Братья по крови. Книга седьмая. Время разбрасывать камни, и время собирать их

Глава 12

Глава двенадцатая.

А зачем тут у вас решётки на окнах? Наверное, от комаров…

Счастливей нас лишь голуби на крышах,

Сидят себе спокойно, и не слышат,

Как бьётся пульс советского народа,

Всё тише и слабее, год от года…

03 июня. 1974 год.

СССР. Москва. Новогиреево.

Самым опасным противником из вновь прибывших, я сперва посчитал бывшего десантника, несмотря на его открытое добродушное лицо и вполне себе симпатичную внешность. Но это пусть им девчонки любуются. А я в первую очередь обратил внимание на крепкие бицепсы и широкие плечи…

И лишь, когда повнимательнее присмотрелся ко второму незнакомцу, то понял, что этот боец покруче будет, чем бывший дёсант. Плавные, почти кошачьи движения при ходьбе, а конституция у его тела, скорее сухая, чем худощавая. Ну а судя по разрезу глаз, что-то азиатское в его крови плещется с рождения.

Мои предположения, что драка начнётся сразу же, как только вся толпа приблизится к нам, не оправдались. Да… Нас сразу же обступили, перекрывая пути для отступления. Но мы даже и не делали попыток слинять. Не по-пацански это…

Прямо перед нами замерли, разглядывая нас, двое старшаков. Побитый мною индивид стоял за их спинами, а трое из его стаи, пристроились по бокам. Но на массовку я особого внимания не обращал. Об их боевых качествах мне уже всё рассказали их действие во время предыдущего инцидента. В драку за своего не полезли, и быстро слиняли, когда я на них прикрикнул. Хотя в тот раз их и было вдвое больше, чем нас.

Но теперь они вели себя посмелее, вроде бы. ведь теперь их уже втрое больше, да и двое парней постарше придавали стае вид более грозный.

Парень в тельняшке смотрел прямо на меня, но я не видел в его глазах ни злобы, ни агрессии.

— Это вы наших побили? — лениво спросил он, глядя мне прямо в глаза.

«Взглядом давит.» — решил я. — «Не на того напал, мальчик.»

— Ну, во-первых: Не мы, а я. А во-вторых: Не всех ваших, а только вон того, что за языком не следит.

— И может быть ты мне расскажешь, как было дело? А то этот… — он кивнул на побитого. — Прибежал с криком «Наших бьют!»

— Ты хочешь узнать, как всё было на самом деле? — ответил ему я, не отводя взгляд. — А зачем оно тебе? Пришёл заступаться за побитых? Ну, давай, нападай!

— Не боишься? — усмехнулся парень в тельнике.

— Только дурак ничего не боится. А я уж точно дураком себя не считаю. А твой пострадавший, сперва нахамил, а потом уже и по щам получил.

— Я только закурить у них стрельнул, а они сразу в морду. — тявкнул из-за спин старшаков, побитый.

— Цыц! — цыкнул на него азиат.

А потом продолжил, обращаясь ко мне.

— Расскажи, как всё было, чтобы не было непоняток.

Никакого акцента в его речи я не заметил. Чисто московское «акание», чистая речь, прямой взгляд, слегка раскосых глаз.

— Ладно. — пожал плечами я. — Дело было так.

И я пересказал почти один в один наш диалог перед дракой.

— Не курите? — спросил азиат.

— Нет. — почти честно ответил я.

— Спортсмены? Чем занимаетесь?

— Ну, так… Ничего серьёзного. Всего понемногу. — вступил в разговор Лёшка.

— А со мной выйдешь один на один? — вдруг спросил десантник.

Лёшка оценивающего посмотрел на него и задал вопрос:

— Ты в десантуре служил?

— Ну, да. — довольно осклабился парень. — Недавно дембельнулся.

— То есть тебе, как минимум лет двадцать уже?

Кивок в ответ…

— А у меня и у брата днюха будет только в августе. Причём второго числа в день ВДВ. И исполнится нам с ним всего лишь четырнадцать лет.

