Белый маг

Глава 28 Последняя и очень длинная. Белая магия

Настя сначала ничего не сказала. Просто смотрела на меня с недоумением, пытаясь разглядеть на моем лице следы иронии. Но ее там не было. Потому что ее там и быть не могло.

И тогда она негромко хмыкнула.

— Ты чего мелешь, Сумароков? Ты не можешь этого знать.

— Я это знаю, — возразил я холодно.

— Ты не можешь этого знать! — повысив голос, повторила Настя. — Ты этого не видел! Пуля могла пройти мимо. Или могла задеть ее лишь скользом!

— Нет, — ответил я устало. — Я не знаю, как тебя убедить, поэтому просто поверь мне… Пуля попала ей вот сюда… — Повернувшись, я постучал пальцем ей промеж бровей. Жмурясь, она одернула голову. — Это была мушкетная пуля, и она пробила ей голову навылет. При ударе об лоб свинец смялся, и дальше уже не пробивал кости, а проламывал их… У нее от затылка ничего не осталось, сплошь кровавая каша…

Тогда Настя ударила меня в плечо. Не сильно, но не потому, что не хотела этого, а просто не могла. Затем ударила второй раз, третий. Зарычала по-собачьему и замолотила меня кулачками без остановки — в плечо, в грудь, в шею, по спине. Я не сопротивлялся, и не уклонялся, а только мелко вздрагивал при каждом ударе. А когда она устала и остановилась, тяжело дыша, то я сказал:

— Нам надо идти.

— Куда? — всхлипнув, спросила Настя.

— На Огнёву заимку. Там Кристоф с Фике и камер-фрейлина Голицына. Я хочу их забрать отсюда. Им больше незачем здесь прятаться…

Сказав это, я двинулся вдоль реки против течения. Настя направилась за мной, все еще всхлипывая и спотыкаясь через шаг. Места здесь были знакомые, и очень скоро мы вышли к маленькому причалу, у которого была привязана лодка. Воды в ней не было нисколько — должно быть, отчерпали совсем недавно, и после этого не было еще ни одного дождя. Да и веревка, судя по узлу, была привязана совсем недавно.

Лодкой явно пользовались. Уверен, что Кристоф устраивал здесь для своей принцессы романтические прогулки при луне.

От причала в лес уходила извилистая тропа, и мы пошли по ней вверх. Обогнули заросли, перепрыгнули через канаву и вдруг наткнулись на качели. Ну, как качели? Просто привязанные к ветке дуба веревки с перекладиной из обрезка доски. Раньше их здесь не было. Должно быть, Кристоф решил хоть чем-то порадовать свою ангельтинку. Кроме водных прогулок под луной, разумеется.

Неподалеку от качелей проходила ограда. Идти до калитки было далеко, и потому я просто пролез под перекладиной, крепко приложившись о нее затылком. За шиворот мне посыпалась труха.

— Неуклюжий… — пробурчала за спиной Настя и юркнула следом за мной.

С опаской обойдя заросли крапивы, мы вышли с задней стороны бани, обогнули ее и очутились прямо около дома. На ступеньках крыльца сидели Кристоф с Фике и о чем-то мило беседовали. Похоже было, что эти два голубка прекрасно чувствовали себя здесь, в забытом богом местечке. Что ж, как говорится: с милым и в шалаше рай.

Увидев нас, Кристоф немедленно вскочил, и улыбка на его лице приобрела несколько тревожный оттенок.

— Мсье! — воскликнул он. — Вот так сюрприз! Я не ждал вас так скоро. Что-то случилось?

Я и бровью не повел, и мой неофит окончательно сошел с лица.

— Неужели все так плохо? — пробормотал он.

— Все гораздо хуже, друг мой, — ответил я.

Подошел и ободряюще похлопал его по плечу. Потом подал руку Фике и помог ей подняться со ступеньки.

— Сударыня, рад видеть вас в добром здравии, — сказал я, шаря взглядом по сторонам. — Судя по всему, вы неплохо здесь проводите время, но обстоятельства складываются таким образом, что вам следует покинуть это гостеприимное место.

— Но… почему? — пролепетал Кристоф. — И кто этот господин? — он кивнул на стоящую чуть в стороне Настю.

Должно быть, он не признал ее в мужском одеянии.

— Кристоф, вы совсем сбрендили⁈ — возмутилась Настя. — Это же я!

Кристоф вытаращил глаза.

