Выбор

Глава первая

Он наблюдал за кучкой перепуганных вооружённых людей, собравшихся внизу, в центре зала. Он плохо понимал их язык, но столь простые реплики не понять было невозможно. Они были в смятении. И от них пахло страхом. Примитивные, слабые, глупые. Воина забавляло наблюдение за этими недоразвитыми млекопитающими. Он не хотел убивать их. Это сделали другие воины. Он же не видел никакого смысла в уничтожении столь слабых противников.

Он почуял кровь. Но его собратья просто свернули людям шеи, крови быть не должно! Заинтригованный, воин пошёл на запах. Скоро он обнаружил тело молодой человеческой самки. Очевидно, она пыталась убежать, и кто-то выстрелил ей в голову. Человеческая медицина была бессильна против подобной раны. Повинуясь внезапному порыву, воин извлёк из пояса шприц с лекарством. Средство последней надежды — так его товарищи называли этот препарат. Или спасёт, или убьёт. Неизвестно, подействует ли средство на человека, но этой женщине терять уже нечего. Воин ввёл ей лекарство и извлёк пулю из раны. Через некоторое время отверстие в черепе стало затягиваться. «Кажется, помогло», — подумал воин. Очень скоро он покинул Землю, и больше никогда не видел спасённую им молодую женщину. Ксалрас де Рикари не знал, что ей ещё суждено сыграть роль в истории его семьи.

Прошли десятилетия, и планета Земля изменилась. Люди совершили ошибку и едва не уничтожили свою цивилизацию. В страшной войне было потеряно многое. Около десяти процентов земной поверхности оказалось подвержено воздействию радиации. Спустя пятьдесят лет после окончания войны планетой управляли те, у кого были деньги — корпорации, захватившие или сохранившие с довоенных времён огромные комплексы по производству оружия. В некоторых странах они правили открыто, в других — через якобы избираемых народом посредников. С ними боролись повстанческие силы, но борьба казалась проигранной заранее. Постепенно повстанцы перешли к более жестким методам и даже сами себя стали называть террористами. Последствия третьей мировой войны для человечества оказались очень тяжёлыми, но всё могло быть и хуже. Многое уцелело, конца света не случилось, планета осталась жива. За Землёй стали приглядывать внимательные, нечеловечески внимательные глаза…

…Светловолосая девушка лежала на самом краю крыши, крупные локоны наполовину скрывали правильные черты лица. Сдвинуться чуть в сторону — и трагедия её жизни будет окончена. Очень хочется заплакать, но слёз нет. Есть только бьющаяся где-то очень глубоко боль, каждый удар которой постепенно увеличивает отчаяние. Ей не нужен тот, кто нуждается в ней, а она не нужна тому, кто нужен ей самой. Больше не нужна, бесполезна, ни на что не годна. И поэтому её можно выкинуть на помойку — в мир людей, туда, откуда она пришла. Но ведь она больше не принадлежит этому миру. «Ты был прав, Сайринат, — подумала она. — Ничто не даётся бесплатно».

Рядом послышались быстрые шаги. Молодой человек искал её, беспокоился. Она не хотела его видеть, но была слишком подавлена, чтобы просто встать и уйти.

— Ангелина! Ты здесь? Скажи… я что-то сделал не так?

— Нет, — её голос звучал глухо. — Николай, я не хочу тебя обманывать. Мне никогда не будет хорошо рядом с тобой. Когда я думаю о поцелуях и вдыхаю твой запах, мне становится плохо…

— Я что… воняю?

— Да нет, же, дурак, ты пахнешь человеком, пойми, человеком!

В ярости она вскочила и стремительно полезла вниз по находящейся рядом пожарной лестнице.

Ночь царила над одним из убогих районов большого мегаполиса. В этом переплетении проулков и двориков почти не было ни машин, ни людей. Здесь жили те, чей доход был «ниже среднего».

Каблуки с тихим стуком коснулись асфальта. Стирая злые слёзы, Ангелина пошла прочь, надеясь, что вдали от людей почувствует себя лучше. Она совершенно не боялась гулять одна в тёмное время суток в не самом благополучном квартале. Бояться следовало тем, кто решит на неё напасть.

Ещё несколько лет назад будущее не сулило ничего интересного. Потом она уснула, а, когда проснулась, обнаружила, что прошёл не один десяток лет, а её тело изменено до неузнаваемости. Внешне всё осталось почти как было, но внутренне она стала совсем другой. Это казалось сном, но её новый разум не позволял Ангелине себя обманывать.

Она шла, почти не глядя по сторонам, механически переставляя ноги.

— Эй, красотка, куда идёшь одна в такое время?

Она резко остановилась и повернула голову на голос. Из ближайшей подворотни вышли три накачанных парня не самого приличного вида. От них пахло алкоголем, а масляные улыбочки не предвещали ничего хорошего. Ангелина фыркнула, пытаясь очистить нос от запаха перегара, и пошла дальше.

— Э-эй, ты куда? Не хочешь веселиться?

Путь ей заступили ещё четверо. У троих в руках были початые бутылки с дешёвым пивом. Ангелина могла бы избежать стычки с ними, могла бы уйти…

— Слышь, да эта крошка нами по ходу брезгует! Что, слишком приличная? — сказал один из четвёрки. Другие трое тем временем подошли сзади.

— У меня нет настроения играть с вами, — произнесла Ангелина, стараясь говорить спокойно. — Отойди, и я тебя не трону.

В это время один из парней попытался схватить её сзади. Дальше сработали рефлексы. Когда-то Ангелину учили убивать, и убивать с одного удара, чтобы жертва не успела даже закричать. Женщина не смогла остановиться до тех пор, пока не перебила их всех.

«Господи, — подумала она. — Что это со мной? За что мне это? Ведь я никогда… нет, именно этого я и хотела. Быть быстрее, сильнее, быть выше других людей, быть особенной. Думаю, каждый человек когда-нибудь об этом мечтает. Но всё имеет свою цену, ничто не даётся бесплатно. Хочешь отличаться от людей — смирись с тем, что не сможешь быть с ними вместе».

Она в ужасе смотрела на семь трупов. Ангелина не хотела этого делать. Может быть, сломать кому-то руку или ногу, напугать, но не убить. Но она убила, хладнокровно, как мясник, режущий овец. Она ненавидела сама себя, потому что иногда просто не могла остановиться, и проклинала тех, кто сделал из неё монстра.

Домой она пришла только под утро, стараясь не попадаться никому на глаза. Ей уже не снились кошмары. В самом начале, когда её только подвергли… изменениям, каждый убитый долго преследовал её по ночам. Но сейчас она начала привыкать, и от этого чувствовала себя только хуже.

Её сон без сновидений прервал резкий стук в дверь. Рывком сев на кровати, Ангелина принюхалась, пытаясь понять, кто на этот раз пришёл по её душу, но не преуспела. Она подошла к двери и открыла её на щелку.

За дверью стоял Командир. Он был лидером одной из повстанческих группировок, в которую входили Ангелина и Николай. Его настоящего имени никто не знал, и все звали его просто Командиром. Большинство современных людей отличалось высоким ростом, но этот мужчина при своём росте два метра десять сантиметров был значительно выше нормы и обладал широкими мощными плечами, что придавало ему очень внушительный и грозный вид.

— Ангелина, ты нужна мне, — начал он без предисловий. — одевайся и быстро спускайся в подвал.

Она кивнула и закрыла дверь. Через десять минут она уже спускалась по обшарпанной лестнице в помещение с не менее обшарпанными стенами. Ей никогда здесь не нравилось: вечно спёртый воздух, тусклое освещение, какие-то трубы, ящики, коробки. Командир уже ждал её, жестом поманил за собой и прошёл через лабиринт ящиков и труб вглубь помещения. Пахло кровью. Ангелина обогнала Командира и уверенно пошла на запах. Он привёл её к очень необычному трупу. Из ступора её вывел голос Командира:

— Это ведь труп ящера, верно?

— Верно, — с трудом ответила Ангелина. — Но откуда он тут?

— Один из моих знакомых исхитрился притащить это из некой научной лаборатории. Сейчас там работают над военным проектом «Покорение». Надо полагать, это тело — один из… продуктов.

Женщина подошла чуть ближе и присела около трупа.

— Какие страшные раны… кажется, я где-то видела подобное. Должно быть, его убил сородич. Кто именно принёс труп?

— Мутант-троглодит. Он и его друзья живут в канализации. Иногда они нам помогают, обменивая информацию на товар. Он сказал, что сумел проникнуть в собственную канализационную систему научного комплекса, а оттуда — в подвал. Там он и нашёл несколько трупов.

— Несколько???

— Да. На всех были такие же раны. Похоже, наши учёные каким-то образом добыли частичку твоего приятеля-ящера и теперь экспериментируют.

— Он не мой приятель, — автоматически поправила Ангелина. — Дело плохо, Командир. Мне придётся наведаться в Логово и поговорить с ящерами. Не думаю, что им это понравится, — она указала на тело.

— Послушай, Николай справлялся о тебе вчера. По-моему, на официальной работе у него выходной, так что он должен быть сейчас на базе. Поговори с ним, потом отправишься к своим инопланетным знакомым.

— Спасибо, Командир. Я доложу, как прошёл разговор с ящерами, когда вернусь, — с этими словами Ангелина встала и пошла в сторону выхода.

Ящерами люди прозвали группу инопланетных особей, тайно проживающих на Земле. Они наблюдали за планетой, иногда вмешиваясь в дела человечества, незаметно направляя его, как садовник, обрезающий лишние ветви для формирования правильной кроны. Их целью было не допустить новой войны и незаметно помочь людям выйти на уровень, необходимый для открытого контакта с более зрелой цивилизацией. Непонятным ей образом Ангелина получила гены одного их вида — ликвидаторов. Насколько она знала, сейчас на Земле проживал всего один ликвидатор. Во всяком случае, так было раньше, поскольку найденные мутантом-троглодитом трупы также были ликвидаторами.

По затемнённой лестнице с вечно барахлящими лампочками Ангелина поднялась из подвала наверх, в жилые комнаты. Официально база Командира была общежитием. Казалось, здание вот-вот развалится, но оно таило в себе немало секретов. Ангелина жила здесь всего несколько месяцев, но уже знала базу наизусть и без труда нашла нужную комнату.

Она постучала в дверь и услышала усталое: «Войдите». Комнатка была маленькой и убогой, как и большинство в этом здании. Простая кровать, полка с книгами, грубый стол и стул перед заклеенным широким листом бумаги окном, шкаф с одеждой и оружием, дверь в личный кабинет раздумий и душ, и всё. Но здесь жил человек, которого она любила, и эта комната была для неё роскошнее любого дворца.

Он сидел на кровати и, похоже, ждал её прихода. Тёмно-карие глаза молодого человека были усталыми. Ангелина аккуратно прикрыла дверь и опустилась на стул напротив него.

— Я хотела извиниться. Вчера я сорвалась.

— Тебе настолько противен мой запах? — спокойно спросил он.

— Не совсем. В какой-то мере мне неприятны все запахи вообще. Я почти не помню, что со мной происходило, пока человеческие учёные экспериментировали с моим телом. Когда я снова осознала себя, первым, кого я увидела, был Сайринат. И первым запахом, который я ощутила, был его запах. И всё, что я чуяла после, я неосознанно сравнивала с ним. Так было, пока он не выгнал меня из Логова.

— А из-за чего вы поссорились-то?

— Мы не ссорились. Он просто назвал меня отработанным материалом и приказал уходить. Оказывается я, полукровка, раздражала его.

— А ты?

— Хотела съездить ему по физиономии, но какой смысл? Я просто ушла.

— И теперь ты не сравниваешь другие запахи с его?

— Стараюсь. Уже получается лучше. Я уверена, что однажды смогу привыкнуть к тебе.

— Пойдём, погуляем где-нибудь?

— Не сейчас. Командир просил меня кое-что сделать.

— Мне это не понравится? — Николай слегка прищурился.

— Мне нужно навестить ящеров в Логове. Я не надолго.

— Можно мне пойти с тобой? Я не хочу отпускать тебя к ним одну.

— Ящеры не пустят к себе чистокровного человека. Я скоро вернусь.

— Будь осторожнее, наши власти уделяют подозрительно много внимания патрулированию западных окраин, даже полуразрушенных районов.

— Догадываются, — вздохнула Ангелина. — Там один из входов в Логово. Но люди не смогут найти его.

«А, если и смогут, очень сильно об этом пожалеют», — добавила она про себя. Ящеры воевали, и воевали почти постоянно, что наложило отпечаток и на них самих, и на их технологическое развитие. Война изменила их тела, стала их частью, впечатавшись в сердцевину костей. Они были цивилизацией воинов, вечно стремящихся к миру. Их души желали мира, но тела уже молили о постоянной битве, борьбе неважно с кем. Ангелина чувствовала это на себе. С детства она не любила боль и убийства, но даже её теперь пьянило ощущение собственной безнаказанности и силы. Мечтая о спокойной жизни где-нибудь в тихом загородном домике, она нуждалась в адреналине, как в воде.

Поход к ящерам не был такой уж простой и безопасной затеей. Единственный известный Ангелине вход в Логово находился в руинах старой части города. Люди из новых, отстроенных после войны районов, не рисковали заходить сюда. Отправившись гулять по этим внешне пустынным улицам, можно было незаметно для себя расстаться с жизнью. Это был странный и сложный мир, так непохожий на цивилизованную жизнь ухоженных районов того же мегаполиса. Днём здесь обычно было пустынно, но изредка на заросших травой улицах можно было увидеть пару прохожих. Сейчас же местные обитатели совсем скрылись из виду, и Ангелина уже поняла, почему. Сидя на четвёртом этаже полуразрушенного дома, она осторожно наблюдала за крупным полицейским патрулём. Люди в формах сосредоточенно обходили дом за домом. Из одного здания они вывели группу пленных, тощих и оборванных людей в грязной одежде. Несколько детей потерянно жались к взрослым. Пленников повели прочь, подталкивая стволами в спину. Они лишь ругались и тускло угрожали. Кому они помешали, кому понадобились?

Раздались выстрелы, внешне слабые люди в лохмотьях с удивительной скоростью атаковали своих конвоиров, готовые убить их ценой своей жизни. Всё кончилось быстро. Живых пленников почти не осталось, из людей в форме не выжил ни один. Из руин потоком хлынули осторожные тени, склонились над трупами, осматривая их. Несколько секунд, и они снова исчезли в подвалах разрушенных зданий. Только быстро высыхающая под солнцем кровь напоминала о том, что в этом мире стало на несколько человек меньше. Местные обитатели, не имеющие почти ничего, очень дорого подавали свои жизни и ещё дороже — свободу. Они стали гораздо сильнее походить на животных, чем на людей.

Ангелина осторожно спрыгнула вниз, на груду щебня. Её цель была совсем рядом. Она знала, что люди-звери могут в любую секунду атаковать её, но не боялась. Стадо павианов может одолеть льва, но до этого погибнут многие из них. А умирать местные обитатели соглашались только в том случае, если их пытались посадить в клетку. Они отличались прекрасно развитым чувством опасности. Ангелина чувствовала, что за ней наблюдают, но знала — не нападут.

Она вошла в один из домов, внешне ничем не отличающийся от соседних. По бетонной кладке змеились трещины, в окнах давно не было стёкол. Чуть дальше дома пытались как-то чинить те, кто нашёл в них приют, они заклеивали окна, замазывали трещины цементом. Но в этом здании никто не жил. Потенциальные «колонисты» погибали, стоило им провести в этом доме одну ночь. Но Ангелина не боялась. Она спустилась в подвал и остановилась. Здесь было слишком темно, чтобы двигаться дальше. Оставалось только ждать.

Ящеры всегда реагировали на нежданных гостей достаточно быстро. Стоило Ангелине задуматься о вечном, как в тишине раздался какой-то шорох. Женщина принюхалась и узнала запах.

— Анриль?

— Да, Лина, это я.

К Ангелине подошло крупное создание, похожее на помесь борзой собаки и ящерицы. Это была Анриль, вожак стаи гончих Логова и давняя подруга Ангелины. Гончая не нуждалась в свете, чтобы видеть, зато сама могла становиться невидимой для людей. Помимо этого все гончие имели очень острое обоняние и были довольно сильными телепатами. В войсках ящеров им чаще всего отводилась роль лазутчиков и наземных разведчиков.

Гончая ткнулась носом Ангелине в торс.

— Я рада, что ты вернулась. Иди за мной.

Анриль что-то сказала, и зажёгся свет, озаривший проход в стене и ведущий вниз тоннель. Гончая и женщина прошли в тоннель и стали спускаться. Стена за их спиной бесшумно встала на место.

— Риль, есть серьёзный разговор, — начала Ангелина, стараясь не отставать от стремительной гончей. — Сайринат — единственный ликвидатор на планете, правильно?

— Да, не считая тебя.

— Я — просто человек-мутант.

— Смотри фактам в глаза, Ангелина: пятьдесят процентов твоей ДНК неведомым нам образом оказались заменены на ДНК ликвидатора из рода Лиондрэ, предположительно из той же ветви и клана, что и Сайринат. Ты не мутант, а полукровка.

— Не суть. Мы нашли труп ликвидатора, Анриль. Причина смерти — многочисленные рваные раны.

— Одежда, броня?

— Ни того, ни другого. Одно тело. Это какой-то человеческий эксперимент.

Тоннель закончился. Двери открылись, и человек с гончей оказались внутри технической зоны Логова. У входа лениво о чём-то беседовала пара стражей — крупных человекоподобных воинов-ящеров в тёмных тогах. Ангелина знала, что эти неудобные на вид одеяния легко сбрасываются и скрывают под собой мощную броню и убойное оружие.

— Подожди меня здесь, нужно найти Сайрината, — сказала Анриль и пошла дальше во внутренние помещения.

Стражи синхронно повернули головы и пристально воззрились на Ангелину. В отличие от большинства ящеров, зрачки у них были круглые.

— Привет, маленькая воительница, — с жутким акцентом произнёс один.

— Здравствуйте, — ответила Ангелина.

Если большинство гончих она знала по именам, то со стражами было сложнее. Их имена никогда не состояли меньше, чем из десяти человеческих букв и были очень труднопроизносимы для других видов.

Повисло неуютное молчание. Стражи считали невежливым продолжать при ней прерванную беседу и слишком плохо говорили по-человечески. Но, похоже, их тишина нисколько не угнетала, в отличие от Ангелины. На секунду за вентиляционной решёткой мелькнуло какое-то маленькое и пёстрое существо. Стражи стояли, как статуи. Когда тишина стала совсем невыносимой, дверь, ведущая во внутренние помещения, открылась. Ангелина резко повернула голову и тотчас почувствовала запах, который просто не могла забыть. К ней плавно приближался ящер в переливающихся зелёно-красным одеждах. Строение его тела, как и у стражей, было похоже на человеческое. Тонкие, но очень сильные пальцы украшала пара простых колец, острые когти блестели чёрным лаком. В высоту он достигал двухсот сорока шести сантиметров. Глаза с вертикальными зрачками были не зелёными — изумрудными. Они блестели холодно, оценивающе разглядывая молодую женщину. Ликвидатор словно стремился напугать её своим пренебрежительным отношением. Ангелина выдержала этот осмотр, давая понять, что ей безразлично его мнение.

— Я просил тебя не возвращаться сюда, полукровка, но ты поступила разумно, нарушив запрет, — спокойно произнёс он без малейшего акцента. — Повтори, что тебе известно.

— Я видела труп ликвидатора, найденный, как мне сказали, в подвале какого-то научного комплекса. Говорят, там есть ещё тела. На том, которое видела я, были рваные раны.

— Создать чистокровную особь по твоей ДНК невозможно, — проговорил ликвидатор. — Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить. Не вмешивайся в это дело, я уничтожу и лабораторию, и тех существ, которых люди создали из моей крови.

— Я могла бы… — Ангелина запнулась и договорила тихо: — помочь.

— Ты уже помогла однажды. И мы оба попали в плен. Если хочешь помочь, не мешай. Ты можешь сообщить ещё что-нибудь? Тогда уходи. И постарайся не возвращаться.

Ангелина сдавленно кивнула. По знаку Сайрината один из стражей открыл дверь наружу, в город.

— Не попадись патрулям. Не думаю, что стану тебя спасать, — прозвучало ей в спину.

Прозвучало пренебрежительно-обидно, но Ангелина лишь улыбнулась этой фразе. Она уже не злилась на Сайрината за сказанные когда-то слова. По крайней мере, ликвидатор не был лицемером.

