Хантер-Киллер. Война

Глава 11

Я почувствовал запах, который в Новой Москве был очень редким: запах свежескошенной травы. Справа от меня звенел кузнечный молот, удары сыпались один за другим. Слева звенели клинки. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь во дворе деревянного двухэтажного дома, рядом расположены какие-то подсобные помещения, а вокруг — деревянный забор. Подворье, да, именно так оно называлось в том документальном фильме, который я смотрел по историческому каналу. Была там реконструкция жизни воина дружины.

И тут я заметил, что сижу на небольшой деревянной скамье, а под ногами у меня педали. Покрутив их немного из любопытства, я увидел, как большой точильный круг передо мной стал раскручиваться, и чем быстрее я крутил, тем большую скорость набирал инструмент.

В моих руках откуда не возьмись появился меч. Точно такой же, как тот, который я видел у древнерусских воинов: прямой и короткий, достаточно тяжелый. Но поразило меня не это, больше я удивился своим рукам: они были настоящими, не кибернетическими протезами, и такими, из крови и плоти. От костяшек пальцев до локтей из покрывали густые волосы.

Повертев в руках меч, я понял, что должен привести это оружие в порядок, ведь от него зависит моя жизнь. В прошлой жизни я не раз правил свой нож, и пусть предпочитал делать это обычным бруском, все навыки заточки на механическом круге имел. Вот и приложил клинок к камню. Из него полетели искры, крутить педали стало чуть сложнее, но я продолжал это делать.

Занятие это оказалось достаточно медитативным, так что я продолжал точить клинок, пока не почувствовал, что все, хватит. Закончил, проверил заточку пальцами, после чего встал. Огляделся и увидел ножны: красивые, кожаные, резные, с узорами. Вставил в него меч, перехватил его рукой за ремень, и двинулся в сторону входа в дом. И из него вышла… Алиса.

Она выглядела так же красиво, как в жизни, одета оказалась в вышитый сарафан, а в руках держала керамический горшок. Я даже взгляду своему не поверил: действительно, керамический.

— Испей перед дорогой, — протянула она его мне.

Я продел руку в ремни, протянул руки, взял горшок, поднес к губами. Заглянул внутрь, и увидел, что там плещется что-то чуть кремового цвета. Сделал глоток, один, второй, третий. Это было молоко. Причем, не просто молоко, а еще и топленое, чуть сладковатое. В прошлой жизни мне приходилось пробовать такой напиток всего один раз в жизни, и это запомнилось мне на всю жизнь.

С каждой секундой я убеждался, что действительно умудрился попасть в средневековье. Здесь все было таким настоящим: синее небо без единого облачка, зеленая трава, вкусное молоко и запах жены.

Не удержавшись, я оторвался от крынки с молоком и впился своими губами в губы жены. И они тоже были настоящими и такими же сладкими.

Даже если это сон… Жизнь в Новой Москве такая синтетическая, искусственная, что даже сны иногда кажутся более реальными. Но мне почему-то казалось, что это совсем не так.

И честно сказать, я мечтал об этом всю жизнь. Оказаться в таком вот более простом мире, быть честным воином, дружинником на службе у князя. Ловить и вешать разбойников, охранять торговые пути, ездить собирать дань.

— Тебе пора в путь, — проговорила Алиса.

— Куда? — не понял я.

— Забыл что ли? — она улыбнулась. — На Смоленском тракте разбойники шалят. Князь лично собрался против них идти с небольшим отрядом. Сейчас слуг кликну, облачиться помогут.

И действительно, секунду спустя из дома вышло четверо мужчин, которые тащили какую-то одежду. Первым я натянул стеганый поддоспешник, а сверху мне помогли надеть пластинчатую броню. Слуга затянул шнурки, я развел в стороны плечи и понял, что тяжести практически не ощущаю, привычно. Что ж, получается я, действительно воин.

— Дай мечом тебя опоясаю, боярин, — протянул один из них руки.

Я, недолго думая, отдал ему меч, и он действительно помог мне, затянув ремни на поясе. Я сделал шаг назад и обнажил оружие, отчего все кроме жены отпрянули.