— Анастасия Алексеевна⁈ Покорнейше прошу простить меня — не признал вас в этих одеждах! Но в чем нужда была так наряжаться? Вы от кого-то скрываетесь? Алексей Федорович, что происходит?

В эту минуту в доме послышался торопливый топоток, дверь распахнулась и на крыльцо выскочила камер-фрейлина Голицына. Белокурые волосы Екатерины Дмитриевны, обычно уложенные в элегантную прическу, теперь смотрелись не столь презентабельно, и это было не удивительно — взять с собой в Огнёву заимку своего парикмахера у нее не было никакой возможности. Привычных румян на белом лице не было вовсе, а ее обычно печальные глаза теперь и вовсе смотрели со смертельной тоской.

— Алексей Федорович! — воскликнула она, едва приметив меня. — Голубчик, я безумно рада вас видеть! Но прежде скажите: с какой целью вы прибыли? Вы пришли забрать нас отсюда?

Она в молитвенном жесте сложила руки перед грудью.

— Вы угадали, Екатерина Дмитриевна, я пришел забрать вас, — ответил я.

— Куда же мы направимся на этом раз? В Англию? В Испанию? Или теперь вы решили услать нас за океан? Алексей Федорович, друг мой, я уже не уверена, что смогу вынести все эти скитания.

Я увидел слезы в ее глазах и поторопился покачать головой.

— Возможно, сейчас не самое подходящее время для возвращения в Санкт-Петербург — нынче там слишком жарко, и каждый хочет отхватить свой кусок пирога, — тем не менее вы отправитесь именно туда, — заверил я фрейлину покойной императрицы. — Вы отправитесь домой, Екатерина Дмитриевна. Ваш муж ждет вас, он не находит себе места от беспокойства… Не спрашивайте меня, откуда я это знаю — просто знаю и всё! Никто не станет вас преследовать. Я этого не допущу. Поверьте, нынче в моих силах не допустить этого.

— Но как же Катерина Алексеевна? — с волнением поинтересовался Кристоф. — Она в столице?

— Катерина Алексеевна убита… Кристоф, я попрошу вас скорее собрать все личные вещи. Мы уходим!

На последней фразе голос у меня сорвался, дрогнул. Именно в это момент я вдруг совершенно отчётливо осознал, что Катерины больше нет. Мысль эта буквально парализовала меня, я так и застыл, словно время теперь остановилось для меня одного. Я не мог пошевелиться, не мог вымолвить ни слова. Кажется, я даже не дышал.

Като мертва. Ее больше не было. Я не смог ее спасти…

Все смотрели на меня с тихим ужасом в глазах.

— Как это — убита? — пролепетал Кристоф. — Вы что такое говорите, мсье⁈ Как это могло случиться?

— Пуля… — ответил я коротко.

Больше и не нужно было ничего говорить. Да я и не смог бы.

— И что же теперь делать? — севшим голосом спросил Кристоф.

— Я отправлю вас домой, — устало ответил я. — Вас и вашу невесту. Советую вам сегодня же навестить церковь и освятить свой союз перед Богом… Вам пора повзрослеть, друг мой, и начать самому решать свои проблемы. Я же со своей стороны окажу вам любую помощь, которая когда-либо может вам понадобиться. Я знаю, вы на многое способны. Совсем не нужно быть магом, чтобы творить чудеса. А вы ведь даже чуточку чародей! — Я слегка и с видимым усилием улыбнулся. — Если, конечно, за это время вы не успели растерять своих навыков…

Я полагал, что Кристоф ответит мне понимающей улыбкой, или же просто согласно кивнет — никакого другого ответа я от него особо и не ждал. Но мой неофит неожиданно серьезно ответил:

— Значит, вы тоже это успели заметить?

Я замер. А затем непонимающе затряс головой.

— Постойте, Кристоф… Вы о чем сейчас?

— Я о магии.

— О какой, к чертям, магии⁈

— О моей магии! Буквально перед вашим приходом я пытался зажечь огонь в печи при помощи магии. И если еще вчера мне это удавалось без труда, то сегодня ничего не вышло. Потом я попытался сотворить элементарный «лунный маяк», но и это у меня не получилось. Вот я и решил, что мой навык утерян.

Я смотрел на него, боясь даже мысленно сформулировать ту догадку, которая только что пришла мне в голову. Но долго укрываться от собственных мыслей я не мог, как не мог сейчас укрыться от пристального Настиного взгляда.

