Южный шторм

Глава тридцатая

Залп!

Одновременный выстрел двух орудий можно считать залпом, с усмешкой подумал Дараньон, глядя на всплески снарядов. Они упали с мизерным недолётом, будь стволов полдюжины — накрыли бы неприятельский броненосец, а один или два наверняка угодили бы в борт.

Железный настил вздрогнул под ногами. В «Рыцаре» одновременно трудится множество механизмов, но капитан выделил самый важный из них сейчас: звяканье цепи элеватора, подающего к пушкам снаряды и пороховые картузы.

Корабль двигается навстречу пиратским корветам. Обшитые бронёй, они поминутно огрызаются огнём. Одновременно поворачивается башня «Рыцаря» вместе с мостиком, расположенным на её крыше. Такой нелепой компоновки никто ещё не придумал, но пока она себя оправдала. Пираты должны добиться попаданий точно в орудийную башню. От палубы снаряды дают рикошет, ниже броневого пояса корпус укрыт плотным слоем воды. Пройдя через воду, стальные болванки способны произвести только вежливый стук, не громче лакейского, когда слуга подходит к господской спальне.

— Орудия готовы! — доносится из переговорной трубы.

Артиллерийский офицер колдует у мудрёного устройства, перемещая многочисленные рукоятки. Канонирское дело — это чистая математика, нужно учесть скорость собственного корабля и противника, их курсы и взаимные углы, дистанцию в момент выстрела и в момент подлёта снаряда, возвышение ствола, его нагрев, износ, тип снаряда, тип порохового заряда, скорость и направление ветра, упреждение… Орудийная стрельба представляет собой соревнование, единственным призом которого является выживание. Своевременно утонувший враг опасности не представляет!

— …Огонь!

Клубы порохового дыма на пару секунд закрывают видимость. Когда их сносит ветер, Дар видит в бинокль то же, что и канониры. В бронированном борту между казематами красуется дыра.

— Есть попадание, капитан!

— Вижу. Отлично!

Чтобы отправить на дно броненосец, нужно не менее десятка таких пробоин. Тогда, по закону больших чисел, пиратский корабль получит повреждения, от которых приток воды заметно превысит возможности насосов. Но топить не обязательно! На палубах — черно от людей, в трюмах наверняка не меньше. Часть вскарабкалась на реи, что убережёт от осколков, но не спасёт от жестокого удара о воду, если мачта рухнет.

Стальной цилиндр, пробивая броню борта, вышибает из нее сотни осколков. Они как ядовитые осы поражают всё вокруг, отскакивают от переборок, пока не увязнут в податливом человеческом мясе.

По мере сближения Дараньон приказал зарядить фугасы. Когда броненосцы сошлись почти вплотную, как бывало принято во времена фитильных пушек с чугунными ядрами, борт пиратских корветов пробивали и разрывные снаряды. Что творится внутри, когда стальной цилиндр размером с добрую дыню выплёвывает огонь и тысячи металлических осколков, воображение отказывается представлять. Наверно, в преисподней не так жутко…

Пока «Рыцарь» гвоздил по корвету с левого траверза, на правый борт странного корабля посыпались снаряды с другого пиратского броненосца. С каждым ударом в башню Дар чувствовал себя словно внутри исполинской погремушки в руках жестокого и очень энергичного ребёнка, встряхивавшего её с неумолимой силой.

Он уже почти не слышал ничего из переговорной трубы, уши заполнил звон. Не лучше себя чувствовал канонир. Осколок, выбитый из внутренней поверхности башенной брони, рассёк ему плечо. Кровь из руки смешалась с каплями, падающими из уха.

Морской офицер был крепче постепенно разрушающихся кораблей. Он остервенело крутил ручки машинки управления огнём. Повинуясь его движениям, башня вращалась и стреляла. Голосовые команды уже не проходили.

Капитан прикоснулся к рукаву его камзола и указал вперёд. Между следующей парой броненосных пароходов проступили очертания обычных кораблей. Дерево их бортов не обшито металлом. Каждое попадание в них причинит куда больше ущерба, чем расстрел броненосцев.

