Враг моего врага

Глава 4 Дела политические

От раздавшихся совсем рядом голосов Яромир вздрогнул и не сразу сообразил, что камера от остальной караулки отделена лишь хлипкой перегородкой из досок. А сообразив, прильнул ухом к щели в попытке уловить истину в полубредовом трепе дежурных стражников.

– … Говорю тебе, из головы индрик-зверя бомбу ту сделали. Больше не из чего. Малюсенькая, злодей ее просто в кулаке нес. А как шарахнет, так карету в дребезги, кучера аж через стену детинца перекинуло, прохожих пораскидало, камнями из мостовой посекло. Мальцу одному, что ближе всех к карете оказаться угораздило, вообще голову оторвало. Вот! А ты говоришь, при чем тут индрик-зверь.

– Да бог с ним, с индриком! А государь как же?

– Почитай, цел остался. Ногу ему только посекло сильно. Кровища так и хлещет! Охрана его в новую карету сесть уговаривает, а он не дается, раненых утешать идет.

– Да как же он идет, коли кровь из посеченной ноги хлещет?

– А я почем знаю как? Меня там не было, но люди так сказывают. Только суть-то не в этом! А в том, что только дым от взрыва рассеялся, выходят из ниоткуда злодеи с ружьями!

– Как это «из ниоткуда»?

– А так! Только что тут пусто была и бац! Пятеро в государя прицеливаются! Но тут из-за угла волхвы-осназовцы выскочили. Злодеи испужались и, толком не выстрельнув, ружья свои побросали и текать. Как не было. Их теперь по всему Московск-Граду со специальными собаками ищут.

– Ну, про собак ты, Митяй, допустим, врешь.

– Чего это я вру? Я все доподлинно у осназовцев подслушал. Они же по следу колдовскому, злодейскому пошли в то место, откуда те явились. И у нас оказались. Выходит, разбойники, что у нас эти дни крутились, те злодеи и есть!

– Ох, и пустобрех, ты Митяй, ну прямо как та собака специальная. Ты лучше скажи, чего там в доме у Седого нашли?

– Да почитай, ничего и не нашли. Злодеев и след простыл, головы индрик-зверя не видно. Только кости человечьи, обгорелые до неузноваемости, да сам Седой повесился.

– Да ну! Грех-то какой.

– Сам видел, как осназовцы тело из петли вытаскивали. Угораздило его с разбойниками связаться. Чего не жилось человеку?

– Может, силой заставили, может, и сам. Чужого разве поймешь?

– Сам вряд ли. Чего мы ему плохого сделали?

– А чего хорошего?

– Тоже верно.

– С лекарем что?

– Вот тут врать не буду, не разглядел. Лежит на лавке, а вот живая или нет, не понятно.

Дальше разговора стало не слышно. Оба вышли на крыльцо. Судя по невнятному шуму, к присутствию подъехала весьма многочисленная компания.

Закинув руки за голову, Яромир пытался анализировать услышанное. Получалось так себе. Слишком сильна волна тревоги, мечущаяся между образами государя и княжны Трубинской. Господи, как банальная в общем-то история с продажей даже не наркотика - сомнительного вещества в считанные часы переросла в такое. Задним умом видны и намеки, и ошибки, только вот общая картина все так же неясна. Вот и остается воскрешать в памяти казавшееся символом уверенности и стабильности лицо Алехана, с которым страна связывала все свои успехи и преодолённые трудности последних двадцати с лишним лет.

Энергичное лицо государя, по сути – часть его, Яромира сына Велехова жизни, вытеснялось иллюзорным, почти нереальным образом Светланы Васильковны. Что ему эта женщина? Несколько случайных, преимущественно служебных встреч и только. Их отношения едва ли могли перерасти хотя бы в нечто. Просто потому, что в Московск-Граде у него есть женщина. Так получилось, что не жена, но их отношениям уже не один год, и волхв не готов отказываться от них. Тогда почему он не может думать ни о чем, кроме лежащей где-то на лавке непонятно, живой или нет женщине?

Наверное, от всего этого сумбура в голове его совсем разморило, во всяком случае щелчок дверного засова заставил вздрогнуть, словно грохнувший над ухом выстрел. Стражники заводили сокамерника. Видимо, раненого. Человеку помогали войти, аккуратно уложили на нары напротив.