Когда дверь за ней закрылась, Сайринат едва ощутимо вздрогнул. Он почти завидовал людям с их плохим обонянием. Запах полукровки раздражал его, выводил из равновесия и, что хуже, напоминал. Воин давно забыл, что такое раскаяние, но при этом давно привык к чувству вины.

Сайринат прошёл в свою лабораторию, знакомою до мелочей. Он мог буквально найти здесь что угодно с закрытыми глазами. Ему было тяжело дышать. Он бы хотел, чтобы полукровка как-нибудь во вспышке злости свернула ему шею. Но Сайринат знал Ангелину слишком хорошо. Убив его, она будет мучиться. Поэтому он пойдёт другим путём. Чужие жизни ничего не значили для него, и никакая цена не казалась слишком высокой за возможность умереть. Воин давно решил, что ему пора уйти. Жаль, что координаторы были другого мнения. Из-за кучи психических запретов Сайринату было довольно трудно поспособствовать своей смерти, но он собирался попробовать.

Глава вторая

Группа Командира сравнительно редко бывала на настоящих боевых рейдах. Их основной задачей был сбор информации. Её Командир продавал другим группам, а они уже устраивали теракты, распускали нелестные слухи о корпорациях и правительственных структурах, словом, занимались собственно делом. Ангелина чувствовала себя в этой группе немного лишней, поскольку не могла заниматься шпионажем, но Командир ценил её за способность выслеживать определённых людей и чувствовать прямую умышленную ложь.

Сейчас Ангелина сидела в общей столовой и смотрела новости. Ей хотелось бы найти пресс-центр и допросить его обитателей, узнать, сколько правды в словах, которым внимают тысячи людей.

— О чём задумалась? — мурлыкнули у неё над ухом.

Ангелина ощутила чуть сладковатый запах духов, почти неразличимый для людей.

— Привет, Алиса. Да вот сижу, размышляю о вечном. Представляешь, Николая дёрнули на работу, хотя сегодня у него должен был быть выходной.

— Печально, — черноволосая женщина с зелёными кошачьими глазами изящно опустилась на стул. — Что по доске показывают?

— Да как обычно, как у нас всё замечательно, как поднимается промышленность и так далее.

— А-а-а… я тут недавно имела приватный разговор с одним из наших чиновников. Лина, на самом деле не то, что страна, вся планета в такой заднице. АЭС заброшенных несколько штук, на то, чтобы их нормально изолировать, денег, как обычно, не хватает… короче, ожидает нас дальнейшее ядерное заражение и обострённая борьба за выживание.

— Спасибо, что напомнила, Алиса. Меня ещё в Логове ящеры пугали схожими прогнозами из серии «мы все умрём».

— Может, пойдём пройдёмся? Надоело тут торчать.

— Ты вроде и так мало на базе бываешь, я тебя иногда сутками не вижу.

— Идиотский день, — заметила Алиса. — Как и вся неделя, впрочем. Больше всего мне не нравится, когда ничего не происходит.

— Не может совсем ничего не происходить, — возразила Ангелина.

— Возможно, где-то сейчас действительно делается что-то интересное. Но не со мной же, — справедливо заметила Алиса.

Перед Ангелиной словно наяву вспыхнула картина: полутёмный подвал, переплетения ящиков и труб и труп на полу, тускло блестящая застывшая кровь рваных ран.

— Радуйся, что с тобой просто ничего не происходит, а не происходит что-то плохое. Я вот недавно гуляла ночью по нашему кварталу. Семеро пьяных и, возможно, укуренных парней искали приключения. Им, наверное, тоже было скучно. Искали развлечения, нашли смерть.

— Жалеешь их? — с подчёркнутым пониманием спросила Алиса.

— Жалела. Пока не подумала, что бы они сделали со мной, будь я слабее.

— Нет, ну ты посмотри на это! Все чем-то заняты, все! Волчара с Ваном отправились к другим мутантам, Сара сопровождает Командира на каких-то переговорах. Все при деле, кроме меня.

Ангелина едва заметно вздохнула. Её подруга была неисправима.

— Я тоже ничего не делаю. У меня вообще сегодня на вторую половину дня были планы романтического характера, но, как видишь, обломились.

Настроение Ангелины, угнетённое со вчерашнего вечера, испортилось окончательно. Почему-то снова очень хотелось плакать.

— А давай правда пройдёмся, — предложила она.

Алиса не была шопоголиком, но придавала огромное значение своему внешнему виду, поэтому могла часами торчать в различных бутиках и мерить платье за платьем даже если у неё не было денег, просто чтобы определиться, сколько и на что копить. Сначала грустная, через каких-то полчаса Алиса стала сосредоточенно-деловитой и подключила к примеркам и подругу, не слушая возражений. Ангелина не сильно сопротивлялась, но и энтузиазма не проявила.

— Да что с тобой сегодня! — с напускной злостью произнесла Алиса. — Как рак варёный, честное слово.

— Не поймёшь, — едва слышно ответила Ангелина, покорно принимая очередную вешалку.

Алиса была превосходным разведчиком, умела найти подход к любому человеку и могла вытащить из него какую угодно информацию так искусно и незаметно, что тот и сам не понимал, что проговорился. Но подруге Ангелины никогда не приходилось убивать.

«Мне надо как-то отвлечься, — думала Ангелина, натягивая на себя пахнущую синтетикой ткань. — В моей жизни слишком много трупов».

По магазинам подруги проходили почти четыре часа, так ничего и не купив. Во всяком случае, чем-то заняли время. Когда они подходили к базе, уже темнело. Алиса не нервничала — с ней вместе была Ангелина. А та вообще давно уже не боялась ни смерти, ни людей.

У подъезда женщины встретились с Николаем. Молодой человек выглядел угрюмым. «Может, всё же к лучшему, что наша прогулка сорвалась, — подумала Ангелина. — Романтика плохо сочетается с кровью».

— Коль, привет, а ты чего грустный такой? — поинтересовалась Алиса.

Николаю очень не нравилось, когда его звали уменьшительным именем, и только Алисе он почему-то это позволял, и это заставляло Ангелину нервничать и немного неодобрительно относиться к их общению.

— Работа достала, — ответил Николай, открывая дверь и пропуская дам вперёд. — Но через пару дней дадут отпуск. Бумаги уже подписаны, так что теперь отозвать на службу меня можно только по причине стихийного бедствия.

— А какой-нибудь взрыв в городе может считаться таким «бедствием»? — спросила Ангелина, кивая проходящим мимо знакомым.

— Смотря, что именно рванёт, — ответил Николай. — А есть какие-то предпосылки?

— К несчастью, есть, — ответила Ангелина.

Глава третья

Она бежала из последних сил, стараясь не слышать шагов преследующих её людей. Поворот, потом ещё один, ещё один. Тело уже не болело — оно ныло, перетруженные мышцы просто отказывались работать, ноги не слушались. Но остановиться нельзя — тогда её ждёт нечто похуже, чем смерть. Опять плен. Нет, ни за что! Она должна. Ради того, кто ждал её, несмотря ни на что. Новый отрезок коридора. Хлоп! Раздался выстрел, боль пронзила правую ногу, на которую она хотела наступить. Она упала, кровь заливала алым светлый пол. Она знала подобное оружие — оно вызывало сильное кровотечение, чтобы ослабить жертву, но не убить. Она взглянула на медленно приближающихся людей в формах и противогазах. Её рука метнулась к поясу с оружием. Лучше уж самой пустить себе пулю в лоб. Лучше так, чем снова охотиться на тех, кто поверил ей. На того, кто не испугался, даже узнав правду. Руки не слушались, достать оружие никак не получалось. Невидящими глазами она уставилась на вонзившуюся в руку иглу парализатора. Конец. Онемение быстро распространяется по всему телу. Ей уже не убить себя. Всё кончено.

Откуда-то раздался страшный рёв. Нечто тёмное, двигавшееся куда быстрее людей, вдруг возникло между ней и её палачами. Он зло зашипел и кинулся в атаку раньше, чем люди успели сообразить. А дальше… она плохо помнила, что же дальше, но она слышала его рычание и их крики. У них не было ни единого шанса. Сейчас он был истинной машиной смерти, и остановиться не смог бы при всём желании. Она сжалась в комок, насколько это было возможно при наполовину парализованном теле. Сейчас он мог спокойно прикончить и её тоже. Но нет, перебив всех людей, он остановился. Весь пол был залит кровью. Он убивал без оружия, голыми руками. Он самого себя превратил в оружие. Всё ещё двигаясь неестественно быстро, он подошёл к ней и очень осторожно обследовал её рану. Она уже не чувствовала своё тело и скоро потеряла сознание…

И всё же он пошёл спасать её, рискуя собой. Но она же была ему нужна… или нет? Нет, она уже не была ему нужна! У него была её кровь, её кожа и волосы, свои исследования он уже завершил, она уже выполнила свою миссию, уничтожив все данные по проекту «Нефелим» и заминировав здание. И всё же он отправился её спасать. Почему?

Ангелина проснулась резко. За окном всё ещё было темно. «Я спас тебя, зачем теперь убивать?» — вспомнились ей слова, сказанные Сайринатом во время их первой встречи. «Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить», — сказал он же вчера. Больно быть всего лишь «объектом» для того, кого считала другом.

Женщина почувствовала прилив благодарности к Николаю. Ему ничего не нужно от неё, он был готов понять и принять такой, какая она есть, был готов бескорыстно помочь. Даже страшная правда, что она — не человек, а убийца, не остановила его. Николай знал главное: это не её выбор, и ему оказалось достаточно этого знания. Сайринат в сознании Ангелины был символом её связи с миром ящеров, с жестокостью и кровью. С каждым днём плата за ненужную силу казалась всё более высокой.

Ангелина так и не смогла больше уснуть. Не зная, чем занять себя, она отправилась на кухню и сделала несколько бутербродов с маслом. Немного хотелось спать, хотя ещё пару минут назад сна не было ни в одном глазу.

Пока Ангелина завтракала, начало светать. На кухню зашла Сара, девушка-мутант. Сара была эмпатом — чувствовала чужие эмоции. Внешне, однако, она ничем не выделялась — не высокая, чуть полноватая, но изящная девушка с густыми каштановыми волосами и очень серьёзными серыми глазами. Эти глаза сильно контрастировали с её милым округлым и немного лукавым лицом.

— Рано ты сегодня проснулась, — тихо сказала Сара. — Приснился кошмар?

— Ага. Противно так.

— Расскажешь? — спросила Сара, наливая себе чай.

Сара была в некотором роде поверенной Ангелины. Эта девушка отличалась тонким чувством такта и всегда была готова понять, в отличие от бойкой и непосредственной Алисы.

— Это был скорее не сон, а воспоминание. Сайринат спас меня, когда я совершила ошибку. Теперь он, похоже, об этом жалеет.

— Тебя тянет к нему, — сказала Сара, присаживаясь на противоположной стороне небольшого старенького столика. — И для тебя это так же больно, как убийства. Ты не должна так жить, Ангелина. Тебе лучше спрятаться где-нибудь, навсегда забыть и о ящерах, и о сражениях. Только так ты обретёшь мир в себе.

— У меня есть сила. Я должна попытаться хоть что-то изменить, если могу.

— У всех людей есть сила что-то менять. Кому ты должна?

— Себе. Что будет, если мы все прекратим борьбу и будем покорными, как овцы? Нет, Сара. Как бы тяжело мне ни было, я должна сделать хоть что-то.

— Иногда мне кажется, что мы пытаемся победить гидру деревянным мечом, — проговорила Сара. — Посмотри на нашу банду. Ни конкретных целей, ни здравой идеи. Всего лишь видимость деятельности.

— Тогда почему ты здесь?

Какое-то время Сара молчала. Она ответила тогда, когда Ангелина уже не ждала ответа:

— Я слишком слаба для реальных сражений. Я просто хочу изменить существующий порядок вещей в любую сторону и делаю, что могу.

Такие вопросы в группе задавать было не принято. Сюда попадали разные люди. Кто-то искренне верил в светлое истинно демократическое будущее, кто-то просто ощущал необходимость хоть в какой-то борьбе. Командир умело использовал каждого, добывая информацию и продавая её тем, кто был согласен на борьбу более радикальными методами.

Скоро к их раннему завтраку присоединилась Алиса. В группе ей дали прозвище Кошка, которое очень подходило и к её характеру, и к поведению. Как и Сара, она была мутантом, но не имела особых способностей, кроме аномальной гибкости и чёрно-рыжего цвета волос. Последний, впрочем, легко маскировался с помощью краски. Ещё у Алисы были очень яркие зелёные глаза. Зелёные, но не изумрудные. Чёрные ноготки никогда не пребывали в покое, Алиса вечно что-то теребила или просто отстукивала пальцами какие-то ритмы. Но, что интересно, такой она была только при своих. Ангелине пару раз случалось видеть, как её внешне прямолинейная подруга преображалась в коварную роковую женщину с манерами аристократки, таинственную и искусно манипулирующую окружающими. Несколько раз подруги работали вместе — Алиса разговаривала с нужным человеком, а Ангелина определяла, правду ли он говорит. Ангелине нравилось наблюдать за профессиональной игрой Кошки. Та умела быть и гламурной дурочкой, и утончённой интеллигенткой, и провинциальной «простушкой», но ещё интереснее было её умение подбирать роли и не выходить за рамки образа.

Народ постепенно подтягивался. Подруги болтали и пили чай чашку за чашкой. Было ранее утро, и всем троим сегодня решительно некуда было спешить. Другие люди быстро завтракали и уходили по своим делам, а они продолжали сидеть и болтать. Кто-то включил телевизор, и теперь звон посуды дополнился монотонным бурчанием дикторов. Ангелина чувствовала себя всё хуже — запахи отвлекали, заставляли непроизвольно сморщивать нос, сравнивать их друг с другом и с другими запахами, которые она помнила.

— Пойдём отсюда? — предложила Сара, чувствуя, что подруге неуютно.

Ангелина решила сделать доброе дело и вымыть посуду за всех троих. Когда она ставила тарелки в сушку, через сильный запах чистящего средства почуяла другой, человеческий и знакомый.

— Доброе утро, Николай, — произнесла она, не оборачиваясь.

— Привет, любимая. У тебя что, глаза на затылке?

— Нет, запах узнала. У тебя отпуск послезавтра начинается, правильно?

— Да. Я послал письмо родителям. Хочу навестить их и познакомить с тобой.

Ангелина чуть не выронила последнюю тарелку и осторожно принялась за чашки, старательно протирая керамические бока.

— А ты… уверен, что это хорошая идея?

— Почему бы и нет? Надо же это когда-то сделать, так почему не сейчас?

— Действительно. А Командир не будет против, что я уезжаю? По-моему, у него были какие-то планы на ближайшее будущее с привлечением меня, Кошки и Сары.

— Я ещё не говорил с ним, но, думаю, отпустит. Этот тандем и раньше без тебя справлялся. В крайнем случае, подключат Вана, он ведь у нас телепат.

— Если ты договоришься с Командиром, я только за.

— Хорошо. Лина, дай пожалуйста какую-нибудь тарелку, я очень спешу, а теперь ещё и с тобой заболтался. И так чуть не проспал.

Ангелина обернулась, протягивая ему тарелку, и встретилась в тёплым взглядом карих глаз. Николай ослепительно улыбнулся ей и быстро пошёл к здоровенному холодильнику. Женщина улыбнулась уголками губ ему вслед и отправилась к ожидающим её подругам.

— Поразительно, — сказала Сара, когда они поднимались на этаж выше, в комнату Ангелины. — Минута разговора с Николаем, и ты уже не грустна, а просто счастлива.

— Он зовёт меня к родителям, — зачем-то сообщила Ангелина.

— Что, правда? — переспросила Кошка, полуобернувшись и замерев на ступеньках. — Это же прекрасно! Значит, у него относительно тебя на самом деле серьёзные намерения.

— Для такого человека, как Николай, это не удивительно, — спокойно заметила Сара, очень быстро поднимаясь наверх.

— Эх, мне бы такого, — мечтательно протянула Алиса.

— Занят, — машинально среагировала Ангелина.

Сара только скептически ухмыльнулась, но ни Алиса, ни Ангелина не могли этого видеть.

— А кто претендует? — задала она риторический вопрос. — Девчонки, ну не стойте столбом.

Ангелина и Кошка виновато переглянулись и поспешили за своей более быстрой подругой.

В кругу подруг день летел незаметно. Пару раз звонил Николай, спрашивал, как дела. Вечером три подруги снова спустились на кухню, на этот раз поужинать. Ещё не было десяти, но на улице уже стемнело. Алиса была сторонником ранних ужинов. Ей было необходимо следить за фигурой.

На пути к столовой привычные запахи базы и людей перебились каким-то другим. Ангелина замерла и принюхалась.

— Идите, я догоню вас, — сказала она подругам и пошла на запах.

След был чётким. Нежданный гость постоянно касался то стены, то лестничных перил, словно боялся заблудиться. Неожиданно Ангелина услышала голоса чуть ниже по лестнице.

— Как найти их?

— Не знаю, — прозвучал голос Командира. — Обычно они сами находят нас. Если ты действительно хочешь это сделать, тебе придётся спускаться в канализацию. И то, я думаю, они покажутся только если сами захотят.

— Ты больше ничего не можешь мне сообщить?

— К сожалению, нет. Труп ты видел.

— Да. Избавьтесь от него как можно быстрее. Надеюсь, это наша последняя встреча. Благодарю за помощь.

Командир ничего не ответил. Мимо Ангелины, словно не заметив её, быстро прошёл Сайринат в чёрной боевой броне. Женщина осторожно спустилась вниз. Командир был бледен. У ящера было фантастическое умение доводить до ужаса самых храбрых людей одним своим присутствием.

— Что ему было нужно здесь? — спросила Ангелина.

— Хотел узнать, как найти лабораторию, — ответил мужчина, постепенно приходя в себя. — И как ты общалась с ним столько времени? Это же ужас ходячий! Вроде ничего такого не говорит и не делает, но…

— Это он может, если захочет, — понятливо кивнула Ангелина.

Она вернулась к подругам, выкинув нежданного гостя из головы. Осталось подождать всего один день, и они с Николаем уедут из этого города. Пусть только на время, но можно будет забыть обо всяких глобальных проблемах.

— Ну, и кто это был? — спросила Кошка, макая печенье в чай.

— Ящер, — синхронно сказали Сара и Ангелина.

— Эмоциональный фон у него был странный, — задумчиво произнесла шатенка. — Похожее бывает у людей, когда они принимают тяжёлое решение.

— Да без разницы, — отмахнулась Ангелина.

…Они шли по пустеющим коридорам мимо лабораторий, стараясь как можно скорее найти выход из этого неприветливого здания. Ангелина старалась не думать о том, что идёт рядом с кровожадным монстром, который убивает людей просто потому, что у него плохое настроение. Убивает даже женщин, убивает безоружных. Он не прислушивался к их мольбам. Ему было плевать, есть ли у них дети. Они не сделали лично ему ничего плохого, они просто работали здесь и оказались не в то время не в том месте. И он убивал их, убивал всех, кого видел, кроме неё. Тогда она ещё не знала, почему. Зато знала теперь — она была интересна ему как объект для изучения. Она хотела верить, что у неё есть друг — она ошиблась!

И снова Ангелина резко проснулась. Часы показывали всего лишь половину четвёртого ночи. «Возможно, было бы правильным не спасать тебя, а убить», — сказал Сайринат. И, вероятно, он был прав. Сколько невинных погибло для того, чтобы она могла жить?

Было бы правильным не спасать. Но он спас. Трижды он спас её жизнь и свободу, не думая о цене. Возможно, теперь он задумался о том, не слишком ли высока была эта цена. Ангелина вспомнила, как Сайринат прошёл мимо неё вчера, словно не заметив. И только сейчас она поняла, что он действительно её не замечал. Он ничего не замечал. Красивые изумрудные глаза уже не видели того, что снаружи. «Так бывает у людей, принявших тяжёлое решение», — вспомнились слова Сары, от которых Ангелина легкомысленно отмахнулась вчера. Сайринат просил не вмешиваться, но он шёл на смерть. Женщина не знала, как поняла это, но была уверена, что ликвидатор не вернётся с этого задания, если ничего не предпринять.