— Сумароков… — негромко позвала она меня. — Алешка… Ты уверен, что не произносил Немого Заклинания?

Я к ней даже не повернулся, хотя чувствовал, как она буравит мне затылок.

Немое Заклинание… Немое… Потому его так и назвали, что его не нужно произносить вслух.

Немое заклинание… Я прикрыл глаза, пытаясь осознать все последствия моего преображения в Белого мага.

Не было никакого Немого заклинания! Его не существовало! Вместо него сам ритуал инициации Белого мага вносил крошечные изменения в структуру магического поля того мира, который и породил нового Белого мага. Привычное чародейство теряло в нем свою силу, маги не могли больше использовать свои способности, и во всем подлунном мире оставался только один-единственный маг.

Светлейший князь Черкасский снова меня обманул. Даже сейчас он продолжал использовать меня как пешку, вслепую, заставляя выполнять то, что ему было нужно и без оглядки на мои собственные желания.

О каком же доверии может идти речь, ваша светлость?

Я снова открыл глаза, медленно поднял руку и столь же медленно ее опустил. В том месте, где прошли мои пальцы, неспешно открылся проход, в котором стремительно побежала в невидимую вдаль «тайная тропа».

— Вам пора, друг мой, — сказал я. — Будьте мужчиной. И помните, что я всегда готов прийти вам на помощь.

Некоторое время Кристоф стоял в растерянности. Он не знал, как следует поступить, что следует делать после таких слов, и просто переминался на одном месте, время от времени неопределенно поводя плечом.

И тогда я обнял его и дружески потрепал по щеке.

— Друг мой, хочу сказать вам одну вещь… Если когда-нибудь вы узнаете, что кто-то пытается вас опекать, и этот человек не ваша матушка, то пресекайте это на корню. Если мужчина сам не может управлять своей жизнью, то всегда найдется тот, кто захочет делать это за него. В последнее время моей жизнью управлял один человек, и он всерьез полагал, что лучше меня знает, что мне нужно. Он ведал все мои секреты и тайком направлял меня, чтобы я все делал так, как то ему было нужно. Черт возьми, он даже освободил для меня престол Российский! «Правь, Алешка, как пожелаешь, а я буду подсказывать тебе, как это делать лучше всего!» Но знаете что, друг мой? Я больше не собираюсь идти у него на поводу! Свою жизнь нужно жить самому. И вам советую дорожить своей свободой. Будьте свободны, друг мой! Совершайте ошибки, исправляйте их, падайте и поднимайтесь, корите себя за трусость и хвалите за отвагу. Но все это должны быть ваши собственные решения. Вы понимаете меня?

Кристоф в очередной раз повел плечом, шумно переглотнул и кивнул:

— Да, мсье. С трудом, но я понимаю.

— Тогда советую вам поторопиться. Ваши матушка с батюшкой глубоко сожалеют, что отправили вас вон из родного дома. Не заставляйте их страдать.

— Да, конечно…

Кристоф метнулся в дом, и практически сразу вернулся, держа в руках только свою шпагу.

— Оказывается, больше у меня ничего нет.

— А больше ничего и не надо. Голова на плечах, и шпага в руке — мужчине этого вполне достаточно на первое время.

Кристоф выслушал меня, а затем протянул руку. Я пожал ее. Потом обнял Фике, чмокнул ее в лоб и прошептал на ухо по-французски:

— Берегите этого сорванца, порой он способен на самые безумные поступки… А впрочем, кому я это говорю?

Фике улыбнулась. Они с Кристофом взялись за руки и ступили на «тайную тропу». Я смотрел им вслед, глядя, как как они быстро удаляются. Но на фоне чернильной тьмы Запределья казалось, что они просто шагают на одном месте, постепенно уменьшаясь в размерах и становясь похожими на странные движущиеся куклы.

Тогда я закрыл проход, а рядом с камер-фрейлиной распахнул следующий.

— Вам не следует ни о чем беспокоиться, Екатерина Дмитриевна. Выход с «тропы» откроется прямо перед воротами вашего особняка. Вас там встретит бесплотный демон Вертен — он позаботится о вашей безопасности, пока в столице идет борьба за власть. Впрочем, в любой момент вы сможете дать ему свободу и отправить обратно в Запределье, и он уже никогда больше не отяготит вас своей заботой.

