Аспирант

Глава 4

В последующие дни происшествие в роще и вызванные им мои недоумения и вопросы под влиянием обыденной текучки несколько отошли на задний план.

Мне приходилось весьма напряженно работать по сбору и обработке материала необходимого для написания кандидатской диссертации поэтому времени для посторонних размышлений оставалось не так, чтобы много. Хотя роман Кинга “Мертвая Зона”, напечатанный в “Иностранной литературе” я все же дочитал. Сделав себе зарубку на память о том, что при первой возможности надо попробовать обсудить этот роман с Заварзиной, а затем в ходе разговора попытаться вытянуть из нее побольше информации о ее паранормальных способностях.

С Юлией мы пересекались несколько раз и на факультете, и на кафедре, но возможности поговорить подробнее не было пока ни у нее, ни у меня. Звонить же ей домой я, честно говоря, пока не решался.

В один из дней я пришел на кафедру для встречи с научным руководителем коим как известно у меня числился доктор исторических наук, профессор Дмитрий Олегович Пашкевич.

Пашкевича еще не было. Зато я узрел Заварзину которая сидела в кресле у окна и читала свежий номер “Огонька”. Я подошел к ней, поздоровался, а затем наклонившись сказал вполголоса:

— Надо поговорить. Когда тебе удобно?

Юлия бросила взгляд на свои изящные золотые часики и сказала:

— У меня сейчас пара, семинар. Но после него я в принципе свободна.

— Вот и замечательно. Я тут побеседую с Пашкевичем и подожду тебя на кафедре. Идет?

— Хорошо, — ответила мне Заварзина и тут открылась дверь и на кафедру вошел Пашкевич.

— Здравствуйте коллеги! с порога, широко улыбаясь произнес Пашкевич, — здравствуйте Юленька! Вы как всегда прекрасны! Здравствуйте Саша! Всегда приятно видеть молодежь! — Пашкевич смотрел на Заварзину и масляно улыбался при этом.

Через полтора часа я наконец дождался окончания пары и прихода Юлии. Мы переглянулись, я вполголоса сказал Заварзиной, что подожду ее на улице и попрощавшись с коллегами покинул кафедру.

Минут через двадцать Юлия вышла из здания факультета. Я подошел к ней и кивнув головой на снующих по факультетскому двору людей произнес.

— Слушай, здесь по — моему не очень удобно говорить. Пойдем в сквер. Там и поговорим.

Заварзина утвердительно кивнула мне головой, мы вышли со двора, перешли улицу и направились к расположенному неподалеку большому скверу с фонтаном. По пути я купил два пломбира, один протянул Заварзиной, она, взяв его кивнула головой в знак благодарности.

В сквере несмотря на будний день было довольно много народа причем не только пенсионного возраста. Тем не менее свободная лавочка нашлась, причем стояла она немного на отшибе, что безусловно было мне только на руку.

Юлия села на лавочку, лизнула пломбир и произнесла томным голосом, — мм. самое вкусное в мире мороженное! И тут же без паузы спросила меня, — так, о чем Саша, ты хотел поговорить со мной?

Я присел рядом и спросил несколько недоуменно:

— А почему это мороженное самое вкусное в мире?

— Не обращай внимания. Просто поток сознания. Так какой разговор у тебя ко мне?

Знаешь, а я прочитал роман Кинга. Ну тот который в “Иностранной литературе” напечатали.

— “Мертвую Зону?” Ну и как тебе Кинг?

— Знаешь интересно. Во всяком случае я раньше ничего подобного не читал. И наводит на некоторые мысли.

— Да Кинг очень талантливый писатель. Полагаю, что скоро у нас его будут издавать больше. Но ты что же позвал меня сюда, чтобы обсудить, так сказать, тет-а-тет творчество Стивена Кинга?

— Нет. Вернее не только.

— А зачем тогда?

— Ну начнем с того, что мне показалось, что тогда ты не случайно в разговоре со мной упомянула этот роман. Ты упомянула его со смыслом.

— И с каким же? — Юлия с иронией посмотрела на меня. — По-моему, Саша, ты ищешь скрытый смысл там, где его нет и быть не может. Мне просто понравилась эта книга и при случае я рекомендовала ее тебе. Какой тут может быть скрытый смысл?