Яромир с удивлением рассматривал лежащего в нескольких шагах от него вроде бы покончившего с собой мага Ингварда и сильно надеялся, что и остальные подслушанные новости окажутся настолько ж преувеличенны. Впрочем, попытка суицида скорее всего была. Волхв встал и присел радом с лежащим. Голова мага жестко зафиксирована гипсовым воротником. Вынутого из петли бедолагу осназовцы привели в чувства, восстановили ему жизненно важные функции, а на сломанные позвонки время тратить не стали. Просто зафиксировали. Яромир осторожно коснулся гипса, чтобы почувствовать подробности. Лишенный возможности повернуть голову Ингвард скосил глаза. Волхв чуть подвинулся, чтобы попасть в его поле зрения.

– Минут пятнадцать без кислорода жить можете, небось? Так какого черта вы от асфиксии помирать удумали? – заворчал, как заправский земский лекарь волхв, разве что «батенькой» пациента не обозвав.

– Яда не осталось, а оружием у меня не получится.

– Тогда зачем?

– Лучше сам, чем на плаху…. На мне труп, так что…

– Обгорелые до неузнаваемости кости? И кто это?

– Журналист. Психанул я, нервы сдали.

– Чем его?

– Сперва нож метнул. Потом заклятьем от упырей.

– Со Светланой Васильковной что?

– Спит она. Все у нее на глазах вышло. Я, чтоб истерики не было, влил в нее грамм двести разбойничьего самогона, чтоб память отшибло.

Ингвард облизал пересохшие губы. Волхв потянулся за кружкой. Ох, что-то темнит парень. В человека нож метнуть «Змея» позволила, а себя по венам полоснуть – нет? Хотя зачем ему врать? Впрочем, дознаватель уже понял зачем.

– Захмелевший Злотан начал приставать к княжне?

– Да, и я….

– Дальше понятно, – перебил его волхв.

Версию мага он уже слышал. Как и понял то, что отбиваясь от пьяного насильника, роковой удар ножом нанесла сама Светлана Васильковна. Стремясь оградить единственного дорогого ему человека от обвинений в убийстве Ингвард накачал ее самогоном так, что проснувшись внятных воспоминаний у нее не будет ни устно, ни на просмотре памяти. Даже если всплывет чего, хороший адвокат всегда сумеет убедить суд в том, что это пьяный бред, а не реальное воспоминание. Удар видать получился совсем неуклюжий, женский. Тогда труп обработали заговором от болотной нежити. На живого человека она не действует, а вот мертвеца спалить вполне можно. После этого единственным свидетелем остался сам маг. Напиться до потери памяти он не мог и полез в петлю.

Тем временем больной тяжело сел.

– А вот этого вам нельзя категорически. С позвоночником не шутят. Стоять или лежать можете, а сидеть – нет, – почти силой вернул его в горизонтальное положение волхв.

– Да ладно вам, трех дней не пройдет, все равно помру. Может сердце внезапно остановится, может кирпич на голову упадет.

– Это тебе свежепреставленный журналист-беловолец наплел? Ладно, если уж совсем не лежится, попробую ускорить регенерацию. Делать все равно нечего, а работа - лучшее лекарство от пустых мыслей.

Рука волхва легла на грудь больного. Тот непроизвольно дернулся. Помнит. Не головой, так костными мозолями на месте семи переломов помнит. Впрочем, Яромиру на это плевать. Рефлексия сейчас может только помешать. А он должен помочь этому человеку. Сперва как лекарь, потом как дознаватель. А переживать и совестью мучиться потом станем. Хотя пациента занять надо чем-нибудь, чтоб со своими нервами под руками не мешался.

– Вы не молчите, говорите, чтоб я слышал, что вы в сознании и не «уплыли».

– Что говорить?

– Что хотите. Стихи читайте, например.

– Я не знаю.

– Тогда расскажите, какая сейчас погода в Дарике. Никогда там не был.

