Вперед в прошлое 12

Глава 30 С днем рождения, Павел!

Можно сказать, что праздник для взрослых удался. Всем так понравилось, что гости не хотели расходиться, разговаривали, танцевали, снова разговаривали. Наташка растерянно стояла у микрофона, не зная, как их разогнать. Шампанское кончилось, но откуда-то появилась бутылка вина, потом еще одна.

Похоже, меня никто не услышал, когда я сказал, что праздник до пяти, все только расслабились. Уже пять! Нужно успеть расставить столы по-другому, убрать помещение… ну не выгонять же их!

Наташка сделала вывод, что таки надо разгонять, подошла к Еленочке, что-то нашептала ей на ушко. Учительница, слава богу, услышала ее и подошла к микрофону.

— Друзья, коллеги, — проговорила она, привлекая внимание. — Огромное спасибо Павлу за замечательный праздник! Честно, это самое яркое событие за последние несколько лет.

Учителя закивали.

— Но наш праздник подходит к концу, нам пора уступить место молодым.

Ее сменил я, еще раз поблагодарил гостей. Лидия подошла ко мне попрощаться, меня облепили дети, начали наперебой благодарить, делиться, как было вкусно. Родственники принялись собираться, а учителя продолжили гудеть. Ни Федор их не смутил, двигающий столы, ни Адель со шваброй. Если бы дрэк не вмешался, так и сидели бы они до ночи.

— Коллеги, — объявил он, — праздник закончился, пусть теперь молодежь отдохнет.

Он подмигнул мне и остался у трибуны, наблюдая за столиком, где сидел Каналья, Еленочка, Карина, Вера и Инночка. Молодые учительницы, все, кроме Веры, конкурировали за внимание Алексея, а его, стервеца, похоже, именно она интересовала. Взяла злость от того, что тетки вокруг него скачут, а он именно Вере помогает надеть пальто…

— Павел, — отвлек меня директор, подошедший ко мне. — Насчет летнего лагеря… Похоже, все получается. Хорошая идея, спасибо за контакты с Москвой! Я к чему… ты говорил, что хотел бы видеть своих иногородних друзей. Напиши, кого именно, надо включить их в списки и застолбить за ними место.

— Здорово, что все получается, — улыбнулся я. — Надеюсь, в школе наконец появится компьютерный класс, и у нас будет информатика.

Директор вздохнул.

— Ты же понимаешь, чтобы что-то получить, надо что-то отдать, время такое. Если все получится, точно выбью компьютеры, будет вам информатика. Только где учителя найти… — Он потер подбородок.

Я проводил взглядом Каналью, окруженного женщинами. Вот как ему это удается?

Гостей удалось выпроводить в половину шестого, я сразу же бросился помогать Федору двигать столы. Мы решили их не соединять, как на свадьбе, пусть стоят отдельно, и гости рассаживаются по шесть человек, так алтанбаевцы не почувствуют себя изгоями. Место в центре помещения должно остаться свободным — для танцев и конкурсов.

Приглашая недавних гопников, я взял с Егора слово, что они будут вести себя скромно. Помимо одноклассников, я позвал на день рождения Лику Лялину и Каюка — пусть вливается и учится общаться, он уже достаточно взрослый.

Я планировал сидеть за столом с Наташкой, Борей, Ильей, Яном и Каюком — как раз шесть человек. Поскольку до последнего оставалось загадкой, кто придет, договорились с Афанасьевыми выставить еду на больших блюдах на столы, и пусть каждый себе накладывает.

Понеслась жара. Наташка, надев передник, помогала Ане и Яне разносить посуду. Андрей остался и мыл пол. Адель едва успевала раскладывать все по тарелкам. Федор уселся за хлеборезку. Двадцать минут — и все почти готово.

Я на огромном подносе нес хлеб, когда увидел первого гостя. Точнее гостью. Это была Желткова в юбке-плиссировке по колено и пожелтевше-белой, видимо, еще бабушкиной блузе с рукавами-фонариками. Поверх нее алели бусы, так же алели губы Любки и по-матрешечьи нарумяненные щеки. Короткие волосы она залила гелем, а глаза не просто накрасила — залепила тушью.

Я сделал вид, что не заметил ее, перехватил Наташку, и мы спрятались за барной стойкой.

— Ната, просьба есть. Там Желткова пришла, отведи ее в туалет и умой. Если увидят ее в такой раскраске, засмеют.

