Константин. Дипломатия броненосцев

Глава 12

Да, иногда происходят события, которые ты никак не можешь прогнозировать и предвидеть. Началось все с приглашения от Гольштейнской ассамблеи, дворянства и городов посетить специально ради меня и всех «русских героев-моряков» устроенное торжество в Киле. По правде сказать, я хотел отказать. Дел полно. Одни переговоры с королем Дании, которые шли в режиме нон-стоп каждый день, отнимали много времени и сил, да и прочего всякого хватало за глаза. А тут ехать в провинциальный город… что я там не видел? Сосиски с тушеной капустой, селедка и местное пиво… не впечатляет.

Но представители Голштинии проявили исключительную настойчивость и дар убеждения. Особенно меня подкупил глава делегации, который, к немалому моему удивлению, вполне сносно изъяснялся по-русски. Упрашивали меня долго. Поняв, что проще согласиться и потратить день, чем выслушивать бесконечные просьбы, я, наконец, сдался.

— Черт с вами, господа. Ждите нас, ну скажем, в ближайшую субботу.

— Мы бесконечно признательны вам, ваше императорское высочество, — принялись рассыпаться в любезностях посланцы, после чего с довольным видом удалились.

И откуда столько почтения к постороннему, в сущности, для них человеку? В тот же вечер я, сидя за чаем, задал этот вопрос Головнину и не без удивления выслушал его как всегда четкий и аргументированный ответ.

— Ваше высочество, вы ведь знаете, что необычайно популярны в Германии. Помните свой вояж и встречи на каждой станции?

— А как же. Любят так любят, меня там и убить пытались… до того не хотели отпускать!

— Так вот, все эти восторги ничто на фоне настоящего взрыва почитания вашей фигуры в родовых землях вашего прадеда Петра III. Они там вполне убеждены, что Гольштейн-Готторпы это верное и главное именование династии русских царей со времен Павла Петровича.

— Хм, — едва не поперхнулся я чаем, — вот это сюрприз… Впрочем, некоторая доля истины в этом есть. По крайней мере, мой отец после смерти своего брата Константина Павловича этот титул унаследовал и носил до самой кончины, а теперь герцогом числится Александр. Но что из этого следует?

— Ну как же? Сейчас скромная и провинциальная Голштиния — яблоко раздора между Пруссией и Данией. С одной стороны, мало кому интересное захолустье, с другой, возможность громко заявить о себе, отняв у слабого соседа населенную немцами территорию, выставив себя защитником Германского мира.

Недавний конфликт не решил ни одной из проблем. Формально победившие датчане чувствуют себя как на вулкане, а проигравшие немцы затаили обиду и жаждут реванша. И тут появляетесь вы. Личность мирового масштаба. Победитель! Можно даже сказать «Эпический герой»! Принадлежащий к тому же к здешней династии. Для сентиментальных в массе своей, но при этом весьма склонных к порядку немцев это очень важно. Они увидели в вас своего, понимаете?

— Боюсь, что не совсем. Полагаете, их привлек блеск бранной славы?

— Не без этого. Но намерения их вполне искренние.

— И в чем же, позвольте осведомиться, они состоят? Эти самые намерения?

— Ну, во-первых, как вы совершенно справедливо заметили, обыватели хотели бы прикоснуться к чужому величию и выразить почтение человеку, это самое величие олицетворяющему. Во-вторых, надеются, что вы поможете разрешить накопившиеся противоречия, не доводя дело до войны, которой никто кроме некоторого количества горлопанов и люмпенов вовсе не хочет. Ну и в-третьих, ходят слухи, что король Фредерик намерен подписать с Россией договор о создании военно-морской базы для русского флота. И я допускаю, что магистрат Киля желал бы получить этот жирный кусок себе.

— Что ж… Это уже понятнее. Что, и к тебе заходили, почву прощупывали, подарки дарили?

— Вы очень проницательны, ваше высочество. Я их выслушал, но взятку брать не стал.

— А вот это напрасно. Деньги бы нам пригодились… шучу! В любом случае, уверен, что твои советы остались бы беспристрастны.

— Благодарю вас, Константин Николаевич, за столь лестную для меня оценку. Я искренне и всей душой предан вам и России.

— Знаю, Александр Васильевич, все знаю.

Жители Гольштейна, еще недавно сражавшиеся за присоединение своего отечества к Германскому союзу, пережили все стадии принятия после того, как великие державы вынудили Пруссию уйти. Отрицание, гнев, торг. И вот, когда казалось, что все позади, и можно жить дальше, оставаясь верным общенемецким националистом, грезящим о Великом Дойчланде, грянула Восточная война. В некотором смысле, она даже обрадовала голштинцев, ведь Россия была едва ли не главным гарантом целостности Дании. А стало быть, ослабление восточной империи могло со временем принести немцам выгоды.