– Осень. Хотя в море может еще и купаются, если не сильно штормит…. Пыль стоит столбом, потому что самое время перегонять табуны с летних пастбищ на зимние. А когда табуны пройдут, мальчишки будут собирать кизяк на зиму… Яблоками пахнет…

Рассказчиком Ингвард оказался плохим. Повторялся, перескакивал с одного на другое. Но не замолкал. Видимо сам почувствовал острую потребность выговориться. Но слушать Яромир умел и более-менее полную биографию Ингварда сына Коровда для себя собрал и из осколков.

Собственно, насчет «сына Корвода» дело представлялось весьма сомнительным. Ибо родился Ингвард через одиннадцать месяцев после смерти престарелого коннозаводчика Корвода. Видать молодая вдова так бурно печалилась на поминках покойного, что в какой-то момент потеряла контроль над собой. В связи с этим печальным обстоятельством семью усопшего ей пришлось оставить и вернуться в дом дяди – старого дюка Южного Дарика по иронии тоже Корвода. Владение его, едва не треть земель всего королевства, позволяли содержать вокруг себя кучу разнообразной родни. Так что сомнительного происхождения внучатый племянник никому не мешал. Рос себе, особых талантов не проявляя и надежд не подавая. Но и проблем не создавал. Правда стареющий Корвод однажды озаботился проблемой чрезмерного числа наследников и принялся активно пристраивать наименее перспективных куда подальше. Так юный Ингвард оказался в военной школе далекого Швица.

Сие достойное учебное заведение славилось главным образом дедовщиной да драками слушателей как между собой, так и с местными. Отцы-командиры эту склонность своих воспитанников скорее поощряли, чем пытались пресечь, разумно полагая, что будущим сержантам третьесортных наемных отрядов нужна не столько тактика ведения боя, сколько свирепость и умение дать в морду зарвавшемуся подчиненному. Впрочем, закончить эту достойную кузницу военно-разбойничьих кадров дарикцу оказалось не суждено. В начале третьего года обучения Ингвард сломал ногу настолько серьезно, что на армейской карьере можно ставить крест.

Возвращаться домой юный инвалид не стал. Дед к тому времени уже умер, и дядья устроили бурную, а местами и кровавую разборку за его наследство. Появляться в самый ее разгар было по меньшей мере неразумно, да и просто опасно.

Парень довольно быстро прибился к компании кулачных бойцов. Тех, кто на потеху зрителям устраивают поединки, зарабатывая не столько продажей билетов, сколько жульничая со ставками тотализатора. Семнадцатилетнего Ингварда на такие платные бои естественно не ставили. Он работал на разогреве публики: вызываясь драться со всяким молодцом из местных. Больших денег ему не платили, но на жизнь хватало, да и слава крепкого бойца помаленьку складывалась.

Впрочем, он понимал, большой карьеры ему на ринге не сделать: габариты не те. В зрелищной схватке ценились двухметровые амбалы с перекаченными шарами мышц. Он же, среднего роста, жилистый и подвижный, хорош в реальной уличной драке. Оттого, когда ему предложили место вышибалы в крупном кабаке с полукриминальной репутацией, он согласился.

Впрочем, и здесь долго не задержался. Года не прошло, как во время сходки воровских авторитетов в кабак нагрянула стража. Хозяин приказал сдерживать представителей властей, пока гости не разбегутся. В завязавшейся нешуточной драке Ингвард убил стражника. Не хотел. Так получилось. И надеяться на то, что товарищи погибшего не опознают среди русоволосых уроженцев Швица чернявого чужака, нанесшего смертельный удар, не приходилось. Теперь оставалось только бежать.

Из кольца оцепления он вырвался. Но дальше идти оказалось некуда. Его загнали в район купеческих лавок и складов. Он брел вдоль бесконечных глухих, добротных заборов и запертых на три засова ворот. Ночь же выдалась на редкость морозная и поземистая. Так что Ингвард весьма быстро понял, от чего стражники так легко оставили преследование. А зачем, если можно просто дождаться утра и подобрать окоченевший труп?

Когда в конце темной улицы замаячило светящееся окно, беглецу было уже все равно, что там. Он шагнул в незапертую дверь, не глядя на вывеску и не постучав. Внутри оказалось нечто среднее между крохотной чистенькой таверной и конторкой такой же маленькой и приличной фирмы. Ближе к входу пара накрытых к чаю столов, за ними – конторка за которой восседал скромно одетый человек с гладко зачёсанными назад и собранными в жидкий хвостик волосами.