Ангелина вскочила, быстро умылась и переоделась. Вытащила из шкафа своё личное оружие. Нет, скорее всего, здесь понадобится что-то посущественнее простого пистолета. Но ключи от арсенала у Командира. Комната наверняка закрыта, но у Командира в кабинете всегда открыта хотя бы форточка. Оказывается, совсем не трудно и не страшно перелезать с подоконника на подоконник на высоте шестого этажа. Совсем просто, подтянувшись, влезть в кабинет через узкую щель и отыскать ключи. Экипироваться и с тусклым фонариком в руках спуститься в канализацию тоже просто. А вот дальше начинались сложности.

Ангелина не могла понять, сколько часов бродит по отвратительно воняющим тоннелям, запуталась в лабиринте древнейших в городе стен, но не могла найти местных обитателей: мутантов-троглодитов.

Неожиданно сквозь вонь сточных вод и очистительной химии пробился другой запах, едва ощутимый и чистый. Ангелина застыла и принюхалась. И тогда они нашли её. Она не видела местных обитателей, но почувствовала их приближение.

— У вас был ящер, — громко сказала женщина. — Давно?

— Вчера. Сегодня он проходил тут ещё раз, — послышался свистящий шёпот.

— Он шёл в лаборатории. Ты укажешь мне направление.

— А что я получу взамен?

— Для начала, я просто тебя не убью.

Ответом ей был смех, похожий на кашель.

— Нас тут много, девочка. Ты стоишь на свету, мы вооружены.

— Я слышу твою речь и слышу ваше движение. Может, я и умру, но тебя убить успею. Мне нужно всего лишь направление.

— Северо-восток, — ответил мутант. — Сейчас тебе нужно свернуть вправо.

— Спасибо, — ответила Ангелина и пошла дальше.

За спиной раздались смешки, но она их проигнорировала. Сейчас направо, а потом вперёд, по едва различимой, но такой знакомой ниточке запаха ликвидатора. Пусть приходится глотать канализационную вонь литрами, чтобы различить совсем слабый запах, уже поздно отступать.

Вот сломанная дверь, ведущая в собственную канализационную систему комплекса. Позади раздался тихий удивлённый вздох — мутанты шли за Ангелиной, не веря, что она сумеет сохранить верное направление в этом тёмном лабиринте.

Новый запах примешался к испарениям нечистот и едва ощутимому аромату ликвидатора — металлически-живой запах крови. Ангелина ускорила шаг и скоро попала в подвал.

Чем-то это помещение походило на подвал базы их группы, только было очень светлым и заставленным не ящиками, а какой-то загадочной аппаратурой. Ангелина внимательно огляделась. Ей казалось, что когда-то давно она была здесь. Да, точно, была. При каких обстоятельствах и с какой целью, конечно, не вспомнить, но это сейчас не важно.

Женщина пошла вперёд, к служебной лестнице. Она помнила, на каком этаже здесь находится главный центр управления, различные лаборатории. Но как в этом огромном здании найти ликвидатора? Оказалось, кровь перебивает восприятие даже сильнее запахов канализации.

Неожиданно Ангелина каким-то образом почувствовала его, ощутила, где он находится и как неровно бьётся его сердце. Дыхание перехватило. Наверное, ещё никогда женщина не бежала так быстро. Несколько этажей вверх по служебной лестнице она преодолела за один длинный рывок.

Она открыла дверь и вышла в коридор на нужном уровне. Запах крови давил почти невыносимо. В коридоре лежали тела, но запах крови исходил не от них — причина таилась дальше.

В большом зале, где находился главный центр управления, весь пол был залит кровью. Здесь лежали тела людей и ящеров. Не зная, как справиться с ликвидатором, люди натравили на него его собственных клонов.

Сайринат лежал за одним из больших пультов управления. Рядом стоял неактивированный детонатор. Ликвидатор, кажется, был без сознания, но его конечности периодически странно подёргивались. Ангелина рухнула рядом на колени, не обращая внимания на липкую кровь на полу, перевернула Сайрината на спину. Голова ящера беспомощно запрокинулась. Ангелина знала это вещество, безвредное для людей, и страшный яд для ликвидаторов, убивающий жутко и наверняка. Однажды Сайринат вводил ей противоядие. Тогда оно было в алом шприце из небьющегося стекла. Такой шприц висел у Сайрината на поясе, но как узнать, то ли содержимое внутри? Только надеяться. С трудом Англеина отцепила капсулу с иглой, стараясь не нервничать. На правой руке ликвидатора она нащупала почти неразличимое отверстие для срочных внутривенных инъекций, затянутое тонкой плёнкой. Игла легко проколола плёнку и вошла под кожу, в вену. Лишь бы было не слишком поздно. Прокол на плёнке быстро затянулся, стоило вытащить шприц.

Ангелина сидела рядом, чувствуя головокружение от запретного и притягательного запаха крови, наблюдая, как судороги постепенно проходят, но не зная, является это хорошим или дурным знаком. Она держала руку ликвидатора, поглаживая блестящие чёрные когти, не боясь порезаться о них, и говорила что-то только ради того, чтобы слышать свой голос.

Внезапно в коридоре раздались тяжёлые шаги — к ним приближались люди, соратники убитых ликвидатором. Ангелина потянулась за оружием. Если ей придётся убивать, чтобы спасти Сайрината, она это сделает.

Женщина одна сражалась с целым отрядом несколько минут, пока не пропустила кинутую кем-то оглушающую гранату.

…Воняло кровью. Было темно. А ещё — и это оказалось самым тревожным — Ангелину кто-то куда-то нёс, и очень быстро. Под пальцами было что-то тёплое и гладкое. Внезапно движение прекратилось, прозвучала глухая вибрация взрыва. Где-то что-то обрушилось, рядом с потолка посыпались камни, но ни один из них не коснулся Ангелины, словно её что-то закрыло.

— Опять ты мне «помогаешь», — чужое дыхание коснулось уха. — И опять тебя саму потом приходится спасать. А мощные гранаты стали делать. Раньше тебе такой от силы на минуту бы хватило.

— Сайринат, — с облегчением выдохнула Ангелина, чувствуя, как он продолжает идти, но уже медленно. — Живой всё-таки…

— Я вроде бы на ясном человеческом тебе сказал, не ходить туда.

— Лучше бы ты поблагодарил меня за то, что всё ещё дышишь.

— По-моему, я уже отработал свою благодарность.

— Почему тебе так нравится со всеми ссориться?

— Вероятно, талант.

Больше всего в ликвидаторе Ангелине не нравился его спокойно-безэмоциональный тон. Никогда нельзя было сказать, что он чувствует на самом деле и есть ли у него вообще чувства.

— Тебе следовало бы немного задумываться, кому и что ты говоришь.

— Для чего? — спросил Сайринат. — Не вижу необходимости притворяться.

— Неужели тебе так нравится одиночество?

Ликвидатор не ответил, продолжая равномерно шагать и не думая отпускать Ангелину. Его когти неприятно щекотали кожу даже сквозь одежду, от них тяжело пахло кровью.

— Зачем ты пошла за мной? Наверняка не спросив разрешения, украв оружие и, следовательно, ключ от оружейной или где вы там его храните.

— Ты всё равно не поймёшь. По твоему, было бы лучше, если бы ты умер там, целиком доставшись людям?

— Гончие забрали бы моё тело. Теперь у тебя будут проблемы. Скажи, оно действительно того стоило?

— Сайринат, отпусти меня. Мне, наверное, вообще в другую сторону. Может, ещё успею вернуть Командиру ключи.

— Глупая, от тебя грязью и кровью пахнет за километр. Ты ведь не одна в группе с хорошим обонянием? Ключи потом просто подбросишь. Люди часто кладут что-то не туда.

— Только не Командир. Он слишком организованный.

— Даже самое организованное существо может раз в жизни положить ключи не туда, — ответил ликвидатор.

В эту секунду его когти на её плече чуть сжались, оставляя впечатление лёгкого щелчка по носу. Стало очень обидно и от того, что Сайринат не оценил её поступок, и от того, что он несёт её, взрослую женщину, как слепого ребёнка. Но чего ещё ждать от эгоистичного хищника, уверенного в своей правоте?

Ангелина не знала, сколько прошло времени. После наплыва адреналина она чувствовала себя опустошённой и очень спокойной, как будто не она совсем недавно решительно стреляла в людей, не она, оступаясь на скользком от крови полу, искала умирающего ликвидатора. Её безумный поступок казался чем-то ужасно естественным, словно инстинктивным. Как автомат, она пошла и сделала, не думая, не рассуждая, почти ничего не чувствуя, как по зову долга.

Впереди забрезжил слабый свет. Сайринат осторожно опустил её на ноги.

— Там — водоочистительные сооружения, — пояснил он. — Выберемся за их пределы — попадём в лес. Полчаса быстрым ходом — будет ручей. Холодный, но относительно чистый.

— И приду я домой не только грязная, но и мокрая…

— Дни сейчас не такие холодные. Пока дойдёшь — высохнешь.

Взяв Ангелину за руку, Сайринат двинулся вперёд. Выход из тоннеля преграждала решётка с вырезанной в ней дверью. Дверь оказалась открыта.

Снаружи было холодное утро. Очистительные сооружения равномерно шумели, фильтруя огромный поток грязной воды. За забором начинался лес с одной стороны и узкая дорога с фонарными столбами — с другой. Сайринат быстро осмотрелся и рывком помчался к стене, увлекая женщину за собой.

— Там же проволока! — произнесла Ангелина.

Сайринат молча подтянул её ближе к себе, на бегу подхватил на руки и, сильно оттолкнувшись, расправил широкие крылья. Он одним движением перелетел высокий забор и приземлился на другой стороне, осторожно отпустил испуганную Ангелину.

— А я почти забыла, что ты умеешь летать.

Ничего не ответив, ликвидатор жестом позвал её за собой и быстрым шагом пошёл прочь. Скоро он вообще опустился на четвереньки, двигаясь при этом так же естественно и быстро, как на двух ногах.

Только теперь, попав в лес, Ангелина смогла в полной мере оценить правоту Сайрината касательно исходящего от них обоих запаха. Запах травы и листьев почти не проникал сквозь плотную завесу грязи и крови. Женщина прибавила шаг, догоняя ликвидатора и желая как можно быстрее дойти до ручья, каким бы холодным он ни был.

Вода показалась внезапно, ручей густо оброс кустами и ивами. Сайринат осторожно подошёл к ручью и опустил в него руку, не снимая бронированной перчатки. Мутноватая вода понесла прочь тянущийся от когтей алый ручеёк.

— Течение медленное, — констатировал Сайринат. — Но всё равно лучше, чем стоячая вода.

— А куда он течёт?

— Где-то через километр впадает в очень грязную реку.

Ликвидатор что-то сделал со своей бронёй, потом начал снимать её, осторожно и заботливо отмывая каждую часть. Ангелина, отойдя чуть выше по течению, разделась и попыталась отстирать одежду. «От крови, в холодной воде, — подумала она. — Всё равно следы останутся. Но хотя бы смоется этот ужасный запах».

Кое-как постирав одежду, женщина рискнула зайти в ручей сама. Вода была очень холодной, но противный запах, казалось, насквозь пропитал волосы и кожу.

Вопреки ожиданиям, холодно или неприятно не было, вода лишь освежала, смывая грязь. Ласковые капли стекали по коже, унося с собой сами воспоминания об ужасных запахах. Ангелина не знала, сколько могла бы ещё отмываться в холодной воде, если бы с берега не прозвучало:

— Не заболеешь?

— Нет, мне не холодно, — злобно ответила Ангелина, оборачиваясь.

— А я бы в такой воде замёрз, — безразлично ответил ликвидатор.

— Сайр, зараза! Отвернись хотя бы ради приличия!

Ликвидатор, расположившийся на небольшом свободном от кустов пятачке, демонстративно перевернулся на другой бок. Ещё не греющие лучи солнца отражались в капельках влаги на его чуть желтоватой коже. «Красивый», — невольно подумала Ангелина. Сайринат, как выяснилось, носил чёрную боевую броню почти на голое тело, но его, в отличие от Ангелины, этот факт не смущал. Сейчас он был очень похож на ленивого льва.

— Времени мало, — неожиданно сказал он. — Надо отвести тебя к городу.

— У тебя странное отношение ко времени, — ответила Ангелина.

— Оно мне надоело, — ответил Сайринат равнодушно и спокойно, как всегда.

Через некоторое время плескания за спиной ликвидатора стихли — полукровка выбралась на берег. Сайринат решил ещё немного не шевелиться, давая ей время одеться. Кругом пели птицы, ветер нёс различные живые запахи и шелестел листвой. Иногда примешивалась вонь оставшихся позади стоков. Немного полежав, Сайринат встал и направился к своей верной броне — экзоскелету. Уже давно чёрный экзоскелет был его самым верным и постоянным спутником. Сейчас части брони были разложены на солнце. К сожалению, экзоскелет ещё не высох. Можно было, конечно, надеть его без синхронизации с нервной системой и так дойти до Логова.

Сайринат насторожился. Полукровки нигде не было видно, и ею нигде не пахло. Возможно, сидит где-то в кустах и стыдится. Сайринат осмотрелся ещё раз и заметил разложенную неподалёку одежду женщины с ржавыми кровавыми подтёками. Кажется, хозяйка даже не приближалась к своим вещам.

— Лина! — позвал ликвидатор, чувствуя лёгкое раздражение.

Никто не отозвался. Обречённо зарычав сквозь зубы, Сайринат принюхался в поисках следа. «И куда тебя понесло?» — подумал ликвидатор.

Это было похоже на вспышку. На берегу ручья Ангелина почуяла чей-то след. Что-то внутри натянулось, вытесняя все мысли, кроме одной — идти по следу. На четвереньках, бесшумно, как зверь, она двинулась вперёд, не обращая внимания ни на щекочущую обнажённую кожу траву, ни на колючие ветви кустов, она кралась, пригибаясь к земле, словно сама кровь шептала ей, как и что надо делать. Обоняние обострилось до предела, принимая запахи травы, воды и какого-то существа, бывшего здесь всего минут пятнадцать назад. Оно двигалось неспешно, ничего не опасаясь, возможно, неоднократно повторяя этот путь. Ближе, ещё ближе…

Женщина замерла, прижавшись к земле, сомкнула веки и приложила ухо к земле. Кажется, или впереди действительно слышен слабый перестук копыт? Ангелина приподняла голову, принюхалась, пытаясь угадать направление ветра. Она никогда ещё не охотилась, но откуда-то знала, как надо подбираться к добыче, знала, что у неё будет лишь одна попытка. Она чувствовала, что зверь совсем близко, и стала заходить с подветренной стороны, моля о том, чтобы ветер переменился, и его порыв донёс до животного её запах, чтобы жертва успела спастись. Но ветер был на стороне молодой охотницы.

Молодой олень пасся на лесной поляне. Он совсем недавно пил и потому был тяжёлым. Он успешно пережил эту зиму — в округе давно не было волков, только бродячие собаки, которые зимой отыскивали себе пропитание на городских свалках. Резкий порыв ветра донёс до него тревожный запах, но слишком поздно, чтобы спастись. Не успев даже оставить потомства, зверь погиб, жалобно взглянув в небесно-синие глаза своей смерти.

Сайринат застал последние секунды её охотничьего дебюта. Он ощутил древнее восхищение грациозностью молодой хищницы. «Сильная. Мало у кого получается в одиночку убить зверя с первого раза», — пришла порождённая животными инстинктами мысль.

Женщина сидела, бездумно проводя пальцами по короткой коричневой шерсти. Она не знала, что заставило её убить это беззащитное травоядное. Но, что было гораздо хуже, ей понравилось. Понравилось красться, осторожно принюхиваясь к свежему следу, понравилось, как дрожит сердце в преддверии смертельного рывка. Понравился хруст шейных позвонков её первой жертвы. Внутри было пусто, словно пока было проще не чувствовать, чтобы разумом осознать, что она снова стала убийцей, не принимая решения, просто по наитию, по зову природы. Бесчувствие, чтобы смириться с тем фактом, что она — монстр, любящий чужую смерть. Просто почуяла свежий след и пошла убивать, словно так и надо, как будто так и должно быть.

Порыв ветра донёс до неё знакомый запах, напоминая, что совсем рядом есть другой хищник, ещё сильнее, ещё смертоноснее. Острые когти обманчиво ласково прошли по плечу. Нажми он чуть сильнее — остались бы кровавые полосы. Охотница, не поднимая на него глаз, медленно переместилась чуть вбок, отдавая ему свою первую добычу. Её человеческая часть пугливо затаилась где-то в глубине, а хищница точно знала, что и кому предлагает.

«Если бы я только знал, что ты идёшь на охоту…», — обреченно подумал Сайринат, понимая, что она делает предложение, от которого он не сможет отказаться, потому что, как бы она ни выглядела, её запах был запахом охотницы, не человека. И этого было достаточно.

Он ткнулся носом ей в шею, пробуя запах, прикусывая нежную кожу без угрозы, но с требованием подчиниться. Тяжёлое дыхание обжигало. В сознании заметался смутный страх, но было поздно отступать. Охотница послушно позволила уложить себя на траву. «Больно не будет», — прошептал воин, склонившись к самому её лицу.

Он был огнём — страстным, горячим, обжигающим до боли. Его движениям было удивительно легко покориться, его силу удивительно приятно ощущать. Желание, смутное вначале, откликнулось на это пламя, расплавляя изнутри, плавя кости, превращая кровь в лаву, изменяя навсегда…

Могла ли она раньше предположить, что эти острые когти способны дарить не только боль? Её пальцы бездумно скользили по горячей коже, чувствуя стальные мышцы того, кто был рождён воином и убийцей. Единственный, кого она с первой встречи признала достойным себя. Единственный, чей запах был так до безумия красив. Единственный, кто нужен ей. Её единственный.

Образ любимого человека лезвием полоснул по сердцу, но немой крик души не остановил глупое тело, не заставил молить о пощаде. Она послушно выгибалась, принимая ласку смертоносных когтей, а слёзы стояли в горле, не смея пролиться. Слишком поздно она осознала, что и кому предложила. Теперь не вырваться, не убежать, только терпеть до конца…

Родной и режущий сердце образ сгорел в огне, как палый лист, заставляя открыться наслаждению только что пережитой первой охоты и первой близости с таким же хищником, как она сама, вслушиваясь в его дыхание, в ответ шептать имя. «Спасти тебя, Сайринат, стоило хотя бы ради этого…»

Тела сливались воедино, и опаляющее разум желание у обоих становилось лишь сильнее. В какой-то момент поза изменилась, но охотница почти не заметила этого. В мире остался только он, его тело, его запах. Поддавшись страсти, равной которой она не знала, охотница думала лишь об одном: «не отпускай».

Когда когти погрузились глубоко в её плоть, охотница закричала скорее от неожиданности, чем от боли. Секунда, и он грубо отшвырнул её, женщина сломанной куклой упала на труп оленя. Запах крови оглушил до головокружения, алая жидкость быстро покидала тело, словно радуясь такой возможности и оставляя на месте себя лишь леденящий холод. В сапфировых глазах застыли не пролитые слёзы, а губы силились что-то прошептать, но охотнице не хватало дыхания. В последний раз сморгнув, сквозь пелену слёз она увидела жутко исцарапанное дерево — раны, которые он мог нанести ей.

Она закрыла глаза, чувствуя сковывающий тело холод и утопая в запахе собственной крови. Лишь в последний момент сквозь него как иллюзия пробился другой запах — притягательный и знакомый. Потом была пустота.

Глава четвёртая

Пахло травами. Ангелина лежала на мягком. Тело горело и, казалось, пульсировало. Было очень тихо. Со стоном она открыла глаза.

— Лина? Ли-ина, ты там? — раздался откуда-то из другой вселенной голос Алисы. Почему-то очень сильно разболелась голова, и сил ответить не было.

— Лин! — ручка повернулась.

Дверь оказалась не закрыта. Алиса осторожно вошла, закрыла за собой дверь, и только тогда заметила Ангелину, по шею накрытую одеялом и бессмысленно смотрящую в потолок.

— Лин? Ты в порядке? — спросила Кошка, осторожно приближаясь.

Ответом ей был второй стон. Алиса подошла вплотную и увидела на столе какую-то ампулу и бумажку.

— «Выпей, станет легче», — прочла она вслух. — Ангелина, ты что, пила с кем-то? Да быть того не может, ты же не переносишь алкоголь. От кого это?

— Дай, — слабо попросила Ангелина. — Я выпью.

Алиса присела возле неё на корточки, открыла крышку и протянула сосуд подруге. Ангелина, поморщившись, приподнялась на локте и медленно выпила тягучую, с привкусом мёда, жидкость. Одеяло, разумеется, сползло.

