Знамена хаоса

Глава 19

Пробуждение было полно боли. Настолько, что страшно захотелось попросить кого-то ещё раз стукнуть по уже однажды пострадавшей голове, чтобы вновь нырнуть в спасительное забытье. Но всё же я нашёл в себе силы, чтобы, наоборот, шаг за шагом разгонять этот заволакивающий разум туман. Наконец, я открыл глаза, чтобы осмотреться.

Больше всего это походило на клетку. Самую обычную, с грубыми металлическими прутьями и широкой дверцей с навесным замком. Вроде я даже видел такую. Их устанавливали в аванпостах, чтобы удерживать подраненных тварей, прежде чем алхимик примется извлекать из них всё ценное. Так сказать, ради свежести продукта. Выходит, таким продуктом теперь стал я сам?

В просторном сарае, сколоченном как попало и с одной единственной покосившейся дверью, были и другие аналогичные конструкции из толстых прутьев, но все они были пусты. Никого из моего отряда поблизости тоже не было. Значит, если они живы, то их удерживают где-то ещё. Но разве не глупо оставлять хоть и раненного, но всё-таки одарённого пленника наедине с собой? Мои руки были скованы кандалами, которые цепью крепились к прутьям над головой. Но и это не должно меня остановить.

— «Лучше не стоит», — раздался голос в голове. — «Будет больно».

Боль — это не страшно, она и так была со мной. Оставленные рыцарскими мечами раны до сих пор мучительно ныли и пульсировали, заставляя организм бороться с тошнотой. Но главное, что это не мешало мне колдовать. Если хорошенько прицелиться и ударить «молотом» по натянутым звеньям цепи, то она может и не выдержать. Я попробовал извлечь силу из источника и отправить её куда нужно, но запястья тут же обожгло нестерпимым огнём. Вся энергия просто сгорела, раскалив браслеты из этого странного чёрного металла. Кажется, из такого же были сделаны оковы и цепи, закреплённые на стенах боковых комнат в храме забытых богов. И это наталкивало на определённые мысли. Одарённые пленники — прекрасный источник энергии для открытия Моста. Возможно, и та клеть, ограждающая от скверны, тоже изготовлена из того же самого материала. А ещё точно таким же чёрным цветом отливал стержень, запирающий разлом в Бездну.

— «Я же предупреждал, будет больно.»

— «А кроме предупреждений есть ещё полезная информация?»

— «Тебя обыскали. Но забрали не всё.»

О чём говорит Бес догадаться было несложно. Я чувствовал «слёзы», оставшиеся в потайном кармане. Но если бы обыскивали тщательно, то точно бы их не пропустили. Значит ли, что это было сделано намеренно? Или же, заперев меня в эти браслеты, тюремщик посчитал меня более неопасным?

На поиски ответа мне времени не дали. Дверь открылась, и внутрь вошёл Люциус. Он по-прежнему удерживал шлем в руке, и я мог видеть его лицо. Рана на его щеке уже полностью затянулась, оставив на этом месте лишь багровеющий шрам.

— Знаешь, это даже как-то символично, — неожиданно и без приветствия начал он разговор. — Незаживающий след на левой щеке мне когда-то оставил Багровый ужас. А теперь у меня появился такой же и на правой, оставленный его убийцей.

— Обратись к хорошему лекарю, он сможет помочь.

— Нет, эти следы не вывести ни магией, ни алхимией. Они останутся со мной до конца жизни, как напоминания о смертности всего живого. Можешь даже гордиться этим. Хотя, наверное, вместо гордости тебя сейчас переполняет злоба и ненависть. Но лучше бы тебе смириться и принять свою участь. Ты заражен скверной, и у Ордена просто не остаётся выбора, кроме как прекратить твои страдания. Особенно после того, что ты учинил со своими собственными соратниками.

— Что-то я не чувствую, чтобы со мной было что-то не так. Да и свой отряд я не видел с тех самых пор, как отправил их в этот форпост.

— Ну, может, я немного забегаю вперёд.

Командор достал артефакт-клеть, в которой догорали последние крохи от жертвенного камня, и поместил его прямо передо мной, узлом обернув цепь вокруг пары прутьев решётки.

— Интересно, знает ли Протерус, что на самом деле у этой вещицы совершенно другое назначение? Её способность ограждать человека от скверны лишь побочный эффект. Ведь на самом деле, забирая скверну из пространства, она накапливает её и удерживает в себе. Пока не настанет время её освободить.

— Неужто командор Ордена решил бросить вызов всему миру ради того, чтобы сейчас применить этот артефакт на мне? Не слишком ли высокая цена?

— Цена велика, — согласился командор. — Но я, надеюсь, что её не придётся платить. Расскажи мне всё, что ты знаешь, и возможно, уйдёшь отсюда человеком.

— Я же уже рассказал, что видел там, в храме забытых богов. Если требуются подробности, то готов поведать и их.

— Для начала давай немного вернёмся в прошлое. Когда ты убил Багрового ужаса… он ничего не оставил после себя?

