Дикая орхидея прерий

Глава 34

Во втором помещении, которое было следующим за губернаторским особняком, скромно так притулилось, было немного получше. Та же грязь и паутина, разбитый прилавок и стеллажи, выбитое окно в подсобке. Варвары какие-то резвились, что ли? Судя по всему, здесь и ранее был маленький магазинчик. Тоже все решаемо починить прилавок стеллажи, вставить окно, убрать грязь. Что меня порадовало так это наличие холодной комнаты и большого подвала с запасным выходом в губернаторском саду. Поскольку садовник мне ничего не говорил, надёжно. замаскирован выход. Ладно, берём, но цену сейчас будем выбивать. Это мелкий клерк, он ничего не знает, с ним нет смысла говорить. А вот с начальником...

И начался у нас с начальником департамента обмен мнениями то есть, я орала, мама стучала зонтиком по столу, бледный начальник (опознал мамулю по зонтику) вяло пытался отговориться. Выяснилось, что оценку проводил не независимый оценщик, а свой, департаментский, что запрещено в таких случаях.

Откуда я все это знаю? Частично выпросила у Джеральда, но большей частью узнала от Эухенио. Оказывается, он одно время подрабатывал в Вашингтоне оценщиком инженерных сетей в продаваемых домах и многое узнал. Поэтому и нет личной печати оценщика. А свой подневольный, ему сказали какую сумму поставить, он и поставил. И неизвестно, какая сумма будет стоять в итоговой ведомости. В общем, воруют, как могут. Мы уже вошли в раж и вот-вот дожали бы ворюгу-имущественника, но опять вмешался губернатор:

- Иду по коридору и слышу до боли родные голоса! А то вы нас навещает, не забываете...

- А, как иначе? сдувая со лба вспотевший локон. Когда воруют у тебя и уже не по мелочи.

Начальник департамента предпочел упасть в обморок, но губернатор, вылив на бренную тушку графин воды, своей личной могучей дланью приподнял обморочного, сейчас больше подходящего на мокрую крысу, и повлек его куда-то вглубь здания. Надеюсь, в местный МВД. Заместитель начальника департамента охотно продал нам недвижимость в два раза ниже заявленной цены. И даже подсказал, что и как можно выбить из казначейства. Видно, у мужика свои тёрки с коллегами. Свои документы девчонки мне дали, как и деньги, и я все оформила на них сразу, даже немного осталось. Это им ещё хотя бы немного тканей закупить. Мама тоже сразу оформила имущественное право на себя и папу. Я же, в качестве подарка в обоих случаях, решила оплатить ремонт помещений.

Вечером Джеральд опять веселил наших домашних рассказом о нашем налете на департамент имущества. Хихикнул, что его чиновники долго ещё будут шарахаться от одного вида любой женщины с зонтиком. Но вечером, в спальне, посерьезнев, сказал:

- Ты была права, воруют, да ещё как! Что делать, не знаю...

- А ты показательно арестуй человек пять, изыми имущество и отдай под суд. Остальные пока побоятся. При малейшем намеке увольняй к чертям!

Рано или поздно, наберёшь нормальных сотрудников.

Супруг хмыкнул:

- Ну ты и зверюга, дорогая жена! А с виду вся такая нежная, слабая, чисто орхидея.

Я в ответ ухмыльнулась:

- Ага, орхидея. Только дикая.

Так и потянулось наше время. Неожиданно навалилось столько дел и забот, что какие-то небольшие проблемы, типа администрации губернатора уже казались мелочью. Нужно было помочь девчонкам-швеям с ремонтом, поискать, где подешевле можно купить ткани и кружево, но хорошего качества. Мы ещё купили для них ростовой манекен. Мелкий портняжный инструмент девушки привезли с собой. Так же оборудовали им комнатку с кухней на втором этаже. Матрацы, одеяла, подушки, постельное взяли из нашего фургона, оттуда же Дебора набрала кухонной утвари и посуды. Теперь дело за клиентами. На ближайшем же приеме я изображала из себя недалекую болтушку и якобы проговорилась, что привезла с собой столичных портних чтобы обшивали меня. Антр муа (между нами фр.) местные швеи намного отстают от столичных. И к девчонкам пошли по большому секрету местные дамы.

С лавкой родителей было проще, я их не отпустила жить отдельно, мы столько в месте пережили, что как это расстаться? Но ремонтом занялись вплотную. Пока я ругалась со строителями (во всех мирах они одинаковы!!), папа ездил по закупкам. Ещё я никак не могла понять, почему эта комната называется холодной. Ведь ни льда, ни фреона здесь не было. Рассказала о своем недоумении за обедом. Эухенио попросил посмотреть эту комнату. Я и забыла, что он инженер у нас. Он осмотрел комнату, показал мне тонкие трубы, во множестве идущие вдоль стен за стеллажами. Потом чем-то пощелкал, под полом что-то зашумело и в трубах забулькало.