— Ангелина… откуда эти раны? — в ужасе спросила Алиса. Тут она заметила, что на другой стороне бумажки тоже что-то написано, и прочла: — «Одежду пришлось выкинуть, ключи я вернул Командиру в кабинет, твой пистолет в шкафу, остальное не дотащил и выкинул». Подруга, ты с кем была?!

— Лучше б он меня прикончил, — устало ответила Ангелина, отбрасывая ампулу и хватаясь за голову. — Сама как думаешь? Начинается на «с».

— Тебя искромсал ящер? — Кошка широко распахнула зелёные глаза. — Он что, взбесился? За что он так с тобой?

Вместо ответа Ангелина разрыдалась, вспоминая всё, что натворила, начиная с совершенно идиотского решения спасти ликвидатора и заканчивая… изменой. А ведь он сказал правду: для неё было бы гораздо лучше, если бы она просто не вмешалась, позволила ему умереть. Но откуда ей было знать? Алиса осторожно обняла подругу, стараясь не тревожить раны. Ангелина ткнулась ей в плечо и плакала.

— Лучше бы… лучше бы он сдо-ох! — провыла она.

— Спокойно, Лина, спокойно, всё нормально, ну поцарапал, ну подумаешь, не убил ведь, ещё и лекарство оставил, до свадьбы заживёт…

— Он меня… — всхлип. — Он меня… я с ним… — дальнейшие слова перешли в один невнятный вой.

Через какое-то время припадок прошёл. Ангелина откинулась на подушку и мрачно изрекла:

— Ненавижу себя. И его тоже.

— А себя-то за что? — не поняла Алиса.

— Потому что я — дура. Зачем я туда пошла, ну зачем?

— Лекарство действует?

— Угу. Это обезболивающее. Обезболивающее он мне оставил. Тварь.

«С другой стороны, — совсем мрачно подумала она. — Я, кажется, сама его спровоцировала. Кажется».

— За что он так с тобой? — сочувственно поинтересовалась Алиса.

— Да хрен его знает. Скотина. Скотина, скотина и ещё раз скотина!

«Сама соблазнила, сама ругаю, — отрешённо подумала Ангелина. — Вот она, женская логика. С другой стороны, не я за ним подсматривала во время водных процедур. Кстати, хорошо бы сходить в душ, а то от запаха этих трав я скоро снова отключусь».

— Алиса, помоги мне, пожалуйста, подняться.

— Может, не стоит?

— Мне надо помыться. Срочно. Только дверь закрой на замок. Мало ли, кому придёт в голову заглянуть, как тебе.

Алиса кивнула, закрыла дверной замок, потом вернулась к подруге и осторожно довела её до ванной.

— Спасибо, дальше я сама, — сказала Ангелина и захлопнула дверь.

Зашумела вода, пробегая по корочкам засохшей крови, окрашивалась ржаво-красным. Ангелина стояла, упершись руками в кафельную стену, закрыв глаза. Её душил новый приступ рыданий. «Зачем я это сделала? — в который раз бессмысленно спрашивала она саму себя. — Зачем пошла по этому следу?» Она села на пол душевой кабинки, подтянув колени к подбородку, обняв их руками и положив на них подбородок, смотрела в занавеску с каким-то морским узором. Равнодушные струи душа били по спине. Она поставила руки за спиной, откинулась назад, открывая воде лицо. Внутри истекало ядом чувство вины, но всё равно женщина не могла заставить себя пожалеть о случившемся. Раны тревожно пульсировали, разбуженные тёплой водой. «Зачем? Зачем я узнала зов охоты, зачем узнала Сайрината? За что я познала запретное удовольствие? Я могу смыть с себя грязь, могу смыть с себя запах, но мне не смыть с души порока. Неужели я обречена быть такой? Ведь это был зов моей природы, её нечеловеческой части. Неужели это настолько сильнее меня, и я могу только подчиниться? Не хочу так! Из глупого, никому не нужного благородства спасла Сайрината. Из пустого любопытства пошла по незнакомому следу, пока азарт охоты не вытеснил все разумные мысли. Зачем?»

— Ангелина? Ты там не утонула? — прозвучал глухой из-за двери и шума льющейся воды голос Кошки.

— Нет, я сейчас выйду.

Ангелина выключила воду, отжала волосы и осторожно промокнула кожу полотенцем, боясь содрать с ран застывшие корочки. «Возможно, лучше было бы умереть, чтобы не мучиться угрызениями совести», — пришла ей в голову трусливая мысль.

Она вышла из ванной, закутавшись в халат. Алиса сидела на потёртом диванчике, не думая уходить из комнаты.

— Ты, конечно, всегда была бледной, но сейчас вообще на смерть похожа, — сказала Кошка. — Видимо, ты потеряла ну очень много крови. Слабости нет?

— Есть немного, — ответила Ангелина. — И вообще всё как в тумане.

Она села рядом с подругой и закрыла глаза.

— Ты расскажешь мне, при каких обстоятельствах это произошло? — спросила Алиса.

Несколько секунд Ангелина колебалась. Рассказывать о таком кому бы то ни было было страшно. С другой стороны, кому она может доверять, если не близкой подруге? И кто поймёт её лучше Алисы, отличающейся весьма свободным отношением к физической близости?

— В общем, я полезла за ним в одну лабораторию. Не знаю, зачем. Спасла ему жизнь, правда, едва сама не попалась. Выбирались мы оттуда через городскую канализацию. Можешь представить, как от нас обоих потом воняло? Когда мы вылезли в лес, Сайринат предложил помыться в ближайшем ручье. Я согласилась, потому что запах от меня исходил действительно ужасный. Я немного… увлеклась отмыванием. Обернулась, а этот… наслаждается зрелищем. Сам почти голый. Броню снял, чтобы помыть.

— А ты? — взволнованно выдохнула Алиса.

— Разозлилась, конечно, — Ангелина пожала плечами. — Попросила, чтобы отвернулся. Он отвернулся, что меня даже удивило. Но, Алиса, только тогда я заметила, как он отвратительно, до безумия красив. Это… это не красота в человеческом понимании, но ты бы видела его мышцы, когти, его спокойную, уверенную силу… — Ангелина замолчала на пару секунд, собираясь с мыслями. — Так, наверное, восхищаешься ядовитой змеёй. Знаешь, что это смертельно опасная гадина, но изящество колец завораживает. Так же было и с ним. Знала, что нельзя, но так хотелось подойти, провести рукой по сложенному крылу, по руке, погладить когти. А ведь я даже не чуяла его, просто видела. И ведь разные накачанные мачо — совсем не мой тип. Сайринат, правда, не только сильный внешне, но и изящный. И грациозный. Как тигр. Мне никогда особенно не нравились хищные звери, больше лани, олени, — Ангелина запнулась.

— Это когда ты была человеком, они тебе не нравились, — заметила Алиса. — А дальше что было? Ты к нему подошла, а он тебя — когтями?

— Н-нет. Я вышла на берег на некотором удалении от него и почуяла какой-то незнакомый запах. Я думала о Сайринате, о том, какой же он всё-таки, зараза, красивый, и просто так, из любопытства, пошла по следу. Потом поняла, что это какое-то животное. А потом… — внезапно Ангелина осеклась и снова заплакала.

Какое-то время Кошка гладила подругу по спине, рассеянно говорила ей всякие глупые вещи, пока Ангелина не смогла успокоиться и продолжить рассказ, всё ещё всхлипывая и вытирая слёзы:

— Я не знаю, что потом со мной было. Не помню, о чём я думала и думала ли вообще. В общем, я выследила оленя и… и убила его. Я сидела над тушей, голова была совершенно пустой. И тут я… я его почуяла. Наверное, Сайринат потерял меня и пошёл искать. Он подошёл, и я… я не понимаю, что именно сделала, но, кажется, я отдала ему… добычу, — Ангелина снова всхлипнула.

— Ну? А дальше что было? — поторопила нетерпеливая Кошка.

— Я не знаю, как это объяснить, но то, что я сделала… это было вроде как приглашение, — теперь Ангелина говорила быстро, почти неразборчиво. — Я только потом поняла, что это был типа как брачный ритуал. В общем, потом от меня уже ничего не зависело. Всё случилось там же, прямо рядом с тушей…

Женщина снова начала всхлипывать, но с большим трудом сумела подавить новый приступ истерики.

— А раны — побочный эффект?

— Я не знаю. Сначала было очень хорошо, потом — больно. А потом я очнулась уже здесь. Почему, за что, спросить не успела, — Ангелина невесело усмехнулась. — Алиса, как я теперь посмотрю Николаю в глаза?

— Лина, ты любишь ящера?

— Че-его? Он — мерзкий, хладнокровный и жестокий убийца, за что его любить? И ещё вдобавок эгоист.

— Любовь зла, — напомнила Алиса.

— Не настолько. Я вообще не понимаю, почему меня так к нему тянет.

— Может, потому что ты — такая же? Ты же убила оленя просто так, даже есть не хотела.

— По-моему, оленя я убила потому, что хотела немного другого. Я могу сколько угодно ругать Сайрината, но ведь я действительно хотела его. И сейчас тоже… несмотря ни на что.

— Слушай, я знаю, из-за чего ты мучаешься. Тебя тянет к ящеру и совершенно не тянет к Николаю, хотя ты его любишь. Но это нормально. Сердцу не прикажешь, но и телу тоже.

— Я не должна была его провоцировать. Если бы я вовремя поняла, что делаю, если бы до меня чуть раньше дошло, что означает для них, когда женщина отдаёт добычу мужчине… Алиса-а, я и так раньше с трудом запах Николая переносила, а теперь как буду? Понимаешь, что самое ужасное, какая-то часть меня точно знала, чем всё закончится.

— Ой, Лина… знаешь, как у меня это в первый раз было? Я одного парня любила до звёздочек в глазах, всё мечтала, что, как будет мне восемнадцать, выйду за него. Он был на два года старше, и у нас не было ничего, кроме поцелуев. А потом у нас случился выпускной. У меня в группе парень был, наглый, характер мерзкий, он мне никогда не нравился. А тут я напилась по неопытности и стала с ним заигрывать. В общем, сохранить девичью честь в ту ночь мне не удалось. А потом кто-то — узнать бы кто, убила бы! — выложил видео с той вечеринки в сеть, и был там момент, когда я у того парня на коленях сидела и беззастенчиво, при всех, с ним целовалась. Сколько лет прошло, до сих пор вспоминать противно. Мой возлюбленный это увидел и бросил меня. А тот, с которым я после выпускного спала, потом ещё и извинялся — тоже пьяный был. Так ему до меня дела бы не было, если бы я, не перепив, не начала сама к нему клеиться. При этом ни до, ни после меня к нему не тянуло. Вообще.

— Ты была пьяной.

— А у тебя, возможно, было что-то похожее. Ты не переносишь алкоголь, но, быть может, у тебя состояние опьянения вызывает что-то другое. Мы же не знаем, как работает твой мозг. Думаешь, я тогда не знала, чем всё закончится?

— И всё-таки… как я посмотрю ему в глаза?

— Прямо! Ты не виновата, пойми. Просто ты оказалась слишком неопытной и не знала особенностей взаимоотношения полов у ящеров.

— Я знала. Я всё время это знала.

— Значит, не осознавала. В случившемся нет ничьей вины, Ангелина.

— Как я буду теперь жить?

— Как раньше, — спокойно ответила Кошка. — Ни я, ни ты не скажем никому, что произошло. В конце концов, привыкнешь к Николаю. Если он любит тебя, то поймёт и примет то, что тебе тяжело рядом с ним, но ты готова терпеть. Это же поразительно, что ты его терпишь. Ему следовало бы не досадовать, а радоваться.

— А что, он говорил с тобой об этом?

— Много раз, — ответила Алиса. — Я ведь уже давно его знаю.

— Есть хочу, — неожиданно сказала Ангелина.

С помощью подруги она переоделась и вместе с ней спустилась на кухню. От каждого движения реальность плыла перед глазами, накатывали слабость и головокружение. Ангелина почти ничего не понимала, когда Алиса усадила её за стол и сунула ей в руку толстый бутерброд.

— Ты есть хотела, — напомнила Кошка. — Ешь давай!

Ангелина надкусила бутерброд, и голод снова вернулся, заставляя глотать пищу, не жуя. Кошка сидела рядом, осторожно ковыряя салат и с улыбкой глядя, как Ангелина наворачивает с нетипичным для неё аппетитом. Казалось, женщине было всё равно, что именно она ест.

Она не заметила, как в столовую вошла Сара, увела куда-то Алису. Ангелину мучил страшный голод. Когда бутерброды закончились, она сделала ещё, игнорируя произнесённую кем-то фразу про то, что бывает с женщинами, которые слишком много едят. Ей было необходимо восполнить силы. Потолстеть? Не с её образом жизни.

Когда она уже не могла есть, смутно вспомнилось, что им с Николаем скоро ехать за город, значит, надо найти молодого человека и выяснить, во сколько и как они поедут. Чувства вины больше не было. Не было вообще никаких чувств, словно нервы перегорели. Ангелина убрала за собой посуду и пошла бродить по коридорам, надеясь, что сможет почуять любимого.

В одном из коридоров она столкнулась с невысоким мутантом по прозвищу Волчара. Как и Ангелина, он был результатом эксперимента по скрещиванию человека с другими формами жизни.

— Ты Николая не видел? — спросила Ангелина, взглянув в серо-зелёные глаза.

— Нет, не видел, — ответил Волчара.

Женщина вспомнила об этом слишком поздно — Волчаре нельзя было смотреть в глаза. Он умел считывать чужую память. И сейчас, парализовав её волю, мутант просматривал события вчерашнего дня: блуждание по канализации, залитый кровью пол, тело в чёрной броне. Перестрелка, взрыв, лес, ручей…

Кулак Ангелины вылетел вперёд, ударив мутанта в солнечное сплетение. Поток видений прекратился. Ангелина схватила мутанта за шею и, подняв на одной руке, прижала к стене, зашипела ему в лицо.

— Зачем ты это сделал? — она не узнавала свой голос и словно не контролировала свои действия… как тогда, в лесу.

— Командир просил… проверить, кто спёр оружие…

— Ты не расскажешь ему. И никому не расскажешь о том, что видел. Иначе, клянусь, я убью тебя.

— Ты меня и так… задушишь скоро, — действительно, глаза мутанта уже вылезали из орбит.

Ангелина резко разжала словно сведённые судорогой пальцы. Волчара неловко плюхнула на пол и растёр шею. Женщина отпустила на пару шагов и размяла кисть. Сначала накатило чувство стыда, захотелось извиниться перед Волчарой за резко сказанные слова. Он ведь всего лишь выполнял приказ. Но потом она только фыркнула и пошла дальше. Извиняться за смертельную угрозу было не столько глупо, сколько недостойно. За такое не извиняются. По крайней мере, не сразу. И почему-то то, что Волчара должен её бояться, казалось очень правильным.

Полчаса поисков ни к чему не привели. Никто не видел Николая, а на базе им не пахло. «Его никогда нет, когда он нужен», — подумала Ангелина с раздражением. Не зная, чем заняться, она закрылась у себя в комнате и решила немного полежать. Хотя после еды она почувствовала себя лучше, слабость всё ещё давала о себе знать.

Ангелина смотрела в белый потолок и думала. Произошедшее в лесу что-то изменило в ней, словно внутри очнулась ото сна другая сущность. Почему-то женщина чувствовала себя жестоко обманутой. «Ещё бы, — промелькнула мысль, — такой контраст между наслаждением и внезапной болью любого обидит и шокирует. Подумать только, ведь мне же это понравилось… по-настоящему понравилось. Почему он ударил меня? И мой запах не может быть ему противен, он ведь принюхивался до того, как… это случилось. Неужели я раздражала его именно тем, что пахну как самка его вида?» Ангелина вспомнила, как она, полукровка, реагировала на запах Сайрината. Так хотелось сразу повернуть голову, приблизиться, вдыхая его целиком, чтобы не чуять больше ничего…

Отчаянно хотелось с кем-то поговорить, может быть, пройтись с Алисой, хотя Ангелина никогда не любила бесцельно бродить с подругой по магазинам. В конце концов, она решила, что вполне может прогуляться и одна. Открыла шкаф, внимательно осмотрела его содержимое. У неё было мало одежды, а теперь стало на один комплект меньше. Пожалуй, надо будет действительно совершить налёт на магазины. Причём в буквальном смысле. Ангелине вдруг пришла в голову странная мысль — а зачем платить, когда она запросто сможет взять всё, что надо, даром? Ей было интересно попробовать, получится или нет, может быть, немного поиграть с полицией. Но Ангелина сумела прогнать криминальные мысли, хотя идея игр со стражами порядка в духе кинофильмов была очень привлекательной.

Ангелина надеялась, что уличный воздух поможет прочистить мысли. Ей было безразлично, куда и зачем она идёт, она не оглядывалась ни на людей, ни на яркие витрины магазинов, игнорировала взгляды, как равнодушные, так и пристальные. Она просто шла, чтобы чем-то заняться, стараясь ни о чём не думать. Раны снова начали болеть, теперь уже нудной ноющей болью. Игнорировать её оказалось удивительно легко.

Ангелина шла как тень, ничего не видя, ни о чём не думая, не ощущая запахов, только прислушиваясь к ноющим ранам. Как из другого мира донёсся чей-то оклик, но она не среагировала. Чужая рука коснулась плеча. Женщина на одних рефлексах резко развернулась и вывернула эту наглую руку. Её взгляд встретился с наполненным болью взглядом Николая.

— Ой! — пискнула женщина, отпуская его руку.

— Ну, ты даёшь, — потрясённо протянул молодой человек, массируя повреждённую конечность.

На них сразу же оглянулась толпа прохожих. Ангелине вдруг стало очень стыдно и захотелось зашипеть на всех этих людей, чтобы отвернулись.

— Прости, это… случайно получилось.

— Верю. Если бы специально, ты бы мне эту руку, наверное, сломала, — ответил Николай. — Пойдём отсюда, люди смотрят.

Ангелина двинулась за молодым человеком, вжав голову в плечи, как подросток, ожидающий нахлобучки от старших. Николай немного замедлили шаг и взял её под локоть.

— Не скажешь, что это только что было? — полушёпотом спросил он.

— Рефлексы. Я задумалась и не поняла, что это ты. Хорошо ещё, нападения не ждала, — Ангелина ощутимо вздрогнула.

— А что было бы, если бы ты ждала нападения?

— Скорее всего, я бы сломала тебе руку и по инерции успела нанести ещё один удар. Возможно, смертельный. У меня реакции убийцы, и с этим уже ничего не сделаешь.

— Отец скоро заедет за нами, — внезапно сменил тему Николай. — Постарайся держать себя в руках, хорошо?

— Конечно. Просто я была рассеяна, уязвима, поэтому так среагировала.

— Мои родители недолюбливают мутантов, им будет трудно объяснить, что с тобой сделали. Поэтому будь осторожнее, ладно? Я не хочу портить с ними отношения, но и показать тебя им тоже необходимо.

— Что ты им вообще про меня рассказывал?

— Что ты — сирота, моя соседка по общежитию и товарищ по работе.

— Ты помни, что я лгать не умею, на мне психический запрет.

— Не волнуйся, мои родители — люди не любопытные. А мама вообще предпочитает говорить, а не слушать. С ней главное мило улыбаться и кивать. Вот с папой посложнее, но прорвёмся.

Неторопливо дошли до дома. Ангелина с удивлением отметила, что говорить с Николаем стало ничуть не сложнее, словно и не было воспоминаний о первой в жизни охоте и том, что случилось после неё. Было такое чувство, что события этой ночи и утра Ангелине только приснились, и лишь ноющая боль от ран доказывала, что это не так.

Сборы не заняли много времени — у Ангелины практически не было личных вещей. У неё не было и не могло быть денег. «Интересно, — подумала она, складывая одежду в дорожную сумку, — я так и буду жить без документов, вечно прячась? Наверное, если не случится война или революция. Впрочем, второе обычно подразумевает первое. И сколько я вообще проживу? Лет шестьдесят-восемьдесят, как человек, или дольше? И что, если тот охотничий порыв повторится?» Довести мысль до конца она не успела. Раздался вежливый стук в дверь. Ангелина быстро застегнула сумку и вышла в коридор. Там её ждал Николай.

— Отец позвонил. Он сказал, что не хочет забираться в наши дебри, поэтому придётся нам самим подойти туда, где дорога лучше.

