Братство Астарты

Глава 26

Сотня вендов заходила на плац довольно ровным квадратом. Рядом строились такие же квадраты гавелинов и фаргов. Напротив, сверкая начищенным железом, уже замерли идеальные шеренги имперских легионов. Замолчали трубы, отрокотали барабаны. Трибуны отсчитали удары: ровно на триста одиннадцатом стройные линии туринских когорт были выстроены. Конница, конечно же, припозднилась, за что была награждена презрительными взглядами. Варвары есть варвары, что с них возьмешь!

Лава Быстрый никогда на это не обижался. Наоборот, когда его бойцы жаловались на чванство легионеров, он с усмешкой говаривал им: «Вы видели этих ребят в бою? Вот научитесь воевать так же, как они, тогда тоже сможете себе позволить глядеть на других свысока».

Заняв, как положено, свое место справа от выстроенной квадратом сотни, Лава расслабился в седле, зная, что это «веселье» быстро не закончится. Его прогноз оказался верным: минута шла за минутой, а ничего не менялось. Стоящие слева суровые неразговорчивые фарги терпеливо держали квадрат, тогда как строй гавелинов слева потихонечку начал рассыпаться, превращая квадрат в бесформенное пятно.

Войска томились в ожидании. Стоял самый разгар дня, и солнце палило немилосердно. Броня раскалилась, а пот из-под шлемов заливал глаза.

Лава еле слышно пробормотал, едва шевеля губами:

— По всему видать, завтра штурм.

Стоящий рядом Кот все же услышал:

— Ну и ладно. Не наше это дело. Пусть пехота разомнется, а то вон ряхи какие наела!

Снедаемый дурным предчувствием сотник вздохнул:

— Так-то оно так, да всяко бывает.

Наконец показались носилки стратилата. По когортам и схолам пронеслось: «Смирно!» Паланкин Навруса остановился у первого легиона. Фесалиец довольно бойко соскочил на землю и в сопровождении свиты двинулся вдоль строя, внимательно всматриваясь в выправку, обмундирование и выражение лиц легионеров. Гениальность Навруса заключалась в том, что многие свои недостатки он умел использовать как достоинства. Зная, что у него тонкий писклявый голос, он никогда не обращался к армии с трибуны — чем больше стараешься, тем смешнее выглядишь. Наврус не гнушался пройтись по рядам. С его исключительной памятью он помнил очень многих легионеров в лицо и по именам. Обращаясь к ветеранам, а именно они всегда стояли в первых шеренгах, он говорил тихо и отчетливо. Получалось очень уважительно. Маленький круглый человечек рядом с гигантом в броне — тут и тоненький голосок звучал абсолютно к месту. Армия уважение ценила. Ну а чтобы не забывались и помнили, кто есть кто, стратилат частенько, как и сегодня, заставлял их попотеть на плацу.

— А, Нестор!

Фесалиец остановился перед хмурым крепышом с квадратными плечами и безобразным шрамом через все лицо.

— Говорят, ты женился?

Лицо монстра исказила гримаса, слабо напоминающая улыбку:

— Есть такое дело, мой господин.

— А что скажет Фатима?

Если лицо Нестора и могло выражать эмоции, то сейчас был его звездный час. Всем своим видом скалоподобный солдат выказывал удивление:

— Откуда… Вы…

— Ну и хитрожопая ты бестия, Нестор!

Под хохот нескольких десятков воинов, слышавших разговор, Наврус, погрозив ветерану пальцем, зашагал дальше.

Полный обход двух имперских легионов мог занимать до двух часов в зависимости от настроения Фесалийца. Сегодня было слишком жарко, да и настроение стратилата было безнадежно испорчено, поэтому, сделав ряд замечаний, Наврус закончил довольно быстро. И это было не единственное исключение. Завершив осмотр легионеров, он не отправился, как обычно, к носилкам, а, изменив традиции, повернул к вспомогательным схолам. Пройдя перед лошадиными мордами под удивленными взглядами не только свиты, но и самих варваров, он остановился у вендской сотни.

— Хорошие лошади. Быстрые?

Наврус стоял напротив лошади сотника, но вопрос его прозвучал так, словно он обращается ко всем сразу и ни к кому конкретно. Лава тоже ответил, глядя куда-то поверх головы полководца:

— Лучшие!

Фесалиец поднял взгляд, и, посмотрев с прищуром прямо в глаза всаднику, медленно произнес:

— Лава Быстрый, комит вспомогательной схолы первого императорского легиона. Все верно?

Лава не отвел взгляд:

— Абсолютно, мой господин!

— Наслышан… Что, действительно можешь положить три стрелы одну в другую? — Спрашивая, Наврус не отпускал глаза собеседника, его в первую очередь интересовала реакция сотника.

Лава улыбнулся:

— Те, кто видел, говорят, что так и есть.

Подумав, стратилат просто кивнул:

— Хорошо.

Он уже двинулся дальше, но вдруг остановился и, повернувшись к варвару, бросил:

— После смотра зайди ко мне в шатер.

Два легионера ввели Лаву в шатер командующего. Наврус стоял у небольшого столика, инкрустированного слоновой костью. Два десятка свечей в литых бронзовых подсвечниках освещали значительную часть просторного помещения.

