Артефактор Пушкин

Глава 3

Разгадывать секрет входа в Тайную комнату мы собрались все впятером. Мои тульпы генерировали самые разные идеи, а я тыкал, щупал и крутил, опираясь на их подсказки и идеи. Нет, ничего не срабатывало. Покойный Шешковский отлично справился с тем, чтобы сохранить секрет входа. С некоторым трудом, но мне удалось представить Серёгу за стеной. Однако это не помогло. Серёга вернулся и сказал, что помещение там точно существует, но в кромешной тьме он ничего не увидел, а так как тульпы бесплотны, то и нащупать ничего не смог.

Неужели всё-таки придётся ломать? Жутко не хочется. Можно что-то ценное повредить ненароком, да и мне потайное помещение никак не помешает. А судя по Серёгиным измерением, там метраж должен быть приличный, как бы не больше кабинета.

— А что если это не дверь? — внезапно предложила Лариса. Она всегда склонна к нестандартному мышлению, — Может, здесь есть какой-то механизм, который дистанционно активирует вход?

Я задумался. Вполне возможный вариант. Шешковский был мастером своего дела. Опытным Формирователем и артефактором. Если он замуровал комнату, то наверняка сделал это с умом и использовал свои наработки.

Я подошёл к простенку меж окон, на котором висела небольшая картина. На ней был изображён пейзаж с горной рекой и водопадом. Мне вдруг пришла в голову мысль — а что если картина скрывает нечто интересное?

Я осторожно снял её с гвоздя и обнаружил за ней бронзовую пластину, величиной с ладонь, вмурованную намертво. Едино что удивляло, так это маленькая дырочка с верхнего торца, с этаким полукруглым расширением.

— Как интересно, — якобы похлопала Лариса в ладоши, а потом со скепсисом поинтересовалась, — И что дальше?

— Дальше будем думать.

— Александр Сергеевич, а что вы за шарики в подлокотнике нашли? Сдаётся мне, один из них точно в размер может сюда встать, — почти ткнувшись носом, изучила бронзовую пластину Алёна Вадимовна.

И действительно. Один из перлов идеально подошёл по размеру к углублению в пластине.

По цвету найденные мной перлы относились к ветви Движения, но всмотревшись в ядро я понял, что все они работают с воздухом.

— Очень похоже на то, что у вас в руках набор ключей, — подсказал мне Виктор Иванович, — Только принцип их действия мне пока непонятен.

Тайная комната была близка, и я не собирался останавливаться на достигнутом.

— Как вы понимаете, чужими перлами я воспользоваться не смогу. А вот своим можно попробовать воспользоваться, но вот размер… Мой явно больше.

— Под размер всегда успеете сделать, а попробовать и вашим можно, — нетерпеливо заметил Сергей.

Всё ещё сомневаясь, я развернул кольцо так, чтобы перл в нём как можно более плотно перекрыл отверстие, и лишь потом начал подавать воздух.

Целую минуту ничего не происходило, но тут Сергей подскочил к узкому проёму между окном и шкафом и приложил к стене ухо.

— Там что-то брякает, — начал было он, а потом с испугом отскочил, — Кажется стена дёрнулась.

На мгновение всё вокруг замерло. Вдруг раздался низкий гул, словно что-то крайне массивное перекатывается по рельсам, а я рот открыл, наблюдая, как часть стены начинает медленно отъезжать в сторону, открывая узкий проход между окном и шкафом.

Затем раздался отчётливый металлический щелчок, и всё прекратилось. Лишь негромкое шипение подсказывало, что теперь воздух вытекает свободно, и его давление больше не требуется.

— Ну что, идём смотреть? — первым отмер я, глядя в тёмный проём.

— Нет, — тут же среагировал Серёга, — Вы туда посветите, а первым пойду я. Вдруг там растяжка какая-то стоит, ну, или другая ловушка, — сделал он поправку на местные реалии.

Я выдал целый сноп света, сам невольно жмурясь, так как в моём распоряжении был лишь софит для водолазных работ, и тульпа ринулся проверять помещение.