— Тогда пойдём, — ответила Ангелина.

Николай вскинул на плечо свою сумку и пошёл в сторону лестницы.

— Кстати, не знаешь, что именно рвануло сегодня ночью? — спросил он.

«Сегодня, — подумала Ангелина. — Удивительно, ещё и суток не прошло».

— Да так, одна биологическая лаборатория.

— Ты про неё говорила, что может взорваться?

— Точнее, что могут взорвать, — поправила Ангелина. — Да, про неё. Слушай, а ты не боялся, что когда-нибудь нашу группу накроют?

— Честно говоря, как-то не думал об этом. А ты?

— Боюсь. Потому что тогда мне будет некуда идти. Ну, наверное, я бы сумела как-нибудь выжить.

На этом разговор пришлось прервать — они вышли на улицу. Через пару кварталов молодые люди добрались до оживлённой трассы. Николай посмотрел на часы.

— Всё, теперь ждём. Отец должен подъехать минут через десять.

Говорить о чём-то не хотелось. Проснулась совесть, и теперь Ангелине действительно было стыдно смотреть на Николая. Навалилась мрачная апатия. Чтобы хоть чем-то заняться, Ангелина стала пристально разглядывать прохожих. Вот ведь везёт — простые люди с простыми проблемами. По крайней мере, в большинстве своём. Она плохо помнила то время, когда была человеком. Однажды на её голову свалилось инопланетное существо — Анриль тогда отбилась от стаи и в результате лёгкой контузии временно потеряла память. Тогда появление гончей казалось Ангелине феноменальной проблемой. Сейчас — занимательной неприятностью. Одно дело общаться с представителями внеземной цивилизации, и совсем другое — самой стать наполовину инопланетянкой со всеми вытекающими последствиями. Сила, скорость — они имели свою цену. И она оказалась куда выше, чем могло показаться на первый взгляд.

— Эй, — Николай окликнул её, но прикасаться не решился. — Ангелина, ты как? У тебя очень странное выражение лица.

— Нормально. Просто задумалась.

— Весь день витаешь в облаках. Это на тебя не похоже. Что-то случилось?

Раздался гудок. К обочине подъехала зелёная старенькая машина.

— Это папа. Пойдём, — сказал Николай и осторожно взял Ангелину за руку.

Он открыл дверь в просторный салон и жестом предложил Ангелине зайти первой. Женщина забралась на дальний конец сидения, скинув сумку к к ногам. В машине пахло яблоками и человеком. Ангелина не видела водителя со своего места. Николай забрался в машину и закрыл дверь. Автомобиль тронулся, вливаясь в быстрый поток.

— Пап, привет, это Ангелина.

— Привет, сынок. Рад познакомиться с твоей подругой, — ответил мужчина, не оборачиваясь.

Голос у него был ниже, чем у Николая, он говорил спокойно и устало.

— Меня зовут Макар, можно обращаться просто по имени и на «ты».

— Спасибо, — отозвалась Ангелина, пребывая в состоянии культурного шока. — Очень приятно познакомиться.

Отец Николая ничего не ответил. Женщина выглянула в окно. Быстрое мелькание предметов успокаивало, помогало отвлечься. Было ощущение сна, нереальности происходящего. Словно кто-то другой спал и видел сон глазами Ангелны, реалистичный, но всё-таки сон. Почему сон? Потому что всё это не могло быть правдой.

Сиденье было очень мягким и удобным. Не заметив, как, Ангелина действительно уснула.

Движение машины практически не ощущалось, но неким шестым чувством женщина поняла, что они совсем остановились, и очнулась. За окном весело шелестело какое-то культурное дерево. Забора вокруг дома Николая не было, только очень высокие и, должно быть, колючие кусты.

Николай открыл дверь и, подхватив сумку, выпрыгнул из машины. Ангелина осторожно выбралась следом и принюхалась.

Здесь пахло не так, как в городе. Было очень много разнообразных растительных ароматов, но их точную природу Ангелина не могла определить из-за своей неопытности.

Из машины вышел отец Николая. Он был очень похож на сына, только чуть ниже. Макар был весьма тощим человеком интеллигентного вида, каштановые волосы стриг коротко. Черты лица были чуть более резкими, чем у Николая, а цвет глаз оказался серым.

— Ты позволишь? — спросил он, протягивая руку, чтобы взять сумку Ангелины. Немного подумав, женщина отдала ему сумку. Конечно, она была достаточно сильной, чтобы нести свои вещи самостоятельно, но перед родителями Николая надо было притворяться беззащитной хрупкой девушкой.

«Беззащитная и хрупкая из меня, как дельфин из акулы», — пронеслась в голове непрошеная мысль.

Дом оказался довольно большим четырёхэтажным коттеджем с зелёной крышей, он был облицован деревянными панелями.

— Пап, мы пройдёмся немного, — сказал Николай и, дождавшись безразличного кивка от отца, взял Ангелину под локоть.

Они зашли за угол, где росли разные плодовые деревья. Судя по высоте, некоторым из них было не меньше пятнадцати лет.

— Ну, как впечатления от моего отца?

— Приятные, — ответила Ангелина, осторожно осматриваясь.

— Главное, ничего у него не спрашивай, каждый вопрос непременно повлечёт встречный. У мамы можешь что-нибудь спросить, но лучше нейтральное и осторожно.

— Понятно. А как же поддерживать светскую беседу?

— Не думаю, что с моими родителями это понадобится. Просто веди себя тихо, скромно — и всё.

Позади дома стояла большая теплица с прозрачными стенами. Внутри нежились огурцы и помидоры.

— Мама у меня сторонник натурального хозяйства, — пояснил Николай. — Фрукты свои, овощи почти все тоже. Только коровы не хватает.

— Ей заняться нечем? — машинально спросила Ангелина.

— Вроде того, — уклончиво ответил молодой человек.

— Здесь лес рядом, да? — спросила Ангелина.

— Ну да, прямо за посёлком начинается. Ну что, пойдём с мамой знакомиться?

— Пойдём, — ответила Ангелина.

Едва они вошли в холл, как на них из помещения, бывшего, судя по всему, кухней, налетела в меру упитанная женщина неопределённого возраста, крепко обняла Николая и заговорила много и быстро:

— Ну, наконец-то приехал, родной ты мой! Всё-то его носит, всё-то на работе, времени мать с отцом навестить и то нет. Да уж какие тут родители, когда любовь, правда, сынок? Отощал опять весь совсем. Что же она тебя, не кормит совсем, что-ли? Небось тоже всё на работе. Молодые все на работе. Здоровье своё сажают и только в моём возрасте понимают, что спешить-то было и некуда!

— Да, кстати, мама, это Ангелина, — как-то смущённо сказал Николай.

— Раина, — с достоинством сказала женщина.

У Ангелины случилась вторая волна культурного шока. Подобного имени она ожидала в последнюю очередь. «Встретились два одиночества», — насмешливо подумала она про Раину и Макара.

— Ну, вы проходите на кухню-то, — сказала Раина. — А то оба тощие, как пара ужей. Никуда не годится. Что за жизнь?

И она уплыла обратно на кухню. Ангелина и Николай переглянулись, синхронно пожали плечами и пошли за ней.

Макар сидел за столом перед пустой тарелкой. Ещё три тарелки стояли по краям небольшого прямоугольного стола. Ангелина огляделась. Кухня была небольшой, но уютной, с деревянной мебелью. Сразу было видно, что обитает здесь опытная домохозяйка. Милые шторы на окне, всё чисто, убрано. Уютно, и ничего лишнего.

— Вот теперь и поесть можно, — заметил Макар, когда Ангелина с Николаем осторожно сели.

Раина проворно положила всем по большому куску жареного мяса и села сама. Мясо пахло хорошо, а на вкус было просто изумительным. «Телятина», — машинально отметила Ангелина. Некоторое время был слышен только звон ножей и вилок.

Ангелина чувствовала себя неуютно, и некоторое время не могла понять, почему. Раина о чём-то расспрашивала Николая, тот коротко отвечал. Что-то пушистое потёрлось об ноги. Ангелина машинально опустила руку под стол и провела пальцами по гладкой кошачьей шерсти.

— О, кстати, милая, у тебя аллергии-то нет? — спохватилась Раина.

— Нет, — ответила Ангелина.

Она поняла, что её беспокоило — пристальный взгляд Макара. Похоже, с отцом Николая действительно могут возникнуть проблемы: уж очень внимательным казался этот человек.

Довольно тяжёлая кошка запрыгнула Ангелине на колени. Она оказалась чёрно-рыжей с белой грудью и серо-зелёными глазами. Громко заурчав, кошка ткнулась Ангелине в предплечье и начала тереться.

— Ты ей понравилась, — констатировала Раина. — Обычно она к чужим на руки не идёт.

Ангелина заметила кое-что, чего не знали люди: кошке очень понравился её запах. Ассоциация зацепилась за ассоциацию, и Ангелине резко расхотелось есть. Она отодвинула тарелку и сказала:

— Раина, большое спасибо, Вы чудесно готовите.

— Чудесно, чудесно… — проворчала женщина. — Что ж ты тогда съела-то так мало? Женщинам, между прочим, энергия нужна даже больше, чем мужчинам.

— Я не голодна, — ответила Ангелина.

— Худющие все, никто есть не хочет… что за жизнь? — спросила Раина и забрала у Ангелины тарелку. Макар и Николай едва заметно вздохнули.

— Мам, я тоже, пожалуй, больше не буду.

— Ну вот, ещё один нашёлся. Подал бы пример хороший девочке!

Николай быстро выскользнул из-за стола и увёл Ангелину в гостиную.

— Сейчас они тебя обсуждать начнут, — сказал он.

— Догадываюсь, — ответила Ангелина, осматривая комнату. Кошка осталась у неё на руках и, похоже, уходить не собиралась.

— И за ужином нам придётся всё съесть, иначе мама обидится.

Ангелина кивнула и оглядела гостиную. Здесь всё было обставлено в так называемом «деревенском» стиле, который был популярен лет двадцать назад. Пианино, большие механические часы, плетёная мебель, пушистые ковры и обшитые вагонкой стены. Ангелина аккуратно опустила кошку на ковёр, подошла к открытому инструменту и осторожно провела пальцами по белым клавишам, не нажимая.

— Кто играет? — спросила она.

— Папа. Обычно по вечерам, после чая. Пойдём, я покажу тебе комнату.

Весь остальной дом был всё в том же «деревенском стиле» — дерево и мягкие ковры.

— Здесь ведь четыре этажа? — спросила Ангелина.

— Три. Четвёртый — чердак. Так сказать, техническое помещение.

Молодые люди поднялись на третий этаж. С большой лестничной площадки открывались четыре двери.

— Слева санузел. Спереди и слева — моя комната, правее — гостевая. Скорее всего, папа отнёс твои вещи сюда. И справа — веранда. У мамы тут цветы живут.

— Пахнет тут у вас коврами, — сказала Ангелина.

— В смысле?

— Ворсом. Где-то недавно постелили новый ковёр. Около полугода назад.

— А ворс пахнет? — удивился Николай.

— Пахнет почти всё.

— Ну… а внешне как тут тебе?

— Мило. Светло и уютно. Говоришь, моя комната — эта? — спросила Ангелина. Она подошла к двери и повернула ручку.

— А вот и новый ковёр, — сказал Николай, заходя в комнату следом за ней.

Комната была примерно четыре метра в ширину и пять в длину. На полу, закрывая его почти целиком, лежал пушистый зелёный ковёр с растительным орнаментом. У левой стены стоял большой диван, причём не плетёный, а обтянутый тканью. Ещё в комнате было большое окно, плетёный столик и шкаф из светлого дерева. У двери висело достаточно большое зеркало в деревянной раме. На потолке выделялась лампочка с тёмно-зелёным абажуром, немного похожим на цветок колокольчика. Обои также были зелёного цвета, а вот диван — пёстрого жёлто-оранжевого. Потрёпанная сумка Ангелины стояла прямо посреди ковра. Ангелина подошла к окну. Совсем рядом поверх крыш других домов был виден лес. Женщина зевнула.

— Хочешь спать? — спросил Николай.

— Немного. Может, разложим вещи и вздремнём?

— Можно. Тебе помочь?

— Сама справлюсь, — ответила Ангелина и обернулась, присела около сумки.

— Хорошо. Ну, я рядом, — с этими словами Николай вышел, осторожно закрыв дверь.

Глава пятая

Зелёный весенний луг. Кое-где видны горящие алым цветы — должно быть, маки. Луг рассечён глубоким чёрным оврагом. Интересно подойти, посмотреть, что внутри. Кто-то рядом знакомым голосом просит: «Не делай этого!» «Да ладно, я не упаду!» Из оврага слышен рокот. Осторожно присесть рядом и заглянуть внутрь. Смутно видно, как внизу пенятся волны быстрого ручья. Бег воды завораживает. Становится жарко. «Отойди оттуда!» «Что может случиться?» Становится очень жарко. Интересно, вода внизу — холодная? Секунда — и летишь в тень. Поток сбивает и несёт за собой. Теперь ясно — вода очень холодная. Поток бросает на камень. Попытка удержаться ни к чему не приводит. Почему-то вода окрашивается алым. Наверное, порезалась о камень. Волны бьют, и проще смириться с ними. Течение исчезает, теперь просто прохладно и темно. Вокруг — какая-то вязкая субстанция. И в ней что-то горит, небольшая точка. Это уголёк. Он просится в руки и, кончено, обжигает. Но почему-то нет сил его выпустить. Пусть причиняет боль, но греет.

Ангелина открыла один глаз. Она замоталась в одеяло. Половина дивана ярко освещалась заходящим солнцем. Женщина лежала на затенённой половине, но её руки оказались на освещённой, и их хорошо припекало. «Долго же я спала, — подумала Ангелина. — Часа три, если не больше. И ещё в машине. Наверное, это из-за кровопотери».

В дверь стучали, причём, похоже, давно и обречённо.

— Кто это? — спросила Ангелина.

— Это я. Мама ужинать зовёт, — прозвучал приглушённый голос Николая.

— Хорошо, я иду! — ответила Ангелина и выпуталась из одеяла.

Она встала и открыла окно. В комнате было достаточно душно. Порыв прохладного вечернего ветра швырнул в лицо целый букет запахов. Казалось, среди них нужно отыскать что-то важное, что-то особенное.

— Милая, ты там где? — прозвучало из-за стены.

— Сейчас, иду уже.

Ангелина открыла сумку со своими немногочисленными вещами и начала переодеваться. С одеждой были проблемы. Ангелине отчаянно не хватало денег, а, что касается обуви, то ей трудно было подобрать что-либо подходящее, поскольку её стопы по строению больше напоминали стопы ликвидаторов, а не людей. Перед тем, как спуститься, она посмотрела на себя в зеркало.

Внешность бывает очень обманчивой. Кому придёт в голову, что эта красивая хрупкая девушка, действительно похожая на ангела, способна одним ударом убить человека?

С кухни пахло клубничным вареньем и домашней выпечкой. Ангелина едва заметно облизнулась, следом за Николаем спускаясь со второго этажа. На кухне Макар ждал чай, погрузившись в чтение какой-то книги в твёрдом тёмно-зелёном переплёте, Раина в толстом фартуке с курами стояла напротив вмонтированной в шкаф духовки. Там, освещённые желтыми лампами, подрумянивались пирожки. Ангелина осторожно опустилась на тот стул, где сидела во время обеда. Николай полез в шкаф за чайником.

— Тебе помочь? — спросила Ангелина.

— Да нет, не надо.

Раина открыла духовку и вытащила пирожки, поставила на тумбу и начала быстрыми отточенными движениями перекладывать румяную выпечку на большое блюдо. Николай разливал чай с какими-то травами, Макар не вылезал из книги. Ангелина принюхивалась к аппетитным запахам.

— Сахар? Лимон? — предложил Николай, ставя перед ней высокий стакан.

— Нет, спасибо, — ответила Ангелина.

Раина поставила блюдо с пирожками на стол, быстро сняла и убрала фартук. Они с Николаем сели за стол, Макар осторожно отложил книгу и потянулся за стаканом, над которым поднимался слабый пар. Ангелина осторожно взяла свой стакан и попробовала горячую жидкость. Судя по вкусу, собственно чая в заварке было не очень много. Женщина потянулась за пирожком. Тесто, ещё не успевшее остыть, было удивительно вкусным и мягким. Но, возможно, отказываться от лимона в чай не стоило — пирожки оказались очень сладкими, с клубничным вареньем, и контраст с кислым чаем был бы очень кстати.

Как за обедом, разговаривала в основном Раина, причём по большей части потому, что всем остальным она периодически говорила: «Да ты ешь, ешь».

— Тревожно мне за тебя, Коленька, — сказала она. — Уж больно неспокойно в больших городах стало, особенно у вас там. Каждый вечер как новости смотрю, боюсь — вдруг тебя покажут.

— Это глупые страхи, Рая, — вполголоса проговорил Макар. — Что-то случиться может с кем угодно и где угодно.

«Угу, вопрос только в степени риска», — подумала Ангелина.

— Каждая мать должна волноваться за своего ребёнка, это нормально, — ответила Раина.

— Сын, может, расскажешь, что у вас на работе происходит? — предложил Макар. — Ты, вроде бы, уже поел.

Николай отставил чуть в сторону уже почти пустой стакан с одиноким кружочком лимона, плавающим в золотисто-коричневой жидкости у самого дна.

— Пусть съест ещё пирожок. У них там, в городе, таких не найдёшь.

— Да ладно, мам, я правда сыт.

Официально Николай работал в одном из городских отделений полиции. И Ангелина часто боялась за него. Однажды его могли отправить ловить каких-нибудь мутантов, не менее опасных, чем сама Ангелина. А женщина хорошо знала, как трудно обычному человеку справиться с подобной тварью. «Как хорошо, что таких, как я, больше нет», — подумала она, медленно допивая чай. При равных условиях люди были беззащитны перед ней, даже самые лучшие, знающие толк в боевых искусствах.

Чаепитие и разговор вышли вялыми. Ангелина чувствовала себя неловко, и её постоянно преследовали мрачные мысли. Макар опять углубился в книгу, Раина пытала Николая. Потом отец молодого человека тихо исчез, а через некоторое время из гостиной зазвучала едва слышная мелодия. Ангелина тоже хотела поблагодарить за чай и уйти, но сделать это раньше Николая не позволяла вежливость. Наконец, молодой человек сказал дежурное: «Спасибо, мама, очень вкусно», Ангелина поддержала его и поднялась, чтобы отнести тарелку в мойку. Раина тотчас вскочила, выхватила у неё посуду со словами: «Да не надо, милочка, я уберу». Ангелина и Николай, не сговариваясь, пошли наверх. Женщина задержалась на полутёмной лестнице, вслушиваясь в переливы смутно знакомой композиции.

— Эй, ты чего? — почему-то шёпотом спросил Николай.

— Просто тоскую. Ведь когда-то я тоже умела играть, — произнесла Ангелина.

Как ни странно, она снова быстро уснула. Из открытого окна тянуло лесом и скопившейся в воздухе влагой.

Ночью пошёл дождь. Ближе к утру Ангелина проснулась под ритмичный шелест капель. За окном постепенно светлело. По сравнению с тёплым коконом из одеяла воздух в комнате казался холодным. «И что это я стала так рано просыпаться?» — подумала Ангелина, решительно откинув одеяло. Она медленно встала с дивана и подошла к окну, откуда тянуло дождём. Горизонт был затянут лёгким маревом. Ангелина высунула руку из окна. Казалось, капли воды мечутся в воздухе, словно снежинки в метель, настолько лёгкими и многочисленными они были. Влага оседала на бледной коже, на кончиках длинных ногтей. Как хотелось верить, что этот дождь — чистый, что с неба падает только вода, не смешанная с летучими химикатами. Но облака могли прийти откуда угодно и могли впитать в себя много человеческой грязи.

Ангелина вспомнила, как много спала вчера. «Ничего удивительного, что сегодня я проснулась рано», — решила она. Она осторожно села на подоконник и прислонилась к раме второго, закрытого окна.

Дождь закончился. Хотелось бездумно выскочить из окна третьего этажа на влажную, лохматую траву, а потом — одним прыжком через забор и вперёд, навстречу солнцу, слепо раскинув руки, словно желая обнять весь мир. Ангелина чувствовала себя ребёнком: маленькой, неопытной, наивной и имеющей право ошибаться. Мысли были обрывочными, но необычайно ясными, как капли на стекле. Как в детстве, мучило радостное предчувствие, что сейчас, в эту секунду, ей откроется некая высшая истина.

