Тишина в эфире

Глава шестнадцатая. Китти

9 октября 1989 года, среда, утро

Европа

Китти снился чудесный сон, в котором она, девочка лет пяти-шести, гуляет по весенним холмам, полной грудью вдыхает свежий воздух и смеется – искренне, так, как и должен смеяться ребенок. Греза эта была такой реальной, что собственное тело по пробуждении показалось ей слишком большим и громоздким. Она лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам в квартире, но не узнавала ни одного. Где-то тикали большие часы, журчала вода, стрекотали кузнечики и… пели птицы. Много, много птиц. Она распевали на все голоса, приветствуя утреннее солнце. Вот только в Треверберге их можно было услышать разве что за городом, вдали от центрального шоссе.

Девушка осторожно пошевелила пальцами ног, согнула их в коленях, подняла и снова опустила руки, сжав и разжав кулаки. У нее ничего не болело, но голову заполнял неприятный туман. Так люди чувствуют себя наутро после бурной ночи с большим количеством выпитого алкоголя. Или после принятия хорошей дозы сильного снотворного.

Снотворное.

Открыв глаза, Китти уставилась в потолок. Точнее, на изящную вышивку, которой он был украшен. Игла мастерицы создала стаю жар-птиц, летевших на фоне темного ночного неба. Через пару мгновений до нее дошло, что это никакой не потолок, а часть балдахина из тяжелого бархата, за которым пряталась кровать. Мисс Свонсон провела ладонью по гладкому шелку постельного белья, вдохнула тонкий аромат дорогих духов, исходивший от подушки, и села, обхватив руками колени. Она мучительно пыталась вспомнить, как здесь оказалась – и где оказалась, если уж на то пошло – но мозг сопротивлялся, не желая делиться с ней нужными образами. Что происходило вчера? Арман отправил ее в отпуск. Она каталась по городу на метро. Поужинала в дешевой забегаловке. Вернулась домой. Познакомилась с темным эльфом, который читал «Заводной апельсин», и он назвался ее новым соседом. Она даже его имя запомнила: Лоуренс Уайт. И, кажется, подумала, что была бы не прочь с ним замутить. Может, так и случилось? Они поехали в Ночной квартал и крепко выпили? Нет. Китти не имела привычки пить с мужчинами в первый вечер знакомства. Значит, она все же поднялась к себе. Открыла дверь, включила свет в прихожей… а потом? Что было потом?

Раздвинув полог кровати, девушка оглядела совершенно незнакомую спальню. Туалетный столик из темного дерева, украшенный золотыми орнаментами, чуть поодаль – большое напольное зеркало. Высокие канделябры с оплывающими воском свечами, на стенах – картины художников эпохи Возрождения. Возле окна – огромного, почти во всю стену – круглый кофейный столик в восточном стиле и два невысоких стула с подушками из алого плюша. В другом конце комнаты – письменный стол, сделанный, как и туалетный столик, из темного дерева. Часть спальни была отгорожена расписными японскими ширмами, но Китти видела силуэты длинных вешалок и манекенов. Потолки слишком высокие для квартир в Треверберге… может, это особняк? Но комната кажется чересчур большой даже для особняка…

– Боги праведные, куда же меня занесло? – недоуменно протянула Китти.

Она встала и подошла к напольному зеркалу. Бледная, волосы спутались, под глазами – темные круги. Наркоманы после передозировки, коротающие ночь в приемном покое госпиталя имени Люси Тревер – и те выглядят лучше. Нахмурившись, девушка оглядела пеньюар из тонкого нежно-зеленого кружева, в который ее нарядил незнакомый хозяин шикарной спальни. Именно хозяин, а не хозяйка. Женщина выбрала бы менее изящную вещицу, остановившись на целомудренной ночной рубашке или элегантной пижаме. Китти присела было на мягкую табуретку возле туалетного столика, привлеченная богатым ассортиментом баночек для кремов и декоративной косметики, но в последний момент передумала и подошла к окну. С минуту она в нерешительности стояла перед неплотно прикрытыми шторами, а потом раздвинула их и вышла на балкон.

