Артефактор Пушкин

Глава 4

Утро началось с крика петухов.

И ладно, если б они мои были — я бы лично давно из них куриный суп сварил. Так ведь соседские орут, как оглашённые. Хоть в берушах спать ложись. Думаю в один прекрасный момент разозлюсь и создам перл тишины. По сути, ничего умного в таком артефакте нет, нужно просто заставить перл поглощать звук вокруг себя и преобразовывать акустические волны в эссенцию, которая затем рассеется.

У пытливых умов возникнет вопрос: а нельзя ли высвобождающуюся эссенцию собирать, например, в ларец, чтобы использовать её для создания перлов. К сожалению нельзя, потому что количество образующейся эссенции при работе артефакта в обратную сторону ничтожно мало. Если б было по-другому, то этот мир себя либо давно уничтожил бы, либо стал раем. Так что не выёживаемся, ищем источники и делаем перлы.

— Ну что, Степан Митрич, польёшь мне водички? — окликнул я своего нового работника, размеренно подметающего во дворе павшую листву.

— Полью. Чего ж не полить-то, — прислонил Степан метлу к стене и зашагал вслед за мной на задний двор.

Стоит отметить, что хозяйство мне досталось с колодцем. Я пока не разобрался из какого камня бывший хозяин его выложил, но то что вода в колодце стоит не затхлая, уже радует. Сырую воду я из него, конечно, пить не буду и прислуге наказал не экспериментировать, но для хозяйственных нужд или водных процедур собственный колодец вещь незаменимая.

— Смотрю на Вас, Ваше Сиятельство, а у самого аж мурашки от холода по спине бегут, — пробасил Митрич, поливая мне из ковшика на спину ледяную воду. — Где ж Вы к такому привыкли?

— Почти шесть лет безвыездно в Царскосельском лицее прожил, — вытираясь объяснил я. — Мы с весны до самой осени там в прудах плавали. Воспитателями не возбранялось, скорей, наоборот, а родители далеко были.

— Это что же получается, барин? Шесть лет мамку с папкой не видели что ли? — удивился Степан. — Как так можно над ребятишками издеваться?

— Не всё так страшно было, — улыбнулся я в ответ. — Родителям не возбранялось детей навещать. А вот на каникулы и правда до этого года из Лицея не отпускали.

Первое, что я сделал после завтрака, так это собственный фонарь, благо запас в ларце позволял. А то хожу, как сапожник без сапог. Случись что, а у меня кроме ослепляющего прожектора и подсветить себе нечем.

— Ну как, кладоискатели? Готовы исследовать содержимое сундуков? — собрал я тульп у тайного прохода в не менее тайную комнату.

— Подожди, Александр Сергеевич, — выглянув в окно заявил Серёга. — К тебе не иначе, как гости пожаловали.

— Кто ж ходит в гости по утрам? — стало мне любопытно и я присоединился к Сергею, пытаясь рассмотреть, кого же это принесло до обеда.

— Судя по карете и кучеру, это ваша родня подкатила, — выдал заключение Серёга. — Ну да, так и есть. Вон в окошке кареты Олино лицо мелькнуло.

— Стало быть отбой разграблению сундуков, — скомандовал я. — Идём встречать гостей. Ольга одна не приедет. Родители сестру настолько зашугали, что для неё выйти одной из дома, это всё равно, что совершить побег из Шоушенка.

— Мужика бы ей стоящего, — заметила Алёна Вадимовна, глядя в потолок.

— Согласен, — вздохнул я в ответ. — Да только где такого найти?

Как я и предполагал сестрёнка приехала не одна, а в компании с Марией Алексеевной.

Сравниваю её с той бабушкой, которую впервые встретил в Михайловском и удивляюсь произошедшими с ней переменами.

Куда делась та старушка, что встретила меня у порога своей усадьбы? Куда пропала седина с её волос и дряблая, морщинистая кожа с лица? Мне кажется или у бабушки действительно распрямилась спина и плечи, поднялась грудь и сама она немного прибавила в росте? Думаю, если их двоих с Петром Абрамовичем отправить на бал, они всем там покажут, как раньше было принято кадриль плясать.

— Ну, показывай свою хибару, сиротинка-бродяжка, — озорно подмигнула бабушка, мельком глянув на двухэтажный особняк. — Всю ночь нормально спать не могла, когда узнала адрес дома в который ты въехал. Всё думала, как там мной внучек в крохотной засыпушке жить собрался.

— Ну, вот, как-то так, — развёл я руками, сдерживая смех.