— Действительно никакого. — Я повернулся к ней лицом и посмотрел прямо в ее глаза. — Никакого. Если сбросить со счетов всю ту не очень обычную ситуацию, в которой мы находились тогда.

— Ах ты об этом! В принципе ты прав. Ситуация действительно была не очень обычная. По крайней мере для тебя.

— А для тебя?

— Ну знаешь, — Заварзина сделала не определенный жест рукой, — поскольку такие вещи происходят все же не каждый день, то привыкнуть к ним вряд ли получится. По крайней мере для этого нужно время. Может быть значительное.

— Знаешь, на следующее утро, после того странного происшествия в котором мы оба приняли участие, я подумал, что все это было каким-то изощренным розыгрышем или инсценировкой, организованной тобою с не понятными для меня целями. Я понимаю мысль совершенно нелепая, но и твое объяснение того, что произошло с нами, в чем по твоей просьбе я принял участие было немногим лучше. Я даже съездил туда к тому дому, поднялся на четвертый этаж, стучал и звонил в сорок девятую квартиру, мне правда никто не открыл, потом расспросил бабушек у подъезда…

— И что? К какому выводу ты пришел? — перебила меня Юлия.

— Что это не розыгрыш и не инсценировка. Во всяком случае по моим данным у тебя нет таких возможностей что бы организовать нечто подобное. Да и мотив совершенно не ясен. Зачем бы тебе организовывать подобное мероприятие, да еще с моим участием? С какой такой целью?

— Ну слава Богу! Хорошо, что ты так быстро понял, что я не обладаю возможностями сопоставимыми с возможностями спецслужб. И это все, что ты мне хотел сказать?

Нет. Это скорее всего только пролог. Вступление.

— Саша, что у тебя за привычка растекаться мыслью по древу. Не тяни кота за хвост. Говори самую суть. Короче Склифосовский!

— В общем в тот же день я случайно в центре пересекся с Яриком…

— С кем, кем?

— С Яриком, с Ярославом Гордеевым. Мы посидели в кафе, он пригласил меня, поболтали о том о сем и частности о тебе. Ярик же учился с тобой на одном курсе если ты помнишь.

— Помню конечно. Ярик чудный парень, хотя на мой взгляд несколько простоват и возможно наивен. А Лена его жена очень хорошая женщина. Ярику очень повезло с ней. Но, что это значит “поболтали обо мне”? Алекандр ты что собираешь информацию обо мне? — нахмурилась Юлия.

— Ну “собираю информацию” слишком громко сказано, но кое-что разузнать о тебе пытался, не скрою. Считаю, что имею на это право. Как ты полагаешь?

— И что же рассказал тебе Ярослав, — ловко уклонилась от ответа на мой вопрос Заварзина.

— Ну кое-что интересное я от него узнал. Недаром я говорил про “Мертвую зону” Кинга.

— Саша. Ты опять начал изъяснятся загадочными намеками. Говори прямо, что напел тебе про меня этот оболтус Гордеев!

— А узнал я следующее. Ярик сказал, что он знает не одну, а целых две тебя. И вы обе различаетесь друг от друга как небо и земля. Одна Юлька это та, что была до начала второго курса до той поездки в колхоз, где с тобой, что-то случилось, какая-то болячка в результате которой ты попала на операционный стол. Так та Юлька по словам Ярика была веселая, любившая погулять и избалованная мужским вниманием девчонка. Мечтавшая кстати выйти замуж за дипломата и жить за границей. А вторая после этой операции — полная ее противоположность. Никаких мужиков, учеба на первом плане, выгодные кандидаты в мужья получают от ворот по ворот и так далее.

— Выгодные кандидаты в мужья это ты про этого козла Вадима? — перебила меня Юлия.

— Не только. Ярик говорил еще про какого-то крутого москвича.

— Хорошо информирован Гордеев. Не иначе его папаша сведениями снабжает. Да только мимо кассы все это. Никакие то не кандидаты, а обыкновенные козлы, что один, что другой. Вадик вообще козел в квадрате. Подонок. То у меня в ногах валялся, то угрожал, что, если не дам ему он наймет бандерлогов и они изувечат меня. Да только он не на такую напал. Мне его угрозы до лампочки были. Как и его шмотки, тачки и кабаки. Ни хрена ему не обломилось. — со злостью в голосе ответила Заварзина. — Слюнявый весь, мерзкий как мокрица. — и она брезгливо передернула плечами.