— Его тело забрали люди Ордена, я и пальцем не прика…

— Ты знаешь, о чём я! — рявкнул командор, остановив меня на полуслове. — Он не мог так просто уйти! А в твоём колдовстве я чувствую схожий «запах». Он знал, что я приду за ним. Он знал, что ему не сбежать, даже если перед этим превратит весь Остров в свой сад ужаса. И он решил, что сможет укрыться в тебе. Вот только я всё равно нашёл его.

Люциус хищно оскалился, и всё человеческое на его лице в миг исчезло. Долю секунды на меня смотрело нечто пугающее до дрожи, пробуждающее глубинные страхи. Передо мной был тот, кого боялись даже высшие демоны.

— Багровый ужас мёртв, — стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул, ответил я. — И в его убийстве участвовали десятки служителей Ордена, включая господина Оруса. Он может подтвердить, что я не искал с ним встречи и уж точно не горел желанием с ним сражаться. То, что мой удар был последним — чистая случайность.

— Может и так. Только это уже не важно. Я чувствую в тебе схожую силу, а значит, ты послужишь заменой. Ради бо́льшей цели, ради сохранения этого мира. Может, это тебя хоть немного утешит.

— Игры с артефактами ковена не могут спасти мир. Они лишь быстрее ввергнут всех нас в Бездну!

— Игры? Я не играю, наёмник. А эти артефакты — не игрушки, а инструменты. И я могу сам решать, как мне их использовать.

— А разве этот «инструмент» не принадлежит магистру Протерусу?

— Да, этот вопрос нам ещё предстоит с ним обсудить. Но, думаю, я найду, что ему предложить. У Ордена есть источник того, что так нужно вам, магам. И хоть вы все боитесь сознаваться самим себе в происхождении этих кристаллов, но с такой охотой готовы их получить.

И снова эта страшная полуулыбка, обнажающая белые зубы. И всё, что я мог, это тянуть время, пытаясь найти зацепки, как мне отсюда выбраться.

— Для чего всё это, — я кивнул на раскалённый артефакт. — Когда источник скверны у вас всегда под рукой?

— Ты про запретные земли, что окружают вход в Бездну? Думаешь, Орден не пытался пойти этим простым путём? Мы не глупцы, наёмник. И есть много тех, кого наше королевство готово было принести в жертву ради своего процветания. В тюрьмах и на рудниках хватает всякого сброда. Но не всё так просто. Скверна постепенно выедает всё человеческое. Сначала она сводит своих жертв с ума, затем начинает перестраивать их плоть. Медленно, кирпичик за кирпичиком. И это убивает носителя ещё до того, как он успеет получить способность жить своей новой жизнью. И чем дальше от врат, тем слабее дыхание, а значит, меньше шансов на положительный исход. Всё, что забредает на окраины запретных земель, погибает или сходит с ума. Но Бездна живёт своей жизнью, она дышит, словно живое существо. Её длинные вдохи могут длиться от нескольких декад до полугода. В эти моменты она плавно отступает с уже занятых её земель, будто приглашая всех желающих вернуться туда. А затем наступает выдох, и грязь стремительно расползается по округе, наказывая всех тех, кто поддался на эту уловку. Это длится совсем недолго, но концентрация возрастает настолько, что в мире тут же прибавляется тварей. Вот только никто не знает когда это произойдёт, и какую часть северных земель затронет на этот раз. После прорыва, разорившего Угрюмую, новых выдохов так и не случилось. И это самое длительное затишье за всю историю.

— Чем дольше вдох, тем сильнее будет выдох.

— Именно! И Орден должен встретить его во всеоружии!

— Выходит, этот артефакт поможет вам восполнить запасы «материала» для трансформации?

— Он может помочь доставить нужные сосуды к вратам, где концентрация скверны всегда высока. Или же он может принести скверну с собой, чтобы выплеснуть её в нужном месте и в нужное время. Но в любом случае, цена за это известна — кристаллы. Пять камней за пару сильных тварей — слишком затратно, не находишь. Но вот ты — другой случай, и расходы будут оправданны. К тому же у ковена явно есть и другие, более эффективные способы управления скверной. И мы должны их заполучить во что бы то ни стало.

Пять? Он сказал пять камней? Значит, по какой-то причине он не знает, что Крест потратил лишь половину? Да и «слеза» по-прежнему у меня с собой, поэтому все его потуги напрасны. Но как командор Ордена может не знать о моей особенности по сопротивлению скверне? Ведь тогда в цитадели Ордена я был вынужден об этом сказать Орусу…

Дверь отворилась и в зал заглянул один из рыцарей.

— Командор, всё готово. Все покинули форт кроме преступников.

— Хорошо. Иди и ты, я присоединюсь совсем скоро.

— Уж не про моих ли людей вы так говорите? — спросил я, мысленно отметив, что они хотя бы живы.

Но на вопрос никто не ответил. Рыцарь прикрыл дверь, и я вновь остался наедине с Люциусом, который даже с некоторым сожалением смотрел на меня.