В рассветной тишине громко залаяла собака, потом ещё одна. Послышалась чья-то ругань. Нет ответов, поэтому проще не задавать себе раз за разом одни и те вопросы, вроде: «почему я — это я, а не кто-нибудь другой?» Что изменится, если узнаешь ответ? Какая разница, реален ли мир вокруг? Проще просто представить, что жизнь — это игра, игра с красивой графикой. И твоя задача в ней — продержаться как можно дольше, пока не придёт смерть, противник, которого не одолеть никому. «Если жизнь — игра, — подумала Ангелина, — то мне достался очень интересный персонаж».

Ангелина закрыла глаза, и в мире остались только звуки, запахи и холод оконной рамы, к которой женщина прислонилась лбом. Свежий запах дождя, пряно-горький запах леса. Где-то внизу раздаются шаги. Кто-то осторожно скребётся в дверь. Ангелина открыла глаза и подошла к двери, впустила в комнату пёструю кошку. Та с важным видом подошла к сумке, мурлыкнув, потёрлась об неё, потом запрыгнула на окно. Ангелина вернулась на подоконник, запустила пальцы в гладкую шерсть.

— Скажи, — обратилась она к кошке. — Тебе хотелось бы стать человеком?

Кошка повернула голову на голос, слегка прищурившись. На её морде словно было написано: «Я что, на дуру похожа?» Иллюзия, конечно, но иногда кажется, что звери, живущие с людьми, всё понимают и становятся мудрее хозяев.

Ангелина встряхнулась, прогоняя излишнюю задумчивость, и начала приводить себя в порядок. Раны уже полностью закрылись, но о них ясно напоминали узкие полоски рубцов. Видимо, лекарство Сайрината всё-таки было не просто обезболивающим, иначе восстановление тканей не протекало бы так быстро. Если бы вместе с ранами хоть немного потускнели воспоминания… но нет. Ангелина по-прежнему отчётливо помнила ласку острых, как кинжалы, когтей, тепло чужого тела и запах, сводящий с ума.

Хлопнула соседняя дверь, женщина вздрогнула. В ванной полилась вода. Конечно, Николай ведь привык к ранним подъёмам, а вот Ангелина обычно не вставала раньше одиннадцати часов. «Почему я не чувствую себя виноватой? — спросила себя Ангелина. — Возможно, потому, что Алиса была права: в том, что случилось, нет моей вины. Я плыву против течения, подавляя собственную природу. Но у меня есть предел. Да, я не сдержалась. Но я так мало знаю о себе, и я так устала от того, что мне противно. Рано или поздно я должна была сорваться. Я сорвалась. Теперь такое повторится не скоро».

Кто-то постучал в дверь. Ангелина плавно встала с подоконника. Её отношение к Николаю осталось прежним, так зачем терзать себя? Возможно, с человеческой точки зрения то, что она сделала, и было неправильным, но она — не человек. Не человек, и это приговор, с которым нельзя спорить. Только смириться или умереть. Можно скрыть правду от других, но ей самой с этой истиной придётся смириться и жить. «Ты принял меня такой, какая я есть, — думала Ангелина, медленно нажимая на ручку двери. — Но кое-чего лучше не знать даже тебе… иначе мне проще будет не жить».

— Привет. Ты что такая мрачная? — поинтересовался Николай.

— Просто представила, что ты оставил меня, — ответила Ангелина.

— Не забивай себе голову всякими глупостями. Лучше пошли позавтракаем, а потом пройдёмся, — предложил Николай.

— Действительно. Хорошая идея, — согласилась Ангелина.

Посёлок, где жили родители Николая, был маленьким, но чистым и уютным. Почти все домовладельцы предпочитали огораживать участки забором, многие держали собак. План у всех домиков был почти одинаков, но разная отделка придавала каждому из них уникальность. Погуляв по посёлку, молодые люди вернулись домой.

— Сын! — с порога окликнул Макар Николая из гостиной.

— Да, пап? — откликнулся тот, переобуваясь.

— Давай сыграем в шахматы. Только выпить что-нибудь принеси.

— Ты не против? — спросил Николай, оглядываясь на Ангелину.

— Конечно, нет. Мне будет даже интересно посмотреть на игру.

Через некоторое время Ангелина пожалела о своём решении. Во-первых, запах алкоголя её раздражал, во-вторых, Макар периодически начинал её о чём-нибудь спрашивать. А отвечать за неё постоянно, чтобы женщине оставалось только кивнуть головой в подтверждение, Николай не мог. В конце концов, Ангелина дезертировала на кухню, помогать Раине. Лучше было слушать нескончаемое повествование о соседях и семье, чем отвечать на каверзные вопросы Макара. После обеда хозяйка дома повела гостью на веранду на третьем этаже, показывать цветы.

Цветник Ангелину впечатлил. На большой застеклённой лоджии было около тридцати различных растений. Но цветущих было мало. Некоторые цветы, вроде ириса или амариллиса, Ангелина узнала, названия других слышала впервые. Раина знакомила её с растениями, а женщина тайком пыталась запомнить запах. Оказалось, у некоторых растений даже аромат листьев немного различается.

— Ну, как тебе у нас? — несколько напряжённо спросил Николай после вечернего чая.

— Непривычно, — ответила Англина, медленно поднимаясь по лестнице.

— Это хорошо или плохо?

— Я ещё не решила.

На этот раз Ангелина не стала закрывать на ночь дверь, чтобы воздух в комнате не застаивался. Когда она засыпала, о щёку потёрлось что-то мягкое. Кошка с мурлыканьем обошла женщину кругом и осторожно улеглась в ногах.

— И тебе спокойной ночи… — сквозь сон пробормотала Ангелина.

День начался неожиданно: семья Николая собралась по грибы. О том, что эти существа охотно накапливают в своих тканях все возможные токсины, люди не вспоминали. Итак, вооружившись ножиком и корзиной, Ангелина пошла вместе с ними в лес. В особенно тенистых и сырых местах попадались целые тучи комаров, но жадных кровососов отпугивало специальное средство.

Ангелина ни разу в жизни не ходила по грибы. То есть, возможно, и ходила, когда была человеком, но не помнила этого. Однако всё оказалось не очень страшно: грибов в этом году было много, и они, как и всё живое, имели свой собственный запах, легко отличимый от запаха растений. В конечном итоге, женщина даже увлеклась процессом.

— Как это у тебя получается? — ошарашенно спросил Николай на десятом срезанном грибе.

— Ты знаешь, что собаки могут найти трюфели по запаху? — ответила Ангелина вопросом на вопрос.

— Это даже немного нечестно, — пожаловался молодой человек.

— Брось. Только как бы ядовитых не набрать…

— Просто показывай мне, что нашла. Я в грибах сносно разбираюсь.

Как-то незаметно молодые люди забрели достаточно далеко в лес, потеряв из виду родителей Николая. Впрочем, женщина не волновалась: если что, она смогла бы найти обратную дорогу, да и Раину с Макаром тоже.

Внезапно Ангелина выпрямилась, как натянутая струна, и замерла. Её глаза остекленели, крылья носа затрепетали.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Николай.

Женщина тряхнула головой и внимательно осмотрелась, продолжая принюхиваться. Николай тоже посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил.

— Ты что-то чуешь? — спросил он.

Вместо ответа Ангелина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потом она громко произнесла:

— Я знаю, что ты рядом. И, если тебе ничего не нужно от меня, уходи.

— Неплохо, Лина. А я думал, когда ты, наконец, почуешь моё присутствие.

Сайринат появился словно из ниоткуда, он стоял, опираясь на тонкий ствол дерева. На ликвидаторе была обтягивающая одежда растительного зелёного цвета. Некоторое время он просто молча рассматривал Ангелину, но избегал взгляда глаза в глаза.

— Я слежу за тобой уже некоторое время, — наконец, произнёс он.

— Я догадалась. Я чуяла тебя и раньше, но запах был очень слабым, думала, ошибаюсь. Воспоминания и всё такое. Сейчас мы пересекли твой след?

— Верно.

— Зачем ты искал меня? Мучает совесть?

— Моя вина не больше, чем твоя. Но я хотел предложить тебе своё имя. Теперь вероятность того, что ты сможешь ужиться с человеком, очень мала. Только лучшие из нас могут полностью контролировать свои инстинкты. Волчица не может вечно жить в отаре овец. Поэтому я предлагаю тебе место в нашем мире, статус наследницы и имя моей семьи.

— И чем же продиктовано подобное решение? — не без подозрительности осведомилась Ангелина, невольно напрягаясь. Почему-то эта ситуация ей не очень нравилась, хотя сейчас она не ощущала опасности со стороны воина.

— Исключительно заботой о тебе. Ты совершенно не умеешь себя контролировать и однажды можешь случайно причинить вред тем, кто что-то для тебя значит.

— Я справлюсь сама, — упрямо сказала Ангелина.

Сайринат отстранился от дерева и стал медленно подходить ближе. Женщина сглотнула, следя за каждым его движением, тяжело вдыхая запах. В горле внезапно пересохло, она подалась вперёд.

— Видишь, — проговорил ликвидатор. — Твой самоконтроль очень плох. Но я мог бы помочь тебе. Я ничего не прошу взамен.

— Откуда такая забота? — внезапно в разговор вмешался Николай. — Ты, вроде как, назвал Ангелину отработанным материалом.

— Я не отрицаю этого. Особенности её организма больше не занимают меня. Пока что она ближе к людям, чем к нам, но её место не с людьми.

— Почему ты так уверен в этом? — неожиданно хриплым голосом спросила Ангелина. — Я — полукровка, и у меня должен быть выбор!

— Возможно, это действительно так. Но без моей помощи ты не сможешь научиться себя контролировать.

— Моя девушка никуда не пойдёт с тобой, ящер!

Сайринат смерил Николая равнодушным взглядом.

— Решение может принять только Лина.

— Я не доверяю тебе, Сайринат. К тому же, судя по всему, у тебя тоже проблемы с самоконтролем, — ответила женщина.

— Тот случай больше не повторится. Твоё поведение стало для меня большой неожиданностью. Сдержаться в таких обстоятельствах почти невозможно.

— О чём ты? — снова влез в разговор Николай.

Сайринат опять посмотрел на него, глаза ящера опасно сузились. Ликвидатор сделал движение в направлении молодого человека. Ангелина шагнула, загораживая Николая собой.

— Нет. Ты его не тронешь.

— Как скажешь, — Сайринат чуть склонил голову и стремительно скрылся между деревьями.

— Что ему было нужно от тебя? — спросил Николай. — Что это вообще только что было?

— Не знаю. Я не понимаю его. Не обращай внимания. Давай лучше найдём твоих маму и папу и уберёмся отсюда. Мне теперь не по себе.

— Согласен. Сможешь найти их по следу?

— Конечно, — ответила Ангелина, всё ещё глядя ликвидатору вслед.

Остаток дня прошёл, как в тумане. Когда они вернулись в дом, Раина сразу же занялась сортировкой грибов, Ангелина и Николай очищали их от грязи. Взгляд у молодого человека был крайне задумчивый, но, к счастью, он не задавал вопросов. Ангелина почти полностью ушла в себя. Вечером она очень долго не могла уснуть, постоянно ворочалась с боку на бок. С трудом найдя удобное положение и очистив голову от ненужных мыслей, она, наконец, смогла забыться.

Ночью она проснулась, почувствовав чужое присутствие. Она резко распахнула глаза и едва не закричала, но сильная ладонь резко зажала ей рот.

— Тише, — тёмные глаза блеснули в полумраке. — Не делай глупостей.

Очевидно, ликвидатор проник в её комнату через окно, и теперь полулежал рядом на диване. Ангелина тяжело дышала, приходя в себя. Она опять завернулась в одеяло и только поэтому не отпрянула от нежданного посетителя. Сайринат убрал ладонь от её лица, позволяя женщине отдышаться.

— Что ты здесь делаешь? — злобно прошипела она.

— Пришёл поговорить. На этот раз — без свидетелей, — тихо ответил Сайринат, устраиваясь поудобнее.

— Зачем? — теперь, когда испуг прошёл, Ангелина обратила внимание, что от ликвидатора пахло не так, как обычно. Запах был приятным, но не пьянил. Что-то вроде духов?

— Я не хочу, чтобы однажды ты почувствовала то же, что пришлось испытать мне. Пока ты не умеешь контролировать себя, ты опасна для людей.

— И ты собрался учить меня самоконтролю?

— Ты права, возможно, у меня это не получится. Но мои сородичи могут тебе помочь. Именно поэтому я предлагаю тебе своё имя.

— То есть… ты предлагаешь мне покинуть Землю и отправиться учиться к вам на планету?

— Ты догадливая. Да, именно это я и предлагаю. Обучение по методике моего рода. Если ты станешь моей наследницей, тебе не смогут отказать.

— И сколько длится такое обучение?

— Зависит от тебя.

— Почему ты хочешь помочь мне, Сайринат?

— Потому что я могу это сделать, а твоя судьба мне небезразлична.

— Если так, то почему ты прогнал меня? Как-то странно.

— Чтобы тебе было проще забыть о нас и жить с людьми. К тому же, ты меня действительно раздражаешь.

— Чем это?

— Тем, что ты — полукровка.

— Тебя раздражает моя человеческая внешность?

— К людям и их внешнему виду я давно привык. Меня раздражает твой запах. Он довольно ощутимо выводит меня из равновесия. Чистокровных охотниц я не видел уже давно.

— И поэтому испытываешь влечение даже к полукровке с человеческой внешностью? — поинтересовалась Ангелина.

— Да. К тому же, у тебя есть некоторые достоинства по сравнению с чистокровными охотницами.

— И какие? — недоверчиво спросила женщина.

— Нежная кожа, — ответил ликвидатор, проведя по её щеке тыльной стороной ладони. — И вообще ты кажешься очень нежной и хрупкой, но при этом в тебе чувствуется сила. Что касается человеческой внешности, то она может измениться, и ты станешь больше похожа на одну из нас. Пожалуй, если бы не подавляющие обстоятельства, я согласился бы принять тебя не только как свою наследницу, но и как охотницу.

— Почему ты считаешь, что я могу измениться?

— Часть твоих дайр'анских генов раньше спала. Но их можно и активировать, если это ещё не произошло, скажем так, естественным путём. Ты ещё не обратила внимания, что твои волосы темнеют у корней?

— Что?!

— Тише, иначе разбудишь своего… молодого человека, — произнёс Сайринат. — Мне трудно при таком освещении разобрать оттенок, к тому же, волосы пока тёмные только у корней. Дай мне ладонь.

Ангелина нахмурилась, но высвободила из-под одеяла одну руку и протянула Сайринату. Он осторожно взял её ладонь в свою и осмотрел, затем ощупал ногти, потом даже зачем-то их лизнул и попробовал на зуб. Ангелина терпеливо вынесла все эти манипуляции, ожидая объяснений.

— Я не уверен, но, кажется, твои ногти становятся больше похожи на когти дайр'ана. Форма пока человеческая, но шлифовка легко это изменит. Подстричь их человеческими ножницами теперь будет сложно.

— С ума сойти, — произнесла Ангелина, забирая у ящера свою ладонь. — Это всё, что ты хотел сказать?

— Ты уверена, что хочешь рисковать, отказываясь от моей помощи? Инстинкты молодой, только повзрослевшей охотницы — не то, с чем стоит играть. Я не очень хорошо разбираюсь в вашей женской психологии, но слышал, что два года после первой охоты вы можете вести себя странно.

— Я не такая, как вы. Я всё ещё человек.

— Пока — да. Но после первой охоты многое может измениться.

— Хорошо, предположим, я приняла твоё предложение. И что я должна сказать тому же Николаю? Извини, я слетаю поучиться на пару лет на другую планету? А то вдруг ещё наброшусь на кого?

— Такая вероятность действительно существует.

— Я — полукровка. У меня ваши инстинкты должны проявляться слабее. И я справлюсь, если рядом не будет всяких… раздражающих факторов, — Ангелина многозначительно посмотрела на Сайрината.

— Итак, ты отказываешься. Это рискованно, но я не собираюсь влиять на твоё решение. По крайней мере, сейчас. Я советую тебе подумать. Но учти, что потом может быть слишком поздно. Чем дольше ты будешь держать свою хищную сущность на цепи, тем сильнее она будет рваться. И тем страшнее будут последствия, когда цепь не выдержит, — Сайринат плавно поднялся с дивана и направился к окну.

— Уходишь? — спросила Ангелина.

— А ты бы хотела, чтобы я задержался? — он обернулся, стоя у окна.

— Уходи. И больше не возвращайся. Твоё предложение я не приму. Но спасибо за заботу.

— Не стоит. Я ничего для тебя не сделал. Совсем забыл, как твои раны?

— Заживают, и быстро. Твоё лекарство очень помогло.

— Хорошо. Приятной ночи, — с этими словами воин выпрыгнул в окно.

Разумеется, после посещения Сайрината ночь просто не могла оставаться приятной. Детали разговора никак не выходили из головы, и Ангелина смогла снова заснуть только под утро.

«Беги от себя, охотница. Беги, словно у тебя и в самом деле есть шанс. Кто знает, может, ты окажешься достаточно быстрой? Я почти уверен, что хочу этого. Но что случится, если ты загонишь себя в клетку? Найдёшь ли ты выход? И вспомнишь ли обо мне, когда тебе больше некуда будет пойти? Если нет, я напомню. И сделаю всё, чтобы ты приняла новую жизнь».

После посещения Сайрината Ангелина наконец-то начала просыпаться тогда, когда привыкла — то есть, где-то около полудня. Иногда во сне ей чудились голоса, зовущие куда-то, женщине снилось три-четыре сна за ночь, они стали намного красочнее. В начале второй недели, когда молодые люди гуляли по посёлку, Николай словно между прочим спросил:

— Кстати, ты, случайно, не принимаешь по ночам гостей?

— О чём ты? — искренне удивилась Ангелина. Сайринат больше не возвращался, а никому другому не пришло бы в голову залезть к ней в комнату.

— Помнишь, я сегодня зашёл к тебе?

— Помню. Разбудил зачем-то, — буркнула женщина.

— Я хотел пожелать спокойной ночи.

— В четвёртом часу утра? Сколько партий в шахматы вы сыграли с отцом?

— Много. Иногда мы увлекаемся и теряем счёт времени. Так вот, когда я зашёл, успел заметить какую-то тень за окном.

— Наверное, птица. Или тебе просто показалось.

— Знаешь, я боюсь, что этот ящер украдёт тебя. Может, будешь закрывать окно? Просто на всякий случай.

— Если бы он решил забрать меня силой, его не остановило бы какое-то окно. И он сделал бы это ещё тогда, в лесу. Но окно я закрою. Знаешь, последние несколько ночей он мне снится. Точнее, его голос.

— И что же он тебе говорит?

— Он не говорит. Он поёт, но я не понимаю слов, только почему-то улавливаю смысл песен и вижу образы. Но наутро я забываю их.

— Песня всегда одна и та же?

— Нет. Я почти не помню этих снов. Знаешь, я боюсь, что он был прав, и мне действительно не место среди людей. А я рискую, подставляя тебя.

— Милая, перестань. Ну что может случиться?

— Могу случиться я, — тихо ответила Ангелина, глядя на виднеющийся в конце дороги лес. — Неужели ты забыл, как я сражаюсь, как убиваю? Я прошу тебя об этом почти с самого дня нашего знакомства: не забывай, кто я на самом деле. Иногда мне кажется, что ты не принял мою нечеловеческую сущность, а предпочёл о ней забыть.

— Я знаю, кто ты. И помню об этом, — Николай положил руку на плечо своей спутнице, а та едва удержалась, чтобы не скинуть её. — Но я вижу, что ты потеряна, ты не хотела этого превращения. Значит, тебе нужен тот, кто поможет оставаться собой, не превратиться в монстра.

— Ты прав, только… моё желание или нежелание ничего не меняет. Превращение уже совершилось. Я уже монстр. И вопрос только в том, хватит ли мне сил себя сдержать.

— И поэтому ящер предлагал тебе поучиться самоконтролю?

— Да. Но я боюсь, что с его предложением не всё так просто. Принять его помощь означает стать частью его мира. И неизвестно, к чему это приведёт.

— Нет, такого нам не надо. Справимся сами, без всяких посторонних ящеров, — Николай улыбнулся и приобнял её. Они уже почти дошли до края посёлка.