— Дай сына повидаю, — проговорил я.

Я почему-то знал, что здесь у меня тоже есть сын, и что его зовут Иван. И что я ращу из него такого же воина, как и я сам.

— Ванька! — крикнула Алиса. — Отец повидаться хочет!

Из-за дома с гиканьем выскочил мальчишка, который держал в руках деревянный меч, полную копию моего. Он подбежал ко мне, обхватил руками, после чего проговорил:

— Батька, возьми меня в поход!

Сердце вдруг засвербило. Мальчишка был гораздо старше моего сына, ему было девять. А в это время его наверняка уже следовало если не брать в походы, то учить серьезным делам.

— Куда детскому в поход! — неожиданно строго проговорила Алиса. — Городище охранять будешь.

— Точно, — кивнул я и хлопнул сына по плечу. — Мать береги, самое главное.

— Буду беречь! — он отстранился и твердо глянул мне в глаза. У него они были настоящими, такими же, как в прошлой жизни. Ну еще бы, ему еще не успели поменять их на оптику.

— Охотник! — крикнули из-за забора. — Твои построились уже, мы выходим скоро.

Выговор у него был какой-то странный, окающий. Я в последний раз прижал к себе Алису, удивившись тому, что она пахнет точно так же, как и в прошлой жизни, после чего проговорил:

— Прости, милая, служба.

— Ты, главное, вернись, — проговорила она в ответ, и я увидел, как у нее из глаза вытекает слеза. Глаза были такими же зелеными, как и в прошлой жизни, вот только почему-то у меня сомнений не было, что они настоящие, что это не оптика камер.

Я двинулся к выходу со двора, открыл калитку и там меня встретил Курц, только вот выглядел он совсем иначе. Лицо у него оказалось гораздо шире, распаренное, красное, и вместо привычного всесезонного комплекта обмундирования он оказался одет примерно так же, как и я: пластинчатый доспех поверх стеганого поддоспешника.

— Здорово, — поприветствовал я его, протягивая руку.

Не знаю, в ходу ли такой жест на этой земле, но мне было привычно, да и он пожал руку.

— И тебе поздоровью, — он кивнул, даже будто чуть поклонился. — Все с женой миловался?

— Да, — коротко кивнул я.

— А ты все так же слов на ветер не бросаешь, — он хохотнул.

— Пошли, — сказал я. — Там воины ждут.

— Так зачем идти-то, лошади нам на что даны? — удивился он. — Сейчас до конюшни, а дальше уже на место верхом поедем.

Я понятия не имел, куда мне идти, и двинулся за ним. Потом пришло понимание: мы с Курцем держим одни конюшни на двоих, подворья у нас соседние. Все-таки дело это достаточно накладное, но в складчину нам удается все это содержать. А в целом мы парни небедные. Воины бедными в это время не бывают.

И действительно, мы вошли в достаточно просторное помещение со стойлами. Курц взял седло, я прихватил точно такое же, огляделся. И увидел пепельного цвета коня, тяжеловеса, такого, что точно смог бы переносить мой немаленький вес вместе со всей сбруей.

Сразу понял, что это мой, и двинул к нему. И принялся седлать.

В прошлом я не то что ни разу не ездил на лошади, я даже не видел их никогда. А тут руки делали все сами собой. Точно так же я понял, что стременем я не пользуюсь, зато то, что надо присовокупить к этому уздечку. Нашлась и сложная ременная система, но я быстро понял, как цеплять ее на лошадиную морду.

Я вывел коня первым, сразу же за мной вышел и Курц.

— Заводных брать не будем, недалекого идем, налегке, — пояснил он. — Дело недолгое: разбойников найти, порезать всех, да домой.

Вместе мы вывели лошадей из конюшен, после чего я вполне ладно взобрался на своего жеребца и тронул его вперед. И мы поехали по улице. Поехали по улице, если ее так можно было назвать, ведь вместо дорожного покрытия тут была просто вытоптанная земля с редко пробивающейся травой и лошадиными яблоками повсюду. Я все так же с интересом разглядывал все вокруг: дома один к одному вроде моего, но это понятное дело, я не среди голытьбы городской живу, а вместе с такими же дружинниками, да тут еще и бояре есть.