Натка выглянула из-за стойки и прыснула в кулак.

— Господи, она совсем дура? Она ж среди людей живет, неужели не видит, как девчонки красятся. Это же ужас!

— И я о том же. Сможешь объяснить, что надо умыться?

— Неудобно как-то, но постараюсь, жалко дурочку.

В зеркальном потолке я видел, как Наташа подошла к Любке и повела ее за локоть умываться. Противиться Желткова не стала. Перестаралась, переоценила масштаб праздника. А ведь, если так разобраться, это для нее не просто посиделки, а Праздник. Ее мать не знает косметики, стрижется под ноль и похожа на мужика. Детей она не балует. Видимо, даже не разговаривает с Любкой, ничего ей не объясняет, о гигиене не рассказывает.

Нашей шизанутой хозяйке Любка показалась бы идеальной квартиранткой: дрова не расходует, воду не льет…

Так, девочки ушли, можно покидать убежище. Расставив посуду с хлебом по столам, я отметил, что все, как в ресторане: и рулетики из ветчины, и красиво оформленные салаты: сельдь под шубой, оливье, мимоза. Вон исходят ароматом отбивные, вон румянятся окорочка. Запеченные грибы. Лобио. Овощи по-корейски.

Неплохо бы раздать ребятам активированный уголь, ведь многие мяса месяцами не видят. Когда девочки вынесли графины с виноградным и абрикосовым соком и определили на столы, распахнулась дверь, и вошли Илья и Ян с огромным пакетом, Боря и Каюк, устремились ко мне, принялись поздравлять, жать руку, вручать подарки.

На предыдущем празднике внимания было так много, что я вскрыл не все, подаренное взрослыми. Только соберусь это делать, кто-то набегает и тянет за свой столик. Илья вручил мне пакет, говоря:

— С днем рождения! Уверен, тебе понравится.

— Это и от меня тоже, — добавил Ян, поправляя челку.

В пакете был мотоциклетный шлем и боксерские перчатки, новенькие, красно-черные. Я сразу же их надел и выписал «двойку» Илье, который сымитировал, что отбивает серьезные удары.

— Круто! Спасибо. Именно то, что надо.

Каюк подарил кассету «Айрон Мейден», Боря — картину. Не мой портрет, а изображенный акрилом… или тушью?.. черно-белый автомобиль из шестидесятых на фоне небоскребов и неоновых вывесок. В общем, в отличие от взрослых, подаривших кучу тетрадей, носков и шоколадок, друзья действительно знали, что мне нужно.

Вручив подарок, брат сразу побежал фотографировать стол.

Наташка вывела из туалета Любку. Она не только умыла Желткову, но и навела ей красоту, обновила макияж. Только сейчас я заметил, что Любка не страшная. Если ей волосы отрастить, будет миленькая девчонка! Илья кивнул ей и сразу отвернулся.

Следующими пришли Алиса с Гаечкой, обе в джинсе, нарядные, модные. Сперва меня Алиса поцеловала, оставив отпечаток розовой помады, потом — Гаечка в другую щеку, пометив территорию бежевым отпечатком губ.

— Это от нас! — Алиса вручила четыре книги, перевязанные лентой. — Про «Чужих»!

— Две первые по фильму, — объяснила Гаечка, — а вот по третьей и четвертой фильма еще нет, так продавец сказал.

В прошлой жизни именно у Гаечки я подрезал эти книги. Впечатленный четвертой книгой, она называлась «Контакт», я вывалив язык бегал по книжным развалам города, искал продолжение, но не нашел. Много позже узнал, что Алекс Ривендж, который эти книги написал — коллективный псевдоним русских авторов. Была в девяностые мода на иностранных писателей, наши считались не столь крутыми, они ведь наши, потому их или не издавали, или приходилось англицироваться.

— Спасибо, девчонки! — Я обнял обеих и заметил на пороге…

Моргнув пару раз, я протер глаза, но видение не истаяло. В зал вошли Баранова, Семеняк и Райко. Это что же, капитуляция, или они гадость мне готовят? Видеть гниль на своем празднике совершенно не хотелось. Да, я пригласил всех, но не рассчитывал, что вражины припрутся.

Илья и девчонки аж рты раскрыли. Я же нацепил самую беззаботную свою улыбку и двинулся навстречу, пожал протянутую руку Петюни.