Комната, в которой она открыла глаза сегодня утром, находилась на головокружительной высоте – даже Треверберг с крыши небоскреба не выглядел так внушительно… нет. Небоскреб все же выше, намного выше. А вид с балкона открывался потрясающий. Китти на несколько мгновений лишилась дара речи, любуясь бесконечной зеленью лесов и полей, чистым небом и поднимающимся над горизонтом солнцем. Она приблизилась к каменным перилам балкона, посмотрела вниз, задрала голову для того, чтобы разглядеть последние этажи странного дома… и поняла, что это никакой не дом, а замок. Самый настоящий старинный замок, подобный тем, которые описывают в средневековых романах о рыцарях и прекрасных девах. Далеко внизу она видела ворота, с такой высоты казавшиеся почти игрушечными, сад с фонтанами, аккуратными рядами деревьев и фигурными цветочными клумбами, здание, которое могло быть конюшней, и отгороженный участок, плохо вписывавшийся в историческую атмосферу – автопарк, где поблескивали стеклами несколько машин.

– Доброе утро, госпожа.

Услышав тихий голос за спиной, Китти вскрикнула он неожиданности и резко обернулась. Тоненькая женщина в строгой форме горничной вежливо поклонилась.

– Доброе утро, – ответила девушка. – Вы меня напугали.

– Прошу прощения, госпожа. Меня зовут Аллаат, я ваша личная служанка на время пребывания в замке. Ванна будет готова через несколько минут. Пожелаете выбрать платье к завтраку?

Аллаат. Что за странное имя? Ах да. Она темная эльфийка. И это ее темное имя. Неприятное предчувствие зашевелилось внутри, обдав сердце холодком, но Китти решила не придавать этому значения. Не время паниковать и выдумывать глупости. Она должна выяснить, где оказалась. И почему. И чего от нее хотят.

– Какой сегодня день недели? – спросила девушка у служанки.

– Среда, госпожа. Девятое ноября.

Китти провела языком по пересохшим губам. Девятое ноября. У Армана она была седьмого, с Лоуренсом познакомилась вечером того же дня. Куда пропали целые сутки?

– Похоже, я заспалась, – улыбнулась мисс Свонсон.

Аллаат вернула ей улыбку – вежливую, как и прежде.

– Его светлость велел не беспокоить вас. Он предупредил, что вы очень устали и проспите долго.

– Вы говорите о хозяине замка?

– Верно, госпожа. Его светлость граф Элиран приказал обращаться с вами как с самой дорогой гостьей. Вы выберете платье самостоятельно – или позволите мне сделать выбор за вас?

– Его светлость граф Элиран, – тупо повторила Китти, глядя на белоснежный передник служанки. Что же, во имя всех богов, приключилось седьмого ноября?.. – Да. Буду рада, если вы поможете мне с выбором.

Понимающие кивнув, Аллаат потрепала собеседницу по руке.

– Наслаждайтесь горячей ванной, госпожа. Когда вы закончите, платье будет готово.

***

Воздух ванной комнаты из розового мрамора был наполнен влажным ароматным паром. Китти долго нежилась в воде, наблюдая за пышной пеной и брошенными в ванну свежими цветами, растерлась махровым полотенцем и, накинув принесенный служанкой халат, вернулась в спальню. Успевшая уйти Аллаат оставила на прикроватном столике маленький серебряный колокольчик, звон которого должен был призвать ее к госпоже. Девушка переоделась в немного старомодное, но элегантное платье из золотого шелка, обула изящные босоножки на высоком каблуке, расчесала волосы и наскоро убрала следы усталости с лица, воспользовавшись богатым ассортиментом косметики на туалетном столике. В одной из шкатулок, стоявших там же, она нашла жемчужный гарнитур и решила, что украшения не повредят.

Аллаат появилась в спальне в тот момент, когда Китти закончила красить ногти бесцветным лаком и сидела, изучая свое отражение. Происходящее казалось ей то ли сном, то ли шуткой кого-то из друзей. Кто мог бы разыграть такой спектакль? Арман? Решил ее побаловать? Но замков у Армана не было. По крайней мере, собственных. Он рассказывал, что кто-то из его родственников – то ли создатель, то ли брат по создателю – владел солидной недвижимостью где-то в Европе, но жил обособленно и предпочитал являться на семейные торжества в рестораны, а не приглашать к себе. Что бы там ни было, а угрозы Китти не ощущала. Она решила воспринимать происходящее как приключение. Ее похитил таинственный аристократ, владеющий средневековым замком, и они совсем скоро встретятся за завтраком. Прямо-таки живая иллюстрация романа «Рождение Юноны». Вот только рыжими волосами природа мисс Свонсон не наградила.

