Вор без имени

Глава 10 Контрабанда

Утро встретило меня тягучим запахом жареной рыбы и дёгтя.

Тур копошился у печки, переворачивая на раскалённой сковороде куски трески, вокруг которых потрескивал жир. Щелбан, сидя на корточках, чистил ногти своим вечным кривым ножом, а Хрип молча перебирал кости, бросая их в деревянную кружку с глухим стуком.

Я потянулся, и вылез из гамака. Рука уже почти не болела — только слегка ныла при резких движениях. Да уж, слюна вульфаров оказалась действительно хорошим средством от перелома!

Интересно, как она действовала?

А, так ли это важно? Главное, что я использовал её всю, как велел Нералон, и…

«И теперь должен этим волкам какую-то услугу» — подумал хмуро — «Интересно, что они попросят?»

Впрочем, заострять мысли на этом я не стал — проблемы надо решать по мере их поступления!

А у нас, вроде как, на сегодня планировалось что-то новенькое.

— Ну что, симория, — Рив распахнул занавеску своей «комнаты» и вывалился наружу, почесывая живот, — Пока вы тут сопли жуёте, у нас дело нарисовалось. Горяченькое.

Щелбан тут же оживился, подняв голову.

— Кого на этот раз разводить будем?

— Не, — Рив уселся на пустую бочку и принял от кучерявого воришки кружку с водой, — В этот раз без разводок.

— Это как? — не понял я.

— Профиль чутка не наш, но… Деньги есть деньги. Контрабанда.

Тур перестал переворачивать рыбу и медленно обернулся. Хрип отвлёкся от своих костей.

— Серьёзно? — не удержался я.

Рив усмехнулся.

— Да не ссыте вы. Один знакомый контрабандист залёг на дно в «Ржавом якоре». Стража его ищет — не дал на лапу кому надо, жадным оказался. Попался патрулю, но смог смыться. Теперь боится высовываться, а товар нужно передать — его уже несколько дней ждут.

— Какой товар? — Тур скрестил руки на груди.

— Колдовские амулеты. Для какого-то торговца в Новом порту.

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Колдовские штуки — это не просто краденые кошельки. Если стража засечёт — мало не покажется. За такое не просто изобьют и кинут в каталажку, нет… Будут пытать, чтоб выяснить, откуда взялись амулеты… И плевать, знаешь ты об этом, или нет…

А вот у Хрипа, несмотря на опасность, глаза заблестели живым интересом.

— И за сколько мы рисковать будем? — спросил я, — Колдовские амулеты… Ты же вроде говорил, что этот рынок крышуют «чешуйчатые»?

— Да уж не сомневайся, заплатят, — Рив хитро прищурился, — И заплатят хорошо. А насчёт «чешуйчатых» можно не переживать — они тут вообще не при делах. Амулетики привезённые из княжеств. Да и план так-то простой.

— Излагай, — пробасил Тур.

— Как два пальца, парни! — «клык» принял тарелку с рыбой, — Амулеты замотаем в твои повязки, Краб, так что потащишь их ты. И ты же заберёшь деньги, да обратно в повязки и замотаешь. Гениально, дам'марак!

— А если кто-то пасёт контрабандиста? — засомневался я.

— Если даже такой человек и найдётся — подумает, что всё на мне, — хмыкнул Рив, — Потому что я возьму сумку, будто груз у меня, смекаешь? Двойной развод! Сыграю напряжение и осторожность, не хуже чем ты, ха! Если стража что-то заподозрит — я их уведу за собой. А Тур, Щелбан и Хрип тебя подстрахуют — и доведут до торговца.

— А если стража дёрнет тебя? — выдавил вопрос Хрип.

— А что они мне предъявят? — Рив оскалился, — Только отвлекутся, я же для этого и нужен, болван! А вы в это время унесёте ноги.

Щелбан захихикал. Тур хмыкнул, и в его глазах мелькнуло одобрение.

