Добытчик

Глава 10

Сначала был карантин. Хотя, зачем он — я так и не понял. Весь мой опыт, все знания по данному вопросу сходились на том, что обращение человека в дикую и совершенно не симпатичную плотоядную тварь происходит очень быстро, практически мгновенно. Но, с другой стороны, а много ли я вообще знаю о происходящем вокруг? Поэтому положенные три часа в карантине отсидел молча, не выражая ни малейшего недовольства. Опять же, за время «отсидки» у нас всех не только кровь на какие-то анализы взяли, но и покормили. Всё та же гречка с тушняком и едва сладкий чай, всё в пластмассовых тарелках и стаканах синего и красного цвета. Ложки, разумеется, алюминиевые, хорошо хоть новые, а не гнутые и перекрученные. Приступ ностальгии по годам армейской службы, нахлобучивший меня на КПП, только усилился.

Потом за нами пришли. Сначала — медики, которые куда-то чуть не на руках унесли Лиду с младенцем и на добытом мною кресле-каталке укатили Надежду Семёновну. А за остальными явился лейтенант-морпех и стал по одному вызывать в кабинет для «индивидуальной беседы». Сначала Катю, за ней — пацанов, после — Олега. Я пошел с ним собеседоваться последним.

— Фамилия, имя, отчество? — заполняющий в принесенном ноутбуке мой опросный лист «летёха» деловит и собран. Молодец, представляю, насколько быстро и сильно подобная тоскливая рутина может задолбать даже самого ответственного.

— Селезнёв Сергей Игоревич.

— Год и дата рождения?

— Восемьдесят пятый, 20 октября.

— Есть с собой какие-то документы, подтверждающие личность?

— Паспорт, — я протягиваю ему «дубликат бесценного груза». — А если бы не было, тогда что?

Морпех равнодушно пожимает широкими плечами.

— Да ничего, собственно. У нас чуть не половина спасенных или спасшихся без документов сюда попали. Вы, Сергей Игоревич, сами у нам восемь человек привезли… Из восьми у пятерых вообще никаких документов — у всей несовершеннолетне-малолетней компании включая младенца, а паспорт только у Лидии Анохиной и…

— У Олега, скорее всего, — пробую я угадать.

Успешно.

— Да, и у Олега Алексеевича Фетисова. Ему по работе положено было всегда паспорт при себе иметь. У Надежды… — лейтенант на мгновение «завис», вспоминая, — … Семёновны — пенсионное и социальная карта. Так вот и живём…

— Ну да, ну да, — вспомнил я официальную формулировку времен службы в «Бастионе». — Документы при гражданине отсутствуют, установочные данные зафиксированы со слов потерпевшего…

— Типа того, — грустно улыбается лейтенант. — Сотрудник? Это, к слову, и для анкеты вопрос. Род занятий?

— По последнему месту работы, или в целом?

— Лучше в целом, но только по наиболее важным этапам. А то были тут, — он досадливо махнул рукой, — продавец-консультант в компании «А», консультант-продавец в компании «Б»… И так чуть не три десятка пунктов, по три месяца на каждой позиции, блин. Нет, чтоб сказать по-человечески: всю трудовую карьеру торговал всякой ху… эээ… хренью, и по нынешней жизни — типичное бесполезное животное.

— Может, не стоит вот так сразу? Это что же, если продавец — так сразу и бесполезный? Может, он что-то дико полезное знает и умеет?.. Ну, не знаю, вне рабочего времени. В плане хобби, например.

Лейтенант только отмахнулся, брось, мол, не нужно тут петь военных песен.

— И такие были, но мало, уж поверь. В основном если профессия «менеджер по продажам всего подряд» или «планктон офисный, низшего уровня», то и хобби с интересами — в пятницу вечером с корешами забухать и все свободное время в какую-нибудь онлайн игрушку с ними же рубиться до красных глаз. И это мы сейчас о безвредных и легальных «хобби»… Так что у тебя там по работе?

Сам, похоже, того не заметив, лейтенант в разговоре перешел на «ты». За своего признал? Тогда хороший знак, думаю.

— Инструктор по стрельбе стрелкового комплекса «Полигон», до этого младший инструктор-снайпер ОМОН «Бастион», а ещё раньше — два года «срочной» в погранвойсках. Прямо под реформирование из «войск» в «органы» на дембель свалить успел.

— Это в каком году такое веселье было?

— В пятом.

— Ааа, — успокоился морпех, — я тогда в первый класс пошел. Понятно, почему не заинтересовался и не запомнил. Слушай, есть у меня к тебе предложение…

— Ага, прямо подкупающее своей новизной и оригинальностью, — хмыкаю в ответ. — А вот давай представим, ну, чисто гипотетически, что я твоё предложение не приму. Чем оно для меня закончится?

