Константин. Дипломатия броненосцев

Глава 6

За время своего существования остров Гельголанд успел побывать частью нескольких стран, прибежищем пиратов и контрабандистов, военно-морской базой, курортом и даже как-то разделился надвое, превратившись, таким образом, в архипелаг.

С началом Восточной войны правительство королевы Виктории попыталось открыть на нем вербовочный пункт, в котором предполагалось сформировать Немецкий легион для борьбы с Россией, однако случившийся меньше года назад бунт наемников, ловко устроенный Францем Киндерлингом с помощью самых смелых и рисковых из пиратов Бромми, поставил на этой затее крест.

Казармы были сожжены, склады разграблены, английские офицеры и чиновники по большей части перебиты. Навербованные в Германии солдаты, предварительно разграбив все, что оставалось целого, быстро переправились на материк и разбежались. После чего одна из самых бесполезных британских колоний пришла в полное запустение.

Бывшие завсегдатаи не горели желанием посещать разоренный курорт, местные рыбаки по-прежнему влачили жалкое существование, а английские власти о своем позоре вообще старались не вспоминать. И лишь патрулировавший окрестности острова 6-пушечный колесный шлюп «Розамунда» под началом коммандера Стива Крофтона пытался демонстрировать присутствие «Владычицы морей» в здешних водах.

Толку от этого стационера, прямо скажем, было немного. Ибо успевшие набить себе карманы на торговле награбленным гамбургские и бременские коммерсанты решили больше не рисковать и надавили на городские советы, чтобы те приняли против каперов все возможные меры. Оставшийся без поддержки адмирал Бромми пришел к выводу, что имеющейся у него славы (и денег) на оставшуюся безбедную жизнь вполне достаточно. После чего распустил свой отряд и вел тихую жизнь в купленном поместье под Бременом.

Но как часто бывало в этой войне, появление русских разрушило сложившуюся идиллию. Эскадрой, состоявшей из фрегата «Мария» и линейного корабля «Выборг», командовал командир последнего — капитан первого ранга Дюгамель. Увидев настолько превосходящие силы противника, англичане попытались ретироваться, но нарезные пушки, имевшиеся с недавних пор на всех крупных русских военных кораблях, не оставили им шансов. После чего коммандер Крофтон решил не геройствовать бесцельно и поспешил спустить флаг.

Следующими пленниками стали семидесятилетний губернатор острова Джон Хиндмарш, чудом уцелевший после восстания Киндерлинга, трое его клерков и один полицейский констебль, представлявшие собой всю британскую администрацию на островах. Отдельно от англичан, бросая на последних не слишком приязненные взгляды, стояли представители местного самоуправления.

Находившийся в прекрасном расположении духа Дюгамель обошелся с гражданскими пленниками достаточно великодушно и разрешил им покинуть остров при условии, что они обязуются не участвовать в военных действиях против России. Что же касается местных, то им было объявлено, что их жизни и имущество находятся под защитой Российского флота, в связи с чем им ничего не угрожает.

— Российская империя собирается присоединить остров? — удивленно посмотрели на грозного завоевателя немцы.

— Ну что вы, — благожелательно улыбнулся заранее проинструктированный Дюгамель. — Наш государь вовсе не ищет территориальных приобретений в Европе. Напротив, мы считаем, что немецким землям следует находиться под немецкой же юрисдикцией. Однако окончательное урегулирование этого вопроса может произойти только после заключения мира.

Заняв остров, русские соорудили из обломков казарм нечто вроде форта, в котором установили все шесть снятых с трофейного шлюпа орудий. Затем над ним не без торжественности подняли Андреевский флаг. А еще через несколько дней к нему начали подходить остальные корабли русской эскадры, конвоировавшие захваченные ими английские торговые суда, которые вместе с грузами распродавались затем на публичных торгах.

Все это, разумеется, не слишком нравилось властям вольных германских городов, положившим немало сил на обуздание каперов, но… товаров было так много, и реализовались они по столь смешным ценам, что удержаться было решительно невозможно!

Шок, случивший после двух поражений подряд, буквально парализовал Роял Нэви. Французская Атлантическая эскадра ограничилась обороной собственного побережья. Так что русские военные корабли «пиратствовали» на просторах Северного моря, практически не встречая противодействия. Пространство от Шпицбергена до берегов Бельгии оказалось просто переполнено торговыми судами союзников, ставших для наших моряков законной добычей.

Потерявшие свои корабли и товары коммерсанты бросились в страховые компании. Но если для крупных игроков это были лишь временные трудности, мелкие сразу же объявляли о банкротстве и отказывали в выплатах. Цепочка неплатежей вызвала мгновенную реакцию рынка, спровоцировавший рост цен на многие товары и прежде всего на продовольствие. А разразившая следом биржевая паника едва не смела только что сформированное правительство.