Я же сглотнул. На словах всё было просто — но всё это дело пахло риском. План казался слишком простым…

Но когда Рив озвучил наш навар, даже у Тура бровь дёрнулась.

— Пятьдесят золотых? — Щелбан аж подпрыгнул, — Да за такие деньги я хоть в Элион проберусь!

— Ты проберёшься только в зад тюремщика, если будешь орать как торговка рыбой, — проворчал Хрип, но в его голосе тоже слышался азарт.

Рив хмыкнул.

— И четвертину в общак занесём только барону Нового порта. Наш вообще не при делах, так что не обидится… И не узнает, если вы будете рты на замке держать, поняли⁈ Воронье гнездо тоже не участвует. С такими деньгами… Сами понимаете, можно залечь на дно надолго. А если есть мозги — пустить их в дело и наладить жизнь.

Симория переглянулась. Все понимали, что если платить, «как надо» — всем трём Баронам, в чьих районах Рив собирался провернуть дело — останется в лучшем случае, четверть!

Но куш был велик — очень велик. За ползолотого можно было снять комнату в нормальной таверне на пару недель! С кормёжкой, прачечной — «полным пансионом», как говорил Рив.

Я перебирал уже изрядно затасканные бинты на руке, сжимая и разжимая пальцы. В животе ёкало — и от страха, и от странного возбуждения.

Тридцать семь с половиной. Это больше, чем мы зарабатывали за все предыдущие дни вместе взятые.

— А если стража всё же докопается? — спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Тогда Тур им врежет, Щелбан заорет, что его режут, а ты с Хрипом скроешься. У вас это хорошо получается, — Рив хлопнул меня по плечу, — Но до этого не дойдёт. Мы тебя прикроем.

Его пальцы слегка сжали моё плечо — не жест дружбы, а скорее, договор.

Доверие…

— Кстати, Краб… Так как ты выполнишь почти всю работу, твоя доля будет больше, — добавил Рив, — Десятка. Остальным по шесть, мне девять с половиной.

Щелбан присвистнул. Хрип лишь кивнул, будто так и должно быть. Тур промолчал, но потом хмыкнул:

— Заслужил.

Десять золотых. Мои!

Горло внезапно сжалось. Не из-за денег — из-за того, что парни молча согласились. Ни споров, ни ворчания. Будто я и правда стал для них чем-то большим, чем просто малёк с улицы.

— Ладно, — я резко вдохнул, — Когда работаем?

Трактир «Ржавый якорь» оказался гнилой развалюхой на краю Вороньего гнезда. Вонь перегара, дешёвого табака и чего-то кислого ударила в нос, едва мы переступили порог.

Гомон посетителей не стих, но из полумрака на нас уставились глаза местных пропойц. Однако никто не заинтересовался нами больше, чем на пару мгновений — тяжёлое сопение, хриплый смех и бульканье выпивки не прервались.

Рив, не моргнув глазом, швырнул медяк усатому верзиле у двери — тот ловко поймал его и мотнул головой в сторону лестницы.

— Наверху. Третья дверь справа.

Мы поднялись по скрипучим ступеням, которые прогибались под Туром так, будто вот-вот лопнут. Наверху было тише, но воздух стоял густой, пропитанный чем-то сладковато-горьким — как будто жжёные травы смешали с гнилью.

Третья дверь оказалась заперта. Рив постучал, и за толстыми досками послышался какой-то шорох.

— Кто? — раздался хриплый голос.

— Чайка из порта.

Скрипнул засов, Рив толкнул дверь плечом, и мы ввалились внутрь.

Комната была крошечной, с единственным закопчённым окошком и топчаном, на котором развалился мужик с пустыми глазами. Его кожа отливала серым, как у покойника, а пальцы нервно дёргались, перебирая мундштук кальяна. На столе рядом валялись какие-то склянки с мутной жидкостью, куски запёкшейся хлебной корки, поднос с обглоданными костями, пара кувшинов с вином.