— Ух, ты… — расплылся бывший десантник. — Круто. День рождения в день ВДВ.

— Так вот. Если ты меня сейчас побьёшь, потом в тебя все будут пальцем тыкать: «Это тот десантник, который ребёнка побил!»

— Чего-о-о?

— А если вдруг, совершенно случайно, получится так, что я побью тебя…

Азиат громко заржал, ткнув кулаком в плечо своего товарища.

— А ведь он прав, братишка. Не в ту историю мы вписаться решили.

— Это точно. — задумчиво проговорил десантник.

Он обернулся к побитому и отвесил ему не такого уж и сильного, но очень обидного «леща».

— Ты чё? — заверещал побитый.

— А ни чё…

Тем временем азиат улыбнулся и протянул мне открытую ладонь:

— Гарик. — представился он.

Мы с Лёхой по очереди пожали протянутую руку, называя свои имена. С десантником мы тоже познакомились. Он назвался Николаем, но сказал, что просто Коля — ему привычнее.

— Пошли к нам во двор! — предложил Коля.

Ну, а мы согласились. А смысл отказываться? И мы не ждали подвоха от этого приглашения. Не те времена. Другие понятия. Тут вам не там. Это не призыв небритого мигранта в будущем: «Пириходи адын! Ми тоже адны придём.»

В соседнем дворе было даже уютно. В тени берёзок стоял вполне себе крепкий стол с двумя лавочками. В будущем таких во дворах я уже и не видел. А в эти времена, это было, так сказать, место общения. В домино постучать, ну или просто посидеть с пивом и воблой на газете… Участковый правда гонял, когда пиво сменялось бормотухой или водочкой. Но и участковый в эти времена был фигурой солидной. Не то что в следующем веке, когда не все жители его даже в живую видели и в лицо знали. А сейчас участкового все хулиганы знали по имени-отчеству, и даже уважали за то, что он не каждый раз их строго наказывал, отделываясь профилактической беседой.

Но сейчас на столике не было ни пива, ни костяшек домино. Две девчонки нашего возраста, или чуть старше, играли в шашки. А маленький пацан лет десяти, наблюдал за игрой.

Побитый малолетний хулиган непонятным образом «растворился в тумане». Вместе с ним, так же незаметно пропали и трое его сотоварищей. Но ни мы, ни Гарик с Колей, этому не придали никакого значения.

Разместившись на свободных местах, мы просто болтали. Так… Обычный трёп. Типа: Вы откуда и куда…

Девчонки искоса бросали на нас заинтересованные взгляды, не отрываясь от азартной игры. Похоже, что у них шла упорная борьба за первенство. Но игра, судя по всему, шла с переменным успехом.

— Детдомовские? — проявил интерес Гарик.

— Интернатские. — поправил его Лёшка.

— А в чём разница?

— В принципе, никакой. Просто уточняю. — ответил брат.

— А здесь каким боком? — вступил в «допрос» Коля.

— Тётя двоюродная нас к себе забрала. — соврал я.

Ну а чего же не соврать, если всё равно никто не проверит. Да и к тому же, это почти что правда. Тётя Наташа в прошлый раз стала нам почти что родной. Я переживал, что стал невольным виновником её гибели. И искренне рад, что снова могу видеть её живой и здоровой. Надеюсь, что в этот раз ничего подобного с ней не произойдёт.

— А где учиться будете? — вдруг спросила одна из играющих в шашки девочек.

— В Суворовское училище будем поступать. — уверенно заявил Лёха, расправив плечи.

— Дело хорошее. — одобрил бывший десантник Коля.

— А каким спортом занимались? — поинтересовался Гарик.

— Да, так… Всего понемногу. — скромно ответил я.

— И что… Ты в самом деле, смог бы меня побить? — с усмешкой спросил Коля.

— Не знаю. Тут ведь как… Не попробуешь, не узнаешь.

Гарик аж крякнул от удовольствия, услышав мой ответ.

— Вот видишь, Колян. Парень реально ничего не боится. Наш человек.