— Возможно, сложись обстоятельства иначе, мы бы стали союзниками. Но цель, что движет мной, выше нас обоих. У меня нет права поступить иначе.

— Прекрасная отговорка для всей той грязи, которой занимается Орден и его командор. Вот только своими благими намерениями вы самолично вымостили дорогу в Бездну. И скоро она придёт за всеми вами. А тебя, Люциус, она заберёт первым. Она уже протянула к тебе свои руки и тащит тебя в пучину безумия.

— Если такова цена, то я готов.

— Да пошёл ты на… — закончить я не успел, так как остатки кристаллической пыли истаяли, и раскалённая докрасна клеть начала отдавать всю поглощённую ею энергию обратно. Всё пространство подёрнулось рябью, и будто бы даже сам воздух загустел. От концентрации силы стало труднее дышать, а кандалы на моих руках начали раскаляться, буквально выжигая кожу на моих запястьях. Я закричал, не в силах молча переносить такую боль. А Люциус всё смотрел. И ждал.

Когда сарай взлетел на воздух я уже ничего кроме боли не замечал. Даже когда ошмётки досок со всех сторон врезались в решётку моей переносной камеры, я всё ещё боролся с собственным сознанием, которое упорно отказывалось мыслить рационально. Земля под ногами тронулась, и я потерял равновесие. Клетку стремительно потащило в сторону, а вместе с ней и меня. Несколько обвалившихся с крыши досок проскочили между прутьев и острыми краями норовили пропороть моё тело или выколоть глаз. Но я отделался ушибами и порезами. Ладно хоть не раздетый был, а в своей броне.

Движение прекратилось также быстро, как и началось. Жжение, раздирающее мои запястья, понемногу ослабевало. Разум начал превалировать над болевым синдромом, и я наконец смог осмотреться. Да что тут произошло⁈

Сарая больше не существовало, но на том месте, где он когда-то был, среди обломанных досок и балок по-прежнему возвышалась фигура командора Люциуса. И на нём не было ни царапины. Артефакт, запасающий скверну, никуда не делся. Он всё также был поблизости, болтался примотанный к прутьям клетки для тварей, но больше не излучал ни энергии, ни скверны. В него тонкой струйкой вливалась сила одного из трёх стоящих рядом со мной магов. И это был Протерус.

Двух остальных я не знал. Хотя… Тот, что был слева, скорее всего, магистр Шад из Греша. Его я однажды видел на поле боя, хоть и находился тогда не слишком близко. Но всё равно, очень похож. А вот третий…

— Ну надо же. И чем я обязан визиту самого Императора? — в громогласных словах командора было вдоволь и сарказма, и злобы. Но не было в них страха.

— Другие боятся винить тебя, Люциус, — ответил мужчина средних лет, одетый в дорогой дорожный костюм с тонким, почти невесомым плащом на плечах. Светлые кудрявые волосы, зелёные глаза и греческий нос. Без изъянов и недостатков. Словно ахейский герой, сошедший со страниц Илиады.

— Так значит, вы собрались здесь, чтобы судить меня? И кто же дал вам такое право?

— Ты знаешь условия не хуже других. Я обещал, что не отправлю свои легионы в чужие земли, если все остальные правители поддержат новый порядок. И тогда согласились все, кроме северян. Теперь Фельс — часть Империи, и он тоже подчиняется правилам, которые и отличают нас от варварских королевств по ту сторону Барьера. Мне давно известно, что Орден играет с опасными вещами, но я закрывал на это глаза. Однако, видимо, осознав, что в твоей собственной стране уже не осталось никого, кто мог бы бросить тебе вызов, ты перешёл всякую грань.

— Ха! Скажи прямо. Ты просто боишься, что однажды я стану сильнее тебя. И этот страх не даёт тебе покоя.

— Я боюсь, что ты уже стал тем, кто представляет опасность для всех нас.

— Ну а ты, Протерус, — командор перевёл испепеляющий взгляд на мага. — Ведь это ты всё подстроил? Манипулировать другими — это твоя стихия. И, признаюсь, тебе в ней нет равных.

Но магистр не торопился с ответом, он был занят моим освобождением. Клетка открылась, а кандалы наконец-то слетели с моих изрядно пострадавших рук. Кожу на них прожгло аж до мяса, и теперь эти раны пульсировали ноющей болью, грозя уже совсем скоро перерасти в лихорадку. Нужно их побыстрее обработать, а лучше найти лекаря.

— Встань между нами, — спокойно и негромко посоветовал мне Протерус. — Свою часть работы ты уже выполнил. Но боюсь, опасность всё ещё может тебе угрожать. И… лучше не вмешивайся.

Хотелось выматериться, но я сдержался и занял место в этом импровизированном треугольнике из сильнейших магов континента. Кажется, я смогу досмотреть представление из в первых рядов. И надеюсь, что в безопасности.

Сам же магистр всё-таки повернулся к ждущему ответа командору. Но вместо него Люциус получил обвинение.