– Доброй ночи, молодой человек. Меня зовут Раулис. Маг Раулис, – ничуть не смутился он появлению перепачканного своей и чужой кровью незнакомца. – Вы желаете учиться магии, юноша?

Ничего подобного Ингвард не планировал, но промямлил нечто скорее утвердительное. Просто чтобы не возвращаться на мороз. Он остался. И провел рядом с Раулисом почти десять лет.

На этом периоде рассказчик предпочитал особо не останавливаться. Видимо понимал, что слушать про быт и нравы раулитов волхву может быть неприятно. Да и Яромир уже закончил.

– Все. Ошейник этот гипсовый денек-другой подержи на всякий случай, хотя практически здоров.

Волхв растянулся на своих нарах. Лекарская ворожба без привычки отнимала немало сил. Говорить казалось не о чём, но молчание заставляло возвращаться к собственным невеселым мыслям. Первым не выдержал Яромир.

– Слушайте, Ингвард, правда, что ли, у вас, ну у раулитов в смысле, сила во время близости с женщиной скорее восстанавливается?

– Черт его знает, – чуть помедлив отозвался маг, тема, может и была ему не особенно приятна, но молчать оказалось тяжелее. – Если честно, я особенно не замечал. Но Раулис всячески поощрял распущенность по отношению к женщинам. Ну мы и не сдерживались.

– Думаешь, просто открывал возможность легко, без лишних нравственных заморочек расслабиться без выпивки?

– Возможно. Гонял-то он нас по-черному и физически и умственно. Особенно тем, кто не очень привык мозгами работать тяжко приходилось … Хотя, тогда я об этом не думал, потом – тем более.

– Похоже. Только вот репутация у вашего брата в результате сформировалась та еще.

– В Империуме этой репутацией скорее гордились.

– Слышал.

Яромир действительно совсем недавно читал научно-популярную статью Валадара с очередной версией разгадки тайны Раулиса. Автор подчеркивал показное, вызывающе распущенное поведение магов-раулитов, особенно вне Империума. В результате даже после того, как эффективность методики Раулиса доказало время, очередь из учеников не становилось сильно длиннее, чем в первый год существования его школы. К нему, как и прежде, идут те, кому некуда больше идти. Тот, у кого есть из чего выбирать, выбирает что-то еще. Из этого, в общем общеизвестного факта знаменитый волхв делал вывод о том, что Раулис осознанно сдерживает приток новых адептов из-за ограниченности некоего магического ресурса, с помощью которого он и превращает обычных людей в магов.

Однако, Ингвард расценил возникшую паузу по-своему.

– Если вы про ту соплячку со старой мельницы под Тригрском, то если я в чем и раскаиваюсь, так в том, что дал вам повод для праведного гнева. Девица же между прочим девочкой еще до меня быть перестала.

– Кто-то из ваших успел первым.

– Не знаю.

Разговор снова заглох, но ненадолго. На этот раз тишину нарушил Ингвард.

– Можно спросить? Вы что зельем из Индриковой кости взрывать надумали? А то глупо как-то, сам толком не знаю, чего сотворил, за что на плаху пойду…

– Мы?.. – с ходу опешил волхв. – Несколько часов назад в Московск-Граде взорвали карету государя.

– Не фига себе…

– Ты?!

– Вашими стараниями. На сей раз несколько дольше чем три с половиной минуты сопротивлялся, но кончилось так же: сделал все, что приказали…

– Активатор из мары?

Маг только хмыкнул, мол, что ж еще, и скинул собеседнику мысленный пакет собственных воспоминаний. В течение нескольких минут Яромир представил себе все происходящее в доме ссыльного после собственного ухода. Точнее, все, что маг разрешил ему увидеть.

Громко скрипнула закрывающаяся за столичным дознавателем калитка.

– Ну что, пойдем поговорим предметно? – Злотан весело хлопнул Ингварда по плечу и зашагал в дом.

В комнате не очень званный гость принялся раскладывать на столе некие бумаги. Достал из пухлой кипы одиночный листок и подвинул к сидящему напротив хозяину.

– Начнем сначала. Только теперь мне надо не гипотетическое согласие приготовить это зелье, а оно само. Здесь и сейчас.