«Рождение Юноны». Альберта Пэйдж!

– Госпожа, вам нехорошо? – всполошилась Аллаат. – Вы побледнели…

Воспоминания, наконец-то поднявшиеся на поверхность, закружились в мозгу Китти лихорадочным хороводом. Свечи с ароматом ванили и жасмина, кровавые следы, апельсины, свежие цветы, труп в ванной. Она прижала ладонь к губам, пытаясь справиться с приступом тошноты. Похоже, ее и вправду похитил аристократ. Но история эта уже не казалась ей романтичной. Больше всего она походила на кошмарный сон, который вот-вот станет реальностью.

– Простите… нет. Вы сказали, что хозяина замка зовут Элиран?

– Совершенно верно, госпожа. Его светлость граф Элиран. Он не любит, когда гости опаздывают к столу. Нам лучше поторопиться.

Китти не хотелось являться к столу. И выходить из этой комнаты ей тоже не хотелось. Больше всего на свете она желала одного: вернуться в кровать, укрыться за спасительным пологом и залезть под одеяло, как до смерти напуганная маленькая девочка. Она принесла записку от того психопата в полицию! И что сделала полиция? Как всегда, ничего. Должно быть, они еще и посмеялись над ней после ее ухода. Глупая девчонка перечитала любовных романов и напридумывала кучу ерунды. Выходит, психопат этот более чем реален. Уж не воображает ли он себя графом из «Рождения Юноны»? Сейчас он поведет ее в подземелья и покажет забальзамированных женщин? С губ Китти сорвался нервный смешок, и Аллаат удивленно подняла брови.

– Если вы плохо чувствуете себя, госпожа…

– Я прекрасно себя чувствую. – Мисс Свонсон величественно поднялась и оправила складки платья. – Пожалуйста, проведите меня в трапезную комнату. Не терпится познакомиться с его светлостью графом Элираном.

***

Если психопат, похитивший Китти, и вправду воображал себя одним из главных героев романа Альберты Пэйдж, то антураж был передан с невероятной точностью. Она сидела за столом, еды на котором хватило бы на целую армию, и разглядывала блюда. Восточные сладости, лимонные и миндальные пирожные, эклеры, английские кексы, сыры, блинчики, маленькие вазочки с вареньем, сверкающий медный кофейник, маленький фарфоровый чайник. Не забавно ли? За несколько минут до того, как обнаружить труп Альберты Пэйдж в собственной ванной, она сравнивала себя с персонажем романа Стивена Кинга. А сейчас Китти Свонсон на самом деле оказалась героиней книги. И солгала бы, сказав, что ей не терпится увидеть хозяина замка. Психопат ли он? То есть, граф из романа, разумеется, полный психопат, но кто войдет в столовую через несколько минут? Фанат творчества Альберты Пэйдж или мужчина, который развлекался убийствами рыжеволосых девушек?

Глупости. Этот мужчина существует только на страницах книги. Она слишком много работала, у нее расшатались нервы, а ужасная находка и идиотское похищение подлили масла в огонь. Сейчас в эти двери войдет Арман, убежденный в том, что отлично пошутил, улыбнется, и…

– Прошу прощения за опоздание, мадемуазель Свонсон.

Незнакомец вошел в столовую бесшумно, как тень. Китти не услышала ни его шагов, ни скрипа открывающейся двери. Высокий мужчина лет тридцати пяти, одетый в элегантный деловой костюм из темного шелка. Иссиня-черные волосы свободно лежали на плечах, холодные серо-зеленые глаза смотрели на девушку с вежливым любопытством. У вошедшего было приятное, открытое лицо, гармонию черт которого несколько нарушал орлиный нос с едва заметной горбинкой. А он недурен собой, подумала Китти. Именно такими она всегда представляла себе аристократов прошлых эпох. Сходства с ними мужчине добавляла бледность. Впрочем, это характерно для всех вампиров. По ощущениям гостьи – пленницы?.. – незнакомец получил бессмертие три или четыре века назад.