— Вижу. — улыбнулся Коля. — Но верится с трудом.

— А ты проверь! — нагло заявил Лёшка.

— Легко. — хмыкнул десантник.

Но я их тормознул.

— Парни! Мне кажется, что это не совсем правильно, только познакомившись, сразу бить друг другу морду. Может начнём с чего попроще. Ну, например, самбо…

— А ты самбо занимался? — тут же оживился Колян.

— Немного. — поскромничал я.

— Ну, что? — предложил бывший десантник. — Давай разомнёмся!

— Прямо здесь? — скептически оглядел я двор. — Люди не поймут. Да и одежда у нас не для самбо. Ведь все захваты идут за самбовку. А обычная рубашка такого безобразия может и не выдержать.

— Ты прав. — поскучнел Коля.

Было видно, что ему скучно.

— Ты когда дембельнулся-то? — спросил Лёха.

— Сразу после майских праздников. — сообщил почему-то Гарик.

— А ты тоже отслужил. — тут же переключил внимание на него я.

— А то как же. — расплылся в улыбке парень. — Только в погранвойсках.

— Граница на замке? — пошутил я.

— Однозначно! — подтвердил Гарик.

— Ладно, парни. — подвёл я небольшой итог нашей беседы. — Нам пора.

— Уже? — протянул Коля.

— Да мы всего-то на часок вышли проветриться перед обедом. Неудобно опаздывать к столу.

— Это верно! — подтвердил десантник. — Война войной, а обед по распорядку. Будет время, заходите. Мы почти всегда где-нибудь здесь на районе. А если кто будет доставать, только скажи…

— Да, ладно, Коль! — отшутился Лёха. — Мы и сами с усами. Троих на месте положим, а от остальных убежим.

Гарик снова улыбнулся. У него была честная улыбка. Обаятельная и открытая.

— Увидимся.

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Тётя Наташа расстаралась. Щи со сметанкой, котлеты с картофельным пюре. Ватрушки к чаю. Вот вроде бы простые обычные блюда. Но это только на первый взгляд. Просто если всё это приготовлено с душой, руками опытной хозяйки… Мм-м-м. Пальчики оближешь.

Мы умяли всё в один момент. А Лёшка, так тот и вовсе, попросил добавку первого. И куда в него столько влезает? И главное, всё в рост идёт. Организм у нас теперь молодой и растущий. Ему топливо нужно.

Ничего. Не растолстеем мы на домашних пирожках. Скоро начнётся учёба, тренировки… Так что все лишние калории сгорят. А все эти жиры, белки и углеводы, станут кирпичиками для построения тела.

Помнится, в прошлый раз, мы с Лёшкой за это лето чуть ли не на пятнадцать сантиметров вытянулись. Хрен его знает. Может генетика такая была у братьев Тихих изначально, а может из-за переселения душ произошёл такой гормональный взрыв. Но ближе к осени мы с Лёшкой и с виду выглядели старше, и силушки в мышцах поприбавилось. Так что, как говорится, в коня корм.

После обеда накатила ленивая сонливость, и мы с братом чуть ли не клевали носами. Попытка Лёшки помочь на кухне хотя бы с посудой, были пресечены тётей Наташей на корню. Поэтому мы ушли в комнату, да и развалились на наших кроватях… В приоткрытое окно задувал лёгкий ветерок, колыхая тюлевую шторку… Сон пришёл незаметно, и сразу же увлёк в свои ласковые сети. Так что на несколько часов я просто выпал из реальности и улетел в «долину снов».

А приснилась мне почему-то Алёнка. Не Анечка, и не её мама, и не Лёшкина Маринка. И даже не моя боевая колумбийская подруга Лолита, Мария де лос Долорес Диас. А именно Алёна Сомова. Девочка с особыми способностями.

Она заранее чувствовала опасность. Не слишком заранее. Но иногда даже несколько мгновений могут помочь разрулить ситуацию. А если в запасе есть хотя бы несколько минут, то это и вовсе шанс на победу.