— Здравствуй, Гарс, — Рив скривился, отмахиваясь от дыма.

Мужчина медленно повернул голову, оглядев нас.

— Ммм… Да… — Его голос напоминал скрип ржавой двери, — Привет… Готовы?

Рив шагнул вперёд.

— Где товар?

Гарс с трудом приподнялся, шаря рукой под топчаном, и вытащил продолговатую деревянную коробку, обтянутую потрёпанной кожей.

— Берите… и валите… — Он швырнул её Риву и тут же плюхнулся обратно, прильнув к кальяну. Дым заклубился густыми волнами, затягивая его обратно в забытье, — К ночи жду… Деньги… Сами знаете что будет… Если дадите дёру.

Рив серьёзно кивнул и открыл коробку. Мы столпились за его спиной.

Внутри, на вытертом бархате, лежали три деревянных амулета — продолговатые, с вырезанными узорами, которые переливались под тусклым светом, будто по ним пробегали тени.

— Ну что, Краб, — Рив хмыкнул, — Давай сюда свою драгоценную руку.

Щелбан и Хрип быстро размотали мои бинты, обнажив бледную, но уже зажившую кожу. Тур тем временем аккуратно отодвинул занавеску и выглянул за окно.

Я взял из коробки один из амулетов. Дерево было тёплым, почти живым, а когда я постучал по нему ногтем — внутри отозвался глухой, пустой звук.

— Полые? — я поднял бровь.

Рив тут же отвесил мне подзатыльник.

— Не тряси их, кретин! Это магические штуки, а не погремушки!

Я поморщился, но промолчал. Амулеты быстро замотали в новые повязки, плотно прижав к руке. И тут же под бинтами начало щекотать — словно сотня муравьев пробежала под кожей.

— Что за хрень⁈ Чешется! — я скривился.

— Гарс? — Рив повернулся к контрабандисту, который не переставая курил кальян.

— Ничего страшного, — медленно ответил он, — Артефакты так влияют… На человека… Если их много рядом. Ты просто не привык.

— Точно? — я с сомнением посмотрел на забинтованную руку, — А если это не «просто так»? Вдруг с рукой что-то случится⁈

— Это защитные амулеты, — прохрипел контрабандист, — Не ссы, малёк.

— Не боись, — Рив оскалился и хлопнул меня по плечу, — За час с небольшим ничего не случится. Просто… Представь, как мы будем тратить наши золотые!

Я сжал зубы. Рука горела, но слова Рива подействовали лучше любого успокоения.

Десять золотых…

— Пошли, — Рив сунул коробку из-под амулетов в мою сумку и перекинул её через плечо, — Чем быстрее сбагрим этот груз, тем быстрее получим наши деньги.

Из «Ржавого якоря» мы выходили по одному, с небольшим разрывом по времени.

Я вышел последним, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая улицы в грязно-оранжевый цвет. Повязка с амулетами плотно прилегала к руке, но странное жжение не проходило — будто под бинтами ползали раскалённые иголки.

Первые полчаса я шёл, сжимая зубы и косился на каждую тень. Каждый прохожий казался стражником или узнавшим о контрабанде «теневым», каждый крик на улице — сигналом, что меня вот-вот схватят. Даже обычный лоточник, поправивший свой прилавок, заставил меня вздрогнуть.

Но постепенно я начал успокаиваться. Тур мелькал в толпе в нескольких шагах впереди, его мощная спина то появлялась, то исчезала за спинами прохожих. Хрип где-то сбоку сливался с толпой, а Рив, как и обещал, шёл в отдалении с той самой пустой сумкой через плечо — приманка для любого слишком любопытного стража.

Чем дальше мы уходили от «Ржавого якоря», тем сильнее улицы менялись. Простоватые лачуги и грубые каменные дома сменялись более ровными, оштукатуренными и изысканными постройками, мостовые стали ровнее, а в воздухе, вместо вони рыбы и пота, запахло специями и кожей.

