Девушки бури и тени

Король прятался в тёмной глубине своего дворца.

Уже несколько недель он избегал посетителей, за исключением шаманов, которые обрабатывали его раны, и двух своих ближайших помощников, которые лечили ему как тело, так и самолюбие. Конечно, он бы никогда в этом не признался. И если бы кто-нибудь осмелился хотя бы предположить, что он страдает, Король бы тут же казнил его. Ничего из этого не причиняло боли. Ничто из этого не причиняло великому Королю Демонов Ихары лишних неприятностей.

И всё же, как и всякая ложь, которую все говорят себе сами, она развеялась в ночной тьме и тишине. Король, как бы он ни выражался иначе, был потрясён. Его раны были глубже, чем плоть и кость. Они коварно проникли в каждую вену, клеточку и пору, пока он не почувствовал страх, эхом отдающийся в каждом ударе своего сердца. И этот страх обрёл форму, имя.

Леи-чжи.

Он отказывался произносить её имя вслух, но тело его не слушалось. Оно шептало ему её имя одновременно с биением его сердца, являло ему её лицо, когда он спал: забрызганная кровью фарфоровая кожа; сжатые губы; дикие глаза, эти ярко-золотистые глаза, в которых было столько ярости, что они заглядывали ему прямо в душу, в те её уголки, которые он считал, что давным-давно запечатал и закрыл.

Когда становилось совсем невыносимо — когда её имя и лицо насмехались над ним так, что казалось, что невозможно дышать, а стены его покоев сжимаются, — Король вызывал девушку.

Не одну из тех девушек, конечно – с теми ему ещё предстоит как следует разобраться.

Однако всему своё время.

Он вызывал другую девушку: возможно, симпатичную девушку-рысь Стальной касты из Ночных Домов с бёдрами, покрытыми мягким мехом, или юную Бумажную рабыню, только что привезённую после набега – ему было всё равно. Ему приведут девушку, и он уничтожит её – просто чтобы доказать, что на такое способен. Чтобы ещё раз почувствовать своё всемогущество. Человеческой девушке в одиночку не одолеть его— даже хотя боль от его шрамов постоянно напоминает ему, насколько близко ей это удалось.

Каждый день королевские шаманы приходят залечивать раны на горле и лице короля. Наджа молодец. Шаманы подоспели как раз после нападения и спасли ему голосовые связки, хотя говорить по-прежнему больно, а голос стал более хриплым, чем раньше: грубым, с гортанным ворчанием. Правый глаз, однако, спасти уже невозможно. Глазница представляла собой месиво из разорванных нервов и мясистой плоти, слишком изуродованной, чтобы в неё вставить стеклянный глаз. За недели, прошедшие после нападения, шаманы своей магией немного залечили глазницу. Хотя пройдет ещё много месяцев, прежде чем остальная часть его лица придёт в норму, даже шаманы не могут вернуть к жизни мёртвых, а его отсутствующий правый глаз навсегда останется напоминанием о той ночи.

Король вспомнил одного из своих генералов, тоже быка, который однажды попросил разрешения обратиться к королевским шаманам для удаления уродливого шрама, пересекавшего ему пол-лица.

– Боевые шрамы – это знак чести, генерал Ю, – сказал он тогда генералу. – Это знаки власти. Избавляться от них значит проявлять слабость. Носи свои шрамы с гордостью.

Носи свои шрамы с гордостью.

Что за бред! Конечно, он всегда это знал, но когда-то даже в это верил.

Больше нет. Теперь Король точно знал, что такое шрамы: напоминание о неудачах. А также о тех, кто в них виноват.

Девушка по-прежнему на свободе, но Король запасся терпением. Наджа ещё не подводила его. Она найдет эту девчонку, как и обещала, вместе с дочерью предателя Кетаи Ханно, и вернёт их обеих во дворец.

Потому что Король кое-что ещё узнал о шрамах — они являются сверкающим горнилом ненависти. И если столь сильная ярость помогла слабой человеческой девушке напасть на него… что ж, они увидят, на что она подвигнет Короля Демонов, одержимого яростной жаждой мести.