– Я ждала всего лишь десять минут, ваша светлость, – с улыбкой ответила девушка. Психопатом он не выглядит. И на мучителя рыжеволосых красавиц из «Рождения Юноны» тоже не тянет… хотя главная героиня упоминала об его привлекательной внешности.

Граф достал из кармана белоснежного шелкового жилета часы на длинной цепочке, старинную вещицу из темного золота, и бросил взгляд на циферблат.

– И три минуты из этих десяти были лишними, – уточнил он. – К завтраку мы всегда собираемся в девять утра. Еще раз приношу свои извинения. Надеюсь, кофе и чай не успели остыть.

Он подошел к Китти и церемонно поклонился.

– Имею честь, мадемуазель Свонсон. Граф Элиран, хозяин этого замка. Вашу ручку, если позволите.

После секундного колебания девушка протянула руку для поцелуя, и мужчина легко прикоснулся губами к ее пальцам, а потом занял место во главе стола и позвонил в серебряный колокольчик. В дверях столовой появился слуга.

– Что вы будете пить, мадемуазель Свонсон? – обратился Элиран к Китти.

– Кофе, ваша светлость, – ответила она.

– Прекрасный выбор. Его варят по особому рецепту, верю, что он вам понравится. Фабио, налей кофе нашей гостье.

Девушка наблюдала за тем, как слуга наклоняет кофейник над крохотной фарфоровой чашечкой. Рука мужчины вздрогнула, и пара темных капель упала на белоснежную салфетку возле ее тарелки. Граф выразительно покашлял.

– Принеси синьорине другую салфетку, – обратился он к слуге по-итальянски. – Немедленно.

– Да, ваша светлость, – испуганно кивнул побледневший Фабио.

– И скажи главному повару, что жалование за этот месяц ты не получишь.

– Ваша светлость, я…

– … но если ты хочешь лишиться не жалования, а руки, дай знать – и я исполню твое желание в ближайшие несколько минут.

Китти затравленно наблюдала за тем, как слуга кладет возле ее тарелки свежую салфетку и скрывается в дверях столовой.

– Он пялился на ваше платье, мадемуазель, – пояснил хозяин замка. – Точнее, на грудь, которую оно почти не прикрывает. Вы всегда одеваетесь как первая леди из публичного дома?

Фраза «это платье выбрала для меня служанка» была готова сорваться с губ мисс Свонсон, но она совладала с собой, вспомнив потухший взгляд Фабио.

– Если мой внешний вид оскорбил вас, ваша светлость, прошу прощения. Я редко бываю в высшем свете и не в курсе тонкостей этикета.

– Я выделил вам личную служанку для того, чтобы она исправила это недоразумение.

– Она предложила мне платье… но я решила надеть другое.

Граф сделал глоток кофе и прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.

– Пустое, – легкомысленно отмахнулся он от слов собеседницы. – И я могу понять Фабио, грудь у вас и вправду ничего, мадемуазель. Пожалуйста, угощайтесь. Попробуйте эклеры и миндальные пирожные.

В животе у Китти урчало при виде сладостей, которыми был уставлен стол, но она не могла заставить себя протянуть руку и взять что-либо из предложенных хозяином замка угощений. Она смотрела на воздушное безе, на песочное печенье и на белоснежные круги посыпанного зеленью сыра и вспоминала несчастную героиню романа «Рождение Юноны».

– Вы не голодны? – поинтересовался граф, заметив ее нерешительность. – Или блюда с моего стола не кажутся вам достаточно аппетитными? Возможно, вы предпочитаете что-нибудь более простое? К примеру, яичницу или омлет?

– Я предпочитаю ответы на вопросы, ваша светлость. А у меня их скопилось предостаточно.

Сделав очередной глоток кофе, хозяин замка прожевал кусочек миндального пирожного – и только после этого заговорил вновь.

– Вопросы? Какие?

– Кто вы? Где я? Что я здесь делаю? Как я сюда попала? Чего вы от меня хотите?

– Вы любопытны, мадемуазель Свонсон, но весьма и весьма невежливы. Сегодня утром я подумывал о том, чтобы привести вас на вечерний прием в качестве спутницы, но это будет плохим решением. Вы сведете гостей с ума своими отвратительными манерами.

Китти гордо вскинула подбородок и сверкнула глазами.