— Всё чисто. Мин нет, — выбрался он обратно через пару минут, донельзя чем-то довольный.

— А у меня и фонарика нет, хотя…

Пришлось брать в руки здоровенный настольный канделябр, который нашелся в кабинете и тащить его с собой.

На удивление, в большой комнате, уставленной стеллажами, приятно пахло и никакого спёртого воздуха, характерного для закрытых помещений я не ощутил. Видимо здесь имелась неплохая вентиляция. В дальнем конце находился верстак с тисками, над которым на стене были развешаны инструменты. Но не они, и даже не массивный письменный стол тут же привлекли моё внимание, а ЛАРЦЫ, выстроившиеся в два ряда на полке, ближайшей к столу.

Дрожащими руками я поставил канделябр и потянулся в МОЕЙ ПРЕЛЕСТИ… Это же они… Я не мог ошибиться!

Добрую пару минут я пытался отдышаться и придти в себя от переполнивших меня чувств.

Тринадцать! Целых тринадцать ларцов, и больше половины из них явно не пустые, как я успел почувствовать, когда перетаскивал их все на стол.

Вот оно — настоящее сокровище артефактора!

Даже выразить не могу, какой подъём сил я почувствовал и в какие дали меня унесла фантазия.

В моих руках появились такие рычаги могущества, что представить страшно!

— Александр Сергеевич, там женщина с парнишкой пришли. В двери стучаться, — доложил Серёга, заставив меня с тяжёлым вздохом сожаления оторваться от созерцания обретённых сокровищ.

— Кто-нибудь готов подсказать, как дверь обратно закрыть? — спросил я у тульп, так как голова сейчас совершенно отказалась работать.

— Похоже, надо рычажок в створе дёрнуть. Беленький, — посоветовал Виктор Иванович, которого в отличии от меня куда как больше интересовал механизм открывания дверей, чем созерцание ларцов.

Рычажок я нашёл, когда вернулся в кабинет. Потянул его на себя и тут же отдёрнул руку. Кто его знает, вдруг сейчас стена закроется резко и с лязгом. Но нет, раздалось негромкое шипение и стена поползла назад, перекрывая вход в потайное помещение.

— Надо же, — подивился я на изобретение местных умельцев, — Даже боюсь спросить, на каком принципе этот механизм работает.

— Пневматический домкрат когда-нибудь видели? — поинтересовался Виктор Иванович.

— Допустим, и что?

— Тут то же самое, и как я определил по клеймам, немецкой работы. Принцип довольно прост. Откатная стена, как дверь шкафа-купе, и пневматика. Создали давление — фиксатор выдавило и поршень привёл стену в движение. Рычажком давление сбросили, возвратные пружины вернут стену на место. Просто и надёжно.

— Может быть. Потом сам внимательно посмотрю, а пока пошли с будущей прислугой знакомиться.

Не был у меня сегодня в планах визит в ателье Екатерины Пантелеймоновны, но Лариса весь мозг выела:

— Хорошо, не успеют Вам костюм построить, но обычный классический галстук портнихи же в состоянии пошить за пару часов.

— А чем тебя простой шейный платок не устраивает? — сидя в кресле бывшего хозяина, следил я взглядом за Ларисой, вышагивающей по кабинету от одной стены к другой. — И вообще, можешь перестать ходить туда-сюда? У меня уже голова кружится от твоего мельтешения.

— Александр Сергеевич, Вам визит к матери Императора предстоит, а Вы никак не озаботитесь своим внешним видом, — наконец-то закончила тульпа свои упражнения по шагистике и уселась на стул.

— А галстук мне чем поможет? — меланхолично поинтересовался я, — И потом, объясни мне, чем платок плох? Его все подряд носят.

— Простите за прямоту, но у Вас шея и так короткая, а с платком на шее Вы у вовсе на кучерявого колобка похожи, — заявила Лариса.

— Ты меня ещё с Чебурашкой сравни. Нормальное у меня тело, — возразил я, но на всякий случай проверил рукой шею и решил прекратить спор. — Чёрт с ним. Твоя взяла. Поехали на Невский бульвар.