— Да ничем особенным. Если ты здоров и не нуждаешься в медицинской помощи, то на трое суток у тебя статус «иждевенца», чисто на приведение головы в порядок и на раскачку. То есть — кормим и поим из общего котла и размещаем на ночлег в общежитии казарменного типа. А потом — либо вписываешься в наше сообщество, либо отправляешься куда глаза глядят. В принципе, ещё можешь просто остаться в пределах охраняемого нами периметра, но уже в режиме полного самообеспечения. И где спать, что есть и где на это заработать — это уже только твоя забота будет. И не дай бог хоть какой-то криминал в адрес других жителей или военных и их имущества с твоей стороны. За такое даже не выгоняют, а тупо сходу вешают.

— Что, уже были прецеденты?

Лейтенант искренне и устало вздыхает.

— За последнюю неделю тут чего уже только не было. Так что, быть может, предложение всё же выслушаешь?

— Неужто снова одеть погоны позовёшь?

— А чем плохо? Что не так? — лейтенант всё-таки кремень реально, ни обиды на мой глумливый тон, ни даже изменений в тональности голоса. — Тот же Фетисов сразу согласился.

— Слушай, — я убавляю скепсиса в голосе, всё же лейтенант — явно хороший парень, нет смысла с ним лаяться. — Вот давай честно и без обид. Я очень рад за Олега, но лично для меня в этом предложении «не так» примерно всё. Хотел бы я и дальше носочек тянуть, каждому фонарному столбу воинское приветствие отмахивать и прочее «равняйсь — смирняйсь» и строевым шагом «рубить» в колонну по-трое даже до сортира — я бы в Росгвардии остался. Или ещё раньше контракт с Погранслужбой подписал сразу после «срочки». Они предлагали. Но не подписал, и не остался. Не моё оно, уж ты прости…

— Смотри, — пожимает плечами мой собеседник, — тебе жить. Сразу скажу: ты такой — не первый, и даже не сотый уже. И большинство из тех, кто поначалу отказался — возвращаются. Покрутятся, повертятся пару дней, понимают, что один в поле — нифига не воин, и назад приходят.

— А вы?

— А мы принимаем. Ты нас за зверей-то не держи, — вот сейчас лейтенант, похоже, готов обидеться.

— Понял, осознал, больше не «бу», — принимаю покаянный вид я. — Но я всё же для начала попробую сам.

Лейтенант лишь руками разводит, мол, хозяин — барин.

— Слушай, а еще пару вопросов можно? Ну, для лучшего понимания ситуации.

— Легко. Чем смогу…

— Вот те, кто всё же назад не пришёл, а решил сам по себе жить… Что по ним скажешь?

\- Нууу… — лейтенант чуть нахмурился, задумавшись. — Вообще официальную статистику по ним, вроде, не ведет никто, да и времени пока прошло мало совсем, но по моим личным наблюдениям… Из них примерно половина ушли и — с концами. Может другое место себе нашли, а может, и сгинули где-то, сказать точно сложно. А вторая половина вполне неплохо себя чувствуют. В основном — какие-нибудь мелкие «бизнес а» крутят. Сервис, например, одни ребята открыли, машины чинят и под новые реалии тюнингуют. Правда, это в Кронштадте. А вот пара кафешек открылась — это у нас тут уже, на базе… В Кронштадте, говорят, народ ещё шире разворачивается. Иные и вовсе сталкерствуют, ну, в смысле, по зараженным местам шарятся, привозят всякое-разное ценное и нужное. Отчаюги и отморозки, если честно. Из них каждый раз меньше половины назад возвращается. Но те, что всё же возвращаются — не бедствуют.

Ага, отчаюги и отморозки, значит? Интересно. Сдаётся мне — моё направление.

— Понял, спасибо. Второй вопрос: вот ты говоришь — «заработать», «за свой счет», «не бедствуют»… А расплачиваются у вас тут чем? Какая валюта в ходу?

— Хм, — собеседника мой вопрос явно озадачил, — ты знаешь, а пока и нету какой-то единой валюты. Те, кто на казённом коште и «иждивенцы» временные — тех всем обеспечивают…

— Погоди, ну ерунда же, — не выдерживаю я. — Вот ты — на казенных харчах, а в пивную захочешь сходить, которую кто-то шустрый открыл, там что, тоже «за так» светлого лагера нальют?

— Не, — улыбается морпех в ответ, — там, понятно, за красивые глаза не нальют… Там пока по бартеру, боеприпасами берут, даже курс уже какой-то придумали. Я, правда, ещё сам никуда не ходил, некогда мне пока… Но народ говорит, да…

— И что, вот так спокойно кто-то оплачивает пиво патронами? А начальство на это как реагирует?