Но вместо поражений русские и на суше, и на море принялись раз за разом громить союзников. И это странным, парадоксальным образом привело к необычайному росту популярности великого князя Константина, то есть меня, среди германцев и особенно уроженцев Гольштейна.

А когда русская эскадра под моим командованием нанесла поражение британцам в Зунде и заняла Гельголанд, то местные немцы все как один внезапно осознали, что перспективы отложиться от Копенгагена и вернуться в дружную семью дойчей развеялись, как утренний туман на солнце.

И, стало быть, надо жить в новой реальности, где Балтийский Флот будет базироваться в датских портах. И вот тут произошла одна из случающихся время от времени перемен в массовом сознании людей. Голштинцы с присущим им бюргерским прагматизмом, приняв новые обстоятельства, внезапно сменили общегерманскую идентичность на свою, сугубо местную. Точнее, она стала просто сильнее и важнее для них. Ключевую роль тут определенно сыграла моя фигура, совершенно необъяснимым образом увязанная голштинцами с их герцогством.

В итоге они начали до невозможности гордиться принадлежностью к малой родине, и когда я прибыл в Киль, то получил настоящий триумф. Как в древнем Риме. Даже в Петербурге меня не удостаивали таких почестей. И самое странное, все это было искренне, без актерства и наигранности.

Завалили подарками, цветами и поздравительными адресами, каждый город герцогства поспешил объявить меня своим почетным гражданином, а Кильский университет присвоил мне звание профессора химии, за мои мнимые открытия динамита и прочие свершения.

Все это было бы даже забавно, если бы не встреча с королем Дании Фредериком и его морганатической супругой, состоявшаяся вскоре. Они вместе прибыли на нашу эскадру и сделали мне крайне лестное и совершенно неожиданное предложение — стать герцогом Голштинии. Не заметить восторги своих беспокойных подданных они не могли и вот решили воспользоваться обстоятельствами…

Несмотря на то, что визит был неофициальным, все же Дания продолжала оставаться нейтральной, Фредерик с большим интересом осмотрел все наши броненосцы, особое внимание уделив «Трасти».

— Этот корабль прежде был английским? — зачем-то уточнил он, искоса поглядывая в мою сторону.

— Именно так, — отозвался я, не став акцентировать внимание на то, что все наши броненосцы до перестройки служили в Роял Нэви.

— Какая восхитительная в своей мощи машина! Будь у нас такая, нам не пришлось бы беспокоиться об охране Зунда и морских потугах пруссаков.

Несмотря на то, что намек был более чем прозрачен, я сделал вид, что ничего не понял, и еще минут пять обсуждал с госпожой Расмуссен оперу, данную в честь моего прибытия. Наконец, когда его величество окончательно потерял всякое терпение, вернулся к столь интересующей моего дальнего родственника теме.

— Корабль и впрямь недурен, однако, к огромному моему сожалению, по своим техническим характеристикам не слишком подходит нашему флоту. Если бы не война, я с удовольствием избавился от него.

— Избавился?

— Ну да. Пушки и броню можно использовать для других судов, машина тоже пригодится, а корпус просто разобрать, и дело с концом… А вы с какой целью интересуетесь?

— Константин, раз уж вам не нужен этот корабль, быть может, вы передадите его нам?

— Хм. В данный момент это вряд ли возможно, ведь еще идет война. А вот после заключения перемирия, почему нет? Вот только…

— Что?

— Видите ли, в чем дело, ваше величество. Если бы решение этого вопроса зависело только от меня, вы бы получили корабль уже завтра и без всяких условий. Однако он, как собственно и все в России, принадлежит моему царственному брату.

— Не думаю, что Александр откажет вам в такой малости.

— А вот тут вы заблуждаетесь. Нет, конечно, брат любит меня, но у него есть советники, министры и еще куча бюрократов, каждому из которых, чтобы хоть как-то оправдать свое никчемное существование, захочется высказать собственное мнение по данному вопросу. Хотя, если вы хотите его просто купить…

— А сколько может стоить такой корабль?

— Если я ничего не путаю, британцам они обошлись в 62 тысячи фунтов стерлингов каждый.

— У Дании нет таких денег, — сразу же поскучнел Фредерик.

— Понимаю. Игрушка и впрямь не из дешевых… Что ж, в таком случае вам придется заплатить чем-нибудь другим.

— Это чем же?

— Господи, откуда же мне знать? Я моряк, а не дипломат и уж тем более не торговец, — развел я руками, внимательно наблюдая за реакцией монарха, на лице которого досада все больше сменялась усталостью. После чего продолжил, — помните, я говорил вашему величеству о необходимости заключения нового, всеобъемлющего договора между нашими державами. Полагаю, если такое соглашение будет заключено к очевидной выгоде для обеих сторон, то над «Трасти» тут же взовьется Данеброг. [1]

— Это было бы просто прекрасно, — воспрял духом король. — Константин, вы так много делаете для нашей маленькой Дании, что я хотел бы вас наградить.