Судя по выражению лица Екатерины Дмитриевны, она не очень-то верила в мои слова. Хотя и хотела этого. А я же тем временем искривил силовые линии и мысленно произнес необходимое заклинание, само собой возникшее у меня в голове. Внешне ничего не изменилось. Но я знал, что в это самое мгновение в тридевятом мире Запределья демон по имени Вертен замер в оцепенении, а его дух яркой искрой метнулся сквозь чернильную тьму. Едва заметной в свете дня бесплотной тенью он возник у самых ворот особняка Голицыных в Санкт-Петербурге. Поджав чешуйчатые лапы, он завис в воздухе почти в сажени над землей и принялся терпеливо ждать появления своей новой хозяйки.

Подав фрейлине руку, я подвел ее к проходу «тайной тропы» и указал внутрь, туда, где уже начала свой бег светящаяся дорожка. Ступив на нее, Екатерина Дмитриевна замерла. Потом обернулась и сказала со смутной улыбкой:

— Прощайте, камер-юнкер… Желаю вам удачи.

Я слегка поклонился. Удача не бывает лишней, но сейчас я полагался целиком на собственную силу, величину которой я буквально только что начал осознавать. Когда понял, что могу подстраивать реальность под собственные нужды. Могу соединять миры и формировать магическое поле по своему усмотрению. Могу призывать и отзывать демонов Запределья силой мысли. Могу оплести всю Землю «тайными тропами», которые никогда не будут исчезать и смогут существовать вечно. Могу управлять самим временем… управлять временем… временем…

С глухим хлопком проход за спиной Екатерины Дмитриевны закрылся. Я резко развернулся к Насте.

— Мы тоже уходим, — сообщил я.

Настя захлопала глазами.

— Но… Куда⁈

— В Петербург. Однако, сначала заглянем в Светозары, я должен кое-что проверить.

Видя, что она медлит, я схватил ее за руку и потянул за собой, направившись прямиком в бревенчатую стену бани.

— Сумароков… — Настя попыталась вырваться, но это ей не удалось. — Да куда ты меня тащишь, медведь чертов⁈

Когда бревна стены были всего в нескольких дюймах от моего лица, посреди них внезапно открылась «тайная тропа», на которую мы и вступили, ни мгновения не задерживаясь. Пройдя по «тропе» с десяток шагов, мы вышли посреди двора нашего имения в Светозарах, под недоуменным взором моей матушки, дающей какие-то хозяйственные наставления прачке Маланье.

— Алешка? — пробормотала матушка удивленно. — Анастасия Алексеевна… что у вас за вид? Как же так? Почему вы здесь? Что-то случилось⁈

Последний вопрос она задала уже достаточно громко, с волнением. Почти выкрикнула, подавшись ко мне всем телом. Маланья попятилась, чтобы не мешать мне подойти к матери, а затем сломя голову кинулась в дом.

— Все в порядке, матушка, вам не следует волноваться, — я поторопился взять матушку за руки и прижать их к своей груди. — Мы пришли ненадолго, только выяснить один вопрос…

Матушка отняла у меня свои руки и принялась растирать запястья, поглядывая хмуро.

— Какой еще вопрос? Что ты снова задумал эдакого, Алексей Федорович? Ох, боюсь я, что навлекут на Светозары беду твои проделки! Как бы плохого чего не вышло.

— Все самое плохое уже случилось, матушка. Потому я и явился, что хочу все исправить… Скажите, ваши магические способности еще остались в силе, или же нет их уже?

Матушка застыла в состоянии онемения, не понимая сути моего вопроса. Медленно перевела взгляд на свои руки, потом снова подняла его на меня.

— Я должен это знать, матушка… Это важно…

Матушка прищурилась. Обычно это означало недовольство ее всем происходящим, но теперь мне в этом виделось в основном удивление. Звонко щелкнув пальцами, она оттопырила мизинец и указательный с большим пальцы, ожидая, видимо, что из них сейчас выскочат молнии и затрещат, рассыпая искры, прямо перед моим лицом.

Но ничего не произошло. Скривившись, матушка повторила жест. Однако и в этот раз результат оказался тем же самым.

— Что такое? — прошептала она, рассматривая свою ладонь, словно вся проблема таилась именно в ней. — Я не понимаю? Что это означает?

— Это означает, что магии в этом мире больше не существует, Настасья Алексеевна, — с легким поклоном пояснила ей Настя. — Ваш сын все-таки набезобразил, сам того не понимая. И никому не ведомо, к добру ли это или же к худу.