«Рыцарь», а в его конструкции нет ни единой деревянной части, наверно — впервые в истории этого мира, немилосердно разогрелся. Бешенный жар бил из люка, ведущего вниз, и страшно вообразить, что творится в котельной. А ещё хуже — в пороховом погребе…

Один из офицеров привлёк внимание капитана, предложив глянуть в смотровую щель в направлении кормы. Вот и причина перегрева. Из частокола труб, плавником торчавших на спине «Рыцаря», добрая половина срублена, часть в дырках от шрапнели. Воздух плохо засасывается в отсеки, хуже вытягивается дым. И ситуация продолжает усугубляться.

Какие могут быть предложения, спросил сам у себя Дараньон. И ответил — только одно, вперёд и огонь. Капитан был единственным на борту, способным спастись в любой момент. Крыло закреплено на стене, выбраться с ним на крышу и взлететь, когда пиратский огонь чуть ослабнет… Но он отогнал самую тень соблазна.

Боевые корабли островитян и скоростнее, и маневреннее. Но одинокий броненосец защитников Барбо шёл встречным курсом, разворот и преследование занимают время… «Рыцарь» рвался к транспортам, щедро транжиря далеко не бесконечный резерв боеприпасов.

Корвет двинулся на таран. Скользящий удар не причинил серьёзных проблем, но на палубу спрыгнуло до дюжины пиратов, большинству удалось закрепиться.

По броне мостика защёлкали пули, одна даже проникла в смотровую щель и упала к ногам сплющенным кружком. Дар кинулся в сторону кормы.

Пираты укрылись за трубами. Матрос выпустил длинную очередь из винтовки-пулемёта, капитан придержал его и как мог объяснил: просто держи их на расстоянии. Если повезёт, «братва» на кораблях прекратит обстрел, опасаясь задеть своих.

Не повезло.

После некоторого затишья удары возобновились. Кто-то из пиратов завершил разворот и шёл вплотную в кильватере. Он осыпал «Рыцаря» снарядами из бакового орудия с дистанции револьверного выстрела. Если меж трубами кто-то уцелел из абордажной группы, сейчас им пришёл конец.

От труб остались воспоминания. Чёрный угольный дым стелился над самой водой, вырываясь из коротких бронированных обрубков, он же засасывался внутрь вместо свежего воздуха. К капитану пробрался чумазый матрос из машинного, больше жестами, чем словами объяснил: кочегары теряют сознание, тяги нет, топка скоро погаснет. Броненосец двигается на остаточном давлении в котле.

То есть до потери хода отделяют считанные минуты. Но пока давление не упало и паровой привод поворачивает башню, решение только одно: огонь!

От постоянных попаданий в корму вылетают заклёпки, расходятся швы обшивки. В трюм хлынула вода. Заработали паровые насосы, расходуя остатки давления… Но они стравили его недостаточно быстро, как произошло неожиданное событие. Его не могли предусмотреть ни капитан, ни строители «Рыцаря».

Над кораблём завис дирижабль. Пространство гондолы наполнилось проклятиями Далматиса и руганью его генералов. В углу, между иллюминатором и гальюном жался тей Йоргос. Давно разжалованный за поражение и плен, он пребывал в высшем пиратском обществе только как воздушный наблюдатель. Ничего ответственного вице-император ему не поручал. И, тем более, не просил совета.

Когда бесчинства «Рыцаря» привели генералитет в состояние неконтролируемого бешенства, Йоргос осмелился подать голос.

— Ваше Императорское Высочество…

— Что ты блеешь? Не до тебя, — грубо отмахнулся тот.

— Дозвольте мне.

Ответом был смех. Давно минули времена, когда обвешанные бомбочками теи пикировали на парусники противника. Но Йоргос заупрямился. Он почувствовал, что наступил момент резко изменить свою судьбу, уничтожив неуязвимый броненосец.