Новый порт.

Ещё через полчаса я свернул за угол и увидел небольшую лавку с вывеской «Редкости и диковинки». Над дверью висел колокольчик, а в окне поблёскивали странные безделушки — склянки с цветными жидкостями, засушенные ящерицы в банках, резные фигурки из тёмного дерева.

Сердце заколотилось сильнее. Место назначения!

И тут кто-то тронул меня за локоть.

Я чуть не подпрыгнул, но это оказался Щелбан, которого я выпустил из виду. Он вынырнул из толпы и оскалился во весь рот.

— Эй, Краб, — шепнул он, подмигивая, — Надеюсь, ты не думаешь смотаться с нашими деньгами? Потому что если вдруг решишь — мы тебя найдём, ты же знаешь?

— От тебя скроешься, умник! — фыркнул я, не удержавшись от ухмылки.

Щелбан хохотнул, хлопнул меня по плечу и растворился в толпе, оставив меня перед дверью лавки.

Я глубоко вдохнул, расправил плечи и толкнул дверь.

Колокольчик звякнул…

Ну вот и финальная часть сделки.

Внутри пахло дорогим деревом, воском и чем-то терпким — может, сушёными травами, а может, древними книгами, сложенными на полках до самого потолка?

По стенам висели странные предметы: чучела невиданных зверей с блестящими глазами, склянки с мерцающими жидкостями, даже какие-то механизмы из бронзы, тихо пощёлкивающие шестерёнками.

За прилавком, развалившись в кресле с высокой спинкой, сидел мужчина в бархатном камзоле. Его пальцы, унизанные перстнями, лениво перебирали страницы книги, но взгляд, холодный и оценивающий, тут же уткнулся в меня.

— И что в моём заведении забыл такой… гм… уличный житель? — Он сморщил нос, будто я принёс с собой запах помойки.

Я сглотнул, чувствуя, как под бинтами амулеты словно нагреваются.

— Я принёс товар. От Гарса.

Торговец замер. Потом медленно закрыл книгу и отставил её в сторону.

— Гарса? — переспросил он, — Не знаю никого с таким именем. И не жду посылок.

Я напрягся. Ну конечно, шифруется.

— Может, просто взглянете на груз? — Я потянулся к повязке, — Думаю, тогда всё станет ясно.

— Что⁈ — Торговец вдруг побагровел и вскочил, — Ты что, предлагаешь мне ворованное? В моей-то лавке⁈ Да я тебя…

Он схватил со стола увесистую трость с серебряным набалдашником.

— Вали отсюда, пока я не позвал стражу!

Я отпрянул. Что за?..

И в тот же миг под бинтами что-то зашипело.

Я взглянул вниз — и обалдел!

Из-под повязки повалил густой серый дым, воняющий горелой кожей и тухлыми яйцами!

— ЧТО ЭТО⁈ — завопил торговец, замахиваясь тростью, — ПОШЁЛ ВОН! ВО-О-ОН!

Дым клубился, заполняя комнату с пугающей скоростью. Пятясь, я попробовал размотать повязку, но Щелбан и Хрип как-то хитро завязали её…

А торговец вдруг закашлялся. Его лицо исказилось, трость дрогнула в руке… И он рухнул на пол, как подкошенный!

Страх сжал горло, парализовал меня, не давая пошевелиться и осмыслить произошедшее…

Ничего не понимая, я стоял, не шевелясь, чувствуя, как дым обволакивает и меня, но… не душит. Только щекочет в носу, горький и противный.

И тут до меня дошло.

Нас подставили.

Надо валить!

В тот же миг дверь с треском распахнулась, впуская в затянутое дымом помещение четыре фигуры в странных кожаных полумасках масках с какими-то уплотнениями на нижней части.

Я узнал их по силуэтам ещё до того, как они заговорили.