— А не боялась, что он исполнит свои угрозы. Насчет бандерлогов? — подколол ее я.

— Не боялась. Он мало того, что подонок, еще и трус каких поискать. Он мог только над девками глумиться которым целки ломал, а потом бросал и шлюхами славил. Он без родителей, без папаши — торгаша никто и зовут его никак.

— Злая ты, как посмотрю. — Я покачал головой. — Нехорошо это, неправильно.

— Не я такая, жизнь такая, рассеянно ответила Юлия и продолжила, — у тебя все? Конец досье?

— Еще нет. Но как ты вот все это объяснить можешь?

— Что это? По-моему, ты несешь какую-то ахинею. Выражайся яснее Солдатов. Мне некогда разгадывать твои ребусы. У меня сегодня еще полно дел.

— Опять кого-то спасать будешь? — решил сострить я. Но Заварзина в ответ переменилась в лице, глаза ее сузились, и она тихим, шипящим голосом, в котором слышалось очень сильное раздражение, произнесла:

— А вот это тебя совсем не касается Сашенька. Это не твое дело. Советую тебе больше помалкивать. — и она предприняла попытку встать со скамейки.

— Подожди! — я схватил ее за руку. — Объясни мне, что с тобой такое случилось из-за чего ты стала практически другим человеком? Знаешь, что больше всего удивило Гордеева? То, что ты училкой в школе подрабатываешь. Он даже не поверил в это сначала. Посчитал сначала, что я про кого-то другого ему рассказываю. Про другую Юльку. Мол понять не может как это ты в школе училкой оказалась?

— Как, как. Много твой Ярик понимает. Он до сих пор, по сути, большой ребенок. Ему с Ленкой повезло только. Золото баба. Он за ней как за каменной стеной. А то бы сгинул по доброте то своей душевной. А в колхозе случилась у меня, Сашок, внематочная беременность, и кровотечение. В общем пока везли в больницу я уже практически концы отдала. А потом на столе остановка сердца на три минуты. Еле запустили обратно. А после того, как очухалась выяснилось, что у меня еще и нарушения памяти имеются по типу амнезии. В общем лежу я в реанимации и думаю, погуляла ты Юлечка знатно, пора и за ум браться. А то так не долго и в ящик сыграть. Вот и вся причина перемен во мне. В жизни есть вещи поинтереснее гулянок, мужиков и поисков мужа-дипломата. Тем более, что как ни ищи почти гарантированно на козла нарвешься, типа Вадика. — Лицо Заварзиной исказила брезгливая гримаса.

— А способности к ясновидению у тебя после клинической смерти проявились? — спросил я, — как у героя Кинга?

— Не знаю, — пожала плечами Заварзина, — может быть они и у меня прежней имелись, да я на них внимания не обращала. Я же говорю у меня амнезия была. Я кое-что так до сих пор не вспомнила.

— Гордеев еще рассказывал, как он с тобой в общаге на праздновании экватора пересекся.

И что? Ну было такое дело. Там то какой криминал ты отыскал?

— Не криминал, а так одну небольшую странность.

— Какую? Честное слово Солдатов от твоих загадок у меня голова вот, вот лопнет. Говори яснее.

— А то. Ярик сказал, что когда он общался с тобой тогда, то у него возникло чувство, что он общается не с Юлькой девчонкой 20 лет отроду, а с хорошо так пожившей женщиной минимум раза в два старше. Он так и сказал мол понял, что от прежней Юльки ничего не осталось.

— Мало ли, что ему тогда с пьяных глаз привиделось. Он тогда так тогда так назюзюкался, что прямо стоять не мог. Его Ленка еле, еле утащила на себе практически перла. А потом, Саша, все люди по-разному взрослеют. Иные сразу как вот я, а иные до пенсии детьми остаются как твой приятель Гордеев, например. У тебя все?

— Практически да, — ответил я Юлии.

— Ну ладно собиратель досье, надеюсь я удовлетворила тебя своими ответами, и ты больше не будешь заниматься всякими глупостями, а займешься наконец каким — ни будь полезным и для себя, и для общества делом. Если ты не против я пошла. Провожать меня не надо. — Юлия поднялась со скамейки.

— Слушай, Заварзина, а ты не боишься, что я могу рассказать всем о том случае? — спросил ее я.