— Будучи наставником мага 4-й ступени Мазая, я обличаю тебя, Люциус, в попытке убийства моего ученика.

— Со своей стороны, — почти без паузы поддержал Император. — Я предъявляю обвинение в покушении на аристократа Единой империи, а значит, моего благородного подданного.

— От имени короля Греша, Бродрика, я выражаю его ярость и гнев в связи с неспровоцированным нападением на одного из его ближников.

Это когда я им успел стать⁈ Когда спасал его от предательства Рихтара, или когда добыл ему корону, убив его двоюродного брата Сверсена, претендующего на престол?

Люциус сначала гневно засопел, а затем неожиданно громко засмеялся.

— И чего вы добиваетесь этим неуклюжим спектаклем? Всего этого вам не хватит, чтобы добиться моей казни.

— Верно, — кивнул Протерус. — Мы даже считаем, что во всех злодеяниях не было твоей вины. Ты просто одержим скверной, и это она заставляет верного защитника Закатного королевства творить всё это зло. Покайся, склони голову и позволь сковать тебя, чтобы доставить на Остров. Как давно ты был в монастыре, Люциус? Когда в последний раз позволял братьям Ордена проверить тебя?

— Не лезь не в своё дело, Протерус! Орден сделал для нашей страны куда больше, чем ты со своим ленивым безразличием!

— И Орден продолжит выполнять свой долг, — парировал маг. — Его рыцари останутся верны своей клятве. Той, в которой нет места иномирной грязи, а главной целью является оградить человечество от дыхания Бездны и её порождений. Той клятве, о которой ты, Люциус, кажется, сам позабыл!

— Я! И есть! Орден!

Казалось, терпению огромного рыцаря подходил конец. В его позе, голосе, взгляде не было ни единого намёка на то, что он готов подчиниться. Но он всё-таки ждал. И наконец, дождался. Ворота опустевшего форпоста распахнулись, и внутрь вошёл десяток рыцарей, возглавляемых капитаном Крестом.

На лице командора мелькнула недобрая улыбка, не сулящая ничего хорошего пожаловавшим к нему магам.

— Крест, мой верный соратник. Сегодня нам суждено обнажить мечи против тех, кто вздумал диктовать нам свои условия. И единственным их аргументом является сила. Но вместе с тобой и нашими братьями мы справимся. А наша победа положит начало новому миру и новому порядку!

Командор одним движением одел на голову шлем и с шумом потянул свой меч, не отрывая при этом взгляда от всех троих противников. Но капитан его примеру не последовал. Он молчал, не торопясь встать плечом к плечу со своим командиром. Даже на секунду отвёл взгляд в сторону. Остальные же рыцари не колебались, но сделав несколько шагов, замерли как вкопанные, не в силах пошевелиться. И лишь подрагивающие пальцы магистра Протеруса подсказывали причину их нерешительности. Ещё секунда, и они обнажили мечи, вот только те теперь смотрели не на врагов командора, а на него самого.

— Нет! — грозно крикнул Крест. — Ты обещал, что их это не затронет.

Ещё одно движение пальцами, и воины, вложив мечи обратно, послушно двинулись к воротам форта.

Кажется, в этом бою командор Ордена остался в полном одиночестве.

— Вот как… — Люциус даже не обернулся, чтобы взглянуть в глаза предателю. Однако в его голосе я услышал… сожаление. — И ты испугался? И ведь не битвы, а последствий нашей победы.

Вдруг фигура сильнейшего из всех рыцарей подёрнулась чёрной рябью, будто картинка с помехами, а через мгновение на том самом месте никого не оказалось. Первый удар пришёлся по стоящему справа от меня Протерусу, и тот хоть и специализировался на аспекте контроля, устоять всё же смог. Его прозрачный до этого момента щит теперь стал похож на мыльный пузырь, поглотивший всю силу удара рыцарского меча. Он тут же наполнился грязными разводами, плавающими по поверхности этой сферы, да и сам сменил цвет с молочного на серый. Люциус же был вынужден уйти от ответной атаки, вспоровшей пространство перед магом вихрем лезвий. Но как же он быстр! Даже под «приливом» я не всегда успевал следить за перемещениями командора.

По земле вдруг заметалась «рябь», вот только круг был не один, а сразу четыре, да и размерами каждый из них был чуть ли не в вдвое больше, чем в моём исполнении. Это Шад решил усложнить жизнь противнику, передвигающемуся столь стремительно. В дополнение к этому воздух во дворе форпоста замерцал прозрачной дымкой, а Протерус начал отправлять в пространство накаченные под завязку магические снаряды. Они подобно самонаводящимся стрелам находили свою цель, где бы та не оказалась. И каждый раз, врезаясь в доспехи Люциуса, вспыхивали будто подожжённый порох, делая его заметным и уязвимым для атак остальных.

