Травница для Повелителя теней

Глава 10. Он был прав

Мои покои оказались комнатой с голыми стенами, большое окно, открывавшее вид на пустые поля, у стены была низкая двуспальная кровать, застеленная черными шелками, рядом журнальный столик и мягкое кресло. Воздух был свежим, но от этого не менее гнетущим.

Я сидела на краю кровати, сжимая в руках опустевшую склянку из-под валерианы, понимая, что никакие травы не могут унять эту дрожь. Ведь дрожь была не от страха.

Изможденная дорогой и событиями, я прилегла, чтобы собраться с мыслями, и тяжелый, беспокойный сон накрыл меня почти мгновенно.

Проснулась я от глухой, ноющей боли, где-то на задворках сознания. Надо вставать и идти искать кухню, чтобы приготовить Телну обезболивающий отвар, меня не устраивало, что мне приходится чувствовать его боль.

В окно заглядывало утреннее солнце, и его косые лучи высвечивали в воздухе кружащиеся пылинки. Сев на кровати, я замерла, заметив несоответствие. Я была укрыта мягким одеялом, хотя точно помнила, что заснула, не дотронувшись до него. Одеяло пахло ночным ветром, дымом и чем-то неуловимо знакомым, его магией.

Я села, осматриваясь по сторонам, пытаясь отогнать странное, теплящееся в груди чувство. Это была не забота, а скорее его очередная игра, проверка границ.

Раздался стук в дверь, и вошла служанка с опущенными глазами.

— Господин зовет вас к завтраку, — тихо оповестила она, окинув взглядом, мою скромную, дорожную одежду. — Вам нужно переодеться.

И, заметив мои потрепанные бледно-зеленые волосы, у нее на мгновение удивленно расширились глаза, но через мгновенье она вновь надела маску безразличия.

— Ванная там, — она кивнула на неприметную дверь и вышла из покоев.

Ванная оказалась просторной и прохладной. Вода в медном тазу была ледяной, но после тревожной ночи она показалась мне благословением. Я умылась, с наслаждением чувствуя, как холод смывает остатки сна. Пальцами я попыталась привести в порядок свои волнистые волосы.

Спустя некоторое время, которого мне хватило, чтобы привести себя в порядок, она вернулась, неся в руках платье. Не просто красивое, а откровенно роскошное. Черный бархат, тяжелый и мягкий, с глубоким вырезом, открывавшим плечи. Оно было лишено украшений, и в этой строгой элегантности чувствовался его стиль. Я сама надела его, отказавшись от помощи, и почувствовала, как бархат холодит кожу.

Столовая оказалась такой же мрачной и величественной, как и все в этой крепости.

Длинный дубовый стол, за которым могли бы разместиться три десятка человек, был накрыт лишь на одном его конце.

Теон ждал, откинувшись на спинке кресла. На нем была просторная черная рубашка, расстегнутая на три пуговицы и оттенявшая бледность кожи. Его взгляд на мгновение задержался на моих распущенных волосах, в глазах мелькнуло что-то неуловимое.

Я почувствовала, как по щекам разливается тепло. В памяти всплыл вчерашний момент, шелковистая прохлада теней на моей коже, его губы у кожи... Я делала вид, что не замечаю его взгляд, стараясь скрыть охватившее меня смятение.

— Садись, — кивнул он на стул рядом с собой. Его голос прозвучал мягко, без привычной повелительной интонации. — Надеюсь, ты голодна. Мои повара старались для моей гостьи.

Завтрак прошел в тишине, нарушаемой лишь звоном приборов. Блюда были изысканными, вино терпким.

Я ела, почти не чувствуя вкуса, вся кожа будто горела под его пристальным вниманием. Теон, казалось, изучал каждую деталь в моем облике. Его взгляд, тяжелый и задумчивый, скользил по моему лицу, по волосам, задержался на моих руках, лежавших на столе.

— Ты не похожа на жительницу захолустной деревни, — произнес он низким, обволакивающим голосом и медленно протянул руку через стол. Его пальцы, прохладные и уверенные, легли на мою кисть, не давая отдернуть ее, и медленно провели по коже от запястья к сгибу локтя.

От этого прикосновения по телу пробежали мурашки, кожа под его пальцами вспыхнула, и я резко отдернула руку, словно обожженная.

