самаритянка.

Грохот выстрела разнёсся по каменистому туннелю. Нокс взревел, когда Зара упала с пулей в голове. Нокс был так сосредоточен на её изломанном, истекающем кровью теле, что не заметил, как Малотов поднял биту, направляя её, словно тупое копьё.

Он вообще не ожидал, что это произойдёт.

Боль пронзила голову Нокса, и мир снова провалился во тьму.

* * *

С пассажирского сиденья своего Юкона Гидеон наблюдал за толпой, собравшейся вдоль края котлована. Да, его близкие коллеги, но также и их контакты. Он разослал информацию о времени и месте сбора вскоре после встречи на ликёро-водочном заводе, чтобы дать время распространить информацию до начала основного мероприятия. Он не сказал этого Заре.

Её контакты не могли быть оповещены слишком рано. Поэтому он привёл её сюда в подходящий момент. Он знал, что она была настороже, но всё равно действовала, послав своё сообщение в ВОА, которое она посетила прошлой ночью.

Ах, дети вырастают и идут своим путём, не так ли?

Гидеон видел, как она вошла в пещеру. Она не выйдет оттуда.

Он чуть было не окликнул её; импульс был сиюминутным, но сильным. Он подавил его.

В конце концов, она одна из них.

Как и десятки других, собравшихся на краю котлована, возбуждённо гомонящих при виде накачанных Дымкой демонов в зарешёченных пещерах, которые только и ждали, когда их выпустят. Зрители, конечно, не знали, что демоны не будут закованы в цепи, как указывал Гидеон. Они не знали, что сами были частью представления.

Некоторым из них, возможно, удастся сбежать. В конце концов, их гибель была побочной выгодой, а не главной целью. Были и другие, более важные для уничтожения. Гидеон всегда мог разделаться с этими паразитами позже. По крайней мере, сегодняшний вечер должен умерить их чванливость — а это дорогого стоило.

Задние дверцы Юкона открылись. Гидеон вытянул шею, чтобы выглянуть из-за сиденья, пока его водитель и Малотов заталкивали бесчувственное тело огромного мужчины на заднее сиденье. Нокс был немного ранен во время вчерашней драки, и ему, конечно, не оказали медицинскую помощь, но в нём ещё полно сил. Любой, кто сорок лет выживал в Яме, был достаточно крепок, чтобы справиться с несколькими сломанными рёбрами и сотрясением мозга.

А если учесть, что его организм был под воздействием наркотика, особенно после того, как Гидеон ввёл очередную дозу прямо перед его звёздным часом? Да, здоровяк едва ли это почувствовал. Он успеет нанести предостаточно ударов, прежде чем его завалят.

Гидеон не смог сдержать улыбки. Он и представить себе не мог такого блестящего начала своей войны.

Это должно быть… ну, захватывающим.

Глава 36

Кир понял, что что-то не так, как только они добрались до шахты. Вокруг собралась толпа. Рёв и шипение демонов в скалистом, залитом лунным светом котловане.

Это было слишком надуманно.

Толпа расступилась при виде их оружия и тактического снаряжения, некоторые возмущались, но большинство не хотело иметь с ними ничего общего. Приход в открытую был сопряжён с определённым риском — в основном то, что толпа могла напасть на них — но на такой открытой местности, как эта, особого выбора не было. И они торопились.

Очевидно, что зрители не были частью того, что Гидеон… что бы это ни было.

Добравшись до края ямы, где его команда стояла рядом с ним, Кир посмотрел вниз.

После того, как Зара переслала им информацию о местоположении, департамент разведки нашёл схему шахты. Первые шахтёры вели раскопки в котловане, выкапывая пещеры и туннели по всей территории. Гидеон явно внёс некоторые изменения. Стальные ворота закрывали проходы в стенах котлована, и из них торчали руки демонов, хватающие воздух когтями. Это была странная картина, мало чем отличающаяся от того, как Кир представлял себе Бездну.

Ничто в демонах и котловане не удивило Кира, но всё равно что-то было не так. Зары нигде не было видно. Нокса нигде не было видно. Гидеона нигде не было видно. Никто в них не стрелял. И толпа, казалось, не знала, что делать с появлением Тиши.