Возможно, это стало причиной, почему командор вновь обрушился именно на закатного мага. А может, он просто решил, что защита привыкшего действовать более тонко Протеруса была самой слабой из всех троих. Защитная сфера вздрогнула, но устояла и на этот раз. Правда, теперь в ней и вовсе не осталось светлых пятен. Сплошные потёки мутной плёнки продолжали покрывать своего хозяина, и что-то мне подсказывало, что третий удар это плетение уже не выдержит. Лучше всех об этом знал сам Протерус, в связи с чем поспешил расстаться с отжившей себя конструкцией самостоятельно. И сделал он это весьма эффективно. Стянув защиту и собрав всё в одной точке, маг взорвал её прямо перед собой миллионом магических брызг. И сделал это аккурат в тот момент, когда его противник собирался ударить снова. Люциуса буквально отшвырнуло на землю, срывая с головы шлем. А я увидел, как в его серо-голубой броне лопаются сразу два вшитых туда жертвенных кристалла.

Все четыре круга «ряби» тут же настигли потерявшую равновесие цель и образовали вокруг неё целое поле пронзительного электрического стрекота. Одним рывком рыцарь вырвался на свободу, потеряв при этом ещё одно звено своей силовой защиты. Не ослабляя натиск, он ринулся на пока невредимых магов, но мне показалось, что его движения замедлились. Возможно, он даже получил повреждения, вот только, один чёрт, был достаточно быстр, чтобы вновь сблизится с обидчиком на расстояние удара своим огромным мечом.

Но место Протеруса уже занял Шад. Пусть всего на мгновение, но его скорость сравнилась со скоростью рыцаря 5-го ранга, и вот уже он стоит на пути смертоносной стали, позволяя Протерусу отступить и перевести дух. Лицо грешского мага исказила напряжённая гримаса, пока массивный клинок пытался развалить его защиту. И если у Протеруса это был пузырь, то в случае с Шадом она больше походила на мелкоячеистую кристаллическую решётку. Невероятно прочную, и от того с каждым ударом вминающуюся всё глубже в землю. На третьем и она дала свою первую трещину, грозя вскоре разрушиться. А ведь Люциус даже не выпускал силу своего меча! Он просто с огромной силой бил куском сверхпрочного металла, явно приберегая вплавленные в него жертвенники для своего главного оппонента, который, кстати, ещё не сделал свой ход.

Но недооценивать главного мага Греша тоже не стоило. Он не просто так терпел удары и всего за секунду успел подготовить достойный ответ. Шад атаковал и спереди, и сзади. С его ладони в сторону цели сорвался рой мелких мельтешащих точек, а отшатнувшегося от них рыцаря уже поджидал собранный воедино круг высокого напряжения. Как только стальной сапог коснулся его края, тот со звуком разорвавшейся шаровой молнии исчез, забрав с собой кусок брони и немного даже от самого Люциуса. Отскочивший на безопасное расстояние воин кинул взгляд на пострадавшую конечность. Там явно не хватало половины ступни, не меньше, а края выгоревшего стального ботинка раскалились и оплавились.

Но этот монстр даже не морщился, просто смотрел, оценивал. А потом плоть начала стремительно зарастать, шипя и курясь серой дымкой.

— Прими правду! — крикнул Протерус. — Скверна переполняет твое тело и уже добралась до самой сути. Но вместе мы найдём способ, как от неё избавиться. Ты потеряешь силу, но останешься жив.

— Я никому не позволю отнять её у меня! — злобно рявкнул Люциус. — Даже самой малой толики! Лучше уж смерть. И желательно ваша.

Серая дымка теперь исходила от всего его тела, она находила лазейки в стыках брони, просачивалась наружу, окутывая его потусторонней аурой. Черты лица подёрнулись, заострились, соломенные глаза начали наливаться тёмным золотом. Рыцарь вновь оскалился, но теперь это больше походило на оскал дикого зверя. Когда же он бросился в атаку, спокойные и выверенные движения мечника пропали, а им на смену пришёл хаос и непредсказуемость. А ещё жажда смерти.

За четверть минуты боя Люциус успел нанести с десяток быстрых ударов по всем троим магам, метаясь от одного противника к другому. Он подобно урагану вминал их оборону, заставляя пятиться под этим сумасшедшим натиском. И вместе с ними пятился я сам, теперь совсем не считавший своё положение безопасным. И вот уже Императору пришлось растянуть свою защиту, чтобы укрыть весь наш треугольный редут.

Сам же Люциус несмотря на то что уже лишился бо́льшей части своей знаменитой брони, казалось, не замечал смертоносных заклинаний, что жалили его со всех сторон. Подобно демону, его плоть сама стала прочнее стали, растворяя весь урон в этой своей серой дымке. Враг казался неуязвим, а его ярость неотвратимой. Но у всего есть цена, и, кажется, командор уже растратил слишком много.