— Не боюсь, — она фыркнула, ты, конечно, наглец каких поискать надо, но явно не дурак. Все. Мне пора. До встречи!

— Еще вещий сон приснится, и, если помощь понадобиться заходи. Всегда к твоим услугам. Чем смогу, помогу. — Сказал я на прощание.

Юлия как-то неопределенно кивнула головой в ответ на эти слова. Кивок этот можно было истолковать двояко. И как “посмотрим” и как “отстань”.

* * *

Несколько дней спустя, под вечер, я сидел в своей комнате в общежитии и сражался в шахматы со своим соседом Левкой Фридманом. Игра у Левки сегодня не шла. Так-то он шахматист очень неслабый и мне обычно приходилось прикладывать очень значительные усилия, чтобы выиграть у него хотя бы один раз, но сегодня с ним что-то произошло, и он позорно сдавал мне третью партию подряд.

Левка сопел, ерошил волосы, курил одну за другой сигареты. В комнате можно уже было, что называется вешать топор. На Левкином лице было написано выражение жгучей досады. Проигрывать мой визави явно не любил.

Наконец я в третий раз подряд поставил ему мат и откинувшись на спинку стула снисходительно сказал:

— Все Лев! Три ноль! Признавай себя побежденным. Сегодня не твой день. Эх жаль, что мы играем на интерес, а не на деньги, а то я сегодня озолотился бы!

— Сашок, ну давай еще одну, — заныл Фридман, — дай мне хотя бы размочить счет!

— Ага, а не боишься, что будет четыре ноль?

— Нет, нет тебе просто везет сегодня. Ты же всегда объективно играл хуже меня! — и Лев принялся расставлять фигуры на доске по — новой.

В разгар этого его увлекательного занятия в дверь постучали. Мы практически хором воскликнули:

— Войдите!

Дверь открылась, и я увидел возникшее на лице Фридмана выражение крайнего удивления, переходящее в настоящую оторопь. Его рот приоткрылся и мне вдруг показалось, что еще не много и я услышу стук упавшей на пол его нижней челюсти.

В комнату вошла Заварзина. На это раз она выглядела настоящей секс-бомбой. На ней был надет короткий белый сарафан значительно выше коленей так, что на всеобщий обзор выставлялась пара совершенно роскошных женских ног, на ее плечи волнами спускалась густая грива волос соломенного цвета, все это в сочетании с выразительными голубыми глазами и изящными чертами лица производило совершенно потрясающее впечатление. Все же, приходя на кафедру Заварзина выглядела куда менее вызывающе. Если бы она появилась на работе в таком виде, то боюсь, что бедолагу Пашкевича мог посетить повторный инфаркт и кто его знает, может быть вместе с инсультом.

— Здравствуйте, мальчики! Здравствуйте Александр! — произнесла она, переступив порог. — У вас тут можно топор повесить! — поморщившись добавила Юлия.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна! — С энтузиазмом в голосе произнес я, — Какими судьбами в наших палестинах! Вы часом адресом не ошиблись? Что вы могли позабыть в жалкой берлоге несчастных бедных аспирантов?

— Ну, ну Александр не прибедняйтесь. Не такие вы уж и несчастные. А адресом я не ошиблась. Мне нужны вы. И по срочному делу.

Я немедленно изобразил на лице глубокую задумчивость. Мол по какому такому делу мое скромное жилище посетила такая красавица? Потом хлопнул себя ладонью по лбу и произнес:

— Вы, Юлия Сергеевна видимо хотите обсудить со мной некоторые аспекты выполнения того задания, которое дал нам совсем недавно наш глубокоуважаемый и многомудрый заведующий кафедрой. Я не ошибся?

Нет Александр, вы не ошиблись. Именно некоторые аспекты я и пришла обсудить с вами. — улыбнулась в ответ Заварзина.

— Нет ничего проще. Сейчас мы с вами организуем краткий коллоквиум. Лева будь другом побудь в коридоре или у соседей примерно четверть часа. Пока я с Юлией Сергеевной буду обсуждать некоторые рабочие моменты.

Фридман потерянно мотнул головой и направился к двери. Когда он вышел в коридор я поднялся со своего места, закрыл за ним дверь, повернулся к Заварзиной и сказал ей:

— Садись, вот сюда на Левкино место. Что опять стряслось? Новый вещий сон приснился?