— Я травница, — пожала я плечами, стараясь скрыть дрожь в голосе и то, как предательски участилось дыхание.

Он медленно провел пальцем по краю своего бокала, и этот простой жест казался теперь невероятно интимным.

— Я говорю об ухоженности. Отсутствие грубых мозолей, шрамов. — Его взгляд снова скользнул по моим рукам. — Такие руки у знатных дам, которые единственным своим трудом считают вышивание. Странно для деревенской травницы, не находишь?

Воспоминания из прошлой жизни, о тщательно ухоженных, пахнущих кремом и с красивым маникюром руках, вгоняли в уныние. Я невольно сжала пальцы, пряча их в складках платья. В этом мире мои руки действительно стали грубее, несмотря на мой уход за ними, но для него они все равно выглядели аристократично.

— Видимо, магия природы щадит тех, кто ей служит, — с трудом выдавила я, чувствуя, как по шее и щекам разливается краска.

— Или ты просто не там ищешь свои корни, — многозначительно парировал он. В его взгляде читалась не насмешка, а глубокий, нестерпимо пристальный интерес, заставлявший мое сердце биться чаще.

— Покажешь крепость? — неожиданно для себя спросила я, отчаянно желая увести разговор в безопасное русло.

— Как скажешь, — поправил он поднимаясь. В его глазах вспыхнула та самая опасная искорка, что предвещала либо игру, либо ловушку. — Пойдем.

Мы шли по бесконечным, похожим на лабиринт коридорам.

— Эта башня, была последним рубежом во время осады клана Греранов. Они держались здесь три недели. Говорят, их призраки до сих пор бродят по винтовой лестнице.

— Их, кто-то видел? — не удержалась я от вопроса.

— Возможно, — ответил он с хитрой улыбкой.

Затем мы вошли в длинный зал, стены которого были сплошь завешаны гобеленами. Сюжеты на них были в основном о битвах, краски поблекли. На центральной стене было огромное, мертвое дерево, его ветви сухими когтями цеплялись за камни.

Я, не думая, протянула руку и провела пальцами по шершавой нити увядшей ветви. Что-то дрогнуло во мне, потребность исцелить это несчастное древо.

Под моим пальцем нить дрогнула, и крошечная почка образовалась на блеклой ветви. Затем другой, и еще. По стволу дерева пробежала волна жизни, заставляя его покрываться свежими почками.

Я ахнула и отшатнулась, но было поздно.

В ответ на всплеск моей магии воздух вокруг Теона сгустился. Тонкая, прохладная полоска тьмы, словно шелковая лента, мягко обвила мое запястье. Она не сковывала, не тянула. Она ласкала кожу, пульсируя в такт его учащенному дыханию.

Мы замерли, уставившись друг на друга в полном, шокированном изумлении.

— Видишь? — Его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Наша магия... они признали друг друга.

Он сделал шаг ко мне. Расстояние между нами сократилось. Я чувствовала исходящую от него магию, и ту искру тепла, что была в его взгляде, прикованном к моим губам.

Сердце отчаянно выстукивало ритм, в котором смешались страх и запретное ожидание. Дыхание перехватило. Я не отводила глаз, загипнотизированная этим моментом, этой невольной, непреодолимой близостью.

Его рука медленно поднялась, чтобы коснуться моего лица, и все мое существо замерло в предвкушении...

И в этот миг его лицо исказила гримаса боли. Он резко отпрянул, словно его ударили, схватившись за висок, и его глухой, сдавленный стон вырвался наружу.

— На сегодня достаточно, — просипел он отвернувшись. Его плечи напряглись, выдавая нечеловеческое усилие, с которым он сдерживал крик. — Служанка проводит тебя.

Он быстро вышел из зала, его фигура растворилась в тенистом коридоре, но он не мог скрыть от меня главного. Острую, ледяную боль, которая вонзилась мне в висок в тот же миг. Он пытался спрятать свою агонию и уйти с достоинством.

Я стояла, опершись о холодную стену, все еще чувствуя на запястье призрачную прохладу его тени. Чувствовала каждый его мучительный вздох, каждый спазм, сжимавший его внутренности, как свой собственный.

Он был прав — бежать от этой связи было бесполезно. И где-то в глубине души, под слоем страха, рождалось странное понимание: я не хотела, чтобы он страдал в одиночестве.