«Рыцарь» тем временем врезался в строй спешно мобилизованных калош сомнительной мореходности. Каждый удачный выстрел не просто уносил к Создателю пиратские души — он пускал на дно очередное судёнышко. От взрыва в глубине корпуса над палубой поднимался настоящий гейзер из дыма, огня и досок, и плавучее недоразумение оставляло после себя только кучу мусора на волнах. И множество тел с подданством Его Императорского Величества Терона Первого, в большинстве своём бездыханных и от окружающего мусора не отличающихся, редкие уцелевшие пираты вопили проклятия.

Броненосец понемногу сбавлял ход. Заканчивались снаряды. Дараньон приказал отворить люк, ведущий на открытый ходовой мостик. Офицер, откинувший стальную крышку, вдруг заорал, и его крик пробился через глухоту капитана. Раздались частые револьверные хлопки. Целью тех выстрелов была стремительно пикирующая сверху фигура.

Йоргос не хранил на дирижабле сбрую для бомб, как и сами бомбы. Никто не предполагал, что может понадобиться одинокая тейская атака на корабль. Пришлось вооружиться связкой обычных пехотных гранат.

Он сделал круг на большой высоте. Убедился, что на броненосце не видно ни зенитных орудий. Гранаты неприятно оттягивали руку. Редко летавший последние месяцы, тей с большим напряжением удерживал равновесие в воздухе. Он и не пробовал подгадать точку в горизонтальном полёте для точного сброса груза. Вместо этого набрал высоту и помчался отвесно к воздушной трубе.

Если кинуть их кучно — одна из гранат непременно попадёт в трубу, рванёт в трюме.

Йоргос подтянул смертельную связку к лицу и вцепился зубами в узелок верёвки. Только не прозевать момент, чтобы отпустить гранаты, а самому резко вывернуться в горизонтальный полёт, да ещё должно повезти, чтобы ни одна из взорвавшихся на палубе не достала осколками… Расчёт не оправдался.

Револьверная пуля пробила череп. Йоргос так и влетел в трубу, сжав верёвку мёртвыми зубами. Связка вырвалась, упала вниз, взрыватели ударного действия выполнили свою чёрную работу.

Если глядеть со стороны, то мало что изменилось. К редкому чёрному дыму от догорающего на колосниковой решётке угля прибавились белые струи кипящей воды. Корабль окончательно сбросил ход и прекратил огонь.

Волна пара из разорванного котла сварила заживо моряков в машинном отделении, уже находившихся без сознания от перегрева и угара. Лопнули тонкие переборки, пар-убийца распространился дальше, заодно увеличив бреши в корпусе.

Остановились помпы, вода заполнила трюм. Начала погружаться башня, а как только волны добрались до обломков труб, корпус затопило за какую-то минуту. «Рыцарь» ушёл на дно с поднятым флагом и на ровном киле, из экипажа не спасся никто.

Эскадра приступила к высадке десанта, угодив под следующую волну огня. Его вели батареи береговых фортов. Эта неприятность, как и неизбежные потери, были плановыми, и Далматис терпел, стиснув кулаки. Неожиданный урон от одинокого броненосца расстроил гораздо сильнее, и не числом убитых, а разочарованием морских головорезов в удачливости предводителя. Их гонит на берег не только жажда наживы, но и жажда в прямом смысле слова — уж сутки как закончилась вода. Зато потом, особенно если трудности продолжат множиться, бойцы не преминут напомнить обещание лёгкого боя с огромным преимуществом и сдающимися противниками. Морские разбойники никогда не отличались лёгкостью нрава…

Добровольческий имперский полк из непрофессиональных военных, княжеская стража и местные волонтёры не думали капитулировать. Княжество Барбо, с виду игрушечное, даже название у него несерьёзное, предстало твёрдым орешком. Вдобавок скалистые берега и крохотная бухта не позволили высадить одновременно много народа. Большая часть эскадры бросила якоря вдали от берега, шлюпки посылать далеко, и смысла особого нет — на борту каждого судна людей куда больше, чем мест в шлюпках.

Вице-монарх, занятый отдачей приказов машинисту беспроводного телеграфа, пропустил появление нового врага. Его первым заметил пилот, запросивший разрешения убираться подальше.