— Боюсь, дорогой Фредерик, что я уже стал кавалером всех датских орденов.

— О нет. Я имею в виду нечто гораздо более ценное. Я хочу вернуть вашей семье некогда принадлежащий ей титул герцогов Голштинии. И как мне кажется, вы, как ни кто другой, подходите на это место!

— Э… — немного растерялся я. — Это довольно неожиданно!

— Помните, вы говорили о проекте канала из Северного моря в Балтийское? — продолжил с жаром уговаривать меня король. — О перспективах Кильского порта? Но самое главное, мы с вами уже почти договорились о том, чтобы Россия получила в моей стране военно-морскую базу. Если же вы станете герцогом, то и договор будет заключаться между вами и вашим царственным братом. Мы останемся нейтральными, вам не потребуется вносить плату за аренду земли, русские флот и войска смогут свободно находиться в ваших же владениях. Все это возможно при единственном условии. Герцогство должно оставаться в составе Дании.

— Погодите, ваше величество, — остановил я поток его красноречия. — Мне вполне понятно, какие выгоды получит от моего согласия ваше королевство. Ведь теперь любая попытка пруссаков наложить лапу на Шлезвиг-Гольштейн непременно приведет к прямому конфликту с Россией. Выгоды моего отечества менее очевидны, хотя и вполне осязаемы. Непонятно другое. Мне это зачем?

— Константин, — с совершенно очаровательной непосредственностью обратилась ко мне мадам Расмуссен, сразу выдав автора этой комбинации. — Неужели вы не хотите получить корону своих предков?

— У меня уже есть корона Аландского княжества, и еще одной моя бедная голова может и не выдержать. Впрочем, я услышал ваше величество и принял все сказанное к сведенью. Решать в любом случае будет мой августейший брат, и если ему станет благоугодно согласиться на этот прожект, он осуществится. Если нет, то, как говорят у нас в России, на нет и суда нет.

— Мы уже направили императору Александру письмо с приглашением посетить Данию в ближайшее время.

— К слову, вы понимаете, что никакой вассальной присяги дать вам я не смогу. У меня одно слово и одна верность, и они принадлежат России.

— Да, конечно, мы это очень хорошо понимаем. Условия вашего владения Гольштейном будут подробно прописаны, и я не жду клятв, это будет договор.

— А еще я православный, и веру точно менять не стану. Как будет воспринят этот вопрос?

— Думаю, это наименьшее из затруднений на нашем пути, — спокойно возразил король.

— Что ж, вам виднее, ваше величество.

— И вот еще что. Из Стокгольма и Берлина нас уведомили, что короли Швеции и Пруссии через несколько дней намерены прибыть в Копенгаген для обсуждения Циркумбалтийского договора, проект которого был им разослан (сам текст мы с Фредериком обсуждали среди прочего всю прошедшую неделю).

— А вот это очень хорошая и долгожданная новость, ваше величество. Уверен, мы сможем начать новый этап в истории балтийских держав.

Проводив королевскую чету, я вернулся в отель, где меня встретил радостный Николка, начавший рассказывать, как он провел день (а заодно и как ему надоела датская столица).

— Скажи, Коля, — неожиданно спросил я. — ты хотел бы стать герцогом?

— Не-а. Я хочу стать моряком!

— Знаешь, сынок, одно другому не мешает, — задумчиво ответил я.

— Но зачем мне это?

— Ну не знаю. Чтобы в Ашхабад не сослали…

— А где это? Там есть море?

— Точно нет.

— Тогда лучше герцогом.

Расставшись с русским принцем и убедившись, что их никто не слышит, Фредерик в свою очередь принялся выговаривать своей спутнице.

— Даже не представляю, мадам, как вам удалось убедить меня сделать столь безрассудное предложение! Надеюсь, фолькетинг [2] никогда не согласится на подобную авантюру…

— Это в любом случае позволит нам выиграть время. Хотя, признаюсь, меня удивил отказ его высочества. Мне казалось, что он более амбициозен.

— На этот счет можете даже не переживать. Уверен, что претензии Черного принца куда выше, нежели корона заштатного герцогства в маленьком королевстве. Не уверен, что он мог бы удовлетвориться даже моей.

— Но как это возможно?

— Вы забыли, что он тоже Ольденбург?

[1] Данеброг — флаг королевства Дания. Красное полотнище с прямым белым крестом, вертикальная полоса которого смещена к древку. По преданию, дарован датчанам самим Господом во время битвы с дикими эстами.

[2] Фолькетинг — датский парламент.