Так или иначе, это трюк. Ловушка. Кир чувствовал это.

Но разве у него был выбор, кроме как вмешаться и разобраться с этим? Он доверял своей команде, как своей паре. Ему не нужно было держать их за ручку. Они могли постоять за себя, если что-то пойдёт не так.

— Где он, чёрт возьми? — прорычал Рис.

Вопрос остался без ответа, потому что весь ад вырвался на свободу.

Стальные ворота распахнулись, и более дюжины демонов высыпали в котлован. Они шипели и метались вокруг, царапая землю, царапая себя, царапая друг друга. Они шипели и визжали в безумной ярости, отчаянно желая что-нибудь разрушить.

— Какого хрена, — произнёс Ронан. — Они бешеные, как черти.

По-видимому, именно это Зара имела в виду, когда говорила, что демоны теряют свой грёбаный разум. Весьма точно подмечено.

При обычных обстоятельствах Кир проигнорировал бы дюжину с лишним демонов, предпочитая искать Нокса. Но тут возникло несколько проблем. Во-первых, эти «бешеные как черти» демоны стояли между ними и пещерами, которые они должны были проверить, хотя Нокса там, скорее всего, не окажется. А во-вторых?

Демоны начали карабкаться по крутым, каменистым склонам котлована. Большая часть толпы с криками бросилась назад. Раздалось несколько выстрелов.

— Чёрт возьми, — пробормотал Ронан.

В точности мысли Кира. Они должны были нейтрализовать этих демонов. Прежде чем они прорвутся сквозь толпу. Прежде чем они достигнут города.

— Лука, если ты сможешь пробраться мимо них, найди Нокса, если он, чёрт возьми, вообще здесь. Рис, Ронан, давайте отправим этих ублюдков обратно в Бездну.

Тишь обрушилась на приближающихся демонов, заставив нескольких упасть обратно в котлован. Большинство бежали прямо под градом пуль, как будто даже не чувствовали их.

И тут началось настоящее веселье. Камни взметнулись с земли, полетели по воздуху, обрушиваясь на Тишь, на убегающую толпу.

Занятый тем, что нырял и уворачивался, Кир оставил попытки прицелиться. Выхватив из ножен свою шиву, он бросился в котлован, скользя вниз по каменистому склону навстречу разъярённым демонам, нанося удары по шеям, когда мог, и по конечностям, когда это было всё, до чего он мог дотянуться.

Вокруг него вспыхивало пламя, Бездна забирала своё отродье.

Но демоны так просто не сдавались, уклоняясь от пуль, игнорируя отрубленные конечности, каждый из них сражался скорее как лорд, чем как пешка, а камни, летающие вокруг с помощью телекинеза, были чертовски большой помехой.

Один из них с сокрушительной силой ударил Кира в плечо. Удар отбросил его к стенке котлована, и ему пришлось неуклюже поднять свою шиву, чтобы защитить лицо от полосующих его когтей. Рука демона рассеклась о лезвие, но сумасшедший ублюдок всё равно бросился к шее Кира, дыша ему в лицо своим прогорклым дыханием, забыв о чувстве самосохранения в своём отчаянном желании разорвать его.

Кир вывернулся из-под демона, ударил его локтем в спину и впечатал в каменную стену, разбив ему грудь и лицо.

Повернувшись, чтобы проверить, как там его братья, Кир метнулся к Ронану, который разрубал на куски трёх демонов, окруживших его. Кир отрубил голову одному, освободив Ронана настолько, что тот смог расправиться с остальными.

Другой бросился на спину Кира. Он увернулся от его режущих когтей и ударил своей шивой по подколенному сухожилию, когда тварь пронеслась мимо него. Тварь неуклюже грохнулась, и Киру пришлось отрубить ей обе руки, прежде чем он смог преодолеть защиту твари и добраться до головы.

Внутри неё вспыхнуло пламя. Другие горели по всему котловану.

Кир снова оглянулся на своих парней. Ронан отрубил ещё одну голову, отчего вспыхнуло пламя. Рис карабкался по крутому склону за тем, кто, похоже, был последним демоном. Рис схватил его за лодыжку и дёрнул, отправив демона кувырком падать на пять метров вниз.