Да я и сам боярин, точно. Причем полусотник. Вот ее-то мне в бой и вести, мы двумя полусотнями выступаем: моя, да Курца. И как бы он не хорохорился бы, банда там большая, пришлая. Причем, видели в ней узкоглазых: то ли половцев, то ли еще кого.

По этой дороге мы выехали на главную площадь, где уже находилась куча людей и лошадей. В нос ударил запах, такая прорва скотины пахла очень уж характерно. Завидев нас, воины стали забираться в седла, всем хотелось выступить пораньше. Раньше поедешь, раньше вернешься.

А еще я понял, что нам положена большая добыча. Потому что банда успела разграбить немаленький городок, а то, что взято в боя, переходит в наше полное распоряжение.

Среди этих воинов я увидел высокого мужчину, одетого в красный плащ. Меч на его бедре был еще более богато украшен, а конь был даже лучше моего. И я понял, что это и есть Князь — тот, кому я служу.

— Прибыли? — спросил он. — Двинемся тогда, пора уже.

Он первым двинулся в сторону ворот крепости, за ним поехал отряд личных телохранителей, а дальше уже мы.

***

Черный дым на горизонте стал предвестником нехорошего. Увидев его, я почувствовал, как к горлу подкатил плотный ком. Снял с седельной сумы мехи, выдернул пробку, сделал несколько глотков, но легче мне не стало. Я ударил коня пятками в бока, выезжая вперед.

Князь сидел в седле и жевал губами. Он уже понимал, что произошло: кто-то ворвался в город во время нашего отсутствия. Поход был удачным, мы налетели на не успевших собраться разбойников, порубили их и собрали богатую добычу, которую сейчас везли в обозе из собранных там же лошадей.

Но никто не ожидал увидеть такого.

— Я поеду вперед, Князь! — крикнул я и чтобы хоть как-то мотивировать свое предложение, добавил. — Если там вражеское войско, то вернусь и предупрежу.

— Возьми с собой десяток, — сказал он. — Это может быть опасно.

— Хорошо.

Я повернулся, кивнул ближайшему десятнику, мол за мной. Они тут же пришпорили коней, а я перешел с места в галоп, не дожидаясь их. Погонял коня все сильнее и сильнее, и в голове у меня была одна единственная мысль: что случилось с Ваней, что случилось с Алисой.

Скоро мы увидели город, и я почувствовал, как сердце начинает биться чаще. Для человека, который в прошлой жизни не имел этого органа, ощущение было чертовски новым. Но я, не обращая на него внимания, поскакал дальше.

Пожаров уже не было, все потухло, стены местами были проломлены, кое-где почернели от пожара. Тот, кто брал город, не собирался брать его себе, его просто разграбили и сожгли. Это произошло не ранее как вчера.

Сжав зубы, я продолжил погонять коня, вырвавшись вперед. Нет, нет, нет. Мои успели уйти и сейчас прячутся где-то в лесах. Иначе быть не может, просто не может, нет никаких иных вариантов.

Скоро я оказался возле выбитых ворот. Никаких признаков войска, зато имеется огромное количество трупов: воины, челядь, просто горожане, все вперемешку. Это была настоящая резня, никто похоже, даже не пытался захватить рабов, и ворвавшись внутрь, завоеватели бросились резать всех на своем пути. Я видел только одну причину, которая могла заставить людей поступить так: месть.

— Рассредоточиться! — крикнул я. — Ищите выживших!

Нужно было узнать, кто это сделал, и отправиться в погоню до того, как они успеют уйти далеко. Тогда мы споем песнь мечей и уничтожим всех, кто способен на такое злодеяние.

Сам же в погнал коня в сторону своего подворья. Пришпорил его еще раз, заставляя перепрыгнуть через завал трупов. Изо рта жеребца уже лилась белая пена, но я продолжал гнать его вперед.

Ворота моего подворья оказались выбиты, а из дома как раз выходило несколько человек. Одеты они были не как воины, а как воры или мародеры. Один как раз выносил предмет моей гордости: древнюю икону. Как ни силился, я не мог разглядеть, что за святой был на ней изображен.