На столе рядом с бумагами появился саквояж с реактивами и лабораторным оборудованием. Маг не торопясь посмотрел некоторые из пузырьков на свет, содержимое иных понюхал и отодвинул прочь. Осмотр тянулся довольно долго. Наконец Ингвард обернулся к Злотану.

– Что я по-вашему должен из этого приготовить?

– Полуфабрикат эликсира могущества! Естественно, только полуфабрикат. Без пепла кости индрик-зверя он бессилен. Но уверяю тебя, к тому моменту, как ты закончишь подготовительный этап, кость у тебя будет!

Маг не шелохнулся.

– Полагаешь, мои парни не сумеют его добыть? На капище сегодня соберутся лучшие иведские охотники? Тем хуже для них. Потому что с неделю назад я нашел дурня-волхва из числа лаборантов волховского училища, который за хорошие деньги и без лишних вопросов приготовил первый образец полуфабриката. Слабоват правда лаборант попался. У него вышло всего пара капель. Да и рецептуру пришлось несколько упростить. Зато привести его в пусть и очень ослабленное, но рабочее состояние способен ваш активатор из мары. При чем без всякой магии, достаточно просто смешать содержимое пузырьков. Полагаю, мои парни уже добрались до гнездышка здешней лекарши и нашли приготовленный тобой вчера активатор. Как думаешь, когда они обработают даже не эликсиром могущества, а упрощенным зельем амулеты-усилители боя на своих ружьях, это произведет впечатление на дикарей? А теперь представь, что будет, если обработать оружие полноценным эликсиром!

– Ствол разорвет на хрен. Или отдачей по стенке размажет.

– Это детали! Ты только представь эликсир стократно, тысячекратно усиливает любое магическое воздействие! Это же всемогущество! Сверхоружие любой мощности! Произвольно открытые порталы в любую точку земли! Золото из любого дерьма! Бессмертие, в конце концов!

– В последнем особенно не уверен. Штука довольно ядовитой получается, сразу не крякнешь, но при длительном контакте здоровья точно не прибавляет.

– Опять детали! Ты идею пойми: с моим эликсиров для того, чтобы распоряжаться гигантской силой вообще не надо быть магом! Просто надо иметь доступ к эликсиру. А его сможем дать я и ты! Кому сочтем нужным! Только надо пройтись по капищам дикарей, собрать как можно больше кости индрика. Еще на золотые прииски неплохо заглянуть для стартового капиталу. И валить из этой дыры. К тебе в Дарик, например? Герцогиня Эльвиза как раз при смерти. Да приумножив нашу магическую силу мы…

– Мы? Всегда подозревал, что при умножении любого, сколь угодно большого числа на ноль получается именно ноль, – слушатель трудовым энтузиазмом явно не проникся, напротив настроен был скептически.

– На каторгу собрался? Или на снисхождение суда надеешься? Это едва ли, значит рассчитываешь и на руднике неплохо устроиться: клепать амулеты для уголовных авторитетов и начальства, пока другие кайлом машут? А зря рассчитываешь!

Журналист швырнул через стол солидных размеров лист плотной бумаги. Хозяин поймал его на лету. Злотан в нетерпении энергично вышагивал вокруг.

– Читать по-дарикски не разучился еще? – замер он за спиной мага.

Тот и бровью не повел. Неторопливо и с виду бесстрастно дочитал текст и отложил лист.

– Надеюсь, появление господина Яромира сына Велехова является достаточным доказательством моей правоты? Или ты полагаешь, что старший дознаватель по особенно злостным делам за каждой торгующей сомнительным зельем шпаной через пол страны ездит?

Маг по-прежнему невозмутимо молчал.

– Им нужен повод вывести тебя в Московск-Град, где ты очень быстро подпишешь все подобающие случаю бумажки. Завещание, скорее всего. В живых-то по любому не оставят, так чего в правовой казуистике изощряться.

Маг уселся поудобнее.

– У тебя просто нет выбора! – начал заводиться, ждавший от собеседника иного Злотан.

– Пока не будет доказательств того, что ваша гениальная формула хоть как-то работает, говорить просто не о чём, – наконец разжал губы Ингвард.