Бой происходил на такой скорости, что я даже не понял, что именно из всего обрушившегося на него арсенала наконец оторвало Люциусу руку. Зато я видел, как оставшейся он успел направить свой меч в грудь Императора, выпуская на волю силу жертвенных камней. Клинок, казавшийся прочнее алмаза, разлетелся на тысячу осколков, а самого рыцаря отшвырнуло назад. Его тело пропахало землю и доски, раскиданные после обрушения сарая. Стальную нагрудную пластину смяло как кусок фольги, голова лишилась уха и носа, а волосы будто слизало пламенем. Наверняка были и другие, скрытые повреждения. Но несмотря на это он вновь вскочил на ноги, а все приобретённые увечья уже регенерировали с чудовищной скоростью. Даже потерянная конечность начала отрастать. Но и для командора это не происходило незаметно. Он осунулся, похудел, остатки брони, ещё сохранившиеся на своих местах, теперь казались ему не по размеру. Словно он черпал силы на восстановление из своего же организма.

Но на этот раз времени ему не дали. Держащие до этого момента только оборону маги, наконец, сами перешли в атаку. И Протерус и Шад воспользовались тем же заклинанием, что и Орус в нашей битве с Багровым ужасом. Сотканные из энергетических потоков цепи сковали тело не успевшего до конца восстановиться главы Ордена. Они лопались и рвались под яростным сопротивлением пленника и продержались бы не больше пары секунд. Но этого времени хватило, чтобы Император нанёс свой сокрушительный удар.

Четыре абсолютно чёрные сферы, каждая размером с яблоко, всего на мгновение возникли возле рвущего оковы Люциуса. В короткой вспышке мрака они расширились втрое и схлопнулись вновь, без следа исчезнув из этого пространства. Там, где они на мгновение коснулись тела сильнейшего воина Павелена, теперь зияли ровные полукруглые кратеры. Кусок бедра вместе с частью бедренной кости, правое подреберье с половиной печени, всё правое плечо и несколько рёбер с левой стороны груди. Всё это испарилось за долю секунды, оставив на могучем теле пустоту. Словно наперекор всему, простояв ещё какое-то время на ногах, Люциус медленно повалился на землю.

Я слышал, как с неподдельным облегчением выдохнул Протерус. Видел, как стёр с лица выступивший на нём пот магистр Шад. А ещё я заметил, как спешно запахнул полу своего тонкого плаща Император, укрывая от посторонних взоров расползающееся на светлом дорожном камзоле кровавое пятно.

Все мы шагнули к поверженному противнику. И хоть его тело уже не двигалось, оно всё ещё жило. Края ран медленно пытались стянуться, ткань нарасти и заполнить зияющие дыры, а сердце, проглядывающее сквозь пробоину в груди, продолжало биться. Неужто и после такого он сможет встать?

Мы молча смотрели на этот неукротимый источник жизни, когда к телу поверженного командира подошёл капитан Крест. В своих руках он держал оковы, которые ещё совсем недавно были на моих собственных руках. Он с некоторой растерянностью смотрел на не успевшую до конца отрасти левую руку, не понимая, как ему приладить эти кандалы, коли ещё не сформировалось запястье.

— Оставь это, — негромко сказал Протерус, будто боялся пробудить лежащего без сознания командора. Или того, кто им когда-то являлся.

— Но ты же сказал, что мы доставим его в Орден и попробуем убрать скверну…

— Ты и сам видишь, что всё зашло ещё дальше, чем мы опасались. Сегодня он растерял последние крохи своей человеческой сути. Лучше простись с ним, пока ещё не поздно. После этого мы освободим его от плена этой мерзости. Раз и навсегда.

И тут я был склонен согласиться с магистром. Не потому что Люциус ради своих интересов был готов обречь меня на участь страшнее смерти, а потому что видел, во что он превратился. Все регенерировавшие части его тела теперь едва ли напоминали человеческие. Скорее то была плоть демона, покрытые чёрной кожей, с бугрящимися наростами и острыми шипами. Сочащаяся из ран кровь загустела и почернела, а рот был полон острых словно пилы зубов. Да и эту ауру я уже не раз чувствовал, когда лицом к лицу сталкивался с сильнейшими тварями Бездны.

Когда капитан коротко попрощался со своим бывшим командиром, его меч отделил обезображенную голову от остального тела. Останки возложили на большое кострище, доски для которого по двору лично собирал Крест. Каждый из четверых запалил свой край, то ли отдавая дань величию господина Люциуса, командора Ордена Раскола и сильнейшего воина Павелена, а может, таким образом они делили меж собой ответственность за его убийство.

Не дожидаясь пока прогорит пламя, я подошёл к капитану и задал ему самый важный для меня вопрос:

— Где мои люди, Крест?

Рыцарь вздрогнул, словно на миг испугавшись. Но быстро пришёл в себя.

— В безопасности, — коротко ответил он. — В основном здании. Связаны, но почти невредимы…

Тут дверь центрального барака распахнулась, а во двор один за другим начали выходить Зайцы. Безоружные и бездоспешные, у некоторых из них были заплывшие синяками лица (наверное, сопротивлялись, когда их вязали). В общем, прямо сейчас они больше напоминали не опытных и отважных бойцов, а ватагу разнорабочих, вышедших на очередную халтуру после ночной попойки. Они стояли в нерешительности, ожидая указаний и боясь подходить к столь сиятельным особам, занятым явно очень важным делом — сжиганием тела другой особы, не менее сиятельной в прошлом.