Лучше я и сам объяснить не смог бы. Уж не знаю, как матушка отреагировала бы на такую новость, но в этот миг из дома выбежали все мои сестры и обступили нас со всех сторон. Олюшка повисла у меня на левом плече, Санечка повисла на правом, и только Лизанька встала чуть в стороне, немного насупленная.

— Алешенька! — зашептала мне на ухо Санечка. — Ты не поверишь: у меня дар пропал. Совсем. Мой «уголек» больше не хочет загораться, как будто обиделся на меня. А я ведь и не сделала ничего дурного! Или сделала? А, Алешенька?

Освободив руки, я чмокнул ее в ухо и потрепал по волосам.

— Ты ни в чем не виновата, Саня, — сказал я. — Ты главное помни: все будет хорошо. Запомнила?

— Запомнила! — закивала Санечка.

— Повтори.

— Все будет хорошо.

Я повернулся к Олюшке.

— Теперь ты повтори.

— Всё будет хорошо, — с серьезным видом повторила она.

— Молодца!

Я медленно подошел к Лизаньке. Она пристально и слегка исподлобья смотрела мне прямо в глаза. Тогда я взял ее за руки. Сказал проникновенно:

— Лизанька… Лиза-Лиза-Лизавета… У тебя тоже все будет хорошо. Пройдет немного времени, и у тебя родится мальчик, ты назовешь его Федором. Он вырастет крепким парнем, станет генералом. Всего у тебя будет восемь сыновей, и для каждого из них он будет примером. Ты будешь очень счастлива…

Я отпустил ее руки и отступил назад.

— А ты как будто прощаешься с нами, Алексей Федорович! — с подозрительностью сказала матушка. — Не желаешь ничего нам рассказать?

— Позже расскажу, — пообещал я. — Обязательно вернусь и все расскажу с подробностями. А покуда я должен идти…

Я поклонился матушке в пояс. Небрежным взмахом руки открыл «тайную тропу», кивнул притихшей Насте, и мы вместе ступили на «тропу». Не оборачиваясь, двинулись вперед, туда, где терялась во мгле светящаяся дорожка.

Поначалу мы шли молча, я слышал лишь громкое Настино дыхание. Она то и дело отставала и тогда ей приходилось торопливо нагонять меня мелкими шажками. Но идти рядом со мной у нее получалось недолго, и уже скоро она вновь оказывалась за спиной.

Приотстав в очередной раз, она недовольно крикнула мне в спину:

— Сумароков, может быть, ты объяснишь мне, куда мы так торопимся?

Я приметил, как впереди вспыхнула искорка открывающегося выхода и помотал головой.

— Нет времени рассказывать, мы уже почти на месте. Но ты сейчас и сама все поймешь.

— Пойму что⁈ — спросила Настя с нотками раздражения в голосе.

Вместо ответа я указал на распахнувшийся впереди выход. Звуки снаружи внутрь все еще не поступали, и казалось, что все там происходит в полнейшей тишине, но и без того было ясно, что бушует там настоящее сражение. Нет, грохота пушек и треска ружейных выстрелов покуда не доносилось, но зато отчетливо было видно, как взметается кверху земля от угодивших в нее ядер, как летят во все стороны щепки и кувыркаются раненные, как подпрыгивают крыши на приземистых зданиях казарм, когда в них попадают пушечные снаряды.

Повсюду метались люди в гвардейской форме, кто-то беззвучно стрелял из мушкета, кто-то так же беззвучно падал на землю, получив невесть откуда прилетевшую пулю. Несколько раз прямо мимо открывшегося выхода «тайной тропы» с криком пробегали растерянные люди, но нас они пока не видели — я все еще удерживал «тропу» в пограничном слое Запределья, недоступном для наблюдения обычным людям. Нас не могли видеть, но и мы не могли сойти с «тропы». Впрочем, я не собирался надолго оставлять подобное положение вещей. Я просто ждал нужно момента.

— Сумароков, это же казармы, — недоуменно сказала Настя. — Ты все-таки решил вернуться? Постой… Это же ты!

Последние слова она буквально прокричала, указывая пальцем на человека, стоящего неподалеку от казармы. Человек был одет в черный с золотыми петлицами камзол, а на боку у него висела длинная шпага.

Это действительно был я, собственной персоной.

— И Катька… — прошептала Настя. — Сумароков, это же Катька! Живая!

