Девушки бури и тени

11

Как и всё в Облачном Дворце, обеденный зал – чудо из чудес. С вершины большой центральной лестницы мы переходим по изящному мостику, полностью сделанному из стекла, за боковыми панелями которого клубятся ночные облака, и попадаем в круглую и величественную башенную комнату. Мраморные стены настолько высоки, что, кажется, доходят до подножия Царства Небесного. Деревья и цветы, вырезанные из металла и белого камня, создают эффект сверкающего замёрзшего леса, посреди которого стоят столы с элегантно одетыми птицедемонами.

Слуга из Касты Стали, облачённый в кремовые одежды, ведёт меня и Майну к центральному столу, установленному на круглое серебряное возвышение. Над головой высоко вздымаются ветви металлических и каменных деревьев, сверкающие опалами, жемчугом и филигранными огоньками, свисающими, как украшенные драгоценными камнями плоды. В зале слышны только приглушённые разговоры и шуршание перьев.

За годы жизни во дворце я привыкла жить рядом с демонами. Но, проведя последние несколько недель только с нашей группой, я забыла, насколько может быть стеснительно входить в комнату, полную демонов. Я выпрямляюсь, устремив взгляд прямо перед собой, и борюсь с желанием поправить свой белый ханьфу. Юбка слишком длинная, отчего я при каждом шаге боюсь споткнуться. Проходив так долго в тёплой и практичной одежде, плавное скольжение шёлка по коже кажется странным. От этого я вспоминаю вечера во дворце, когда я наряжалась для Короля и двора в лёгкие платья и мантии. Очень надеюсь, что эти вечера остались в прошлом.

Прошёл всего час с тех пор, как Майна рыдала в моих объятиях в ванной комнате, но, судя по тому, как она себя ведёт, никто никогда об этом не узнает. Служанки одели её в платье, похожее на моё, но при её высоком и атлетическом телосложении оно придаёт ей царственный вид пропавшей ледяной принцессы, возвращающейся во дворец. Она уверенно шагает рядом со мной. Густые волосы ниспадают блестящими волнами до поясницы. Хотя я отказалась от яркой косметики и блёсток, которые предлагали мне горничные, Майна велела им наносить их так, как ей нравится. Свет подвесных фонарей ложится ей на кожу, подчёркивая мерцающую пудру, покрывающую лоб и скулы, и тёмно-сливовый блеск на губах.

– Что? – спрашивает она, заметив мой пристальный взгляд.

– Ты выглядишь так, словно ты тут хозяйка, – отвечаю я.

– Хорошо. Я совсем не так планировала появиться во дворце Белого Крыла. Хочу быть уверена, что хотя бы сегодня вечером выгляжу как настоящая дочь главы клана.

– Хочешь запугать леди Дуню?

– Не запугать, а произвести впечатление. Белое Крыло придаёт большое значение внешнему виду.

– Кто бы мог подумать? – выгибаю бровь я, оглядывая изысканное помещение в башне.

– На войне внешний вид также важен, – ещё серьёзнее тихо добавляет Майна.

– Леди Майна и леди Леи, – объявляет нас демон-птица, кланяясь в сторону леди Дуни. – Расправим крылья.

– Открытое небо, – склоняет голову леди Дуня.

От неё невозможно оторвать взгляда. Леди Дуня сидит во главе стола в переливающихся серебристо-белых одеждах, усыпанных крошечными бриллиантами. Остальные члены её семьи рассаживаются вдоль стола, каждый между одним из нашей группы. Луч света бьёт мне в лицо – я замечаю Меррина.

Когда мы с Майной проходим мимо него, он поднимает свою покрытую перьями голову:

– Соскучились по мне, дорогие?

– Не так сильно, как Бо, – отвечаю я, подмигивая, и он хоть и закатывает глаза, но кажется довольным.

Слуга провожает нас на наши места, Нитта и Бо громко свистят, и Цаэнь сердито смотрит на них, как будто раздумывает, как прикончить их со своего места.

Майну сажают рядом с леди Дуней, меня – через пару стульев рядом, между двумя дочерьми-подростками лорда и леди. Та, что справа, бросает на меня скучающий взгляд.

– Бумажный народ в нашем дворце, – растягивает она слова. – Неужели мама до такого опустилась?