Возможно, самое время напомнить о взятых на себя Орденом обязательствах. Я перевёл взгляд на Протерса, и тот, словно его почувствовав, встретился со мной глазами.

— Магистр, вы же не забыли, что Орден должен сделать из этих бравых воинов настоящих рыцарей?

Маг посмотрел на «исходный материал» и даже позволил себе улыбку.

— Разве я давал тебе повод усомниться в своей честности. Ты получишь всё, что положено тебе по контракту. И даже больше. Думаю, тебе есть что предъявить Ордену, и тот, возможно, захочет загладить свою вину.

Намёк был более чем понятен, и хоть немного согрел душу. Но сейчас меня волновал другой момент. Адреналин, вызванный недавними событиями, сходил на нет, да и постоянно поддерживать «прилив» тоже было нерационально. Так что я вновь остался один на один со своей болью, раздирающей моё тело. Ну что ж, это не сложно исправить. Вон, Зеф уже принялся потихоньку залечивать следы от побоев у своих товарищей, и те наверняка уступят мне своё место в этой очереди.

Я направился к парням, заодно проверяя, есть ли на мне поводок, и если есть, то насколько он натянут. Сам факт того, свидетелем каких событий я стал, уже в определённой мере грозил мне потерей независимости. И это лишь вопрос времени, когда, наигравшись в благородство, эти сильные мира сего люди обратят на меня своё пристальное внимание.

Шада я опасался в меньшей степени. Хоть его роль во всём произошедшем была мне до конца не ясна, но будучи грешцем этот маг имел на меня наименьшее влияние. Протерус же обычно не действовал напрямую, предпочитая разыгрывать свои карты тайком, и вряд ли изменит себе и на этот раз. А вот Император, уже передавший мне однажды через своего представителя предложение о службе, на этот раз может озвучить его лично. И тогда это будет больше похоже на ультиматум.

Обо всём этом я думал, стараясь отвлечься от боли, пока наш аттестованный лекарь латал мои запястья. Боль постепенно отступала, а на её место приходил нестерпимый зуд.

— Командир, мы это… — промямлил Колтун. — Как освободились, хотели во двор, значит. Да только…

— Да только я его остановил, — взял слово Хорки. — Этот храбрец собирался тебя спасать идти. С голыми руками и почти с голой жопой. Мы когда верёвки распутали, бой во дворе уже начался. Я как в окно глянул, приказал всем наружу не соваться. Так что, если что, ответственность на мне.

— Всё верно ты сделал, успокойся. Лучше найдите свои вещи и приведите себя в порядок. А то мне стыдно будет вас таких передавать Ордену.

— Ордену? — переспросил рыжий. — А без этого никак? Может, оно нам и не надо так уж сильно?..

— Ну уж нет. Я что, зря страдал? Мы заберём всё, что нам положено. С горкой. Готовьтесь выдвигаться. А я пока пойду договорюсь о вашей отправке.

Когда я вернулся к погребальному костру, во двор вернулся отряд рыцарей, отправленный Протерусом «погулять». Так что Крест был занят улаживанием этого момента, чтобы тот не перерос в конфликт внутри Ордена. Зато я был удостоен внимания самого Императора.

— Подойди, — коротко приказал он, и его голос было отчётливо слышно несмотря на треск пламени.

Будучи подданным империи я склонил голову в глубоком поклоне, и задержался в такой позе на пару секунд, прежде чем разогнуться обратно.

— В последнее время я получаю тревожные вести из всех концов западного Павелена. И откуда бы они не приходили, там обязательно звучит твоё имя. Мазай, глава отряда Бешенных Зайцев.

— Всё верно, мы наёмники, и наша дорога лежит туда, куда того хочет наш заказчик. Господин Протерус тому однозначный свидетель. Именно ему я обязан тем, что нахожусь сейчас здесь.

— Такие как я не верят в случайности. Поручи магистр это задание кому-то другому, и тот бы не забрался так далеко. Для этого нашлось бы немало причин, так или иначе связанных со смертью. В любом случае, не следует имперскому подданому работать на благо соседнего государства. Пусть даже и по контракту. Если не хочешь служить мне, значит, исполнишь заказ. Пока же возвращайся в Империю. Думаю, у тебя найдётся там немало дел. Взять хотя бы свадьбу господина Рейнлиена и леди Ерины, на которую ты, кстати, приглашён.

— Как будет угодно Императору, — я вновь склонил голову, принимая указания.

— И помни, даже случайно обронённое слово может отнять жизнь. Особенно если оно сказано обо мне.