Рис прыгнул за ним, приземлившись в идеальном положении и ударив своей шивой в шею чудовища, когда оно поднялось, и тем самым выпустив пламя Бездны.

Кир оглядел котлован и у него закружилась голова. В ночном воздухе витал пепел. Толпа исчезла. Несколько демонов, чьи тела были бесполезны, но головы всё ещё оставались на месте, шипели и стонали.

Кир, Рис и Ронан начали убирать их, отрубая последние головы, вспышки осветили скалистый котлован, словно огромные адские светлячки.

Когда последняя голова превратилась в пепел, Кир провёл тыльной стороной запястья по лбу. На руке осталась кровь. Он даже не помнил, как получил удар по голове. Его плечо ужасно болело.

Рис и Ронан тоже выглядели потрёпанными. Ронан согнулся пополам, а Рис держал свою руку так, что можно было предположить, что у него сломана ключица. Кир понятия не имел, как, чёрт возьми, Рис умудрился со сломанной ключицей вскарабкаться по стене котлована, схватить этого демона, отшвырнуть его назад и спрыгнуть вслед за ним.

По-прежнему никаких признаков Гидеона, Зары или Нокса.

— Лука, — рявкнул Кир в свой коммуникатор. — Статус.

В наушнике послышался голос Луки.

— У меня тут Малотов. И… Зара. Главный туннель, поверните налево.

— Нокс?

Пауза.

— Нет.

Дерьмо.

— Ронан, ты пострадал? — спросил Кир.

Ронан выпрямился.

— Я в порядке.

— Рис?

— Да. Нормально.

— Перелом?

— Да. Почти уверен.

— Чёрт. Ладно. Пошли.

В туннеле было темно, как в аду, но за поворотом забрезжил свет. Кир, Рис и Ронан завернули за угол и увидели Луку, направившего свой 45-й калибр на засранца со шрамами, Малотова.

Малотов стоял на коленях, заложив руки за голову. Его штанины были в пятнах крови, словно Лука позаботился о том, чтобы он не смог убежать. Лука стоял рядом с ним, как палач.

Позади Луки Зара лежала на боку с открытыми глазами и пулевым отверстием в голове.

Лука сообщил:

— Возможно, он передал сообщение Гидеону до того, как я добрался до него. Зара была уже мертва. Они подставили её, чтобы подставить нас.

— Чёрт возьми, — пробормотал Кир.

Какая бл*дская пустая трата времени. Она действовала по совести, поступала правильно в этом деле, даже если не всегда делала так в прошлом. Она была молода. Она могла бы изменить свою жизнь, могла бы искупить свою вину, могла бы стать достойной женщиной.

Малотов усмехнулся.

— Неплохо, а?

Кир вышел из себя, ярость пронзила его тело, и его клыки удлинились так, как не случалось даже в битве с демонами. Ему потребовалось всё его самообладание, чтобы не начать избивать ублюдка.

— Где Нокс? — спросил он вместо этого.

— Если я тебе скажу, ты меня убьёшь, так что нет, спасибо. Но я могу отвести вас к нему.

— Как насчёт того, чтобы сломать тебе обе руки и посмотреть, развяжется ли у тебя от этого язык? — прорычал Ронан.

— Сделай это, — сказал Кир.

Ронан шагнул вперёд, готовый начать крушить всё вокруг. Лицо Малотова напряглось в ожидании боли, но он никак не отреагировал. Он не собирался говорить, что бы Ронан с ним ни сделал. Чёрт возьми.

— Босс, — сказал Рис. — У нас чёртова проблема.

— Действительно, бл*дь.

— Нет. Я нашёл его, — Рис поднял свой телефон, показывая изображение с камеры видеонаблюдения в вестибюле ВОА — Нокс лежал без сознания на полу, вооружённый до зубов, и к нему приближался охранник на стойке регистрации.

— Твою мать, — пробормотал Кир, и его тон заставил Ронана замереть на месте. Внезапно всё стало предельно ясно. Это не было ловушкой, не совсем. Это был отвлекающий манёвр, способ отвлечь внимание от ВОА, чтобы они могли отправить туда Нокса.