Для тех, кто особо альтернативно одаренный, то есть, для меня, пояснил:

- Здесь скважина, насос самотечный, он гонит ледяную воду из скважины по трубам. Нагревшаяся вода уходит в другую скважину. Вот и все.

Для меня понятнее электричество и фреон или хладон. Но все равно, рано или поздно, но все заканчивается, закончился и этот ремонт. Теперь отец занят закупками и подвозом товара. Мама все это размещала наиболее выигрышно. Я сразу сказала, что не надо брать свежее мясо, нерентабельно, портится быстро. Лучше у мясников, чьи лавки дальше, понемногу покупать колбас и мясных изделий. А у молочника по утрам можно брать молочку различную и тоже понемногу. Дебора может на нашей кухне варить сгущёнку и плавленый сыр, я ее научила ещё в столице. Разная бакалея - мука, крупы, сахар, чай, кофе, специи, понемногу овощей и фруктов, масло оливковое. А ещё мы поставили знаменитый примус Деборы, пару столиков у окна, купили красивый чайничек и кофейник, чашки с блюдцами. Кто желает может выпить чайок с печеньем или свежей сдобой.

В общем, все расписали, где, что и кого берём. Утром отец ехал на большой рынок, где покупал по более низким ценам овощи, фрукты, специи, масло. Муку и крупы, сахар закупали реже, не чаще одного раза в месяц. На обратном пути заезжал к мяснику, брал колбасы. Выпивал с ним чашечку кофе, болтал о местных новостях. Потом вставал сам к прилавку, приехав домой и разгрузив товар. До этого стояли обычно мама или я. Но я всегда была в образе дочки мелкого лавочника, в простом платьице, с повседневной прической, без макияжа. И никто из покупателей не заподозрил во мне губернаторскую жену. Домой мы ходили через задний двор, в калитку в заборе. Потайным ходом пока ни разу не пользовались, хотя, как я подозреваю, проговоримся о нем мальчишки бы житья не дали, лезли бы в него изо всех сил.

После открытия магазинчика (мы, не мудрствуя лукаво, так его и назвали: «Магазин у дома») с неделю было тихо, только любопытные заглядывали. А потом потихоньку-полегоньку пошли покупатели. Утром забегали замотанные мамки, которым некогда было с детьми идти в дальние лавки, днём заглядывали интеллигентные пожилые дамы выпить с подругой чашку кофе с чем-нибудь вкусненьким, поболтать с приветливыми продавцами, поделиться последними новостями, то есть, сплетнями. Вечером заходили в основном холостяки, идущие с работы купить себе хлеба, что-то из мяса, молока, кофе. Днем частенько забегала детвора покупали себе лакричные леденцы.

Заслуженно пользовалась спросом наша сгущенка и плавленый сыр. Молочник разными путями пытался узнать рецепт, но мы стойко держали оборону. Так что у папы все шло нормально, чему и он, и мама были рада.

А в качестве жены губернатора я пыталась помочь ему сблизить французское общество и американцев. Поверьте, это было очень непростое дело, американцы - те ещё снобы, хотя и жаловались на французов. Хотя, по-моему, все дело в банальной зависти. Ведь за каждым французом, богат он или беден, тянется целый шлейф старых аристократов. Когда как американцы этим похвастаться не могут, за исключением Северо-Востока, там близость Британии даёт о себе знать. Я упорно ходила по всем балам и приемам, таская за собой приятельниц из французов или американцев, в зависимости от того, кто даёт прием или бал. В разговоре с дамами из американского общества часто вставляла французские слова и сделав большие глаза, говорила, что в Вашингтоне сейчас так принято. Кстати, это правда. Американки, родившиеся уже здесь, были более терпимы к другим нациям французам, испанцам, их тоже было много в штате, сказывалась близость Мексики. А вот американки первого-второго поколения, прибывшие сюда с переселенцами, были настроены более отрицательно. Они кривили губы, осуждая мои столичные туалеты, когда видели меня на прогулке в парке верхом на Бандите в дамском седле (чуть шею себе не свернула, пока научилась в нем сидеть хотя бы. А уж бедный конь как был изумлен!). По их консервативному мнению, замужняя дама с таким положением, мать семейства (особо их интересовало наличие в семье мальчика-испанца, пришлось отговориться племянником-сиротой) не должна вот так развлекаться, а день-деньской бегать по дому, занимаясь домом и детьми.