— Привет. Твой визит означает, что мы больше не враги?

— Да че уж там! — улыбнулся он, вручая мне коробку. — С днем рождения! Желаю здоровья, счастья в личной жизни… Он усмехнулся, приложив руку к щеке. — Вижу, с этим все пучком.

Вспомнилось, как Вера уходила с Канальей, и захотелось ему врезать.

В коробке оказались блок «Сникерсов» и блок жвачек, «Терминаторов». Я сразу же распаковал их и предложил собравшимся. Никто не отказался, в том числе сам Петя и Баранова. Желткова, бедная, аж затряслась от счастья, улыбнулась наклейке и отправила жвачку в рот. Будет, наверное, неделю ее жевать.

— У кого кто? — спросил Каюк. — У меня Джон!

— У меня терминатор, вот, смотри! — улыбнулась Любка и показала ему наклейку, вспомнила про подарок и вручила мне что-то, завернутое в фольгу.

Это оказался брелок для ключей, медный лев.

Баранова подарила мне суперценный подарок: рамочку для фотографий. С одной стороны счастливые китайские подростки, с другой должен быть счастливый я. Семеняк подарила альбом для фотографий.

Боря вертелся вокруг с «Полароидом», на ним тянулся хвост желающих посмотреть, что получилось. Пришли Димоны, Памфилов, Кабанов, Лика Лялина, Рамиль, Мановар. Следом за ними — Белинская, Попова, Заячковская, Лихолетова

Карась вломился в кафе, громыхнув дверью, и замер, пораженный едой, аж сглотнул, но терпел вместе со всеми.

Плям явился в составе алтанбаевской группировки, они оцепенели и истекли слюной, увидев еду. Но пока никто не садился за столы. Наконец Наташка вышла к трибуне, поздравила меня и объявила начало праздника.

Из одноклассников не пришла только Фадеева — ее не было, когда я всех приглашал, и Анечка Ниженко, жертва педофила. Но это ли послужило причиной? Она никогда не ходила на школьные праздники.

На отдельно стоящем столе выросла гора подарков. Мы расселись по местам. Я думал, поднимется гул, но все набросились на еду — только посуда звенела. Меня даже поздравлять никто не вышел, пришлось Наташке с микрофоном отдуваться. Ну и хорошо, а то слова такие сладкие и так их много, что может слипнуться.

Я сел так, чтобы видеть гостей и следить за Барановой с Петюней — вдруг все-таки решат напакостить? — и заметил, что образовался столик изгоев: Карась, Любка и обескураженная таким соседством Лялина. Плям не влез к алтанбаевцам, и его переселили за этот столик четвертым.

Еще один столик изгоев — тот, куда Сели Баранова, Райко и Семеняк.Белинская и Попова не захотели к Желтковой и прибились к ним.

Как все изменилось! Когда-то я боялся ходить в школу. Особенно боялся попасться на зуб Барановой, а сейчас они все ко мне подлизываются. Зяма, который меня чуть не прибил, теперь, что говорится, «подо мной», перевоспитывается на добровольных исправительных работах. Верю, что труд сделает из него человека

Девчонки скучковались вместе: Гаечка, Алиса, Заячковская, Лихолетова, причем они недобро косились на Лялину, видимо, разглядев в ней соперницу.

Парни — с парнями: Димоны, Денчик, Кабанов, Рамиль, Мановар. Поев немного, я сменил Наташку у микрофона, поблагодарил гостей за то, что пришли, сказал, что одноклассники — все равно что родственники. Бывает, что они ссорятся, не понимают друг друга, но в итоге все равно приходят на помощь.

Только смолк, как к микрофону выбежал Денчик:

— Пашка, ты реально крутой! Такой пир забабахал — ваще! Желаю удачи и просто море бабла. Ну и друзей верных рядом.

Понеслась!

Следующей речь взяла Гаечка. Покраснела до кончиков волос и сказала:

— С днем рождения, Павел! Я верю, что ты станешь президентом… нет! Желаю стать властелином вселенной! Тогда всем станет хорошо.

— Черным властелином! — сострил Памфилов.

Я следил за столиком алтанбаевцев, не уверенный в том, что они не протащат водку. Но нет, пьют сок, не рогочут, никого не задирают. Все как один роняют слюну на Наташку: Егор, Заславский, Крючок, Зяма, Понч и армянин Хулио. И ведь столько симпатичных девчонок — нет, Наташку им подавай, которая почти замужем. Коллективный разум — страшное дело.