– Я журналист, – сказала она. – Задавать вопросы – моя работа. И, если уж мы заговорили о вежливости, то вы себя ей точно не обременяете. Вежливые люди женщин не крадут.

Граф аккуратно промокнул губы салфеткой.

– Я не человек, как вы, полагаю, заметили, мадемуазель. И я вас не крал. Разве на ваших запястьях наручники? Вы сидели взаперти? Я морю вас голодом? Думаю, ответ на все эти вопросы – «нет». А если так, с чего вы решили, что вас кто-то украл?

– Вы привели меня сюда против моей воли.

– Когда Адам нашел вас, вы были в глубоком обмороке. В больницу он вас повезти не мог, ибо не так давно оттуда сбежал. Но и бросить даму в беде он тоже не мог. Впрочем, от справедливого возмездия это его не спасло… но не будем об этом, тем более, за столом.

Взяв свою чашку, Китти начала пристально разглядывать узор из золотых линий.

– Адам, – повторила она. – Тот мужчина, который выпил отравленного вина в лав-отеле «Фиолетовое солнце» вместе с несчастной женщиной?

– Да, мадемуазель. Адам, мой верный слуга и помощник, которому я поручал десятки сложных дел. Я дал ему деньги, помог сделать карьеру. И чем он отплатил мне в итоге? Глупостью, на которую его толкнуло малодушие. Решил, что уж если ему предстоит лишить кого-то жизни, то он заодно убьет и себя. Но я не жесток, мадемуазель Свонсон. Я дал Адаму второй шанс. А он привез вас сюда и сказал, что с него хватит. Что больше он не намерен мне помогать. Даже в том случае, если я одарю его несколькими миллионами долларов. Пришлось отпустить беднягу.

Девушка попробовала кофе, оказавшийся восхитительным: горячий, крепкий, ароматный. Именно такой варят в лучших кофейнях Италии.

– Гуманное возмездие, – заметила она.

– Верно, мадемуазель. Я ведь сказал, что не жесток. Кроме того, я люблю исполнять чужие желания. У каждого есть желания. К примеру, вы мечтаете о том, чтобы прославиться.

– И пока что неплохо справляюсь с реализацией этой мечты.

– Я знаю, что вы долго добивались права на интервью с Альбертой Пэйдж. Это правда – или мои источники мне солгали?

Китти, успевшая взять с прозрачного блюда круассан, торопливо прожевала его и кивнула.

– Да, это правда. Я звонила ей домой раз десять, если не больше, говорила с редакторами «Сандерс Пресс», с литературным агентом, которым она обзавелась после выхода романа. Говорила с целым светом.

– И что, понравилось вам беседовать с этой маленькой лгуньей?

Девушка подняла глаза на графа. Он сидел, сцепив пальцы, и с легкой улыбкой смотрел ей в лицо.

– Почему вы называете ее лгуньей?

– Все очень просто, мадемуазель. Во-первых, написанный ей роман не идет ни в какое сравнение с предыдущими книгами. Они не так уж плохи, но на фоне «Рождения Юноны» отвратительны. Во-вторых, незнакомец, подавший ей идею книги, не рассказывал историю в подробностях.

– Откуда вы знаете? – спросила Китти, прекрасно понимая, какой услышит ответ.

Хозяин замка откинулся на спинку стула. Его улыбка стала шире, превратившись в самодовольную.

– Все очень просто, мадемуазель, – повторил он. – Этим незнакомцем был ваш покорный слуга. А история эта была моей. Хотя почему «была»? Она до сих пор моя. И она все еще не дописана.

– Знаете, сколько сумасшедших говорят то же самое, граф?

– Знаю. Но, в отличие от них, я не намерен убеждать вас в том, что являюсь тем самым чудовищем из романа «Рождение Юноны». Хотя мог бы, и беседа была бы прелюбопытной. Я здесь не за этим, мадемуазель Свонсон, да и вы тоже. Дело в том, что Альберта Пэйдж эту книгу не писала, но выдала ее за свою. И понесла справедливое наказание. Пришло время продолжить историю в правильном ключе.

На одно чудовищно долгое мгновение Китти подумала о том, что он решил разыграть обновленный вариант этой пьесы с ее участием, и пальцы, в которых она держала круассан, заледенели.

– И какую роль в этом сыграю я?