— Молодец, Сашенька, — подхватила меня бабушка под руку. — Я смотрю, всё к чему ты прикоснёшься, к твоим рукам прилипает. Так и надо. А на эскапады отца не обращай внимания. Хоть он и сам себе на уме, но своим детям только хорошего желает.

— Я его прекрасно понимаю и зла не держу, — успокоил я Марию Алексеевну, подхватил ещё сестрёнку под руку и повёл обоих дам в дом.

Хорошо встречать дома самых близких людей — перед ними не надо расшаркиваться и постоянно оправдываться, мол, что только-только въехал в дом и просить прощения за беспорядок. Провёл обзорную экскурсию по дому, и считай, что всё показал. Сами потом разберутся где и что. А не разберутся, так спросят.

Ну да, пыль во многих местах и беспорядок кое-где, но у меня и прислуга, можно сказать, только с сегодняшнего утра к работе приступила, а самому мне некогда было марафет наводить. Вскипевший самовар на столе, да сладости и свежая сдоба, купленная сестрой, — что ещё нужно?

Хотя, вру, что палец о палец не ударил. Могу себе в заслугу поставить починенную вечером мебель. Уж больно страшной мне кожа на диване показалась, и я его целиком обновил. Немного, лет на десять, зато на вид он теперь, словно вчера от мебельщика доставлен.

— Саша, чуть не забыла — мы ведь тебе ещё и письмо с запиской тебе привезли, — заявила Мария Алексеевна, когда мы закончили с чаепитием, а сестра не удержалась от осмотра картин, оставшихся после Шешковского. — Ольга, что ты там смотришь какие-то каракули? Отдай брату бумаги.

Сестра оторвалась от рассматривания картины на стене, достала из ридикюля пару конвертов и подала их мне.

Первое письмо было из канцелярии Её Императорского Величества, которое извещало, что меня желают лицезреть сегодня в обед. Ну что ж, этого приглашения я ждал и никакого изумления оно у меня не вызвало. А вот второе, даже не письмо, а записка, откровенно удивила.

Писал мне уже бывший управляющий Соликамского имения Ивеличей. В записке сей господин указывал, что он прибыл в Санкт-Петербург, остановился в доме генерала Ивелича на Фонтанке и ждёт встречи со мной.

— Сколько не жди визита к Императрице, а всё равно окажешься не готов, — выдал я сентенцию, положив бумаги на стол. — Будем приводить себя в порядок. Ольга, ты со мной поедешь? Есть в чём перед Марией Фёдоровной показаться?

— Я с тех денег, что ты перед отъездом дал, платье пошила у Екатерины Пантелеймоновны, — потупила глазки сестра. — У неё журналы новые появились и она мне скидку хорошую сделала. А ещё я рубашку тебе новую в подарок купила.

— Рубашка — это хорошо. Новая рубашка мне лишней не будет. У меня как раз новые галстуки есть. Будет чем Её Величество удивить. А чего нос повесила? — обратил я внимание на смущающуюся Ольгу. — Купила себе обнову, значит нужно её выгулять.

— Я ещё скромную золотую парюру купила. Брошку, серёжки и колечко.

— И что? Я вчера себе тоже для новых галстуков два золотых зажима купил. Будем оба в новых украшениях, — попытался я успокоить сестру, поскольку прекрасно понимал причину её смятения. Не хочет сестра быть иждивенкой, а статус обязывает дома на шее родителей сидеть и ждать принца на белом коне. Ну, или какого-нибудь богатенького генерала. Тут уж как повезёт.

Быстро написав записку Управляющему, что готов с ним сегодня вечером встретиться в ресторации у Талона, я одел сюртук, на который мне ткнула Лариса и переложил в него пачку денег.

— Это тебе за рубашку, — заодно отдал я сестре десять белых ассигнаций.

— Да ты что Сашка! — округлились глаза у Ольги. — Она и сотой части не стоит того, что ты даёшь. К тому же ты её ещё и не видел. Вдруг она тебе не понравится.

— Полностью доверяю твоему вкусу. А с деньгами, — лихорадочно обдумывал я, что сказать сестре, чтобы не выглядело обидно. — Купите с бабушкой для мамы подарок. Я, конечно, тоже безучастным не останусь, но вдруг придётся уезжать и не успею вернуться до середины ноября. Ну и маленькому на первое время необходимое от нас выберете. Пелёнки там, распашонки. В общем, с бабушкой решите, что нужней. Поехали к вам. Нужно ещё записку по дороге в дом Ивеличей завезти.

«Поехали к вам». Что-то быстро для меня квартира родителей стала чужой. А может она и не была никогда своей?

Свой выезд к Императрице я обставил пафосно, но без излишеств.