Стратилат жестом отпустил охрану и спросил, не оборачиваясь:

— Можешь читать карту?

Не получив приглашения пройти, Лава остановился там, где его оставили легионеры и ответил прямо оттуда:

— Если карта туринская или иберийская, то да.

Наврус удовлетворенно кивнул:

— Проходи сюда. Что ты застыл там, как столб?

Сотник, едва заметно усмехнувшись, подошел к столу и остановился, рассматривая крупную карту восточной части долины. Карта была настолько подробной и точной, что Лава не смог удержаться:

— Хорошая работа!

— Лучшая! — улыбнулся в ответ Фесалиец и, выдержав паузу, продолжил: — Сейчас я расскажу тебе то, что на сегодняшний день знают очень немногие.

Услышав это, Лава мгновенно напрягся, припомнив свое предчувствие: ну вот и началось! Он попробовал как можно мягче отказаться, пока еще не зашло слишком далеко:

— Мой господин, я очень высоко ценю ваше доверие, но чужие тайны не способствуют аппетиту, а я, знаете ли, люблю поесть. Можно мне по-прежнему оставаться в числе несведущих?

Наврус с удивлением взглянул на варвара:

— Предложения еще не последовало, а ты уже начал торговаться. Не похоже на венда!

Лава уже понял, что отвертеться не получится и его втягивает в опасную авантюру.

— Мой господин, я обещал вернуть своих ребят домой, по возможности живыми.

— Но также ты давал присягу императору.

— Это так! — Сотник вытянулся и тяжело вздохнул: — Приказывайте!

Наврус поморщился:

— Прикажу, конечно, но мне хотелось бы по-другому. Дело тонкое. Вот, взгляни на карту. — Стратилат ткнул пальцем в лист пергамента. — Видишь распадок? Отсюда пойдет атака панцирной кавалерии. Ты поведешь свою сотню чуть ниже, вот здесь. Знаешь это место?

— Да. Сосны и огромные камни, словно их накидали великаны.

Наврус сложил пальцы в замок:

— Точно! Мчаться во весь опор там решится только безумец, но ведь венды этим и славятся.

— Спорное утверждение. — Лава не любил эту черту своих земляков, но бешеный нрав вендов стал уже нарицательным и отрицать его в любой другой ситуации он бы не стал.

Стратилат пропустил ворчание подчиненного мимо ушей, заостряя внимание на главном:

— Вы промчитесь между камней и сосен прямо к мосту. Пока горожане будут следить за катафрактами, вы ворветесь в город и заблокируете ворота до подхода основных сил.

Лава не торопился соглашаться:

— То есть, если я правильно понимаю, благородные отсекают вылазку, а мы лезем в самое пекло?

Наврус вновь улыбнулся: ему нравился этот варвар, видящий самую суть.

— Ну… Почти так. Тысяча катафрактов против пяти сотен сардов. Они сомнут сардийцев за мгновение. Вам надо продержаться совсем недолго.

— Недолго. На пергаменте. А в реальности всегда всё складывается не так, как хотелось.

Лава уже понял, что отказаться не удастся, и Фесалиец это тонко почувствовал. Он встретил взгляд венда:

— Теперь о приятном. Если продержитесь до подхода главных сил, даю по пять серебряных динаров каждому твоему бойцу и пятьдесят тебе.

Сумма была огромная, но Лава постарался не выказать удивления, подумав про себя: «Видать все еще хуже, чем я думаю». В этой ситуации ему оставалось только набить себе цену:

— Хорошо, но с одним условием. За погибших получат оставшиеся в живых.

Наврус рассмеялся:

— Ты же знаешь, это невозможно. Есть стандартный имперский договор — мертвым деньги не нужны.

Сотник ничего не ответил, продолжая смотреть прямо в глаза стратилата. Пауза затягивалась. Фесалиец умел торговаться и знал, когда надо уступить.

— Ну хорошо, но ты тогда получаешь такую же долю, как и все. Пятьсот серебряных динаров на всех. Даже если вернется живым один из сотни, он получит эту сумму. — Наврус протянул руку: — Согласен?

Лава пожал протянутую ладонь:

— Согласен!

Размяв пальцы после рукопожатия венда, Наврус заложил руки за спину:

— Тогда, пожалуй, всё. Свободен!

Уже у самого выхода Лава вдруг остановился и повернулся к командующему:

— Один вопрос. Можно, мой господин?

Наврус был настроен благодушно. Пока все шло более-менее гладко, и он мог себе это позволить.

— Ну если только один.

— Почему я? Почему венды? Ведь азарская схола первого легиона считается лучшей. — Губы Лавы растянулись в ироничной улыбке: — Хан Менгу не обидится?

Стратилат внимательно посмотрел на сотника:

— Значит, интересуешься, почему ты?

Наврус прошел в угол шатра и вытащил болванчик-неваляшку.

— Перед тем, как что-нибудь решить, я всегда тщательно изучаю вопрос. Я порасспросил знающих людей о твоей жизни, варвар, и поразительное дело — больше всего ты напоминаешь мне эту игрушку.

Фесалиец толкнул неваляшку, та качнулась и выпрямилась вновь. Он ударил ее снова. Игрушка склонилась, закачалась и поднялась, как ни в чем не бывало.

— Теперь ты понимаешь?