В нескольких шагах от меня и в самом деле стояла Катерина. Она держала за пояс огромного окровавленного гвардейца с перебинтованным лицом. Как же его имя, запамятовал? Чижов, кажется! Да-да, Чижов… Это был тот самый момент, когда мы с Като повстречались около казармы, совсем незадолго до того, как я вытащу оттуда Настю, а светлейший откроет для меня «тайную тропу».

— Сумароков, как ты это сделал⁈ — Настя, похоже, начинала понемногу приходить в себя от увиденного.

Теперь она уже не шептала, говорила достаточно громко, тряся меня при этом за локоть. Да и снаружи уже начинали доноситься некоторые звуки — «тайная тропа» все больше отдалялась от Запределья и все явственнее проявлялась в нашем мире.

— Не знаю, — я искренне пожал плечами. — Просто захотел сделать — и сделал. И всё тут!

— Чертов ты Белый маг!

Мы с ней стояли в проеме «тайной тропы», все еще невидимой для тех, кто находился снаружи, и наблюдали за всем происходящим. Теперь был слышен свист пролетающих ядер, доносились взрывы, кричали раненные, падали убитые.

Я видел, как тот, другой я, кинулся в казарму с разбитой крышей и миг спустя скрылся из вида. Я видел, как Катерина уложила в траву под деревом раненого Чижова и, осмотревшись, кинулась к пушке, у которой возились трое гвардейцев.

— Уже скоро… — процедил я сквозь зубы. — Скоро… скоро…

Из казармы выбежали другие мы с Настей и остановились, крутя головами и вжимая их в плечи при пушечных залпах.

— Скоро… — едва слышно проговорил я. — Вот сейчас…

Время снаружи замерло. Застыло на одном месте, и вместе с ним застыли все находящиеся там люди. Кто как. Кто-то в обычной позе, а кто-то в неестественном наклоне, странном прогибе или даже в прыжке, остановившись над землей. Сразу стали видны замершие в воздухе ядра и пули, а по размытому следу позади них можно было понять траекторию полета и вычислить место, куда они попадут, когда время снова восстановит свой ход.

И еще я видел пулю, предназначенную Като. Она висела в воздухе всего в нескольких шагах от Катерины и тоже замерла в томительном напряжении, как и все вокруг.

Хотя — нет, не всё! Другой я все-таки немного двигался. Ему было тяжело преодолевать давление времени, тем не менее он изо всех сил рвался вперед, но я-то знал, что он уже понимает: ему ни за что не успеть.

«Тайная тропа» открылась перед ним весьма непривычным глазу образом: она словно с небес опустилась в туго скрученном вихре. Другой я исчез в открывшемся проходе, утянув за собой другую Настю, и следом за этим «тропа» закрылась, исчезла из нашего мира.

В этот самый момент привычный ход времени должен был восстановиться, но я не позволил ему сделать это. Соскочив на траву, я сделал несколько пасов руками, прошептал короткое заклинание и неторопливо направился к Катерине. Мимоходом я брал из воздуха застывшие пули и бросал их на землю, чтобы не натворили бед, когда время вернется к своему нормальному течению. Пули были горячими и обжигали пальцы, а я шипел от боли и морщился.

Около Катерины я остановился, невольно залюбовавшись ею. Даже застыв не в самой естественной позе, она казалась прекрасной, как статуя древнегреческой богини. Решительная и восхитительная в этой решительности, она заставила сердце мое заколотиться быстрее обычного. Однако, боясь упустить момент, я взял из воздуха летящую в нее пулю, бросил на землю и поглубже втоптал ее каблуком. Потом одним движением раскрыл над нами с Като защитный купол и только тогда щелкнул пальцами, вновь запустив ход времени.

В тот же миг грохнул пушечный залп, он болезненно ударил по ушам, но я уже знал, что ядро пронесется мимо и ударит в угол одной их казарм, лишь повредив отмосток. Катерина вздрогнула и сильно отшатнулась, едва удержавшись на ногах. А может и не удержалась бы, если бы я ее не придержал за талию.

— Алешка⁈ Ты здесь? Где Настя⁈

— Она рядом. Пошли…

И я потянул ее к выходу «тайной тропы», который все еще был открыт в нескольких десятках шагов от нас. В проеме все еще маячила Настя, опасаясь выйти наружу и схлопотать шальную пулю. Она подпрыгивала от нетерпения и махала нам руками. Заметив ее, Като нахмурилась.