— Какой поехали? — возмутилась тульпа.

— Что опять не так?

— А выкройку кто будет делать? Без выкройки тебе шёлка накромсают на целый империал.

— Инициатива имеет инициатора, — не стал я спорить, поудобнее уселся в кресле и закинул ноги на стол. — Ты на мне хочешь новый галстук видеть, вот и выкройки сама делай.

Как бы Лариса не шипела, но любопытство заставило её подселиться в моё тело.

Я и не знал, что умею так быстро выкройки строить, да ещё и без линейки и ножниц, а всего лишь перочинным ножиком, найденным на столе бывшего хозяина.

Хорошо, что я галстук умею сам завязывать. Иначе каждый раз пришлось бы к помощи Ларисы или Виктора Ивановича обращаться.

Не успели мы войти в ателье, как Лариса быстро скользнув взглядом по стене с висящими на ней отрезами ткани, завизжала как ребёнок:

— Вот оно! Александр Сергеевич, этот шёлк именно то, что нужно. Чёрное полотно в золотую и белую полоску! Что-то это мне напоминает, — пощёлкала пальцами тульпа, явно пытаясь выстроить какие-то одной ей известные ассоциации.

— Цвета Петербургской росписи. Белые полупрозрачные цветы с золотыми листьями на чёрном фоне, — пришёл на помощь Виктор Иванович. — Окончательно сформировалась в конце девятнадцатого века, но не успела получить такую широкую известность, как Гжель или Хохлома.

— И правда, есть что-то такое, — согласилась Лариса и оглядевшись, выбрала ещё несколько отрезов шёлка, галстуки из которых по её мнению должны были подойти к некоторым моим сюртукам.

— Так-с. Александр Сергеевич, давайте живенько оформляйте заказ, объясните что Вам требуется и направляемся к ювелиру, — заявила Лариса. — Насколько я помню, недалеко отсюда, на Большой Морской, галантерейный салон золотых дел мастера Ивана Барбе.

— Стесняюсь спросить, а к ювелиру мне на кой ляд нужно переться? — не уставал я удивляться внезапной активности Ларисы.

— А галстук чем к рубашке крепить будете? — посмотрела на меня тульпа так, словно я сморозил явную чушь. — Зажим для галстука такой же важный аксессуар, как и он сам.

Как говориться, взялся за гуж, не говори что не дюж. Пришлось идти на поводу у разошедшейся сегодня Ларисы и заручившись у Екатерины Пантелеймоновны в скорейшем исполнении моего заказа, выдвигаться в сторону указанного тульпой адреса.

— Откуда в этом мире зажимы для галстуков, если они ещё не существуют? — возник у меня вопрос, когда мы вошли в небольшой, но уютный салон. — И как я объясню продавцу, что мне нужно?

— Броши, заколки и зажимы для платков делали ещё в древнем Китае, — начала зыркать по сторонам Лариса и остановила взгляд на одном из прилавков с различными ювелирными изделиями. — А вот и то, что нам нужно.

Всё-таки не устаю удивляться эрудиции своих галлюцинаций. Откуда Лариса знала, что именно в этом салоне найдутся какие-то зажимы? Не поленился, спросил.

— Я просто адрес дома братьев Барбе знала. Они одни из известнейших ювелиров столицы, — объяснила Лариса. — Как только из подмастерьев вышли, начали для Двора заказы выполнять. Правда, в основном табакерки и шкатулки, но и прочих безделиц не чураются.

Быстро осмотрев на прилавке ювелирку, Лариса ткнула в одно из изделий:

— Смотри, какой элегантный золотой зажим с алмазной огранкой. Вроде и простой, а выглядит шикарно. И вот этот, золотой с чернью внутри тоже бери. Кстати, матушке тоже неплохо бы что-нибудь приобрести ко дню рождения твоего брата. Но это, вроде, не к спеху, а поэтому можно и у Кейбеля заказать. У него лавка в Гусевом переулке расположена — это ближе к твоему новому дому.