На улице стемнело, в зале царил полумрак, и вместо стробоскопа мигали елочные гирлянды. Я включил рок-сборник, но негромко. Как раз на место свое шел, когда распахнулась дверь, и в зал вошла… Инна. Аж перекреститься захотелось, чтобы не видеть ее. Столько проблем она нам всем создала.

Ее увидела Гаечка, вскочила и собралась наорать на гостью, но я вскинул руку и прошел к Инне сам. Девушка опустила глаза, ее ресницы задрожали.

— Прости, я услышала, все село гудит, что пацану дед днюху в ресторане заказал. Я и поняла, что это ты. И не дед заказал. Я быстро, скажу пару слов и уйду.

Инна окинула взглядом одноклассников — ей были рады только за столиком Барановой. Я кивнул на трибуну с микрофоном. Девушка поджала губы, прошла туда и проговорила:

— Павел, с днем рождения тебя. Я пришла извиниться и перед тобой, и перед… перед всеми, у кого из-за меня были проблемы. Я много горя вам причинила… В общем… Будь счастлив, Пашка. Просто будь. Вот.

Ее губы задрожали, она зашагала к выходу под воцарившееся молчание. Только Карасю было все равно, он жрал, гремя тарелкой.

— Инна, спасибо, это мужественный поступок. Останься.

Она сбилась с шага, словно ее подстрелили, обернулась. И тут ей путь преградил Крючок, приложил руку к груди, заулыбался. Наверное, он решил, что я хочу ее оставить, и исполнил мою волю по-своему, по-гопничьи, схватив оторопевшую девушку за руку. А может, ему просто девочка понравилась.

Но Инна ходила к нам в секцию, помнила, как освобождаться из захвата, вывернула руку и убежала за секунду до того, как я велел Крючку отпустить ее. Надеюсь, она наконец освободилась от чувства, которое ее мучило.

Музыка заиграла громче. Начались поздравления. Пружинящей походкой к микрофону вышел Алтанбаев и проговорил:

— Пашка, ты реальный пацан, короче… Желаю, чтобы все у тебя было, но тебе за это ничего не было!

Поблагодарив его кивком, я уселся на свое место, чтобы наконец наесться, потому что на взрослом празднике не получилось, некогда было.

И опять поздравления. Поначалу ребята смущались микрофона, но в конце концов осмелели. Если бы их слова да Богу в уши, я стал бы Рокфеллером, только самым здоровым на Земле.

Когда наконец все расслабились и насытились, начались конкурсы. Сперва — интеллектуальные. Наташка говорит слово, две команды вспоминают тексты песен с этим словом, выигравшие получают групповое фото. Битва развернулась не на жизнь, а насмерть. В одной команде были Гаечка, Лихолетова, Баранова, Желткова, в другой Памфилов, Кабанов, Райко и Карась. Слово было — снег.

Битва длилась, наверное, полчаса. Выиграли девчонки — в основном усилиями Гаечки. Желткова, как и Карась, ничего вспомнить не смогли и лишь хлопали глазами.

Боря сфотографировал каждую, раздал фотографии. Желткова уселась на место и долго собой любовалась. Интересно, у нее есть еще фотографии, кроме этой и групповых школьных? Учитывая заинтересованность мамаши в воспитании детей, вряд ли.

Потом Наташка объявила конкурс, когда надо без слов изобразить кого-то из гостей, но не обидно. Если отгадывали, тот, кто отгадал, шел на место ведущего и получал жвачку. Первым кривляться вышел Памфилов. Приложил руку ко лбу, огляделся, как капитан судна, потом глянул вниз и принялся гладить по голове воображаемых детей.

— Это я! — обрадовалась Баранова, побежала на его место, задумалась, почесала голову.

— Желткова! — крикнула Заячковская, подразумевая, что раз чешется, значит, вши, а вши — это Любка.

Баранова прищурилась, надула губы и, выпучив глаза, интенсивно заработала языком:

— Лла-ла-ла-ла, лла-ла-ла-ла! Лла-ла-ла-ла.

— Гы! Заячковская! — вскочил Заславский.

Зая покраснела и набычилась, а я понял, что конкурс плохой, и обидным он не может не быть.

— Хватит, — объявил я. — Игорь, ты будешь последним.