– Главную, мадемуазель Свонсон. Вы напишете продолжение романа «Рождение Юноны». Историю, которую никто, помимо меня – и самой Юноны, конечно – не знает. Я вдоволь насладился ее страданиями, но не мог придумать, как же заставить страдать женщину, которая лишила меня самого дорогого – моей прекрасной рыжеволосой графини. И теперь я понял, что нужно сделать. Я докажу ей, что все ее усилия были напрасны. Я жив и счастлив, а она прозябает в глуши без денег и имени, которое когда-то открывало все двери. Она думает, что я скучаю по ней, но она ошибается. Еще никогда я не чувствовал себя таким свободным.

Произносимые графом слова достигали ушей девушки, но никак не желали складываться в осмысленные предложения.

– Вы хотите, чтобы я написала роман? – тихо спросила она.

– Вы напишете роман, – уточнил хозяин замка. – Книга у вас получится отличная. В тысячу раз лучше «Рождения Юноны». Вы очень талантливы, я читал ваши статьи. Удивлен, что вы до сих пор не взялись за художественную прозу.

Китти чувствовала себя так, будто ее спрятали в огромном мыльном пузыре, который вот-вот проткнут булавкой – и последняя преграда между реальностью и безумием исчезнет. Переполнявшие ее чувства – тайная надежда, любопытство, страх – сплелись плотным узлом где-то в горле, не позволяя издать ни звука.

– Но почему именно я? – наконец обрела дар речи она.

– Потому что вы знаете эту женщину, мадемуазель Свонсон. Знаете очень хорошо. А, может, и боготворите.

– И вы хотите отомстить ей… книгой?

– Не стоит недооценивать книги, мадемуазель. Это инструмент, меняющий реальность. Книги могут творить чудеса. Они убивают, воскрешают, даруют надежду и погружают в пучину черного отчаяния. А книги о душевных страданиях бесценны. Душевные страдания уродуют нас, трансформируют и помогают достичь вершин совершенства. Я посвятил этому искусству всю свою жизнь. Я создаю идеал красоты, изменяя чужие души. Страдания очищают женщину, превращают ее в богиню, которой служат смертные и бессмертные. То, что другие называют жестокостью, я называю творчеством, потоком, порождающим прекрасное.

– Вы безумны, сударь.

– Все творцы безумны, мадемуазель. Мир не понимает нас, потому что мы говорим на своем языке. Но так ли важен язык? Главное – результат.

Китти отложила круассан и отодвинула от себя чашку. Аппетит у нее пропал окончательно. Сидевший напротив мужчина ни разу не сказал прямо о том, что он – тот самый граф из романа «Рождение Юноны», но она не сомневалась, что видит перед собой именно его. Ей хотелось одновременно смеяться, плакать, бить тарелки, сорвать со стола скатерть, кричать и забиться в самый темный на свете угол. Еще несколько дней назад она была счастлива, полна идей и честолюбивых планов, твердо стояла на ногах и с уверенностью смотрела в будущее. Теперь ее реальность исказилась, как узор из мелких стекол в калейдоскопе. Не так ли чувствовала себя Юнона в этом замке? Не так ли чувствовали себя ее предшественницы, навсегда оставшиеся в мрачных подземельях?

– Я заплачу вам, – сказал граф с серьезным видом.

Не выдержав, девушка расхохоталась. Она смеялась несколько минут, судорожно хватая ртом воздух, а потом вытерла катившиеся по щекам слезы, посмотрела на хозяина замка и замерла. Его глаза светились искренним счастьем, восторгом, который испытывают, обретая что-то по-настоящему желанное.

– Вы сказали, что я знаю эту женщину. Кто она?

– Сейчас это не имеет значения. Вы поймете, когда придет время.

– Вы… отпустите меня?

– Я был бы рад, если бы вы решили погостить здесь несколько дней. Но не буду удерживать вас силой. Возвращайтесь в Треверберг, если пожелаете. Мне приятно думать о том, что вы находитесь рядом с моей Юноной. Еще немного – и судьба снова соединит нас.

– Юнона? – повторила Китти ослабевшим голосом. – Она живет в Треверберге?

– О да, мадемуазель. И вы уже встречались с ней однажды. Сейчас она носит маску и пытается изображать из себя другую женщину… но это ненадолго. Скоро она вернется ко мне. Когда вы приступите к работе над романом?