— А Гусев переулок у нас где? — невольно возник у меня вопрос, поскольку столичные адреса для меня сродни с китайской грамотой.

— За церковью Входа Господня в Иерусалим у Знаменского моста, — объяснила тульпа. — Кстати, неплохо бы ещё Вам портмоне сделать, а то носите деньги в кармане, как школьник. Не солидно. Но это дело посерьёзнее, чем галстук пошить. Нужно мастера хорошего искать. Я сейчас навскидку не готова кого-то порекомендовать.

Как бы не хотелось родным, а особенно брату с сестрой, говорить, что я съезжаю от них, но рано или поздно это сделать придётся. Поэтому забрав уже готовые галстуки в ателье и накупив в соседней лавке чая, сладостей и фруктов я отправился в родительскую квартиру, где в кругу семьи сообщил о своём переезде.

— И где ты собираешься жить? Если это, конечно, не секрет, — ехидно спросил отец, когда на стол выставили только что вскипевший самовар и принесённые мной вкусняшки.

— Не секрет. Досталась мне по случаю хибара у Невского проспекта за Фонтанкой, — плеснув себе в чашку ароматной свежей заварки, ответил я папе.

— Фи. Это же ещё даже столицей не считается, — скривился папаша, словно съел лимон. — Неужто настолько поистратился, что даже не можешь позволить себе снять квартиру в приличной части города?

— Так уж получилось, — не стал вдаваться в подробности я.

— Сашенька. Внучек. Ты уж не забывай нас, — посмотрела на меня Мария Алексеевна.

— Так вы и сами в гости заезжайте, — я назвал адрес, услышав который, отец ещё больше скорчил лицо. — Меня не будет дома, так прислуга всегда в дом пустит.

— Он ещё и прислугу нанял, — продолжил папаша свой спектакль, — Небось немощных бездомных приютил в своей хижине.

— Нормальная семейная пара с пацаном Лёвиных лет, — флегматично парировал я отцовский выпад. — Мужик брат местного городового. Так что за домик и свои скромные пожитки я могу быть спокоен.

— Саша, зачем тебе какой-то дом за Фонтанкой? У тебя ведь мы есть, — уткнувшись в моё плечо и глотая слёзы, спросил брат.

— Мужчины рано или поздно всегда покидают отчий дом, чтобы обрести свой, — успокаивал я Лёву, поглаживая по голове. — Я вырос и мне тесно здесь. К тому же мама вот-вот должна родить нам брата или сестрёнку и у нас станет ещё теснее.

— Но ты ведь будешь навещать нас, когда окажешься в городе?

— Конечно, буду. Ты и сам приезжай в любое время, даже если меня не будет, — похлопал я его по плечу и чтобы сменить грустную тему разговора, поинтересовался у брата,– Ты писал, что научился фонариком моргать. Покажешь?

— Конечно, — вытер брат слёзы и начал беспорядочно моргать огоньком. — А ещё, я вот как могу. — И белый холодный свет начал лучиться не из артефакта, а от противоположной стены комнаты.

На этом Лёвин перфоманс не закончился. Он начал менять цвет, излучаемый фонариком. Моргая то красным огоньком, то зелёным, Лёва явно отошёл от грустных мыслей, связанных с моим переездом, а я задумался.

— Лёва, кроме всех цветов радуги ты пробовал зажигать фонарик другим светом? — стало интересно мне.

Если мой предшественник умудрился в своём первом перле воспроизвести видимый человеческим глазом спектр света, то где гарантия, что он не захватил вообще всю линейку от инфракрасного до ультрафиолета?

— Пробовал, — кивнул брат. — Только когда я пытался засветить следующим светом после красного, ничего не было, кроме тепла, а после фиолетового шёл такой цвет, что я не могу объяснить.

— Более синий, чем пурпурный и красней, чем лиловый? — подсказал я брату.

— Точно, — согласился Лёва. — А ещё запах был, как после грозы.

— Ты долго этот цвет рассматривал? Глаза вечером не болели?