В прошлый раз Алёнка погибла, прикрыв меня своим маленьким телом. Заслонила меня от выстрела бородатого байкера. В меня тогда всего лишь пара дробин попала. А девочка получила в живот полный заряд картечи… Но умирала она с улыбкой на лице, как рассказывал Лёшка. Когда она узнала, что я жив, она улыбнулась и умерла…

И вот сейчас, в моём сне, она стоит напротив меня в лёгком ситцевом платье. Лёгкий ветерок теребит подол и слегка развевает непослушный локон. А Алёнка стоит и сверлит меня взглядом. Не улыбается и ничего не говорит. Просто смотрит.

А вокруг лес… Не дремучий, а светлый, весь пронизанный лучами ласкового солнца. Я помню этот лес. В предгорьях Маунт Рейнер штат Вашингтон. Последние спокойные деньки, проведённые в Соединённых Штатах Америки. Именно там, Алёнка вдруг почувствовала что брату и Маринке грозит опасность. А потом…

Потом были гонки с полицией, долгое путешествие через несколько штатов… Ну а потом она погибла, закрыв меня своим телом…

Я проснулся в не самом лучшем настроении. Мне было грустно. Я снова стал рефлексировать по поводу гибели нескольких действительно хороших людей. И многие из них погибли, если и не по моей вине, то при моём непосредственном участии. Лолита, спасла меня от браконьеров, была ранена, почти выжила, но… Сгорела в доме своей тёти Марии. И плевать, что я наказал и покарал всех причастных к её убийству. Мирко в Югославии был убит, когда пытался доставить меня к итальянской границе. Я отомстил и за него. А Алёна… За неё мой брат Лёшка положил всех байкеров из банды «Mongols» до кого смог дотянуться.

Но месть — не может вернуть к жизни тех, кто нам был близок и дорог.

За окошком уже начинало темнеть, когда мы слегка поужинав, снова вышли прогуляться.

— Пошли к ребятам! — предложил Лёшка. — Потусим с молодёжью.

— Сейчас ещё нет такого слова: «Потусить». — ответил я ему.

— Да какая разница. — отмахнулся Лёха. — Сейчас нет. Потом будет.

— Думаешь нам там будут рады? Помнится, что побитый на меня злобу затаил. Как бы какой подлянки не учинил.

— Да пофиг.

— Лёша! Нельзя быть пофигистом во всех делах. Вот мне сегодня Алёнка приснилась.

— И что?

— Похоже, что даже и во сне, она попыталась меня предупредить о какой-то неприятности, ожидающей нас.

— Ты в это веришь?

— Братишка! С нами столько всего произошло такого, чему нет научных обоснований… Так что не грех поверить и в экстрасенсорику, предсказателей и провидцев.

— Да, шарлатаны они все. — отмахнулся Лёшка.

— Не скажи… Алёнка за пару минут в Крыму предсказала, что что-то произойдёт. А потом Хмара схватилась за руль… Если помнишь, тогда Бес погиб, а я чуть не сгорел.

— Я помню, брат. Кстати, ты Авдееву про Хмару и папашу её напомнил?

— А как же. Никого не забыл.

Вот так вот, за разговорами, мы и дошли до знакомого дворика со столиком. Из знакомых ребят там оказался только Гарик, который, казалось, был искренне рад нашему приходу. Остальные были плюс-минус его ровесники. Так что мы, вроде бы, были самыми младшими. Даже двое девиц были постарше нас. Уже не те, что днём играли в шашки, а другие. Столько незнакомых людей сразу… Это даже слегка напрягало, но Гарик познакомил нас с остальными парнями, и те пожимали нам руки, не выказывая никакого превосходства. Хотя всех имён я даже и не запомнил. И лишь только один, Анатолий, выделялся из компании, ну хотя бы тем, что у него в руках была гитара. Обычная советская семиструнка Ленинградского завода. Только вот она была уже переделана под шесть струн.