Малотов усмехнулся.

— И он накачан наркотой под завязку. Я могу вам помочь. Я знаю его…

Прогремел выстрел, и пуля, попавшая в мозг Малотова, оборвала его бредни. Он упал, и Кир пнул его ногой.

— Ты его ни хрена не знаешь.

* * *

Демонический лорд наблюдал, как четверо вампиров мужского пола появляются из туннеля. По меньшей мере двое были ранены, но, несмотря на это, он не был заинтересован рисковать собой, особенно после того, как увидел, как они разорвали на части четырнадцать его слуг.

Лорд убил нескольких убегающих вампиров, просто из принципа, но отпустил большинство из них. Он прямо сейчас не хотел привлекать к себе внимание. Ему нужно было подумать, составить план.

Было нелегко разыскать его пропавших слуг. На это ушли дни и ночи, и это привело к множеству разочаровывающих тупиков. Он отследил их до этого места незадолго до того, как вампир, который, казалось, был главным, ушёл, забрав с собой крупного мужчину без сознания.

Один из его слуг следовал за машиной и должен был сообщить об её конечном пункте назначения. Другой слуга нетерпеливо стоял рядом с ним. Как будто они могли начать сражение.

— Мой господин? — спросил солдат. — Мы атакуем?

— Нет, дурак.

— Но после того, что они сделали? Мы, само собой, должны…

— Меня больше интересует тот, кто действительно несёт ответственность, — этот мужчина был бы более лёгкой добычей. И в принципе? Ему нельзя было позволить, чтобы что-то подобное сошло с рук.

Вампиры. Отвратительны в своём высокомерии.

Когда-нибудь они будут стёрты с лица земли из этого мира, как когда-то были стёрты из своего собственного.

Глава 37

Нокс очнулся, когда кто-то толкнул его в плечо. Быть застигнутым врасплох в Замке означало нарываться на проблемы, поэтому он встал на дыбы, готовый к драке. В Замке всегда нужно быть готовым к драке.

Когда он оттолкнул другого пленника, то услышал удивлённый возглас. Иисусе. Чего ожидал этот засранец?

С трудом поднявшись на ноги, Нокс попытался сориентироваться, но сердце колотилось так сильно, что у него закружилась голова, и он не мог отдышаться. Рёбра болели, но это ощущение было каким-то далёким, на краю его осознания.

Помещение казалось слишком большим, слишком пустым, освещение было неправильным, но он никак не мог сосредоточиться, чтобы понять почему. Нокс потёр лицо, пытаясь собраться с мыслями.

Другой заключённый снова подошёл к нему, что-то говоря, и Нокс толкнул его сильнее, его гнев вспыхнул с новой силой, и из горла вырвался рёв.

Какого хрена? В чём была проблема этого засранца?

Когда парень так и не отвалил, Нокс схватил его за рубашку и протащил через всю комнату, впечатав спиной в стену. Он зарычал мужчине прямо в его удивлённое лицо.

Никто его не трогал! Никто, бл*дь, его не трогал… никогда.

Позади него раздался выстрел.

Плечо Нокса пронзила боль, от удара его отбросило вперёд, на мужчину, которого он прижал к стене.

Нокс развернулся, рыча на вновь прибывшего. Охранник или что-то в этом роде.

Тот, кого он прижал к стене, попытался закричать, поэтому Нокс ударил его локтем в лицо. Тот сполз по стене и рухнул на землю.

Переключив всё своё внимание на охранника, Нокс бросился в атаку.

Он почувствовал ещё два удара в туловище. Мужчина юркнул обратно в лифт — подождите, что? — и двери закрылись за секунду до того, как Нокс ударил кулаком по блестящему металлу, оставив на нём вмятину.

Развернувшись, Нокс осмотрел местность в поисках других охранников или заключённых. Тот, кто напал на него первым, по-прежнему лежал без сознания у дальней стены. Судя по одежде, это был охранник, а не заключённый.

Однако он выглядел как-то не так, его белая рубашка и чёрные брюки отличались от обычной чёрной униформы охранников. Тот, кто стрелял в него, тоже был одет в белую рубашку.