– Хорошо. Подождем, – не то с обидой, не то с угрозой в голосе согласился Злотан.

Разговор зачах. Яромир во второй раз видел, как заскучавший журналист достает коньяк и, невзирая на отсутствие поддержки со стороны хозяина дома, начинает хмелеть.

– Ты из своей дыры просто не можешь оценить, какие перспективы открываются! Да твой Империум – семечки, детская забава. Ну скажи ты мне не милость, зачем Раулису понадобилось тратить год на то, чтобы сделать магами всякую уголовную шваль?! Вот они и драпанули при первой опасности.

Поняв, что у собутыльника кончилось, невозмутимый Ингвард поставил, наконец, многострадальную стопку на стол и полез в дальний шкафчик за бутылкой.

– Самогон? Дрянь, вроде вчерашней? – брезгливо выпятил губу Злотан.

– Это другой. Тоже в общем-то дрянь, но другой.

– Ладно, парни вернутся, отметим… Ага, вот и они. Слышишь, грохот, словно из пушки пальнули?

Через несколько минут в комнату ввалились шумные и разгоряченные быстрой скачкой и легкой победой боевики «белой воли». Несколько минут они перебивали друг друга, делясь с шефом сумбурными впечатлениями в стиле «я как пальну, а его как отбросит». Наконец старший вывалил из мешка основную добычу – кости черепа индрик-зверя. Добыча дополнительная – княжна Трубинская лежала на лавке без сознания.

–На дороге нас подкарауливала, сука! – объяснил ее появление старший: - ну мы и решили, девка красивая, пригодится.

– Девка моя, – процедил сквозь зубы маг.

– А на фига козе баян? Тебе ж бабы без надобности! – заржали вокруг.

– Не твое собачье дело. Сказал моя, значит моя. Желающие могут оспорить.

И все так же равнодушного голоса вроде не повысил, а в комнате вдруг сделалось тихо. Все как-то сразу вспомнили, что перед ними очень сильный боевой маг и примолкли.

– Хорошо. Забирай бабу в обмен на эликсир; - легко согласился Злотан.

Маг молча надел кожаный фартук и начал раскладывать лабораторную посуду на обеденном столе. Ожидая результата его манипуляций компания распивала выставленный самогон на другом краю того же стола. Ингвард действовал четко и уверенно. Закончил быстро. На сколько сумел понять Яромир, изготовление чудесного зелья требовало не столько времени, сколько силы.

– Готово.

Маг неторопливо вытирал руки о фартук, с не особенно скрываемым презрением глядя на прикончивших трехлитровый жбан «табуретовки» гостей.

– Господа! – нетвердо поднялся из-за стола Злотан, – Мы с вами присутствуем при историческом событии планетарного масштаба. Сейчас на наших глазах роится новый человек. Сейчас мы на себе испытаем безграничные возможности нового бытия…

Дальше журналист сделал паузу, то ли с мысли сбился, то ли икота одолела. Помедлив и обведя собравшихся многозначительным взглядом продолжил иным, гораздо более деловым тоном.

– Ну-с, начнем с портала, пожалуй. Маг, соедини-ка нас со столицей.

– Транспортной магией не владею.

– Держи шпаргалку, – весело засмеялся Злотан, извлекая из груды свалившихся на пол бумаг лист с текстом заклятья и руной телепортации и карту Московск-Града.

– В подвал особняка на Бонницкой нумер пятнадцать.

– Может лучше пустырек? А то ведь ошибусь на метр - другой, и выйдете внутри каменной кладки.

– А ты, маг, не промахивайся, будь так любезен.

Голос газетчика стал тих и страшен. Он поднялся с кресла и пересел на лавку, где княжна Трубинская начала приходить в себя.

– Что здесь происходит? ...

– Великие дела, моя дорогая. И если ты будешь умницей, то…

Злотан потянулся, чтобы разорвать плащ на груди женщины, но поспешно отдернул руку, дуя на обожженные пальцы. Пряжка застежки в миг его прикосновения раскалилась до красна и вновь остыла, стоило руке убраться.

– Не твое, не лапай, – не поворачивая к нему головы посоветовал маг.

– Ингвард, вы… – слабо отозвалась на услышанный голос княжна.