У меня аж ностальгия проснулась. Это как через много-много лет увидеть старого друга. Ведь именно такая была у меня в своё время. Отец подарил на шестнадцатилетие. Я тогда поначалу расстроился, что не шеститструнка, но потом, с помощью надфиля и пластмассовой зубной щётки, сделал новый порожек под шесть струн. У Толика на гитаре была похожая ситуация. Только порожек был сделан из эбонита.

Парень сидел и пытался играть что-то блатное и простенькое на трёх аккордах. Но, кажется, что он не так давно взял гитару в руки, поэтому получалось у него откровенно слабо. Чёрт меня дёрнул, когда закончилась песня, попросить у него гитару. Толик та-ак на меня посмотрел, словно я вот только что на его глазах захотел изнасиловать его младшую сестру. Похоже, что эта гитара была его настоящим сокровищем.

Если бы не Гарик, уговоривший своего приятеля, то мне так бы не удалось взять в руки этот инструмент. Но немного помявшись, Толя всё же протянул мне гитару.

Я сел на скамейку, положил гитару на ногу, попробовал звучание. Да, уж… За неимением гербовой, писать приходится на промокашках.

Гитара оказалась боевой. Ну, в смысле, в бою ею тоже, похоже, пользовались. На деке трещина видна, а гриф был сильно поцарапан и потёрт. Струны были жёсткие металлические. Я попробовал взять пару аккордов. Оказалось, что мои пальцы на левой руке ещё не имеют жёстких подушечек, но… Ручки-то помнят.

Слегка подстроив гитару, я заиграл. Почему-то меня потянуло на блатную романтику. То ли настроение было такое, то ли попытки Толика спеть про Мурку, подтолкнули к этому.

Первую песню я честно украл у Александра Новикова. Уж больно она мне в прошлой жизни по сердцу пришлась. Словно эпизод из моей реальной жизни.

Помнишь, девочка, гуляли мы в саду,

Я бессовестно нарвал букет из роз?

Дай бог памяти, в каком это году,

Я не чувствовал ладонями заноз.

Когда я заиграл и запел, все присутствующие почти сразу замолчали. Судя по всему, песня понравилась…

А потом качалась ночь на каблуках,

И кувшинки глупо путались в пруду.

Помнишь, девочка, занозы на руках?

Дай бог памяти, в каком это году…

Закончил я песню, и во дворе воцарилась тишина.

— Здорово! — пробормотал Толик. — А чья это песня?

— Парень один из Свердловска, тёзка мой, Александр Новиков.

— А ещё что-нибудь можешь спеть? — попросил один из парней.

— Саша! Тебя же Сашей зовут? — спросила одна из девиц.

— Да. — ответил я, на всякий случай сделав вид, что застеснялся.

— Спой что-нибудь романтичное! — состроив мне глазки, попросила девица.

— Про любовь! — добавила вторая.

Ну, что же… Ви хочите песен? Их есть у меня… Прости, Петкун и «Танцы минус» иже с ним! Я запел знакомые строчки…

У ночного огня, под огромной луной,

Тёмный лес укрывал нас зелёной листвой.

Я тебя целовал у ночного огня.

Я тебе подарил половинку себя…

Что могу сказать? Песня сразу зашла «на ура». Ну а дальше… По просьбе парней я снова спел нечто более мужское и приземлённое. Вовремя вспомнил про питерского врача Александра Розенбаума.

Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.

Гоп-стоп, ты много на себя взяла.

Теперь расплачиваться поздно.

Посмотри на звёзды!

Посмотри на это небо, взглядом, бля, тверёзым!

Посмотри на это море! Видишь это всё в последний раз…

Мне кажется, что пора уже заканчивать наш концерт. Смотрю, уже какие-то левые люди подтянулись на звуки музыки. Вот дядька небритый, лет под сорок. Пара тёток с ним же. С виду, ну натуральные продавщицы из продмага. Толстые такие, мордастые.

Пацаны попросили «ещё!». Сразу пояснил, что это будет последняя песня. И, недолго думая, решил, что завершить можно чем-то более блатным. На этот раз украл шансон у Михаила Круга.