Впрочем, все это случилось несколько позже, а пока русские линейные корабли и фрегаты гонялись по всему морю за торговцами, соревнуясь между собой в количестве призов. Особым шиком считалось поймать какого-нибудь ушлого негоцианта, пытавшегося прикрыть перевозки нейтральным флагом, и уличить его в этом. Суда и товары таких прохиндеев неизменно конфисковались, невзирая на возмущенные вопли обиженных.

Относительно спокойно продолжали плавать только немцы и скандинавы, при условии, что они не станут посещать вражеских портов. Почуявшие запах прибыли германские, датские и шведские коммерсанты, разумеется, не слишком строго следовали последнему правилу, но их торговый флот был откровенно невелик, так что этой контрабандой можно было и пренебречь.

В другой ситуации все еще огромный и могущественный Роял Нэви без труда смог бы расправиться с обнаглевшими русскими и уничтожить их временную базу на Гельголанде. Однако все дело портило наличие русской броненосной эскадры. Загостившиеся в датских водах угловатые русские броненосцы в любой момент могли оставить их и появиться где угодно. Включая Дувр, Чатэм или даже Торбей! [1]

«Купцы» просто отказывались выходить в море, уверенные, что попадут в руки русских. Чтобы справиться с ситуацией, британское Адмиралтейство приняло решение срочно стянуть все доступные корабли к берегам восточной Англии и Шотландии. Этим оно оголило западное направление, зато постепенно вакханалия грабежей и захватов стала утихать. Точнее, ее масштабы начали снижаться.

Все британские газеты пестрели заголовками в стиле — «Черный принц угрожает берегам старой доброй Англии», «Русские броненосцы видели у берегов Кента», «Московиты желают завоевать Англию и уничтожить англиканскую веру» и тому подобной чепухой. К чести простых островитян следует сказать, что никто из них и не думал о капитуляции. Во всех графствах начался созыв конных отрядов йоменри и срочное формирование стрелковых ополчений из добровольцев для защиты от десанта.

К слову сказать, наши броненосцы и впрямь несколько раз покидали Копенгаген, пропадая на несколько дней из вида многочисленных обывателей, журналистов и, конечно же, шпионов, подпитывая тем самым всевозможные слухи, сплетни и газетные публикации, о которых мне регулярно докладывали люди Трубникова. Но в Северное море пока не торопились. Все же мореходность не самая сильная их сторона, а сезон штормов, что называется, не за горами.

Впрочем, возможность появления «Не тронь меня», «Первенца» и других кораблей моей эскадры у берегов туманного Альбиона была не единственным фактором, вызывавшим панику в Лондоне. Случилось еще кое-что…

Знаете, что общего у Копенгагена и Петербурга, помимо того, что оба являются столицами и морскими портами? В обоих этих городах есть гостиница «Англетер», что в переводе с французского означает «Англия». А поскольку в датской столице этот отель считается самым фешенебельным, именно в нем находилась моя резиденция во время нынешнего визита. И хотя это обстоятельство было единственной причиной моего выбора, ушлые газетчики сообщили всему миру, что так я хотел еще больше унизить своего главного противника.

Был поздний вечер. Мы с Николаем ужинали, когда окончательно ставший начальником моей охраны, но так и не привыкший к новенькому офицерскому мундиру, пошитому лучшим копенгагенским портным, Воробьев доложил о приходе Расмуссена.

— Газетчик к вам, Константин Николаевич. Ну тот самый… Говорит, дело срочное.

— Сейчас я выйду.

Со времени нашей последней встречи датский журналист успел довольно-таки сильно измениться. Вместо старого поношенного пальто — элегантный костюм. На животе золотая цепочка от часов, в галстуке заколка с фальшивым бриллиантом.

— Хотите жениться и желаете произвести впечатление на потенциальную невесту? — пошутил я.

— Важные известия для вашего императорского высочества, — не ответил на шутку разведчик и раскрыл папку с телеграфными лентами.

— Что это? — удивился я, беря в руки одну из них.

— Заголовки завтрашних газет!

«В Дублине произошла высадка десанта Сил Ирландской Освободительной Армии». Город захвачен. Опубликовано воззвание с призывом к народу «Вооружайтесь! Свободу Ирландии!»

— Началось?

— Так точно!

Главной проблемой давно планировавшейся операции являлось соблюдение полнейшей секретности. Причем не столько от врага, сколько от своих. По сути, из высшего руководства империи о ней знали только я и мой августейший брат. Более того. Никакие подробности государю императору не сообщались, поскольку не было уверенности, что он эту затею не запретит. Все же поощрять сепаратизм по нынешним временам не комильфо. Хотя сами англичане подобных вещей нисколько не стесняются.