— Настя? Что с ней? Чему она радуется? И что на ней надето, черт возьми⁈

Все это было неважно, все это уже не имело никакого значения. А имело значение только одно: Като была жива.

Я все-таки смог ее спасти. Смог, дьявол меня забодай!

Видя, как плющатся пули о защитное поле, как отрикошетило от него чугунное ядро, я сотворил новую «тропу», и мы втроем ступили на нее, торопясь покинуть это негостеприимное место…

Мы сошли с тропы посреди зеленого луга, в мире, названия которого я не знал. Здесь было очень тихо и безмятежно. Стрекотали цикады, нудно гудел гнус над кустами, усыпанными незнакомой иссиня-черной ягодой, очень аппетитной на вид.

Высоко в небе, прямо над нашими головами, сияло жаркое солнце, но странным здесь было другое — над далеким горизонтом, сплошь утыканным остроконечными голубыми сопками, висело еще одно солнце. Оно было меньше по размеру и светило ровным белым светом, который наполнял собой широкую долину с извилистой широкой рекой посередине. Река эта уходила к самым сопкам и терялась где-то там среди них, окутанная сизой дымкой. По берегу бродили пришедшие на водопой странные огромные твари с длинными хвостами и костяными гребнями на пестрых уродливых головах.

Катерина долго стояла в неподвижности, взирая на горизонт. Потом резко развернулась и уставилась на меня непонимающим взглядом.

— Алешка… — голос ее дрогнул, и я понял, что она подбирает нужные слова, чтобы не сорваться на крик, не нагрубить и не наговорить лишнего. — Я не понимаю… Куда ты меня притащил?

Ответить на этот вопрос прямо было непросто. Собственно, я и сам толком не знал, где мы находимся, в какой из многочисленных миров закинуло нас пришедшее мне на ум заклинание. Я выбрал его наугад, заботясь лишь о том, чтобы он подходил для человеческого существования, но задерживаться здесь надолго вовсе не собирался.

— Главное, что здесь безопасно, — осторожно ответил я, стараясь не вдаваться в подробности.

— Безопасно⁈ — похоже было, что Катерина мне не очень-то верила. — Здесь два солнца!

— Два, — не стал спорить я. И добавил упрямо: — Но главное — безопасно!

— Здесь динозавры! — воскликнула Като.

Я не знал, кто такие динозавры и потому неопределенно пожал плечами.

— Если они тебе не нравятся, я могу перенести тебя в любой другой мир. Теперь мне это под силу.

— Ты с ума сошел⁈ — закричала Катерина. — Какой еще, к чертям собачьим, «другой мир»⁈ У меня в Петербурге куча дел! Гвардия уже почти на моей стороне! Они носили меня на руках. Кто-то сказал, что Романовых хотят выдвинуть кандидатами на престол, и теперь весь Преображенский полк кричит без устали: «Катерина — наша императрица!»

— Но ты не из тех Романовых, — возразил я.

— Да какая разница⁈ Как ты не понимаешь? Это мой шанс! Я смогу! Я чувствую, что смогу! Я знаю, что следует делать, я хорошо помню историю! Я буду хорошей императрицей!

Должно быть, она хотела добавить что-то еще, но ей это не удалось. Настя сделала к ней несколько широких шагов и с размаха залепила по щеке раскрытой ладонью. Голова у Катерины безвольно мотнулась, но в тот же миг ей прилетело по второй щеке, и голова сразу мотнулась в противоположную сторону.

— Императрица ты, значит? — зло процедила Настя. Последовала еще одна пощечина, и я подумал, что ударить ее в четвертый раз я уже вряд ли позволю. — Екатериной Великой стать захотела? Там даже еще первой Екатерины на было, а ты уже во вторые метишь?

— Наська! — взвизгнула Катерина, торопливыми движениями потирая себе отбитые щеки. — Ты совсем сдурела?

Настя покачала у нее перед лицом раскрытой ладонью.

— Не вышло из тебя императрицы, ясно тебе? Убили тебя, дуру! Пулю в лоб всадили, вот такую… — она пальцами показала размер мушкетной пули. — У тебя все мозги в кашу превратило, затылок вынесло…

Настя хотел шлепнуть Катерину по затылку, но я успел перехватить ее руку. Настя вырвала ее у меня, глянула с остервенением на Катерину.