— Болели. Словно песка мелкого в глаза целую пригоршню кинули, — кивнул Лёвка и задумался. — А я и не догадался, что глаза болели из-за цвета. К тому же, испугался запаха и больше такой цвет не пытался получить.

— Дай-ка, братишка, мне перл, — и получив в руки артефакт я зажёг в углу комнаты не яркий ультрафиолетовый огонёк. — Такой был цвет?

— Да, — кивнул брат. — Но только грозой пахло, а у тебя нет.

— Попробуй повторить именно этот цвет, — вернул я Лёве перл. — Ничего страшного, если сразу не получится.

Раз десять брат делал попытки, но меня не устраивал результат. Дело в том, что ультрафиолетом считается большой интервал излучения, а наиболее бактерицидным свойством обладает крошечный участок определённой длины волны. Сам я его отлично могу воспроизвести, потому что приноровился работе с частотами и длинами волн, а вот брат у меня, можно сказать, неофит, а потому приходится ловить момент, когда он повторит мой пример.

— Остановись на этом цвете и хорошо запомни сколько эссенции через себя пропускал, — попросил я Лёву. — Затем погаси перл и снова зажги такой же цвет.

Пусть не сразу, но и с этой задачей Лёвка справился.

— Теперь слушай меня внимательно, брат, — уселся я на кровать и похлопав по ней рукой пригласил Лёвку сесть рядом. — Вокруг нас живёт множество организмов, невидимых глазом. Какие-то из них по стенам ползают, словно клопы, какие-то в воде плавают, что-то в воздухе летает, как пыль. Не скажу, что все вредные, но полезных среди них мало.

— Так вот почему бывает понос, если кушать немытые продукты, — сделал вывод брат. — Человек вместе с грязью кушает вредные организмы.

— Правильно, — согласился я заключением Лёвы. — И с водой такая же история может произойти. И дело порой дело не только поносом заканчивается. Свет, который ты только что зажигал, убивает вредные организмы и шансов заболеть у человека становится значительно меньше.

— Саша, а вам такое в Лицее рассказывали?

— Нет. Это я буквально на днях от лейб-хирурга Двора Его Величества Якова Николаевича Виллие узнал, когда в его Академии побывал, — сообщил я брату полуправду. — Он же мне и показал каким светом нынче у них в палатах борются с болезнями, передающимися вредными организмами.

— Ого. Президент медико-хирургической академии чушь не скажет, — важно закивал Лёва.

Угу. Знал бы ты, что этот шотландец насочинял, указывая причины смерти Павла I. Понятно, что Виллие некуда было деваться и в результате, согласно заключению врачей, Император скончался не от черепно-мозговой травмы, а от апоплексического удара, как называют здесь инсульт.

— Я выяснил у Якова Николаевича, как пользоваться с большей пользой таким светом, и он объяснил мне, что самое оптимальное — зажигать его два раза в сутки на четверть часа, — продолжил я рассказ. — Вот теперь самое главное. Я хочу попросить проводить тебя эту процедуру в комнатах квартиры хотя бы раз в день. Это нужно для здоровья мамы и нашего будущего брата. Справишься?

— Если мне препятствий никто не будет чинить, то несомненно справлюсь. — заверил меня брат.

— Я сегодня же поговорю с родителями, бабушкой и Олей, — пообещал я. — Думаю фамилия Виллие для них что-нибудь, да значит. И ещё одно — на время включения подобного света нужно чтобы никого не было в комнате.

— А как же я сам? — вполне резонно заметил брат.

— В комнате родителей есть переносная ширма. Сиди за ней, чтобы свет на тебя не попадал и занимайся своими делами. Часы у тебя есть, так что четверть часа не трудно засечь. Ну так как? Выполнишь мою просьбу?

— Сделаю, — пообещал брат.

Конечно, сделаешь. Я ещё родителей застращаю мнением лейб-хирурга и они тебя сами будут заставлять кварцевать комнаты.

Чисто для разнообразия:

Открыл часы и попал в новый мир. Я — Ашер, Паладин Солнца. Дуэли, обустройство личного замка, сражение с демонами и откровенная эротика. Читать тут: https://author.today/reader/404890/3747947