Это было неправильно, не имело смысла. И всё же место было совершенно знакомым.

Что, чёрт возьми, происходит?

Нокс прикрыл рукой одну из ран на животе, из которой через чёрную рубашку обильно текла кровь. На нём были… нагрудные кобуры. Два пистолета. Ещё два пистолета были пристёгнуты к поясу, ещё один — к правому бедру. Он чувствовал ещё ремни на своих ногах, другие пистолеты и, возможно, лезвия.

Какого хрена? Какого хрена?

Набирая в лёгкие воздух, с таким бешеным биением сердца, что у него закружилась голова, Нокс покачнулся. Ему нужно…

Что?

Убраться отсюда?

Очевидно, он свободен. Его не заперли в камере. Несмотря на туман, застилавший его мозг, это, по крайней мере, он мог понять.

Это его шанс, которого он ждал десятилетиями. Наконец-то он мог уничтожить это место. Убить всех. Сжечь его дотла.

Особенно Уррика.

Потому что он изнасиловал ту женщину, задушил её, лишил её всякой свободы и достоинства, уничтожил её там, на грязном полу. А потом оставил её гнить на долгие ночи.

Грудь Нокса тяжело вздымалась, воспоминания были такими чёткими, что он не мог видеть ничего другого.

Но он не мог удержать это изображение. Оно сменилось другим. Темноволосая женщина, нога согнута не в ту сторону, пуля в мозгу, глаза широко раскрыты и пусты.

Волосы не светлые.

Клэр.

Клэр.

Клэр.

Нокс схватился за голову, согнулся и закричал.

Он не мог понять смысла образов, но знал, что чувствует. Ужас. Душераздирающая потеря. Ярость.

Он убьёт их, всех до единого.

Если они убьют его в конце, это будет хорошо. Это будет даже хорошо, правда. Какой смысл уходить от этого? Что могло быть дальше дыры, вырезанной в его груди?

Его охватило сильное чувство дежавю. Сон? Воспоминание? Неужели он думал об этом так часто, что ему казалось, будто это уже случилось?

Нокс покачнулся на ногах, у него кружилась голова, он был сбит с толку, не в силах сохранить хоть какую-то ясность, и его мысли с каждым мгновением становились всё более расплывчатыми.

Но он не мог упустить этот шанс. Он не мог стоять здесь и ждать, пока прибудут ещё охранники. Повернувшись, Нокс по привычке направился к дверям на лестничную клетку. По привычке?

Ещё одна волна дежавю. Что…?

Он нажал на ручку, оставив кровавый отпечаток ладони, и протиснулся в дверной проём. Когда он начал с трудом спускаться по лестнице — потому что он обычно шёл вниз? — в голову просочились другие мысли, смешиваясь в беспорядке. Он знал это место. Его мозг продолжал пытаться сосредоточиться на этом, как будто там был какой-то ответ, но Нокс не мог разобраться в нём.

Всё казалось знакомым и неправильным одновременно. Почему он не мог думать?

Толкнув первые двери на уровне В1, Нокс оказался в… он даже не знал, где находится. Больница?

Что?

Что?

Кто-то начал приближаться к нему, и Нокс вытащил оба пистолета из нагрудных кобур.

— Нокс…

Он выстрелил высоко, это был предупредительный выстрел, и мужчина — врач? — резко остановился, вскинув обе руки в знак капитуляции.

— Эй! — закричал мужчина. — Нокс…

— Отвали от меня на хрен!

— Ладно, ладно! Давай просто поговорим…

Нокс снова выстрелил высоко, и мужчина инстинктивно пригнулся. Нокс направил оба пистолета на мужчину, который закрыл глаза.

Что за хрень, что за хрень? У Нокса тряслись руки. Это его шанс. Он больше никогда не представится… но… что-то не так.

Он не хотел убивать этого мужчину. В глубине души, в своём сердце, он не хотел убивать его.

Он не хотел никого убивать.

Но это был его шанс.

Но это неправильно.

Как это могло быть неправильно, когда он знал, он знал, что Замок — это чёртово зло?

Но…

В агонии Нокс развернулся к двери с криком ярости и разочарования. Распахнув дверь, позволив ей врезаться в стену, он спустился ещё на один уровень, на уровень В2.