Заславский просто вышел, вывернул губы и выпучил глаза.

— Карась! — хором крикнули Райко, Гаечка и Илья.

Крась аж куриной ножкой поперхнулся, встал и сделал лицо, точно как то, что показал Заславский.

— Ты че, убью!

Грянул взрыв хохота.

Без дурацких конкурсов тоже не обошлось. Нужно было с закрытыми глазами угадать, кто перед тобой, потрогав волосы.

После соревновались парни. Наташка задавала вопрос и сразу на него отвечала. Если все правильно, надо было упасть и отжаться, если нет, следовало стоять на месте. Кто дернется или согнется, когда неправильно, тот выбывал. Кто медленно среагирует и не отожмется, когда надо, тоже выбывал.

Выиграл Ян, удивив эрудицией тех, кто плохо его знал.

На этом первый блок конкурсов закончился, заиграла музыка, и началась дискотека, но никто не танцевал. Пришлось самому приглашать недавнего недруга Баранову, хоть она и намного выше меня. Рамиль побежал к Алисе, Минаев — к Гаечке. Натка Попова вытащила Илью. Алтанбаевцы всей толпой ломанулись к Наташке, но она всем отказала.

Танцуя с Барановой, я вспоминал, как Каналья уводил молодых учительниц, и не мог отделаться от мысли, что сейчас он точно так же танцует с Верой, но еще и прижимается к ней, лапает ее. Проснулась такая жгучая ревность, какую я никогда в жизни не испытывал. Фантазия рисовала, как Каналья провожает Веру домой, она просит его остаться, и он…

— Ты неплохо танцуешь, — похвалила меня Янка Баранова.

Я приподнял голову, заглянул в ее кошачьи глаза и вспомнил, что она гнилушка. Вот кто их поймет, обычная на вид девушка, если не брать в расчет рост, а гниет заживо. Моя функция — уничтожать таких, а я танцую с потенциальным врагом. Чтобы убедиться в ее гнилой сути, я убрал блок… и не почувствовал вони! У меня нюх отрубился, или она… как это сказать… исцелилась?

Это возможно! Наверное, в том есть моя заслуга! Была дрянью, стала обычным человеком, а значит, мне не придется убивать гнилушек!

Но, когда поравнялся с Райко, почуял трупный запах. Этот не исправился. Жаль. Но убивать его я все равно не буду. Если Баранова исправилась, то и у него есть шанс.

Потом вынесли торты, а после мы играли в «крокодила» — кто-то загадывал слово, кто-то изображал это молча, и все покатывались со смеху. Памфилов выходил несколько раз, ему нравилось смешить толпу.

Все прошло весело и мирно, Райко усмирил гнилое нутро не испортил праздник. По домам гости начали разбредаться в девять. К этому времени у меня в голове будто разлили свинец, я чувствовал себя выпотрошенной тушкой, единственное, что меня оживляло — злость на Каналью.

Домой мы поехали все вместе, навьюченные подарками, которые я пообещал себе посмотреть позже. Когда мы ввалились в заднюю дверь автобуса, он ожил, наполнился голосами — будто на поляну опустились голодные до эмоций весенние скворцы и засуетились, загалдели. Мопед я взял с собой, заплатил за него, потому что ехать самостоятельно был не в состоянии, да и куда столько подарков девать?

Пока все веселились, я сыто и довольно зевал, вспоминая, как я-взрослый женился. Будущая жена настояла на пышной свадьбе, мы потратили кучу денег. При этом благоверная думала, что будет блистать в своем великолепном платье, все дамы ослепнуть от ее блеска. Все прошло весело и хорошо, если не считать, что на свадьбе были два овоща — жених и невеста. А гости веселились, да. Когда напились, перестали обращать на нас внимание, мы же вяло шевелились и не могли дождаться, когда все это закончится. Вот сейчас я снова почувствовал себя женихом.

Наташка поехала вместе с нами. Друзья помогли занести подарки — они завалили весь пол. Боря растопил печь, я прилег отдохнуть и вырубился, едва голова коснулась подушки.

И оказался в белой комнате-кубе. Но что-то было не так. Сон еще не отпустил меня, потому не сразу дошло, что экран-то не черный — светлый, с иконками! Настоящий живой экран! Мгновенно проснувшись, я бросился к мыши, шевельнул ее, и по экрану скользнул курсор…

Продолжение здесь: https://author.today/work/484733