– Тише Светлана Васильковна, не волнуйтесь и экономьте силы. Очень скоро все кончится.

– Поговори у меня! – вновь переменил настроение Злотан. – Пошевеливайся, а то для нее и правда очень скоро все кончится!

Ингвард не ответил, он уже разложил на полу карту. Начертил на ней пентаграмму с центром по указанному адресу и начал, заглядывая в бумажку, читать заклятье. Над картой на миг блеснула розовая искорка. Блеснула и мигом погасла бы, ибо силы раулита хватало на секундный проход разве что от дома до сарая. Но стоило плеснуть на нее каплей эликсира, как она превратилась в полупрозрачный светящийся столб, из которого тот час же вышел человек.

– Получилось! – заорал высокий тощий пришелец бросившись обнимать Злотана: - теперь мы им покажем, кто тут хозяин и право имеет!

Видимо товарищ сидел в подвале в ожидании результата довольно долго, отчего прибывал в крайнем волнении. Глаза нового молодого человека возбужденно блестели. Он нетерпеливо обвел взглядом собравшихся, повел носом, брезгливо поморщившись от запаха самогона или химикатов и вновь обратился к Правдомыслу:

– Давай же скорей, они уже должны выехать!

Молодой человек выложил на стол спичечный коробок. Повинуясь властному кивку Злотана, маг и на него капнул эликсиром.

– Перемести выход на Каменную набережную.

Ингвард свершил необходимые манипуляции с картой, и гость поспешно в шагнул в центр светящегося цилиндра.

– Внимание, парни, – возбужденно гаркнул журналист. – Через пять минут ружья в руки и за ним. Боюсь, нашего политически озабоченного друга разорвет вместе с каретой. А тупорылые власти решат, что это был не коробок серных спичек, а бочка пороху. Но вы эффектно появитесь, дадите пару залпов по собравшимся зевакам и назад. Нам нужна максимальная паника.

Беловольцы быстро расхватали свое оружие.

– Каменная набережная... – окончательно очнувшаяся княжна взглянула на ходики над креслом и с ужасом перевела взгляд на Злотана. – Там же сейчас... Вы?.. Вы… Вы – чудовище!

– Да, дорогая, я – чудовище, – не стал возражать журналист под дружный хохот товарищей. – И вы сейчас же в этом убедитесь!

Злотан подхватил княжну в охапку и понес в спальню. Своих людей он благословлял уже из-за перегородки.

– Ну, с богом не скажу. Дело мы затеяли воистину дьявольское, но вперед, нас ждут великие дела!

Пятеро вооруженных людей исчезли в портале.

– А тебе, маг, я посоветовал бы не дергаться, если хочешь, что бы я отдал девку тебе, а не своим парням, когда те вернуться.

Маг не ответил, резким, разрушающим движением уничтожил портал и шагнул за перегородку, откуда раздался жуткий женский визг.

На этом воспоминания оборвались. Хотя, что было дальше и так понятно. Княжна, сопротивляясь, убила Злотана, а маг попытался переложить вину на себя.

Яромир выругался про себя. И не только из-за того, что понял, доказать свою непричастность к заговору окажется не так просто не только по причине наверняка творящегося сейчас в следственном совещании аврала, но и потому, что он и никто больше приказал переработать сразу всю партию мары в активатор, именно он послал беловольцев на иведское капище, да и давил на подследственного, запугивая серьезностью последствий продажи яда, тоже он. Вот и выходит, сам того не ведая, он, старший дознаватель столичного следственного совещания, стал пособником заговора.

– Ингвард, вы сами подумайте, зачем заговорщикам впутывать вас, если я - член заговора и волхв не менее сильный?

– Передо мной-то зачем оправдываться? Разве что речь в суде отрепетировать… - недобро усмехнулся маг. – А то пока голос уж больно дрожит.

Яромир не ответил, хотя намек понял. Что бы там ни писал ныне покойный Злотан Правдомысл, но тогда на старой мельнице у ведущего очень жесткий допрос лекаря тряслись и руки, и голос. Впрочем, это не помешало волхву сделать из своего пленника предателя. Но вот бесполезную для него слабинку своего мучителя маг запомнил и сейчас не преминул уколоть.