Сестра в новом платье и украшениях, пусть и скромных, как ей положено, а я в новомодной рубашке и шёлковом галстуке с необычной заколкой.

Веяния моды заказывали? Так вот мы и пришли… Князь Ганнибал-Пушкин с сестрой. Извольте встречать, Ваше Величество.

Когда мы подъехали к Зимнему дворцу, его величественные колонны и сама громада здания казались ещё более внушительными на фоне яркого осеннего неба. Я чувствовал, что начинаю волноваться, но старался не выдать этого. Сестра, заметив мою сосредоточенность, улыбнулась и тихо сказала:

— Не переживай, брат. Императрица всегда рада видеть тебя. Я это точно знаю.

Мелочь, но меня отпустило.

Мы долгими коридорами прошли в небольшой зал, где царила атмосфера роскоши и утончённости. Нас уже ждал слуга, а придворные с любопытством переглядывались, когда мы проходили мимо. Я чувствовал на себе их неприязненные взгляды, словно они искали в нас признаки недостойного поведения или неуместной одежды. Безусловно, находили. Так как мы выделялись своим видом.

— Ваше Величество! — обратил я на себя внимание, делая положенный поклон перед Марией Фёдоровной. Она сидела в кресле, в окружении трёх фрейлин и что-то им выговаривала, но выражение её лица сразу же смягчилось при виде нас.

— А вот и хорошие новости пожаловали. Рада вас видеть, гости дорогие, — произнесла она с теплом в голосе. — Ваша сестра просто очаровательна в новом платье, Александр Сергеевич.

Сестра покраснела от комплимента, а я почувствовал гордость за неё. Мы подошли ближе, и я заметил, как Императрица внимательно разглядывает мой наряд.

— И вы, князь, тоже не остались в стороне от моды, — заметила она с улыбкой. — Этот галстук весьма оригинален!

— Благодарю вас, Ваше Величество! Я старался разбавить скудость мужской моды, — ответил я с лёгким поклоном.

Нас пригласили за стол, накрытый для чаепития. Разговор случился оживлённый, и вскоре обсуждение моды плавно перешло к более серьёзным темам. Я рассказал о своих планах по улучшению образования для крестьянских детей, о том, как важно дать им возможность учиться и развиваться.

Императрица слушала меня с неподдельным интересом. Она задавала весьма неглупые вопросы и делилась своими мыслями о том, как можно улучшить жизнь простых людей.

— Образование — это ключ к будущему нашей страны, — говорила она с вдохновением. — Я всегда считала, что знания способны изменить судьбы целых поколений.

К моему удивлению, сестра довольно умно́поддержала разговор, добавив свои идеи о том, как можно привлечь внимание состоятельных людей к столь важной задаче. Я был рад видеть, как она уверенно выражает свои мысли и на равных участвует в обсуждениях.

Вскоре разговор стал более личным и предметным. Мне пришлось рассказывать про свои впечатления о Велье и тех первых шагах, которые я сделал.

— Кстати, Ваше Величество, можете сказать Императору, что в ближайшее время из Псковской губернии можно ожидать ряд серьёзных поступлений в казну. Мне удалось раскрыть сообщество казнокрадов. Благодаря неоценимой помощи Предводителя губернского дворянства Карамышева делом хищений из казны занялся лично губернатор Адеркас.

— Адеркас, знакомая фамилия, — прищёлкнула Мария Фёдоровна пальцами, вспоминая.

— Не так давно он был в полицмейстерах Петербурга.

— Точно! И жена у него славная. Этакая добрая и живенькая пампушка! Вы повторите-ка мне участников ещё раз, а Елизавета Сергеевна за вами запишет, — кивнула она одной из фрейлин, которая тут же вооружилась блокнотиком и карандашом, — Чем вы ещё порадуете или удивите?

— Разве, что своим личным интересом к капусте и надеюсь, взносами в ваш фонд, — вставил я, словно мимолётом, — Признаюсь, то что выращивают у меня в Велье на огородах я сразу даже не признал за капусту. Этакий веник капустных листьев, среди которых даже кочана не наблюдается.

Эх… Не поймёт никто и не оценит моей двусмысленности и тонкости намёка. Не называет здесь никто денежки жаргонным словом «капуста».

— Ещё скажите, что вы знаете, как капусту выращивают, — чуть не расхохоталась Императрица, и лишь движением ресниц дала понять, что про деньги в фонд она услышала, — И я поверю в чудо!

— В Царскосельском лицее меня научили гораздо более полезному навыку — искусству управления. Так что я знаю того, кто профессионально знает, как выращивать растения и овощи. Более того, этот человек, дипломированный агроном, прошедший практику за границей, мной уже нанят на службу. Осталось семена белокочанных красавиц раздобыть в нужном количестве, — с намёком отпасовал я мяч на половину Императрицы.