Она возвращается к свиткам у себя на коленях, которые даже не пытается спрятать. Я улавливаю несколько строк — что-то о могучем демоне-орле, который заключает принцессу в объятия, и они начинают целоваться, прижимаясь друг к другу покрытыми перьями телами.

– Эола вечно что-то читает.

Девушка-лебедь слева от меня неулыбчива, её голос высокий и холодный. Это та девушка, которую я видела ранее. Она говорила ранее в зале для аудиенций о нападении Короля на Клан Волка. В основном благодаря ей мы свободно сидим здесь, а не закованные в цепи в тюрьме Белого Крыла. Тем не менее её взгляд ясно даёт понять, что на любое выражение моей благодарности я не получу ничего, кроме презрения.

– Тебе тоже нравится читать? – спрашиваю я, просто чтобы что-то сказать.

Её милое личико морщится от отвращения.

– У меня нет времени на всякие романы, – усмехается она. – Такие старомодные развлечения подходят только для досуга, особенно у дочерей клана.

По собственному опыту я знаю, что и романтика, и чтение делают прямо противоположное. Они могут разжечь огонь, воспламенить душу желанием, сознанием и силой. Вместо этого я говорю:

– Мать, похоже, не занимается твоим досугом?

– Ах, ты об этом? – она машет тонкой рукой с когтями, от её напудренных перьев исходит аромат. – Это всё взаимосвязано. Мы можем делать здесь всё, что хотим, править так, как хотим. Но только здесь. Облачный Дворец и эти горы – иного мы и не знаем, будто нам подрезали крылья. Мама не хочет приобщать нас к политике Ихары, и это касается всего, что мы делаем. Она воспитывает у нас пассивность, а я ненавижу пассивность. Знаешь, – резко добавляет она, вздёргивая подбородок, – меня готовят на смену командиру Тео, когда та уйдёт в отставку.

– Поздравляю! – улыбаюсь ей я.

– О, не надо, – фыркает она. — Это здорово, если тебе нравится командовать крошечной армией, которая никогда не участвует в боевых действиях, или быть не более, чем накачанным телохранителем. Но какой смысл иметь крылья, если нам не разрешают летать? – её голос впервые смягчается. – То есть, летать по-настоящему?

Её слова напоминают мне о символ на кулоне с благословением на моё рождение. Насколько загнанной я чувствовала себя во дворце, вынужденная скрывать свою любовь к Майне и желание бороться с несправедливостью Короля и его правления. Даже без Короля то место больше похоже на могилу.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – отвечаю я приглушённо.

Тёмные глаза девушки-лебедя вспыхивают:

– Я так и думала, что ты меня поймёшь, – она поднимает голову. – Меня зовут Канна.

– Леи.

Она берёт стоящий перед собой хрустальный бокал и наклоняет его в мою сторону:

– Расправим крылья.

– Открытое небо, – я поднимаю свой бокал.

Её круглые глаза, обрамленные тяжёлыми ресницами, не отрываются от моих, пока мы делаем глоток кристально чистого саке.

– Итак, – говорит Канна, когда официанты начинают пробираться через зал, держа на ладонях тарелки с восхитительно пахнущими блюдами. – Это ты пыталась убить Короля Демонов?

К горлу подступает комок. Не привыкла, чтобы кто-то переходил прямо к делу. Прямота дочери клана напоминает мне Блю – не говоря уже о том, как надменно она продолжает на меня смотреть.

– Да, – отвечаю я.

Не успела я это сказать, как Канна наклоняется, одаривая сестру ухмылкой:

– Видишь, Эо? Я же тебе говорила. Теперь будешь отрабатывать за меня три дня на гражданской службе.

– Ну и что, – Эола не поднимает глаз. – Обожаю гражданскую службу.

– Видишь, с кем мне приходится жить? – Канна закатывает глаза.

Официант ставит последнее из множества блюд, которые теперь загромождают весь стол: приготовленную на пару рыбу-ангела, плавающую в соевом соусе, пирог с репой в форме цветов, свёрнутые ушками свиные дамплинги, плавающие в прозрачном бульоне. Канна хватает столовое серебро, с удовольствием накладывая нам на тарелки большие порции.

– Я поспорила с сестрой, что это ты напала на Короля, – объясняет она. – Все думали, что это сделала дочь Кетаи Ханно, но я поняла, что это ты, с того момента, как ты заговорила. И, конечно, твои глаза. Они действительно нечто – тебе это известно? Может, ты и человек, но у тебя дух демона, – едва переводя дыхание, она отрывисто добавляет: – Ну? Вторая попытка будет скоро?