К Барбо плыли сразу четыре дирижабля. Далматис, вначале встрепенувшийся, чуть успокоился. Для прицельного бомбометания воздушные пузыри подойдут близко и низко, угодив в гущу зенитного огня. Или сбросят заряды куда попало. Жизнь доказывает — время воздушного боя минуло безвозвратно. И теи-одиночки, и воздушные корабли бессильны перед стрельбой с земли или с палуб кораблей. Гибель Йоргоса, до глупости преданного Терону, послужила лишним подтверждением.

Перестраховываясь, командующий позволил пилоту увеличить расстояние, сам не опускал бинокль. Зрелище того стоило.

Дирижабли описали полукруг на основательном удалении от кораблей. У каждого под гондолой свисало непонятное сооружение. Его назначение открылось, когда оттуда протянулись дымные полосы.

Пираты Далматиса с растущим беспокойством наблюдали, как один за другим занялись пожарами пять парусников среднего тоннажа, а вражеские аэронавты не приблизились настолько, чтобы их можно было достать.

— Позвольте заметить, Ваше Императорское Высочество, — обмолвился пилот. — Напоминают безоткатные ружья, ими дворяне в воздухе стреляли по дирижаблям Ламбрии. Только крупные.

— Улетают, — вставил один из генералов. — Снаряды кончились.

Далматис нервно тряхнул длинными волосами. Улетают? Вернутся! Где-то на побережье у них база, им некуда спешить.

К вечеру пираты овладели припортовыми кварталами, выбили защитников из фортов и начали теснить вглубь города. В оставленных домах — ни одной живой души, масса ценностей, но не нашлось главного. Уходящие горожане забрали всё съестное, а что не смогли унести — подожгли.

Зарево над угольными складами к ночи освещало Барбо, напоминая языческий погребальный костёр. Остатки гарнизона держали железнодорожную станцию и два моста через реку, ведущие вглубь княжества. К утру были оставлены и они. Далматис мог праздновать победу, но победного настроения не ощущалось и в помине.

Вода — только из реки, весьма сомнительного качества, в колодцах плавает дохлятина. Из пищевых припасов найдены прокопченные остатки муки, горелое мясо, немного зерна. Канализация воняет слитым туда вином.

Из Барбо сбежали даже портовые девки. Наплыв изголодавшихся клиентов их не прельстил. Флибустьеры — не тот народ, чтобы в захваченном городе расплачиваться за ночные услуги.

Победоносная армия принялась ловить голубей и бродячих собак. Без угля и еды нечего было думать о возвращении на острова с награбленным барахлом. Ежедневно налетали дирижабли, вокруг внешнего рейда сновали небольшие беспарусные пароходы, стреляли издали, порой — весьма удачно. Флот захватчиков таял с каждым днём.

Далматис приказал собрать остатки угля в два броненосных корабля и два больших барка, чтобы отправить во Фрону за едой. Едва они вышли из бухты, под форштевнем первого номера рвануло, и броненосец лёг килем на грунт. Не сложно догадаться, ненавистный князь Алайн применил то же оружие, что и у Рогов Дьявола.

Довершил разгром шторм, налетевший внезапно и свирепо. Наутро после непогоды вице-император созерцал неутешительную картину. Обломки его непобедимой армады мерно колыхались у прибрежных скал. Уцелела лишь небольшая часть, загнанная глубоко в бухту и в устье местной речушки.

Он грозил герцогам, что придёт южный шторм? Пират, стоявший подле командующего, в ужасе попятился, хоть был не из пугливых. Далматис разразился громким нервным хохотом. Шторм действительно пришёл, но его результат отличается от предсказанного…

Покинув побережье, Его Императорское Высочество изволили принять самое мудрое решение — сбежать. Тот же дирижабль унёс его к Харриргарду, к полному удовольствию экипажа.

Пираты пробовали выживать. Им достались сады и виноградники, на полях поспела пшеница, в огородах — ранний картофель. До самых гор и болот они выбрали последние крошки, хоть как-то годящиеся в пищу. О прорыве на равнины Кампеста никто не рассуждал даже в шутку.

Начался голод. Потом — каннибализм. Победоносная армия сжималась и усыхала подобно зловонной луже на ярком солнце.