Изначальный план был довольно прост. Найти среди ирландских эмигрантов в Америке некоторое количество решительных и патриотично настроенных людей, снабдить их оружием и высадить на «Изумрудном острове». Смогут устроить несколько диверсий? Уже хорошо. Поднимут восстание — вообще прекрасно! Ничего не получится — тоже не страшно.

Сказать по правде, большого толка от всей этой эпопеи ни я, ни немногочисленные посвященные не ожидали, и вдруг такое…

Получив новое задание, Шестаков часто вспоминал одно ставшее знаменитым высказывание великого князя: Долг всякого порядочного начальника, — сделать бытие своих подчиненных невыносимым, но при этом безумно интересным!

За генерал-адмиралом вообще водилась такая привычка. Время от времени выдавать перлы. Шутки выходили частенько резкими, подчас жестокими, но при этом весьма меткими и образными. Острое словцо моряки всегда ценили, командующего своего любили и на хлесткие шутки не обижались, тем более они всегда были к месту и за дело.

Офицеры их записывали, пересказывали в кают-компаниях между собой и от души веселились. Несколько таких высказываний друзья поведали во время нахождения в Петербурге и Шестакову.

Например, чего стоил такой пассаж: Обнаружив какой-нибудь беспорядок, как правило, тут же не стесняясь в выражениях, распекал своих подчиненных, но горе тем, кто пытался оправдываться.

— Вы только посмотрите на эту японскую трагедию, господа! Отец — рикша, мать — гейша, сын — Мойша, а они не виноватые!

Членов экипажа фрегата «Олафа» после этого иначе как японцами не называли.

Или вот еще один пример. Когда один офицер со связями при дворе умудрился на хорошо известном фарватере посадить только что полученную канонерку на мель, генерал-адмирал сокрушенно вздохнул и выдал очередной перл:

Есть люди, которые до 3-х лет головку держать не умели, все окружающие говорили вокруг, что вот-вот помрет, а они не только выжили, но и боевыми кораблями командовать начали врагам на радость, а нам — на огорчение.

Когда Иван Алексеевич выступил с инициативой создать из ирландцев небольшой отряд для диверсий в глубоком британском тылу, он даже не подозревал, куда все это может завести. В некотором роде он и сам себя ощутил персонажем одной из генерал-адмиральских шуток, что было немного обидно, но назвался груздем, полезай в кузов, а снявши голову по волосам не плачут. Только народными мудростями и оставалось утешаться…

Потому как уроженцы «Изумрудного острова», по сравнению с привычными ему по службе русскими рекрутами, оказались ребятами нервными, склочными и подчас совершенно неуправляемыми. Бесконечные ссоры, конфликты и даже драки несказанно раздражали Шестакова, но особенно бесила невозможность воздействовать на нарушителей привычными методами, вроде порции хороших линьков или крепкой зуботычины. Да что там, даже поставить разгильдяя под ружье не всегда было возможно.

Другой на его месте возможно бы отчаялся, но Шестаков принадлежал к тому типу людей, которые на это были органически не способны. Получив не просто сложную, а быть может, даже неразрешимую с имеющимися у него ресурсами задачу, он, будучи человеком образованным, припомнил еще одно знаменитое высказывание, на этот раз Рене Декарта [2], и решил разделить ее на несколько простых и потому вполне выполнимых шагов.

Первоначально в его планы входило устройство руками ирландцев какой-либо громкой акции. Вот только какой?

— А что если пристрелить, как собаку лорда Говарда? [3] — не задумываясь, предложил ему О'Доннелл.

— И чем нам поможет политическое убийство? — скептически посмотрел на своего штурмана Шестаков.

— Вам нас не понять, кэп. Ваше отечество свободно.

— Но я слышал, что местное население хорошо относится к графу Карлайлу.

— К черту этих подлых соглашателей! Вы спрашиваете, чем нам поможет его смерть? Так я скажу! Она заткнет рты предателям и трусам!

— Не думаю, что у королевы Виктории есть недостаток в лордах. Убьете одного, она найдет десяток новых. И каждый из них будет в десять раз хуже прежнего.

— Пожалуй, вы правы… но тогда нужно что-нибудь взорвать! Казарму Дублинского полка или Арсенал… Точно, давайте взорвем Арсенал! Так же как в Плимуте.

— Вот это уже лучше.

— Еще бы! Взрывчатка у нас есть, надежные люди тоже. Громыхнет так, что будет слышно даже в Коннахте [4]. И заодно оставим англичан без оружия и пороха.

— Кстати, об оружии. Как думаете, много его там?

— Хватит на целую армию!

— Так зачем его взрывать, если можно использовать для вооружения повстанцев?