— Феррак, он ещё на ногах⁈ — голос Хрипа прозвучал приглушённо.

Я шагнул вперед, но тут же споткнулся о тело торговца. Голова кружилась, мысли путались, в ушах звенело, но «сквозняк» был прав — я всё ещё держался на ногах.

— Что за… херня… происходит⁈ — мой голос сорвался на хрип.

— Успокойся, Краб! — Рив шагнул ко мне, и протянул руки, будто собирался обнять, — Всё пошло немного не по плану…

Даже за спутанными мыслями я заподозрил неладное — но не успел ничего сделать.

Кулак «клыка» со всего размаху врезался мне в висок.

Пол под ногами внезапно стал вертикальным. Я рухнул на разбросанные товары, чувствуя, как что-то хрустнуло под спиной. И сквозь нарастающий звон в ушах услышал смех Рива.

— Чего встали⁈ За дело! Где сейф вы знаете!

Топот ног, звон разбиваемых витрин, грохот…

— Ну а ты, Краб, — Рив пнул меня сапогом в бок, — Красавчик, хоть и не «теневой» И уже не станешь им никогда… Ты сделал для нас всё, что мог — так что теперь можешь спокойно сдохнуть.

— Может, вытащим его хоть на у… — послышался голос Щелбана.

Удар раздался прежде, чем он закончил фразу. Рив отвесил ему оплеуху.

— Заткнись и работай! Времени мало!

Мои веки стали непомерно тяжелыми. Сквозь сужающийся тоннель зрения я наблюдал, как Щелбан срывает со стен какие-то склянки, как Тур ломает витрину дорогим кинжалом…

— Код подошёл! — выкрикнул Хрип.

Через пелену дыма и нарастающую тошноту я увидел, как Рив нависает надо мной. Его лицо исказилось в гримасе злости и какого-то почти животного разочарования.

— Да почему же ты не подыхаешь, а⁈ — прошипел он, хватая меня за воротник.

В этот момент что-то внутри меня щёлкнуло.

Рука, казалось, двинулась сама по себе — я рванул её к поясу, выхватил коготь тайкана — и со всей силы резанул им по лицу Рива!

Коготь скрипнул по маске, а затем раздался отвратительный звук — будто кто-то разорвал мокрую кожу.

— А-А-АРГХ! — Рив отпрянул, хватаясь за лицо. Кровь хлестала между его пальцев, заливая щёку и шею, — Ты… ты…

Он зарычал, как раненый зверь, и набросился на меня, с силой ударив по лицу.

— Я тебе… я тебе… — он бил меня снова и снова, пока я не перестал чувствовать удары — только далёкую, глухую боль где-то в глубине тела.

Потом его пальцы вцепились в мою руку, вырывая коготь.

— Вот так, сволочь… — он приставил остриё к моему горлу, его глаза блеснули диким светом, — Заберу-ка я твой трофей… и ублюдскую душу заодно…

Но вдруг его руку перехватила чья-то мощная ладонь.

— Хватит, — раздался низкий голос Тура, — Это плохая примета.

— ЧТО⁈

— Убьёшь его — и Тайкан будет думать, что это ты забрал его коготь! Сам же знаешь! Да и стража искать начнёт, кто ему горло вскрыл! К тому же… мы и так уже задержались.

Для обычно молчаливого здоровяка это была чрезвычайно длинная речь.

Рив замер, его грудь тяжело вздымалась. Кровь заливала ему глаз, капала с щеки на мою рубаху.

— Ты прав… — он вдруг оскалился, — Пусть сам сдохнет. Не здесь, так на каторге… Но коготь я всё-же заберу. На память.

Он сунул окровавленный коготь за пояс и плюнул мне в лицо.

— Прощай, Краб.

Снова послышался топот…

Последнее, что я увидел перед тем, как тьма поглотила меня окончательно — это как Щелбан на мгновение обернулся в дверях, и в его взгляде промелькнуло сожаление.