– Слушайте, если мы оба хотим выбраться из этой ситуации… – примирительно начал Яромир, который и вправду как-то вдруг иначе взглянул на лежащего на соседних нарах человека.

– А если не хотим? – уже откровенно издевался над сокамерником маг.

Это для волхва новый враг затмил собой претензии к строму. Для ссыльного же ничего по сути не изменилось. Он научился жить в согласии с кряжечанами. Сабарики из внешнего мира как были врагами, так ими и оставались. Просто пятнадцать лет им не было до побежденного дела, а теперь вот понадобился. Хотя… Яромиру только что придуманная схема не понравилась. Живой человек всегда сложнее. Нашел же не наделённый сильным характером, склонный скорее искать компромисс, чем стоять до конца Ингвард в себе силы защищать княжну. Да и у вооруженных с помощью его зелья бомбистов что-то не заладилось.

Додумать мысль до конца помешали вошедшие осназовцы.

– Оба на выход, – скомандовал вошедший внутрь камеры и положивший верхнюю одежду обоих волхв. Второй замер в дверях.

– Что с государем? – не выдержал понимающий, что отвечать ему никто не обязан Яромир.

Но ему ответили.

– Жив, – на лице осназовца мелькнула не то сочувственная, не то издевательская улыбка.

К ссыльному оба отнеслись гораздо благосклоннее. Помогли подняться и расправить топырящуюся поверх гипсового корсета одежду. Да и заковывать его не стали. А вот на цепи волхва глядели как-то подозрительно.

– Эй, маг, этого ты ничем таким не обкормил? Точно? А то случись такое средь дороги, чего делать будем, – как-то уж больно благодушно поинтересовался один.

Второй заржал. Его возможное происшествие с арестованным дознавателем скорее обрадует, чем встревожит. О чем он и сообщил, как только закончил смеяться:

– Эффект – класс! Сам хоть видел, чего учудил?

- Мельком. На убитом, – еле слышно отозвался Ингвард, который восторгов конвоиров очевидно не понимал.

Временный портал установили прямо напротив крыльца окружного присутствия. Впрочем, вел он не сразу в Московск-Град, а всего лишь на Староурингайский вокзал. Оттуда добирались обычным рейсовым порталом, правда пролезли вне очереди, которая состояла из трех человек. Да и прибыли не на специальный, а обычный перрон, где пробирались к поджидавшей их карете через внушительную толпу. Пассажиров правда в ней было немного. Все больше репортеры, да зеваки, не весть как прослышавшие, что в столицу везут участников заговора против Алехана Второго. Так что конвою пришлось постараться, чтобы защитить задержанных от особо агрессивных подданных пострадавшего.

Прорваться сумела только Наташка. Яромир даже опешил, увидев перед собой знакомые, полные счастья и ужаса глаза.

– Моего благоверного во время покушения убило! – торопливо выпалила она; - Держись, все обязательно будет хорошо!

– Отойдите, дамочка. Сюда нельзя, – аккуратно оттеснил ее один из осназовцев.

–Я тебе верю! Я прошение на имя государя подам! – донеслось уже из-за оцепления.

Похоже, в абсолютную невиновность Яромира не верит даже любящая женщина. Просто она решила, что он убрал мешающего их браку мужа-репортера, замаскировав устранение соперника под покушение на государя.

Их усадили в карету с плотно задернутыми шторами.

– Жена? – поинтересовался один из осназовцев, неопределенно мотнув в сторону невидимой улицы.

– Вдова. У нее сегодня мужа убили.

– Любовница, значит. Вот ведь б… – неодобрительно определил тот.

– Ну прям любовный рОман, – примирительно подытожил второй, заламывая руку дернувшемуся было Яромиру.

Ехали довольно долго. Хотя едва ли преодолели большое расстояние: буквально на каждом углу карета притормаживала возле очередного поста. И пусть на определение ведомственной принадлежности экипажа уходила пара секунд, из-за огромного количества постов времени это отняло много. Да и езда, при которой карета то тормозила, то вновь набирала ход, раздражала.

Наконец копыта лошадей гулко зацокали под сводом внушительной крепостной башни. Детинец? Пожалуй, если в столице неспокойно, разумно собрать все властные структуры, штаб по противодействию заговору и следствие за его белокаменной стеной.