Ангелина промолчала, хотя с последним высказыванием любимого была не согласна целиком и полностью. Она вовсе не была уверена, что справится сама. И Сайринат был для неё кем угодно, но только не посторонним.

— Послушай, у меня небольшая проблема, — сказала Ангелина, рассматривая свои пальцы. — Ты не мог бы показать мне, где лежат инструменты, когда придём домой?

— А зачем тебе? — удивился Николай.

— Хочу ногти укоротить, но обычные ножницы их не берут.

— Ничего себе проблема. Попробую найти что-то подходящее.

— Спасибо. А то я уже не знаю, что с ними делать.

— Я всегда рад помочь, ты же знаешь.

Когда они вернулись домой и забрались в подвал, Николай принёс ящик с инструментами. И теперь молодые люди разглядывали содержимое этого самого ящика, сидя за грубым деревянным столом в полутёмном помещении, освещённом тусклой лампой в жёлтом абажуре.

— Слушай, а как ящер справляется со своими когтями? — спросил Николай, тупо глядя в ящик.

— У него для этого есть целый набор специальных инструментов типа наших пилок для ногтей. И вообще он каждый раз с когтями возился порядочно.

— Так… есть напильник, пойдёт? — спросил Николай, извлекая инструмент.

— А нет ли чего-то посущественнее?

— Может, болгаркой отпилить сколько надо?

— А ты представляешь себе, как это будет выглядеть?

— Могу принести садовый секатор, — предложил Николай.

Ангелина с сомнением посмотрела на свои аномально крепкие ногти.

— Это типа такие ножницы для ветвей?

— Угу, они самые.

— Попробовать можно. Главное, чтобы твои родители этого не увидели.

— Сейчас принесу, — сказал Николай и поднялся из-за стола.

Ангелина взяла напильник и повертела его в руках. Попробовала подпилить им ноготь на указательном пальце. Тот поддавался, хотя и не очень охотно. Через некоторое время на лестнице послышались шаги и Николай зашёл в комнату с садовыми ножницами в руках, осторожно прикрыл дверь.

— Слушай, а, может, тебе и не надо их коротко стричь? — предложил он, наблюдая за процессом. — Длинные ногти тебе идут.

— Они уже начинают мешаться, — ответила Ангелина. — Но, в принципе, можно попытаться просто спилить их до нужной длины. Уж больно здоровенные эти ножницы, неудобно стричь будет.

— Так я уношу их обратно? И, кстати, тебе лучше прихватить напильник и уйти с ним в свою комнату, сюда может папа спуститься.

Ангелина кивнула, взяла инструмент и стала подниматься к себе. Одну проблему она, кажется, решила. Теперь осталось достать краску и скрыть темнеющие волосы. Хотя можно заранее перекраситься в брюнетку.

Сайринат оказался прав: её волосы действительно темнели, а ногти стали очень твёрдыми, таких не могло быть у человека. И Ангелину терзала мысль: что, если это не последние изменения? Что будет дальше? Появятся крылья и хвост, вырастут клыки? Ангелина знала, что она больше ликвидатор, чем человек, но ей говорили, что её внешность определяется всё-таки человеческими генами. Но что, если это было всего лишь предположение, а правду никто не собирался выяснять?

Дойдя до своей комнаты, Ангелина сначала подошла к окну и долго смотрела на лес. Может ли быть, что она изменится настолько сильно, что ей останется только одно — идти к Сайринату? Что, если в мире людей для неё действительно нет места? Терзать себя подобными размышлениями было невыносимо. Как бы то ни было, на полон к ящеру она пойдёт только тогда, когда другого выбора не останется, и не раньше. Ногти царапнули подоконник, женщина упрямо сжала пальцы свободной руки. Она остаётся человеком пока ведёт себя как человек.

Ангелина никогда раньше не думала, что рука может устать подпиливать ногти. Впрочем, Сайринат тоже долго приводил в порядок свой «маникюр». Несколько раз Ангелина видела, как он занимается своими когтями, но ни разу не обращала внимания на то, что именно он делает. Ей куда больше нравилось разглядывать самого Сайрината. И сейчас она могла с лёгкостью вспомнить его позу, выражение глаз. Воин всегда сидел вполоборота к столу, так что Ангелине было хорошо видно его лицо, сосредоточенный взгляд. Одна рука, та, которой занимался ликвидатор, лежала на столе, расслабленную ладонь он клал на специальную подставочку. Вторая рука была на весу. Хвост обычно спокойно падал на пол и слегка обвивался вокруг ног. Именно по хвосту иногда можно было определить, что Сайринат действительно сильно увлечён диалогом. Глаза всегда оставались сосредоточенными на когтях, словно одно неправильное движение грозило смертью. Ангелина полулежала на большом светлом диване напротив стола. Они много разговаривали на самые разные темы, и женщине это очень нравилось, хотя всегда безэмоциональный голос Сайрината часто не давал возможности понять, как он относится к обсуждаемому предмету.

Пожалуй, дни, проведённые в Логове в беседах с Сайринатом и прогулках по окрестному лесу с Анрилью и её стаей были очень хорошими и спокойными. Но было ещё одно обстоятельство, помимо Николая, которое не давало Ангелине согласиться на предложение ликвидатора. Она не хотела чувствовать себя собачкой, которую сначала приласкали, потом пнули, а затем вновь поманили косточкой. К тому же, она не могла понять мотивов Сайрината. Он сказал, что прогнал её из Логова, потому что так ей будет легче адаптироваться в человеческом мире. Как щенка в воду кинул. Выплывет — хорошо, не выплывет — ну что ж, бывает. С другой стороны, ликвидаторы — не люди. Возможно, с точки зрения самого Сайрината ситуация выглядела абсолютно нормально. Окрепла — уходи. Оказалось, что всё ещё нужна помощь — иди обратно. А что потом? Новое изгнание в мир людей?

Шли дни. Ещё немного, и пора будет уезжать обратно, в город. Ангелина полюбила сидеть по ночам у раскрытого окна, часто закрыв глаза. Компанию ей составляла чёрно-рыжая кошка. За эти дни женщина устала мучить себя неразрешимыми вопросами и наконец-то смогла успокоиться, обрести некое подобие внутреннего равновесия.

Однажды ночью, сидя у окна и глядя на звёзды, она услышала доносящиеся снизу голоса родителей Нкиолая.

— Они уезжают через два дня, я правильно помню, Рая?

— Да, милый. Так тебе понравилась эта девушка, Ангелина?

— Как тебе сказать… вроде бы она нормальная, но, по-моему, что-то скрывает. Мне кажется, она — не обычный человек.

— Да будь ты проще! — Ангелина словно наяву увидела, как Раина упирает руки в бока. — Кто в наши дни не мутант?

— Мы. Наша семья. И, честно говоря, я бы не хотел, чтобы мой единственный сын связал свою жизнь с мутанткой. Но он утверждает, что с этой Ангелиной всё нормально. По-моему, врёт.

— Он уже большой мальчик. Пусть сам решает. Отец с матерью ему больше не указ, — немного грустно сказала Раина. — Как же быстро он вырос… А мне всё равно, мутант Ангелина или нет, я хочу успеть ещё внуков поняньчить!

— Успеешь ещё, Рая, — чуть насмешливо ответил Макар. — Какие наши годы, Бог даст, ещё и правнуков увидим!

— Закрою-ка я окно, а то прохладно.

Ангелина ткнулась лбом в шершавую стену. Она не мутант, это верно. Она хуже, чем мутант — не человек. У неё нет документов, её ищет правительство. И, даже если эти проблемы будут улажены, она понятия не имеет, может ли ещё рожать. И сейчас ей казалось, что она губит жизнь Николая. Она не строила никаких планов на будущее, но не хотела всю жизнь скрываться, тайно пакостить своим обидчикам. Очень хотелось выйти на охоту и отомстить тем, кто искалечил её жизнь. Но так повёл бы себя ликвидатор, не человек. А она хотела остаться человеком.

Ночью ей снова снились яркие образы, запахи, пленительные, но неуловимые. А наутро женщина долго лежала, рассматривая свои ногти, твёрдые, как железо. Имеет ли она право подвергать обычных людей опасности? Да, после охоты она стала намного спокойнее относиться к человеческому запаху, исчезло смутное раздражение. Но кто знает, надолго ли? Ангелине хотелось обсудить ситуацию с Николаем, но она боялась. До этого она убивала, но исключительно людей и исключительно в том случае, когда они пытались причинить вред ей. Во всяком случае, так было после того, как ящеры вернули ей свободу воли.

Когда она спасала Сайрината и потом, у ручья, она вела себя не как человек — как дикий зверь. А волки не живут с овцами. Зверю не место рядом с людьми. Но она будет сильнее своего зверя, сможет если не укротить, то приручить его.

Алиса лежала на мягкой кровати, одной из лучших в этом здании. Женщина любила роскошь, а в современном мире поклонники часто дарят не цветы, а деньги. Не так романтично, зато удобно. Алиса почти плакала, в её душе боролись боль и злость.

«Лежу тут, без косметики, вся растрёпанная, ни на что не похожа, — злобно думала она. — Даже не могу пойти и врезать Волчаре. Как же я ненавижу, когда нечем ответить на столь наглый шантаж. И почему у меня нет силы, как у Ангелины? Я бы ему показала… да, я бы этой псине так показала!»

Раздался стук в дверь. Алиса резко вскинулась.

— Кто?

— Я, — раздался с той стороны голос Ангелины.

«Они уже вернулись», — подумала Кошка, но эта мысль не принесла облегчения. По крайней мере, теперь они будут думать, что делать, вдвоём.

Алиса встала, по привычке оправила мятую одежду и встряхнула волосами, открыла гостье дверь. Впустив подругу, вновь закрыла дверь на замок, не рискуя поднимать глаза, опасаясь, что Ангелина прочтёт в них и боль, и унижение, которое Алисе пришлось испытать за эти пару недель.

Но подруге не нужен был взгляд в глаза. Она застыла.

— Алиса… что с тобой? Ты выглядишь просто ужасно.

Потом Ангелина принюхалась, медленно обошла комнату. Алиса проводила её взглядом. Подруга обошла помещение кругом, ненадолго задержалась у туалетного столика из лакированного дерева и замерла у кровати.

— Волчара. Тут силён его запах. Что он тебе сделал? — Ангелина подошла к подруге и осторожно коснулась плеча.

Алиса не выдержала: прижалась к ней и расплакалась. Она не рыдала, не всхлипывала, только слёзы потоком катились из глаз.

— Что он сделал? — тихо спросила Ангелина.

Её голос Алисе не понравился, но она была слишком расстроена, чтобы придавать значение такой мелочи. Кошка быстро взяла себя в руки, отошла от Ангелины и села на кровать.

— Он меня шантажировал, — абсолютно спокойно сказала она, глядя в стену злыми зелёными глазами. — Или он рассказывает не только Командиру — всему отряду! — при каких обстоятельствах и с кем ты развлекалась, или я сплю с ним. Банально, но сработало.

Ангелина застыла. Только трепещущие крылья носа и вонзившиеся в ладонь ногти выдавали её гнев.

— Как он посмел? — тихо спросила она.

— Всё было не так уж и плохо, — подчёркнуто-спокойным тоном сказала Алиса. — Я старалась не пересекаться с ним. Пришлось сделать это всего пару раз. Пережить можно. У меня в жизни и похуже периоды бывали.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить?

— А толку плакать? — Алиса невесело посмотрела на подругу. — Мне с семнадцати лет сочетание привлекательной внешности и отсутствия твоей богоподобной силы доставляет проблемы. Привыкла уже. Проблема в другом. Эта тварь, он… нарушил обещание. Рассказал другим. Убила бы.

— Что?! Я должна немедленно найти Николая! — Ангелина метнулась к двери. Пытаясь открыть замок, она спросила: — Алиса, Командир в курсе?

— Не знаю. Я сама только сегодня случайно услышала, как один из наших пересказывал эту историю другому на лестнице.

— Да открывайся ты! — Ангелина злобно пнула дверь.

— Не ломай, — бесцветным голосом попросила Кошка, поднялась с кровати и открыла замок. — Пойдём вместе. Если на Колю найдёт приступ ревности, меня он в любом случае должен выслушать.

Женщины вышли в узкий обшарпанный коридор и быстрым шагом направились к ближайшей из двух лестниц — комнаты Алисы и Николая находились на разных этажах. Коридор был пустым. Лишь поднявшись на этаж выше, женщины заметили две идущие к лестнице от поворота фигуры. А фигуры заметили их. Одна из фигур бросилась бежать.

— Волчара! — рявкнула Ангелина и хотела броситься следом, но Алиса успела её удержать.

— Стой! Потом с ним разберёмся. Сейчас Коля важнее!

Ангелина посмотрела подруге в глаза, и Кошка почему-то вздрогнула.

— Ты говорила, Николай послушает тебя. Иди к нему, объясни всё. Когда я вернусь, он как раз остынет и будет готов нормально поговорить. А я пока разберусь с Волчарой.

Алиса коротко кивнула и выпустила руку подруги. Почему-то ей стало немного страшно, и она не нашла в себе сил возразить. Ангелина стрелой помчалась следом за мутантом. Едва она отвернулась от подруги, Кошка пришла в себя кинулась следом.

— Лина! Подожди!

Но другая женщина даже не обернулась, а скорости были не равны. Добежав до середины коридора, Кошка остановилась и махнула рукой. Потом подошла к крайне удивлённому спутнику Волчары и как ни в чём не бывало с милой улыбкой обратилась к нему:

— Привет! Слушай, а ты не знаешь, Николай у себя?

Вдох-выдох, нос наполняет запах добычи, след чёткий. Ангелина летит вниз, вниз, по следу вниз. В холле на первом этаже её кто-то хватает, охотница резко оборачивается. Командир, конечно же. Кому ещё хватило бы силы и скорости реакции её остановить? Ангелина резко ударила и вырвалась, побежала дальше. Потом все объяснения и оправдания, потом! Волчара слишком важен.

Как он посмел пренебречь смертельной угрозой? Как посмел шантажировать и мучить ни в чём не повинную Алису? Ангелина могла бы простить разглашение тайны, но не то, как нагло Волчара использовал её подругу, а сам нарушил унизительный договор. Мутант может бежать, но его след слишком чёткий, слишком отличается от запаха обычного человека. И она, охотница, не может упустить такую добычу!

Волчара бежал, гонимый животным ужасом. У него всегда было прекрасно развитое чувство опасности, и теперь оно вопило: спасайся! Спасайся, потому что на этот раз расплатой за твою шутку будет сама жизнь.

Он бегал какими-то переулками, путал след, надеясь выйти на один из полицейских нарядов, что ближе к вечеру выходили на улицы мегаполиса. Он даже забыл, как редко полиция проверяет этот всеми забытый злачный квартал. И за одним из поворотов мутант нос к носу столкнулся со своей смертью. Её глаза были не синими, как обычно, а серо-стальными. В панике мутант шарахнулся назад, но не успел уйти далеко. Преследовательница сбила его с ног и тотчас подняла снова, прижала к стене. Волчара с ужасом смотрел в нечеловеческие серые глаза. Ангелина молча ударила его по лицу, раздирая кожу прочными и острыми ногтями.

— Как ты посмел? — прошипела она.

— Ну, подумаешь, пару раз всего, один хрен эта твоя подруга спит с кем попало, от неё не убудет и меня порадовать… — из горла Ангелины донеслось глухое рычание. — Я пару раз всего, честно, больше бы её не тронул… кому от этого хуже?! — невнятные бормотания мутанта превратились в крик.

— И ты, нагло воспользовавшись тем, что Алиса замечательный друг, всё равно всем растрепал мою тайну?

— Й-й-а?

— Можно подумать, она сама всем рассказала, а с тобой спала так, ради удовольствия! — Ангелина ударила его второй раз и задышала тяжелее, чувствуя запах крови.

— Я ничего никому… ничего никому, клянусь!

Мутант был слишком напуган, чтобы врать, и Ангелина прекрасно понимала это. Она была в бешенстве, но то была какая-то новая, незнакомая ей ледяная ярость, не мешавшая здраво рассуждать. Вот только о том, что такое милосердие, прощение и жалость, охотница забыла.

— Подумай получше. Повспоминай. Если ты случайно кому-то проговорился, мне нужно знать имя!

— И тогда ты меня не убьёшь? — с надеждой спросил мутант.

Вместо ответа Ангелина, копируя Сайрината, положила раскрытую ладонь Волчаре на шею. Ликвидатор так делал с насмерть перепуганными людьми. А потом, узнав то, что его интересовало, наносил смертельный удар.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Теперь чувствуешь, как это, быть жертвой шантажа? Нравится? — почти промурлыкала Ангелина.

Её голос стал низким, почти соблазняющим, вот только от этих звуков Волчара трепетал, как осиновый лист.

— Не помню я, честно! Мы, мутанты, день рождения Вана с разрешения Командира отмечали. Не на базе, в своём, узком кругу. Разве только там… но я не помню ничего, честно!

— Кто был на этой вашей… вечеринке?

— Ван, ясное дело, я, Сара, Алиса не пошла… — Волчара перечислил ещё полтора десятка имён. Ангелина знала не всех.

— Я найду того, кто развязал тебе язык, а потом начал трепать своим.

— Найдёшь, найдёшь, я не сомневаюсь. Отпусти уже, а? Пожалуйста?

Ангелина посмотрела на Волчару с большим сомнением. Тут случилось чудо, и из-за поворота всё-таки показался наряд полиции. Взгляд Волчары метнулся к людям, в глазах засияла надежда. Ангелина неожиданно чётко осознала, что сейчас Волчара готов на всё, лишь бы спасти свою жизнь. В том числе добровольно сдаться полиции и заложить всю их группу. И Алису, и Николая — всех!

Охотница колебалась лишь мгновение. Мягкосердечная человеческая часть попробовала робко возразить, но у Ангелины не было времени на жалость. Хруст шейных позвонков, и тело падает на асфальт. А охотница теперь убегает сама, но это продлится не долго — она быстро уйдёт от погони.

Она остановилась, забежав в разрушенный район города. Теперь, с заходом солнца, местные жители вылезали из своих нор и постепенно текли на улицы другого, благополучного города в поисках наживы. Ночью полиция не сунется в этот район.

Ангелина сидела на седьмом этаже когда-то давно задетого снарядом дома. Залезла бы повыше, но даже эти семь этажей чудом уцелели во время последней войны. Она сидела в углу между полуобвалившимися стенами, не боясь, что сюда могут прийти люди-тени. Не ей, охотнице, бояться каких-то всеядных.

Сердцебиение и дыхание постепенно выравнивались, становилось холоднее. Пелена, застилавшая разум, опадала. Ангелина выполнила клятву — убила Волчару. Что теперь?

Можно допросить каждого, кто был на том дне рождения, наказать виновного. Но зачем? Можно вернуться и объясниться перед Николаем. Но для чего? Зачем ей, полукровке, ломать жизнь хорошего человека? Пусть лучше он найдёт себе нормальную девушку, скромную, тихую, которая сможет отплатить за его любовь чем-то другим, кроме нескончаемых проблем. Командир скоро наверняка узнает и о том, что она украла оружие, и о том, что она убила Волчару. Пути назад нет. Можно попробовать найти другую группу, присоединиться к ним, но какой в этом смысл?

Ангелина сидела, обхватив колени руками и положив на них голову. Можно сделать многое, но ничто из этого не имеет смысла. Можно сделать многое, но не перестать быть монстром. Она — не человек, и это приговор, с которым придётся смириться или умереть. Ангелина не смогла сдержаться, она убила Волчару за ещё не совершённое предательство, хотя могла бы увести его от полиции и в качестве наказания просто сломать ногу, например. Но она предпочла убить. Между ней и Николаем всё кончено, и в душе только пустота. Ничто не имеет смысла, даже сама жизнь.

Ангелина встала. До боли тянуло назад, к подругам, к Николаю. Но она не вернётся. Не вернётся уже никогда. Ангелина легко запрыгнула на обломок стены. Внизу так темно, что даже её острый глаз едва различает зарастающее асфальтовое полотно. Глубоко вздохнув, она закрывает глаза и делает последний шаг — в пустоту. И где-то совсем близко ночь разрывает полный отчаяния крик…

Полёт прервался, едва начавшись. Сильные пальцы вцепились в тело, словно сведённые судорогой, когти причиняли боль даже сквозь одежду. Раньше, чем Ангелина успела осознать, её непрошеный спаситель влетел в слепое окно дома несколькими этажами ниже и приземлился. Охотница резко вырвалась из его рук. Одежда треснула и порвалась под не желавшими выпускать свою добычу когтями.