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду. Внутри всё переворачивается, когда я вспоминаю, как дрожала Майн в моих объятиях. Я беру палочки для еды и обхватываю ими тушёный гриб шиитаке.

– Да, – отвечаю я, отправляя его в рот и сильно откусывая. – И на этот раз никаких неудач.

– Ясно, – Канны изучает меня взглядом. – Такие не заслуживают того, чтобы жить.

От мрачной напряжённости в её голосе у меня пробегает дрожь по спине.

– Мир был бы намного лучше, если бы им правили мы, женщины. Согласна? И у нас, нашего клана, есть возможность воплотить это в жизнь. При такой слабости двора, как сейчас, это будет ещё проще. Так думают многие из нас: командир Тео, Шифу Пру, половина стражи, с которой я общаюсь. Вот только мама нам такого не позволит, – в её голосе слышится насмешка.

– Она пытается защитить тебя, – говорю я, но Канна только хмурится.

– Когда есть опасность, надо встречать её лицом к лицу, а не прятаться в горах, притворяясь, что раз я не вижу – значит этого не существует.

Мы обе смотрим туда, где сидят Майна и леди Дуня. По скорости, с которой двигаются их губы, можно сказать, что у них оживлённая беседа. В зале всё шумит и бурлит, но Майна и леди Дуня будто стоят в стороне, полностью сосредоточенные на своём разговоре.

– Как думаешь, твоя мать согласится присоединиться к нам? – спрашиваю я Канну.

– Да, к сожалению.

– К сожалению?

Девушка-лебедь протыкает кубик маринованного тофу с большей агрессией, чем тот, вероятно, заслуживал:

– Неужели из всех возможных союзников мы собираемся довериться человеку?

Я ощетинилась от этого вопроса – больше из-за недоверия к людям, чем из-за чего-либо ещё. Чтобы защитить Майну и её отца я спрашиваю:

– Что тебе известно о Кетаи Ханно?

– А что мне о нём нужно знать? – Канна пожимает плечами. – Он из Бумажного народа и мужчина. А вот тебе удалось произвести на меня впечатление. Может, ты и человек, но ты девушка, и от этого ты гораздо сильнее него. Не говоря уже о перспективе. Только женщины по-настоящему понимают жестокость мира, глубину человеческой жадности и желаний, на какие подлые поступки мир способен кого-то подвигнуть, – она сердито бросает на мать ещё один презрительный взгляд. – Неужели Ханно считает, что все кланы просто поделят Ихару, как только война закончится? Что мы такие: "Вот, пожалуйста, возвращаем тебе твою долю королевства, а теперь, пожалуйста, веди себя прилично и оставь остальных в покое?" Вот ещё! Мы все знаем, чем это обернётся.

Она протыкает палочками кусочек ещё извивающегося хвоста угря и ловит его своим накрашенным клювом. Струйка крови стекает по её подбородку.

– Начнётся ещё одна Ночная Война, – заканчивает она, вытираясь салфеткой с кислым выражением лица. – Ещё одна бессмысленная, разорительная война. А потом Ихара будет ещё более раздробленной и обречённой, чем раньше, и у нас будет новый диктатор — только на этот раз из Касты Бумаги.

В этот момент я чувствую, как кто-то наблюдает за мной. Я поднимаю голову и встречаюсь с взглядом Майны через стол. Её лицо сияет. На её лице лёгкая торжествующая улыбка. Огни над головой оттеняют её бледно-золотым, отбрасывая полосы звёздного света на её волосы, и от её сияния что-то глубоко внутри начинает болеть. Она гораздо больше похожа на Лунную Избранницу Кетаи, чем я.

Майна пытается что-то сказать мне одними губами, но тут леди Дуня заговаривает, и она снова переключает своё внимание на неё. Но мне не нужно слышать её слов. Её взгляд уже сказал мне всё.

Леди Дуня согласилась стать нашим союзником.

Я возвращаюсь к своей тарелке, слова Канны звенят у меня в ушах. И вместо восторга, который я должна чувствовать при этой новости, что-то тревожное пробуждается внутри. Я кладу палочки для еды на стол, подавляя приступ тошноты, и допиваю остатки саке.