— Черт подери, мне это нравится! Но понадобится уйма народа и много времени на подготовку.

— А вы куда-то торопитесь?

Этот разговор состоялся еще в России, когда экипаж «Аляски» зимовал после тяжелых боев на Белом море. Пока экипаж отдыхал, загоревшийся идеей восстания О'Доннелл не терял времени даром, вербуя среди пленных британцев своих будущих солдат. Как ни странно, в числе перешедших на их сторону оказались не только уроженцы Манстера, Коннахта или Ольстера, но и шотландцы, и даже парочка чистокровных англичан, недовольных своим материальным положением на родине и готовых рискнуть, чтобы его улучшить.

Потом их корвет вырвался на океанский простор, ведя бескомпромиссную охоту на купцов, китобоев и даже рыбаков, не пропуская никого из шедших под флагом Соединённого королевства на своем пути. Захватив очередной приз, Пат никогда не упускал возможности увеличить число сторонников, а затем в часы затишья они с Шестаковым и другими офицерами вели долгие разговоры, обсуждая детали предстоящей операции.

Несмотря на то, что число ирландцев и сочувствующих в их команде достигло четырех десятков человек, этого количества было явно недостаточно для реализации замысла. Так что основную часть волонтеров предполагалось завербовать в Северо-Американских штатах. По словам О'Доннелла, счет добровольцев сразу пошел бы на тысячи.

И тут возникал вопрос, каким образом перебросить на Зеленый остров такую массу людей? Ведь воды вокруг него просто кишели британскими дозорными кораблями. И если одинокое судно хоть и не без труда, но все-таки могло проникнуть сквозь эту завесу незамеченным, то у каравана из нескольких транспортов такого шанса не просматривалось от слова совсем.

Следовательно, нужно было найти некоторое количество небольших и по возможности быстроходных кораблей, чтобы те оказались способны незаметно перебросить в Ирландию небольшие группы вооруженных патриотов. Затем те могли бы нанести несколько точечных ударов, способных воодушевить народ и поднять его на борьбу с иноземными захватчиками.

Вопрос был лишь в том, где их взять? Ответ оказался очевиден. Захватить в качестве призов и затем не продавать с молотка, а вооружить и передать вместе с каперскими патентами американским морякам и авантюристам, преимущественно, имеющим ирландское происхождение.

Далее. Прежде чем пускаться в новое и очень опасное предприятие, следовало проверить новых сторонников в бою. Так сказать, повязать кровью. И лучшим решением было взять их собой в рейд, чтобы охотиться на британские и французские суда в Атлантике и, помимо всего прочего, заработать необходимые для осуществления главной цели средства.

Одной из основных и практически не решаемых задач было сохранение имеющихся планов в тайне. Как бы плохо ни относились ирландские эмигранты к своей бывшей метрополии, их ряды просто кишели английскими шпионами. И чтобы не решали лидеры фениев на своих бесконечных собраниях, буквально на следующий день об этом становилось известно в британском посольстве, а еще через неделю в Лондоне.

Поэтому в окончательные планы будущих сторонников старались не посвящать. А сам Шестаков во время необходимых встреч с американскими коммерсантами и политиками частенько заявлял, что по-настоящему интересуется не судьбой Зеленого острова, а золотыми кружочками, которые зарабатывают ему сторонники освобождения. Столь откровенно высказанная позиция не могла не найти полного понимания среди достаточно циничных янки и несомненно стала известна и английской разведке.

Для русского офицера и благородного человека, каким без сомнения был Иван Алексеевич, подобное лицемерие и шпионские игры могли показаться неприемлемыми. Но как говорят у нас в народе — с волками жить, по-волчьи выть!

Единственное, с чем не ожидалось проблем, так это с вербовкой будущей пехоты. По словам О'Доннелла, Нью-Йорк стал прибежищем для огромного количества членов «Молодой Ирландии» и участников восстания 1848 года, к числу которых принадлежал и он сам.

— Будьте покойны, кэп, — говорил он. — Как только архиепископ Хьюз провозгласит с амвона призыв к праведной войне, под наши знамена станут тысячи патриотов.

— Ты знаком с его высокопреосвященством?

— Конечно! То есть, не лично… Но я был на его проповедях и уверен, он не откажется благословить правое дело!

— Понятно…

— Джон Хьюз — настоящий ирландец!

— Я разве спорю?

[1] Намек на место высадки армии Вильгельма Оранского во время «Славной революции» 1688.

[2] Разделите каждую сложную задачу на столько частей, сколько возможно и необходимо для ее решения. Р. Декарт.

[3] Джордж Говард 7-й граф Карлайл — в описываемое время лорд-протектор Ирландии.

[4] Коннахт — область в Западной части Ирландии.