— И как же много семян вам нужно?

— Для начала хотя бы на дюжину десятин. Потом своими семенами обзаведусь.

Если что — это я на двенадцать с лишним гектаров размахнулся только что.

— Изрядно, — оценила Мария Фёдоровна мой проект, — Пожалуй, столько семян белокочанной капусты у меня в Павловском не наберётся. А вам она для какой цели нужна?

— Квасить. Общеизвестное проверенное средство против цинги. У нас хоть и не самый северный район Державы, но в лёгкой и средней форме эта болезнь даже в Псковской губернии встречается чересчур часто.

— Тогда я предложу вам к посадке ещё один сорт. Вашему агроному скажете, что вызревает он за сто тридцать — сто сорок дней. Он поймёт.

— Я правильно догадываюсь, что мне не придётся озадачиваться поиском капустных семян? — спросил я, улыбаясь.

— Всё зависит от того, что вы с собой привезли. Показывайте.

Банковские чеки из предложенного мной конверта были изучены с чисто немецкой обстоятельностью и педантичностью.

— Порадовали, Александр Сергеевич. Придётся семена вам отдать в качестве подарка. Но, при одном условии — вы лично в следующем году отчитаетесь мне за выращенный урожай, — погрозила мне Мария Фёдоровна пальцем, ясно давая понять, что халява не пройдёт и к выращиванию капусты стоит отнестись крайне серьёзно, — Ну, и удивите меня напоследок ещё чем-нибудь? — смеясь, попросила матушка Императора.

— Все мы иногда, в своих фантазиях, говорим себе — а вот был бы я Государем, я бы вот так сделал.

— И что бы вы сделали? — серьёзно посмотрела на меня Мария Фёдоровна.

— Прямо с завтрашнего дня вдвое бы увеличил пошлины на вывоз любого зерна из России, — не менее серьёзно ответил я, поймав от неё, пусть и не сразу, но одобрительный кивок, подтверждающий, что моё мнение услышано.

Выходя из дворца, мы обменялись с сестрой весёлыми взглядами, и я увидел в её глазах искорки радости и гордости. Как за себя, так и за меня. Если что, я тоже рад — неплохо сумели сходить. И мы себя достойно показали, и придворные нас увидели в нужном ракурсе.

От Виктора Ивановича я уже знаю, что вскоре весь Императорский двор переедет в Москву, а в Питере введут первые в России хлебные карточки.

Голодных бунтов не случится, благодаря огромным армейским запасам и продажам из них ограниченного количества муки на семью, по ценам почти в два раза ниже рыночных.

Забегая вперёд, скажу. Указ Императора о повышении пошлин появился в газетах лишь на третий день, если считать от моего визита в Зимний. И уж кому я сильно не завидую, так это графу Аракчееву. Без него даже монаршей воли бы не хватило, чтобы протолкнуть это решение так быстро, не вызвав ни у кого откровенного недовольства.

В ресторан Талона, который скоро того и гляди станет моей штаб-квартирой, я прибыл загодя.

Если что, меня сразу проводили за облюбованный столик, что в углу у окна.

Я только что завёз Ольгу домой, а сам приехал заедать свои переживания и ожидаться назначенной мной встречи. Не скажу, что у меня нервишки шалят, но такие неоднозначные и ответственные визиты сжигают кучу нервов и сил.

Начал с благостной белужьей ухи. Название красивое, но на самом деле бульон для ухи сварен из ершей и судаков, а ломоть отварной белуги подаётся в отдельной тарелке. Но ушица знатная — ешь, и губы слипаются, до того навариста. Потом я заказал себе малый штоф водки с груздочками и солёными огурчиками, в качестве закуски. Отпустило после третьей рюмашки. Впрочем, я и сам давно понял, что для тела Александра стограммовая порция крепкого алкоголя лишь во благо идёт.

Что я жду от беседы с управляющим Соликамскими землями, которые я приобрёл исключительно по настоянию своего тульпы — Виктора Ивановича? Пока сам не знаю. В своей прошлой жизни я был успешным бизнесменом, но там и условия для бизнеса совершенно другие. Грубо говоря, попав в начало девятнадцатого века, я растерял почти девяносто процентов того, на чём основывалась мой опыт в динамике наращивания капиталов. Здесь такие финансовые инструменты ещё не изобретены.

Поэтому просто отдыхаю пока, скидываю стресс и жду управляющего Соликамскими солеварнями — Калинникова Петра Петровича.