На этот раз я поклонился молча. Император кивнул головой, давая понять, что эта странная аудиенция окончена. Вопросы о том, чем мне это грозит, и главное, что с этим делать, я решил оставить на потом. Я жив, отряд в порядке, и нашей свободе пока ничего не угрожает. Так, может, пора начать требовать премию, о которой так прозрачно намекнул заказчик. Правда, Протерус был в своём репертуаре, и стрелки перевёл на Орден, главным представителем которого здесь и сейчас был капитан Крест. Он как раз вроде всё уладил и теперь стоял в гордом одиночестве.

— Моих людей нужно доставить к распорядителю Орусу, — по-прежнему сухо обратился я к нему. — Если он всё ещё таковым является, конечно.

— В своей записке мастер упоминал об этом. Зато там не было ни слова о твоей способности сопротивляться скверне.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Лишь то, что в Ордене нет единства. Многие забыли клятву, и мало кто помнит про цель. Я должен был принять решение, и я его принял.

— Цель оправдывает средства, да?

Крест нахмурился, а затем медленно потянулся к моей груди. Отбив указательным пальцем два неторопливых удара по одной из бронированных вставок на моей куртке, он ответил:

— Да. И тебе повезло, что я сделал именно такой выбор.

Какое-то время мы молча буравили друг друга взглядом, после чего я всё же решил не продолжать не несущую пользы конфронтацию. Тем более, что прямо под той стальной пластинкой, которую недавно ткнул пальцем капитан, во внутреннем кармане были запрятаны «слёзы», оставшиеся по счастливой «случайности» нетронутыми.

— Ты должен мне этот секрет, Крест. Отныне и до конца дней.

— Я знаю, — серьёзно кивнул он. — Эту цену я готов заплатить. И ещё, у меня осталось два кристалла. Я могу отдать их тебе, или же передать хорошему кузнецу и алхимику. Мечник из тебя никудышный, но даже в твоих руках это будет грозным оружием.

— Так и поступим.

— Насчёт твоих людей… Двоим из них на Острове делать нечего. Как и одарённому лекарю. Остальных я заберу сегодня же.

— Согласен.

Костёр догорал, и с последними его всполохами двор форпоста начал пустеть. Первыми его покинули Император и магистр Шад. Следом отбыли Крест и его рыцари, забрав с собой пятерых из нашего отряда. Дунвест и Сивый уже седлали наших лошадей, чтобы выдвигаться в Угрюмую, а Зеф отдыхал после залечивания моих ран. И только Протерус всё стоял возле превратившихся в угли досок, что-то бормоча себе под нос. Наконец, он вскинул руку, и порыв ветра поднял в воздух смесь пепла и золы, разметав её в пространстве серой тенью. После чего магистр двинулся ко мне.

— Пора отправляться в дорогу, — сказал он.

— Вы решили составить нам компанию до Угрюмой?

— Почему бы и нет. Тем более, что теперь, когда посторонних глаз и ушей вокруг нас стало поменьше, настала твоя очередь поделиться добытыми знаниями. Твоя история отлично подойдёт для того, чтобы скрасить это скучное путешествие, полное лишений и однообразных пейзажей.

— Получается, что Император так легко отказался от этих знаний, когда они были у него под самым носом?

— А что ему оставалось? — пожал плечами маг. — Будь он кем угодно, но он в чужой стране и власти здесь не имеет. Другое дело, что ты вскоре отправишься обратно в Единую, и вот там он уже не преминет задать тебе свои вопросы.

— И что мне на них отвечать?

— Да что угодно, только не забудь выторговать что-то не менее ценное, чем предложил тебе я.

— И всё же я не понимаю. Этот ваш странный союз… Мне казалось, что ни Греш, ни Империя уж точно не являются дружественными по отношению к королевству странами.

— Так было и так останется. Империя сильна, а её бессменный император даже сегодня пытался напомнить всем, что он стоит над всеми нами. Но люди, даже такие как он, не выигрывают войну только лишь за счёт личной силы. Всё решают армия, казна и единство государства. А ещё политические союзы. Закатное королевство не особо ладит с Грешем, но есть и то, что нас объединяет — ещё большая неприязнь к Империи. Ни один монарх не хочет оставаться с Императором один на один.

— И всё же вы сражались сегодня вместе.

— Никто не заинтересован в хаосе. Особенно сейчас, когда его знамёна уже реют над всем Павеленом. Чтобы дать отпор тем, в чьих руках они окажутся, нам всем вновь нужно учиться договариваться. И сегодня мы сделали первый шаг.

— Грядёт война?

— Она уже идёт. Война начинается задолго до того, как рядовые солдаты обнажают мечи. И заканчивается много позже того момента, когда их оружие вновь оказывается в ножнах.

— Звучит довольно мрачно. Особенно для наёмников вроде нас.

— Тебе предлагали другую роль и другой статус, но ты раз за разом отказывался. Впрочем, это оказалось мне на руку. Так что не мне уж точно давать тебе советы. Вместо этого я лучше послушаю твою историю.

— Тогда седлайте лошадь и устраиваетесь поудобнее. Мне не терпится закрыть наш контракт, но в неменьшей степени я горю желанием как можно быстрее покинуть это место.