Потому что он всегда шёл вниз. Не так ли?

Всё было неправильно, всё было чертовски неправильно.

Нокс шёл по коридору, распахивая дверь за дверью, открывая взору почти пустые палаты, в некоторых из которых были только стол и стулья, в других — койка и туалет. Камеры — но пустые. Всё чертовски пустое.

Где другие бойцы?

И где его камера? Он хотел вернуться туда, чтобы иметь возможность думать, чтобы всё это ушло. Почему, чёрт возьми, всё было неправильно?

— Нокс!

Он развернулся, голова закружилась вместе с ним, мысли ещё сильнее затуманились. Смутно он различил топот сапог, когда дюжина вооружённых охранников в доспехах хлынула в коридор, преграждая ему путь.

Инстинктивно Нокс поднял оружие.

Мужчина, который кричал, протиснулся вперёд. Крупный мужчина в хорошем костюме и пуленепробиваемом жилете. Одновременно в его мозгу прозвучали слова «Джодари» и «Уррик Дутериан».

Какого хрена? Какого хрена?

— Тебе лучше опустить это, сынок. Мы пристрелим тебя, если ты будешь стрелять в нас.

— Отвалите от меня на хрен!

— Нокс…

— Да пошли вы все, грёбаные ублюдки! Я убью вас на хрен!

— Нокс, Кир уже на пути…

Он чуть не открыл по ним огонь. Это был его шанс, его последний грёбаный шанс. Но что-то говорило, что нет. Что-то подсказывало ему не делать этого, что это неправильно, что он не хотел.

Но ему нужно было, чтобы они ушли, чтобы он мог подумать, и ярость, закипавшая в нём при мысли обо всём, что они сделали с ним, остальными и женщинами, была невыносима. Он заставил себя прицелиться повыше, прежде чем выстрелить. Над их головами взорвалась штукатурка, посыпалась пыль.

«Уходите, уходите, уходите!»

Пуля пробила ему левое бедро. Он на мгновение упал на одно колено, когда порвалась мышца, но ярость заставила его подняться на ноги.

И он чуть не открыл по ним огонь.

Почти.

Почти.

С рёвом, полным ярости, растерянности и отчаяния, он ударил плечом в дверь ближайшей камеры и, пошатываясь, ввалился внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Он, прихрамывая, прошёлся взад-вперёд, и кровь капала за ним, оставляя дорожку. Это не его камера, но знакомые размеры помещения помогали ему думать.

Что-то не так. Ничто не имело смысла. Он был в Замке, но и не в Замке.

Это были охранники, но не охранники.

Он хотел поубивать всех к чёртовой матери… но он совсем этого не хотел.

Когда за стеклянной панелью двери появилось чьё-то лицо, Нокс прицелился, и мужчина — возможно, Джодари, возможно, Уррик — отступил.

Ему нужно подумать.

Ему просто нужно подумать, чёрт возьми.

* * *

Кир распахнул дверь уровня В2 и ворвался на этаж Допросов и Задержания, а Рис, Ронан и Лука последовали за ним.

Иисусе. Там была дюжина мужчин в бронежилетах, с оружием наготове, всё их внимание было приковано к пустому коридору.

Кир сосредоточился на Джодари, стоявшем за строем мужчин.

— Я хочу, чтобы все до единого агенты убрались отсюда.

Джодари покачал головой.

— Он совсем спятил, Кир. Я не могу допустить, чтобы он вышел и устроил стрельбу по всему чёртову зданию. Если мы должны его прикончить, то мы должны его прикончить, чёрт возьми.

Кир оглядел коридор, отмечая брызги крови. Кровь была в вестибюле, на лестнице и на каждой чёртовой дверной ручке.

— В кого он стрелял?

— Пока ни в кого, — сказал Джодари. — Пока что.

— Тогда чья кровь здесь повсюду, чёрт возьми?

— Его.

Гнев горячим комком скрутился в груди Кира.

Джодари указал на разрушенный потолок.

— Он открыл стрельбу. И напал на двух агентов в вестибюле. Он вооружён до зубов и не в своём уме.