— Кретин! — в гневе выплюнула Ангелина. — Зачем ты это сделал? Зачем?!

— Я не могу позволить тебе умереть, — спокойно, как и всегда, ответил Сайринат.

— Это ещё почему?

— Я потерял уже слишком многих. Я не вынесу смерти последнего существа, чьё благополучие имеет для меня какое-то значение.

— Придурок! Анриль была права! Тебя всегда беспокоит только то, чего не вынесешь ты сам. Я жить не хочу, понимаешь ты или нет! Я не вынесу, если переживу эту ночь!

— Я понимаю. Но в твоём случае это только слова. В моём — жестокая реальность. Сейчас твоя ярость пройдёт, и мы сможем поговорить.

Ангелина не сдержалась и бросилась на ликвидатора, желая, самое меньшее, расцарапать ему лицо. Но Сайринат играючи схватил её и уложил на лопатки, прижав руками к грязному полу и нависнув сверху. Тёмные глаза едва заметно блестели во мраке, Ангелина слышала сбитое дыхание ящера, чувствовала его сильные руки, крепко удерживающие её тело.

— Ярость часто бывает плохим помощником в схватке, — изрёк Сайринат.

— Отпусти, — тихо попросила Ангелина, чувствуя, как её ярость отступает, мешаясь со сладкой дрожью. Сейчас ликвидатор пах собой, и этот аромат волновал её кровь.

Ящер легко поднялся и отошёл на два шага назад, Ангелина встала на ноги и стала неловко отряхивать одежду.

— Ты успокоилась? — осведомился он.

— Нет. И я по-прежнему хочу кого-нибудь прикончить. Желательно — себя.

— Почему? Поверь, я могу понять желание оборвать свою жизнь. Но почему ты хочешь это сделать?

— Ты не сумеешь понять.

— Сначала попробуй объяснить. Я способен понять очень многое.

— Ты был прав, — почти прорычала она. — Я не должна была тебя спасать. Ты, похоже, не рад, а проблем у меня тогда было бы гораздо меньше.

— Ты абсолютно права, — заметил Сайринат.

— Знаю! Сама уже поняла. Ты помнишь мутанта Волчару?

— От которого пахнет человеком и псиной? — уточнил ликвидатор.

— Да. Так вот, он может считывать чужую память. Он считал мою. Он увидел, что произошло в лаборатории… и после неё. Я пригрозила ему, что убью, если он хоть кому-то расскажет.

— Интересно. И ты выполнила угрозу?

— Хватит меня перебивать! Потом мы с Николаем уехали за город. А сегодня вернулись. И оказалось, что Волчара шантажировал мою подругу. Она была вынуждена совокупляться с ним, иначе он грозил раскрыть мой секрет.

Сайриант сильно хлестнул хвостом по стене, выражая таким образом своё отношение к ситуации, но перебивать не стал.

— И я действительно убила Волчару. Но не из-за того, что он кому-то растрепал о наших с тобой приключениях.

— Из-за подруги. Я сам поступил бы так же, если бы кто-то посмел подобным образом шантажировать близких мне. Надо быть последней мразью, чтобы опуститься до того, чтобы угрожать разглашением чужой тайны ради только лишь плотских удовольствий. Но из-за чего ты теперь хочешь умереть?

— Разве не ясно? Мне некуда идти, — Ангелина развела руками. — Николай… боюсь, для него будет лучше, если я не вернусь. В группе мне тоже будут совсем не рады, ведь я убила одного из наших. Моя жизнь только начала налаживаться, и всё снова пошло прахом из-за какой-то ерунды! Не хочу пытаться снова начинать жизнь с нуля. Да и не вижу смысла.

— Действительно, досадно. Но это недостаточный повод для самоубийства.

— Я же сказала: ты не поймёшь. Тебе всего лишь «досадно». Какой повод ты считаешь достаточным, Сайринат?

— Если хочешь знать, слушай, — хвост ликвидатора снова дёрнулся. — Слушай, потому что я не рассказывал об этом больше никому. Я уже более тридцати лет живу на Земле один. Я более тридцати лет мечтаю о смерти. У нашего государства много врагов, мелкие стычки с которыми происходят почти постоянно. Но в тот раз это была не просто мелкая стычка, а настоящая война. Я тогда только прошёл весь курс военного врача и сразу же отправился к местам сражений. Я воевал полтора года. За это время я потерял отца. Дед умер почти у меня на руках. Он был моим наставником на той войне, часто помогал спасать товарищей в тех случаях, когда мне самому не хватало опыта. У моей матери было больное сердце. Даже если она пережила смерть супруга и отца, то, что произошло со мной, должно быть, стало для неё последним ударом.

Ангелина была заворожена этим рассказом. На языке вертелись сотни вопросов, но она боялась прерывать ликвидатора, и он продолжил:

— Не знаю, когда, но всю нашу группу — сотню троек, триста бойцов — отравили вирусным оружием. Когда нас перебрасывали в другую часть сектора, на одной из орбитальных баз к нам прибыли друзья и родственники. В основном, как понимаешь, это были охотницы. Родственники-воины сражались на других участках. На базе действие вируса проявилось. И мы начали убивать сородичей. Всех, кого видели. Из трёхсот воинов выжили только семнадцать, общее количество жертв даже не хочу знать. Но я потерял там… тех, кто был мне очень дорог. Убил сам.

Сайринат замолчал, и Ангелина молчала тоже, не в силах вымолвить ни слова. Она пыталась осознать масштабы трагедии ликвидатора, но не могла себе такое представить.

— Тогда я действительно потерял всё, — совсем тихо продолжил ликвидатор. — Даже надежду вернуться домой.

— Лекарство так и не сумели найти? — наконец, смогла спросить Ангелина.

— Нашли, конечно же. Этот вирус очень опасен. К счастью, он заставляет атаковать только сородичей и действует исключительно на ликвидаторов, иначе жертв было бы больше. Лекарство нашли, но лишь для ранней стадии заражения. И оказалось, что для меня и шестнадцати других выживших уже слишком поздно.

— Поэтому ты теперь живёшь на Земле… без сородичей? И это из-за вируса ты ранил меня там, у ручья?

— Да. Из-за вируса. Чудо, что не убил, а только сильно ранил. Когда жажда убийства затопила мой разум, я вспомнил, как умирали другие тридцать лет назад. Только поэтому ты осталась жива.

— Но, если ты сказал, что для тебя это — повод для самоубийства, почему ты его не совершил?

— Я пытался. Но мне не дали. Когда я только пришёл в себя, когда сумел осознать, что от моей жизни остался только пепел, я пытался покончить с собой, но на моё подсознание поставили психические запреты. Я даже не могу рукой в стену ударить так, чтобы мне было больно. Я не могу сознательно поспособствовать своей гибели. Меня закодировали и сослали на Землю до конца жизни. А местные обитатели оказались слишком слабы, чтобы меня убить. Когда в лаборатории проекта «Покорение» меня сумели отравить, я испытал что-то вроде облегчения. Но ты зачем-то пришла и не позволила мне уйти. А теперь хочешь бросить в пустоте. Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты мне за что-то мстишь.

И снова Ангелина хотела что-то сказать или спросить, но не могла подобрать слов. Теперь, когда она знала самое важное, поведение Сайрината стало восприниматься совсем по-другому. И слова «ты меня раздражаешь» приобрели новый подтекст.

— Когда меня сделали не химерой, а полукровкой, изменился запах? И поэтому ты стал относиться ко мне по-другому? И поэтому в конце концов не выдержал и выгнал? Почему ты тогда не объяснил мне, что я просто должна уйти?

— Тебе будет трудно понять. Для меня очень сложно рассказывать о том, что я увечен. Я хотел признаться, но не смог и решил, что просто прогнать тебя будет вернее и лучше. Всё сложилось бы хорошо, если бы ты не пошла меня спасать. Я бы получил желанное забвение, а ты — осталась с людьми.

— Если тебе так трудно…

— Потому что ты сейчас слишком сильно напомнила мне меня самого. Только, в отличие от тебя, для меня действительно всё кончено, и мне некуда идти. Я тридцать лет не жил, существовал с мечтой о смерти. А ты отняла её у меня.

— Я… могу как-то помочь?

— Могла бы. Но тебе не хватит умения меня убить. Из-за психических запретов я буду вынужден защищаться. Оставим это. Моя жизнь слишком давно ничего не значит. А у тебя ещё есть шанс. Я сделаю тебя своей наследницей, и ты сможешь найти своё место в том мире, что когда-то был моим.

— Я не хочу быть одной из вас. Не хочу быть убийцей и монстром.

— Ты считаешь, мы действительно такие?

— Сайринат, — Ангелина устало вздохнула. — Сколько ты сам убил людей без крайней необходимости, просто потому, что они встретились тебе на пути?

— Ни единого. Я убиваю только тогда, когда человек может помешать мне выполнить задачу, поднять тревогу, например. Или вывезти какие-то материалы, которые должны быть уничтожены.

— А как же та лаборатория, куда мы попали после уничтожения проекта «Нефелим»? Сколько людей ты убил тогда? Людей, которые не могли ничего нам сделать.

— Я этого не помню, — ответил ликвидатор.

— Вот видишь: ты даже не помнишь этого!

— По другой причине. Я тогда вообще не понимал, что и зачем делаю. Мне было очень плохо, и меня вели программы экзоскелета. А программа решила перебить твой запах запахом крови, насколько я понял. Истекал срок действия препаратов, я чувствовал агрессию по отношению к тебе.

— А выплеснул её на ни в чём не повинных людей.

— Не стану спорить. Но я со своей болезнью и психическими расстройствами — не показатель. Лина, ты должна пройти обучение. Потом можешь возвращаться на Землю. Никто не будет удерживать тебя на наших планетах.

— Ты ведь не отстанешь и настоишь на этом предложении?

— Прости. Знаю, это неправильно, но ты — последнее, что имеет смысл. И я не могу позволить тебе умереть. Значит, мой долг — показать тебе другую жизнь. Я готов сделать для тебя всё, что в моих силах, и я должен подарить тебе новую жизнь взамен той, которая оказалась разрушена из-за меня.

— И то, что я не хочу этой жизни, тебя не волнует.

— Волнует. Но я не могу иначе. Рядом со мной или за тысячи звёзд, ты должна жить, именно жить, а не существовать в ожидании смерти, как я.

— И кому же я должна? Тебе?

— Мне. Ведь ты отняла у меня смерть. Можешь считать это местью.

— Однако, месть весьма изощрённая, — Ангелина блёкло улыбнулась. — И достойная. Раз ты лишаешь меня права выбора, пошли в Логово. Тут холодно.

— Я не хотел, чтобы всё вышло так.

— Это я уже поняла. Пошли, что ли.

Ангелина первой вышла из комнаты, не глядя по сторонам. Да и глядеть, собственно, было не на что. Этот полуразрушенный дом ничем не отличался от десятка прочих.

Ангелина шла, опустив глаза в пол, погрузившись в себя. Ей нужно было время, чтобы осознать и принять всё, что произошло за этот долгий день. Убийство Волчары, откровение Сайрината… ей нужно было подумать.

Выйдя из-за поворота на лестничную площадку, Ангелина даже не сразу заметила, что там есть люди. Она подняла глаза, наконец, заметив в полумраке знакомые лица. Однако их глаза были злы, а на охотницу смотрело дуло двух пистолетов, которые держали Сара и Николай. Подруга и возлюбленный…

Раздался выстрел, но что-то резко толкнуло Ангелину в сторону. Она упёрлась рукой в пол, быстро встала на ноги.

Николай лежал без движения у стены, оглушённый, его оружие исчезло в неизвестном направлении. Три человека из группы застыли возле него, словно загипнотизированные. А чуть в стороне стоял Сайринат, положив руку на шею невысокой Сары. Та смотрела на ящера, не мигая, губы дрожали, пистолет выпал из разжавшихся пальцев.

— Сайринат! — позвала Ангелина. — Не трогай её.

— Это она, — ответил ликвидатор. — Она предала тебя. Ей Волчара рассказал о том, что ты спасла меня и отдала мне первую добычу.

Неожиданно Ангелина почуяла кровь. Вторая рука ликвидатора, сейчас спокойно опущенная, была прострелена.

— Говори, — негромко произнёс Сайринат, но в его голосе было что-то такое, что даже Ангелина вздрогнула.

— Я давно искала повод её скомпрометировать, — быстро начала шатенка. — Подобному существу не место рядом с человеком. Но никто не верил, что такая милая куколка может быть опасной.

Один из людей, стоявших около Николая, потянулся за оружием, но под внимательным взглядом Ангелины быстро передумал. Женщина посмотрела на неподвижного Николая. Кажется, сильных повреждений не было, Сайринат просто отключил его, но так ли это?

— Как ты сумела получить информацию? — продолжал допрос Сайринат.

— От Волчары. Он предложил мне сделку: я помогаю ему добиться расположения Алисы, а он рассказывает мне некую интересную информацию об Ангелине. Я не могла рисковать, и пришлось чуть подправить его восприятие, чтобы он забыл о договоре.

— И ты подсказала ему способ, — голос Ангелины дрожал от ярости.

— Подтолкнула в нужном направлении, — казалось, Сара забыла о когтях Сайрината, лежащих у неё не шее. — Эмпаты вроде меня могут довольно точно предсказывать реакции других людей. Мне нужна была гарантия, что ты убьёшь или покалечишь Волчару. По правде говоря, он был тем ещё мерзавцем. Разве я могла по-другому дать всем понять, что тебе не место рядом с нами?

— Твоё поведение отвратительно, — произнёс Сайринат. — Кстати, у меня хорошо развито боковое зрение. Если кто-то ещё пошевелится, я атакую. А ты, — ликвидатор снова обратился к Саре, — должна умереть.

Шатенка побледнела ещё сильнее, хотя, казалось, уже было некуда.

— Нет! — выкрикнула Ангелина. — Не трогай её.

— Ты хочешь сохранить ей жизнь? — удивился ликвидатор. — Разве ты не поняла, что именно она была первопричиной твоих несчастий?

— Пусть так. В чём-то она права. Мне нет места рядом с людьми. А Волчара, возможно, действительно заслужил то, что с ним произошло.

— И твоя вторая подруга тоже заслужила?

Николай пошевелился и застонал. Никто не сделал движения, чтобы как-то ему помочь. Люди слишком боялись Сайрината. «По крайней мере, он жив, — подумала Ангелина. — Но смогу ли я когда-нибудь простить себе его боль?»

— Вина Сары не больше моей. Ты обещал мне, Сайринат. Уйдём отсюда.

— Возможно, ты права. Она действительно не заслужила смерть.

Ангелина, услышав это, расслабилась. Как оказалось, зря. Воздух между ящером и человеком прочертила светящаяся линия. Сара закричала и забилась, пытаясь стереть пылающую жидкость с лица. Сайринат подхватил не успевшую опомниться Ангелину на руки, забежал в ближайшую комнату и выпрыгнул в окно. Охотница почти инстинктивно вцепилась ему в плечи.

Полёт не продлился долго. Скоро они опустились в доме, где был скрыт вход в Логово. Оказывается, он стоял совсем рядом с тем местом, где чуть не окончилась жизнь Ангелины.

Сайринат приземлился и осторожно поставил охотницу на ноги.

— Что ты с ней сделал?! — в гневе закричала та.

— Подверг её психическому воздействию, чтобы она призналась.

— Не об этом речь! Я же просила…

— Не убивать её. И ты была права, она действительно не заслужила смерть. Но её надо было как-то наказать. Я всего лишь плюнул ей в лицо горящим ядом.

— Всего лишь… Это же пластическая операция, а таких денег у Сары нет.

— Значит, пусть мучается с изуродованным лицом.

— Николай… он стрелял в меня…

— Это действительно странно. Ему следовало бы пытаться убить меня. Хотя, он ведь человек, — «вспомнил» Сайринат.

— И Сара — предательница. Почему всё так вышло? Почему?! — Ангелина не сдержалась — начала плакать.

— Тебе нужен отдых, — проговорил Сайринат и ласково провёл пальцами по её шее. Легко уколол особую точку — и бесчувственная охотница упала ему на руки. Тихо напевая, словно укачивал ребёнка, ликвидатор со своей драгоценной ношей направился ко входу в Логово.

Со смерти Волчары прошло три дня. Алиса сидела за туалетным столиком и мрачно разглядывала своё отражение в овальном зеркале. Она выглядела безупречно. Но сейчас женщину волновал вовсе не её внешний вид, хотя этим вечером ей предстояла важная встреча. Она не могла отделаться от ощущения, что подруга убила и ушла к ящерам из-за её ошибки. Тогда, на лестнице, она должна была удержать Ангелину. Но струсила, не удержала. И ещё что-то сказала насчёт того, что убила бы Волчару, если бы могла. Ангелина могла. И она действительно убила за подругу.

Кто-то тихо постучал. Алиса резко обернулась к двери, но звук исходил не оттуда. Нахмурившись, Кошка гибким движением поднялась со стула и отвела в сторону штору на окне. На узком подоконнике стояла Ангелина. Алиса быстро открыла окно, пропуская гостью внутрь. Ангелина осторожно спрыгнула в комнату. Она сильно изменилась за каких-то три дня. Волосы распрямились, потемнение у корней теперь было хорошо заметно. Ногти приобрели форму когтей и были покрыты чёрным лаком. Но самое главное, глаза. Они стали очень яркими и глубокими, как океан, как не бывает у людей. Одежда её тоже была странной: тёмный чешуеподобный костюм.

— Привет.

— Привет.

— Я ненадолго, — сообщила Ангелина, потом оглядела наряд своей подруги: платье, дорогие серьги в ушах и колье из одного набора, аккуратный макияж. — Собираешься на свидание?

— Да. Надо охмурить кое-кого. Как ты?

— Ничего. Хотя мне немного тяжело. Но я привыкну. А как ты? И остальные?

— Я-то нормально, что мне сделается. Остальные… Сара в больнице, она сильно обожгла лицо и ладони. Я так и не поняла, что с ней случилось.

— Сайринат поджёг её. Это она выдала меня. Только не понимаю, зачем.

— Я догадываюсь, — глаза Алисы сощурились. — С того самого дня, как она пришла к нам, она пыталась завязать роман с Николаем. Но он не обращал на неё внимания. А на тебя запал едва ли не с первой встречи. Но я не думала, что Сара на такое способна. Может, она не понимала, какие будут последствия?

— Вероятно. Что ж, одной загадкой меньше. А что другие?

— Ну, Командир тебя только что матом не крыл. Мало того, что ты стащила у него ключи и стащила оружие, так ещё и прикончила ценного члена группы. Кстати, в том, что Сара в больнице, он тоже винит тебя. Поругать ящеров тоже не забыл, дескать, подсунули нам бомбу замедленного действия.

— Ясно. Ладно, неудовольствие Командира для меня, в общем-то, ничего не значит. А… как Николай?

— Не знаю. Он сказал, что должен временно уйти из группы. Лучше не ходи к нему, не тревожь. Ему нужно время.

— Он так и не понял, что я за тварь. Не понял, пока не стало поздно, — с сожалением протянула Ангелина. — Впрочем, даже это уже не важно.

— А как ты? Живёшь с ящером?

— Он не оставил мне выбора. Но я не виню его. Это запутанная история, Алиса, но я не имею права её рассказывать. Знаю только одно — он меня не отпустит. Никогда. Даже сейчас он рядом, следит за нами.

— Держись, подруга. Если сможешь, приходи. Я всегда буду рада тебя видеть, кем бы ты ни стала.

— Спасибо, Алиса, — Ангелина улыбнулась уголками губ. — Мне пора. И тебе, наверное, тоже. Может, ещё встретимся, — с этими словами охотница изящно выпрыгнула из окна.

Алиса со вздохом задвинула штору и вышла из комнаты.

В Логово Ангелина и Сайринат вернулись без приключений. Прошли в покои, которые теперь стали их общими. Ангелина растянулась на большом светло-кремовом диване, глядя в мягко светящийся потолок. Сайринат сел за стол напротив и взял чистый холст и грифель. Он собирался рисовать.

Ангелина лежала и думала, чуть прикрыв ресницы. Сайринат отточенными движениями проводил грифелем по холсту.

— О чём размышляешь? — спросил он.

— О том, как дошла до жизни такой. Если серьёзно, вспоминаю.

— Я тоже сегодня весь день вспоминал и сейчас занят тем же.

— И что же ты вспоминаешь?

— Нашу первую встречу…