Я погнал коня прямо на них, а сам спрыгнул, одновременно обнажая клинок. Жеребец врезался в них, разбросав стороны, но подвернул или сломал ногу, упал и захрипел. Прости, верный друг, но похоже у меня потеря гораздо серьезнее.

Первый, который не успел упасть, бросился на меня, замахиваясь топором. Опасное оружие, если удар придется в голову, то даже шлем и плотный подшлемник не факт, что спасут. Уклонившись от удара, я махнул клинком в ответ и выпустил его кишки на крыльцо.

Второй метнулся в мою сторону с кинжалом, я принял его на броню, махнул мечом, отрубая голову. Третий поднял перед собой руки, выронив дубину, но и его я не пощадил, сперва отрубив кисть, а вторым ударом проткнув грудь.

Последний, тот самый, что нес икону, поднял ее перед собой, будто надеялся, что святой защитит его от моего гнева.

— Где! — заорал я, отталкивая образ святого в сторону и приставляя кончик меня к его шее.

— Кто где? — не понял он и тут же запричитал. — Мы не убивали никого, боярин, мы позже уже пришли, смотрели что где осталось, может быть.

— Женщина, рыжая, с зелеными глазами! — прорычал я. — Парень, девять лет, на меня похож. Где они?

Он понял, что пощады ждать не придется, и замогильным голосом проговорил.

— Там они… Там, на втором этаже лежат.

Перехватив клинок обеими руками, я вогнал ему в грудь, и отчетливо услышал, как мародер испустил последний вздох. Высвободив оружие, поднялся по крыльцу, перешагивая трупы, вошел в свой дом, миновав выбитую дверь.

Наткнулся на труп слуги, которого зарубили в спину, не растрачивая время на проверку других комнат, вышел на лестницу, поднялся наверх. Еще слуги, но уже вооруженные, и тоже все мертвы. Их убивали точными аккуратными ударами, били наверняка.

Пройдя по следам боя, я вошел в последнюю комнату, нашу спальню. И увидел Ваню, который лежал на полу. На его голове был остроконечный шлем, сам он одет в поддоспешник, а рядом лежал клинок, поменьше моего, под его руку. На лице моего сына застыло выражение боли, поддоспешник был пробит на животе, а вокруг дыры разлилось бурое кровавое пятно.

А дальше — Алиса. Она оказалась распята на стене, причем гвозди проходили прямо через ее ладони. Сарафан оказался порван.

Меч сам собой выпал у меня из руки, я рухнул на колени, обхватив голову, дернул ремень шлема, срывая его у себя с головы, и почувствовал, что не могу вдохнуть.

А потом резко вскочил, и обнаружил, что стою на ногах в комнате своего укрытия, а в руках сжимаю «Климова». Голова была мокрой от пота, руки тряслись, а дыхание по-прежнему перехватывало.

По телевизору шла уже какая-то совсем другая программа: катились танки с красными звездами, в бой шли солдаты со старыми винтовками.

Кое-как умудрившись втянуть в себя воздух, я поднял руку и коснулся своего лица, почувствовав под пальцами влагу. Слезы. Вот именно поэтому-то я и не могу спать, потому что меня постоянно беспокоят сны. И мне снятся Алиса и Ваня.

— Они мертвы, — пробормотал я. — Они мертвы уже больше года. И я отомстил за них.

Выдохнув, я присел, положил оружие на диван, туда, где оно должно было лежать. Потом вытер лоб от пота, провел ладонью по обивке дивана, оставляя на нем жирное пятно. Нет, так дело не пойдет. Сна теперь ни в одном глазу.

Бросил взгляд на свои внутренние часы. Половина третьего утра. А мне, как назло, нельзя покидать укрытия, хотя очень хочется поехать куда-нибудь и убить или, по крайней мере, покалечить какого-нибудь ублюдка.

Хорошо. Надо успокоиться. Ничто не успокаивает меня так, как работа.

Поковыряюсь с данными, поищу, может быть, что-то интересное найду. Шерлок — это Шерлок, но он тоже не идеален, так что может что-то упустить