Кольщик, наколи мне купола!

Рядом — чудотворный крест с иконами,

Чтоб играли там колокола

С переливами и перезвонами.

Народ проникся блатной лирикой. Слушали молча, с интересом. А я, поймав кураж, уже пел во всю гло́тку, не стесняясь своего ломающегося юношеского голоса.

Если места хватит — нарисуй

Лодку с парусами, ветром полными.

Уплыву, волки́, — и вот вам х…!

Чтобы навсегда меня запомнили.

— Мы тебя уже запомнили. Заканчивай, концерт, певец!

Люди в форме мышиного цвета появились из-за кустов, прерывая мои песнопения. Народ как-то сразу сник. Мужик с тётками испарился, как его и не было тут. Я тут же сунул гитару в руки Толику. Но, как оказалось, было уже поздно.

— Что тут происходит? — спросил ещё один подошедший мент с погонами лейтенанта.

— Да, вот… Молодёжь. Все пьяные. Находясь в общественном месте, выражаются нецензурно…

— А чего сразу пьяные? — набычился Гарик. — Всё по трезвяку. Что? Уже и песни под гитару попеть нельзя?

— Это смотр какие песни. — пробурчал сержант. — Ты, Джамалов, когда на работу устроишься?

— Так ещё и месяца не прошло, как дембельнулся. В институт буду поступать.

— В институ-ут? — протянул милиционер. — А не боишься, что из-за плохой характеристики с места жительства тебя туда не примут.

— А что я сделал-то? — поник Гарик.

— Товарищ лейтенант! — обратился я к старшему по званию. — А какие у Вас к нам претензии? Никто не пьёт. Вечер ещё не поздний. Лето на дворе.

— Ты кто такой? — почему-то вместо лейтенанта, мне ответил вопросом на вопрос сержант.

— Я гражданин Союза Советских Социалистических Республик! — гордо выдал я ему.

— Граждани-ин? — глумливо переспросил усатый сержант. — А документики-то у тебя есть, гражданин. Что-то я твою рожу здесь раньше не видел.

— Рожа — это инфекционное кожное заболевание. А у меня есть только лицо.

— Ты что, самый умный? — разозлился милиционер.

— Образованный. — отрикошетил ему я.

Сам не знаю, с чего это я опять так завёлся. Вроде бы менты сейчас в своём праве. Ну, да. Я произнёс пару матерных слов. Но из песни, как говорится, слова не выкинешь. Только вот, как разговаривает с обычными людьми этот хам в милицейской форме, мне очень не понравилось.

— Документы есть? — ни с того, ни с сего влез в разговор лейтенант.

— Мне ещё нет шестнадцати.

— Где живёшь?

— В Москве…

— С нами поедешь! — заявил сержант.

— Зачем?

— Для установления личности. И родителей твоих вызовем. Штраф за тебя заплатят.

— За что? — сделал я удивлённое лицо.

— Выражался нецензурно.

— Вам показалось.

— Что-о?

Рожа у сержанта налилась кровью. Он попытался схватить меня за шиворот, но я уклонился… Я бы даже смог сейчас убежать. Но я не мог этого сделать. Хотя и Лёшка бы тоже слинял. Только вот ребят, с кем я сегодня познакомился, я бы подставил. А они мне пока ничего плохого ещё не сделали.

Второй милиционер с погонами рядового, ухватил меня за руку. Вырываться я на этот раз не стал. Но это только привело к тому, что подскочивший сержант больно заломал мне руку за спину.

— Вы чего так с парнем грубо обращаетесь? — дёрнулся в нашу сторону Гарик.

Но освободившийся от меня рядовой перехватил его и тоже схватил за руку. Гарик не стал сопротивляться, и нас с ним потащили в сторону «воронка» стоящего у въезда во двор.

Я успел только крикнуть:

— Лёха! Позвони…

Но, получив от сержанта затрещину открытой ладонью, я решил сберечь зубы и промолчать…

Вот тебе и «блатная романтика» — только и подумал я.