— Повезло тебе… императрица, блин! — звенящим голосом сказала она. — Если бы не Сумароков со своей белой магией, ты лежала бы сейчас с разбитой башкой в траве около казармы. Всё, нет больше императрицы Катерины! Отверг тебя этот мир. Ты не способна долго жить ни в одном из миров, ясно тебе это⁈

Она дышала часто и хрипло. А Като — моя Като! — вдруг изменилась в лице. Плечи ее опустились, она вся как-то сникла, рот приоткрылся, и зубки сверкнули перламутровым блеском. Выглядела она в этот момент столь жалко, что мне захотелось немедленно обнять ее, прижать к себе и больше никому не позволять ее обижать. Даже Насте. Хотя, в чем-то она, безусловно, была права…

— Меня убили? — прошептала Като. — Я погибла? Но как же?.. — она подняла на меня глаза. — Алешка, как ты это сделал? Как ты спас меня?

— Ну-у-у… — я склонил голову на один бок, а потом и на другой. — Просто я очень этого захотел.

— А… почему?

— Да любит он тебя, дура! — влезла Настя.

Щелчком пальцев я заставил ее замолчать. В самом прямом смысле — губы ее слиплись, и она, как не силилась, не могла их разлепить. Даже замычала, скривилась вся, пытаясь разжать губы, но так и не смогла сделать этого. Тогда она врезала мне кулаком в плечо и успокоилась. Отвернулась обижено, трогая слипшиеся губы кончиками пальцев.

— Я тоже, — сказала вдруг Като.

— Что? — не понял я.

— Я тоже тебя люблю, Алешка, — ответила Катерина.

Она произнесла это очень просто и так буднично, что я сначала и не понял смысла ее признания. Ну, любит и любит — что тут такого? А потом ка-а-ак понял! И отшатнулся даже, не веря своему счастью.

— Но ведь… да я же… как же так? — Я бормотал какие-то обрывки фраз, не в силах толком сформулировать свои мысли и чувства, девятым валом нахлынувшие на меня в этом миг. И тогда я схватил Катерину за руки и прижал их к своему лицу. — Като! Милая моя Като!

Она вдруг перестал быть той строгой неприступной девицей, рядом с которой я терял всякую волю и толком не мог связать даже пары слов. Она стала такой родной и близкой. Она стала моей, теперь уже полностью и навсегда, я был уверен в этом…

— Като… Като…

Она прижалась ко мне, взъерошенными волосами щекоча нос.

— Алешка… Алешка…

— Катерина… Моя Катерина…

Услышав за спиной глухой мычание Насти, я щелкнул пальцами, снимая заклятье, и она тут же заговорила быстро-быстро, опасаясь, что я снова вздумаю заставить ее замолчать:

— Друзья мои, я, конечно, жутко извиняюсь, и все это очень романтично, но сейчас это совсем не ко времени! К нам направляются какие-то жуткие твари, и я уверена, что они хотят нас сожрать. Особенно меня… Так, может быть, вы оторветесь друг от друга, и мы займемся моим спасением?

Не выпуская Катерину из своих объятий, я глянул на Настю искоса. Предложил негромко:

— Если хочешь, я прямо сейчас отправлю тебя в Петербург.

Настя фыркнула.

— И что я там буду делать? Претензий на императорский престол у меня нет, денег тоже нет. А идти в любовницы к Григорию Орлову я не желаю… Сумароков, отправь меня обратно в Серую Русь, а? Я ведь там маг, не чета некоторым! Я сама смогу распоряжаться своей судьбой. А если и суждено мне там погибнуть, то я уже знаю дорогу в Правь, куда уходят все маги, и смогу ее отыскать.

— Нет ничего проще, — ответил я, открыв перед ней «тайную тропу». — Заклинание помнишь?

— «Трипта ла буарда грен рас», — с расстановкой сказала Настя. — Я не прощаюсь. Когда-нибудь мы обязательно встретимся.

Поочередно обняв сначала Катерину, потом меня, она ступила на «тропу». И уверено пошла в чернильную даль, очень быстро уменьшаясь в размерах, пока ее крошечная фигурка не слилась со сверкающей тропинкой воедино.

Когда проход за ней закрылся, я спросил:

— А мы куда направимся? Ты можешь придумать любой мир, Като, — уверен, что я смогу отыскать его в лабиринтах Запределья.

Катерина покачала головой.

— Не надо любой, Алешка. Пошли туда, откуда я явилась. В мой собственный мир. У меня там остались кое-какие дела. И я хотела бы их закончить.

— Пошли, — ответил я.

И открыл «тайную тропу».

КОНЕЦ