— А начальство у нас — умное. И отлично понимает, что «не можешь запретить — возглавь». И делает вид, что так и надо пока. Но со временем обещают что-то с этим придумать.

Ну, да, всё почти как я и предполагал. Сначала — бартер, потом, со временем, какой-то вариант денег появится. Пожалуй, золотишко стоит пока придержать. А вот люгеровскую «девятку» можно понемногу начинать в оплату за что-нибудь пускать, всё равно в ближайшее время планировал за более серьезными стволами и калибрами прокатиться.

— Ещё один вопрос, последний, — я киваю на ноут морпеха. — У тебя же там база по прибывшим? Я знакомых ищу, они в вашу сторону раньше двинули. Если посмотреть попрошу, ничего?

Лейтенант молча глаза закатывает и на лице его прямо-таки написано: «Да сколько ж можно?»

— Ты думаешь, первый такой? Все спрашивают. И все ищут. Родню, друзей, знакомых. Начальство уже подумывает где-нибудь на виду поставить отдельный терминал с толковым бойцом за клавиатурой. Типа «справочное бюро». Диктуй давай…

Я диктую, меня два раза уговаривать не нужно.

— Мария Белова и Юсуф Амаев? Да, они здесь были, помню их. Уехали в Кронштадт с группой наших инженеров. Там по части связи, особенно спутниковой, работы полно, а друг твой, как я понял, в ней — дока.

— Когда? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

— Позавчера, — он закрыл ноут. — Ещё вопросы есть?

— Один. Но теперь самый последний, точно.

— Валяй, жги, — устало вздыхает лейтенант, видать устал он уже от меня.

— Табло с цифрами на въезде, ну, на КПП. Это что вообще и зачем?

— Ооо, дружище, а вот это надолго получится. Вот, держи, — он протягивает мне тоненькую брошюрку. — Памятка вновь прибывшему. Тут и по внутреннему распорядку: что, где и куда, и в целом, в том числе и про табло. Почитаешь, куча вопросов сама отпадет. Ну, что, ты куда сейчас, в сторону казармы?

— Нет, я пока в сторону людей и пива. Душа требует общения и культурного отдыха.

— Тоже вариант, — кивает морпех. — Главное — проблем себе на жопу не ищи, отдыхающий. Хотя, у нас там патруль рядом бродит всё время, проблем быть не должно. Пошли, покажу тебе наши «злачные места», всё равно мимо идти.

— Так может? — я состроил многозначительное выражение на лице. — Чисто символически, за знакомство? Я угощаю.

— Про «угощаю» — я тебе ещё припомню, — он широко улыбается и разводит руками. — Но сегодня — вообще никак, у меня дежурство до завтрашнего утра.

— Вот в том числе и поэтому я назад «в погоны» возвращаться не желаю, — бурчу вроде как под нос, но с умыслом, чтоб собеседник точно расслышал.

Тот лишь горестно вздыхает. Точно — достал я его.

«Злачное место» особого впечатления не произвело. Обычная привокзальная палатка где-нибудь в провинции: фургончик «Тонар» на широких невысоких колёсах, полдюжины уличных пластиковых круглых столиков под зонтиками-навесами, пластиковые же стулья. Не скажу, что многолюдно, но половина столиков занята. А из-за фургончика тянет дымком и жареным на углях мясом. Шашлык? Шашлык — это хорошо!

— Чем угощают в этом приятном местечке? — спросил я, облокотившись на прилавок и разглядывая отпечатанное на принтере меню.

Воображение выбор не поражал, но в целом — вполне прилично. Пиво трех сортов, хорошее, питерское, брал такое неоднократно, чипсы-сухарики, орешки-фисташки и свиной шашлык. Цены — в «условных единицах». Ей-богу, так и обозначено — «у. е.». Мне аж глаза протереть захотелось, где-то года с 2000-го таких ценников видеть не приходилось.

— Да там всё написано, — с ленцой тянет здешний бармен, пузатый, но с крепкими волосатыми ручищами мужик лет пятидесяти. — Разве что ещё вот…

Он приподнимает из-под прилавка пятилитровую баклагу с логотипом хорошо известной мне водки на крышке.

— Водка «Белуга» — для тех, кто хочет ужраться в слюни и забыться. Или пиво — для приличных людей.

— А чего водяра из-под полы? Паленка что ли? Или под запретом?

— Не угадал. И водка хорошая, и запрета нет… Ну, — мужик замялся, — прямого — нет. Просто не одобряют, потому в открытую и не выставляю. Но налить если всё хреново и душа просит — запросто.

— Не, я по пиву пройдусь, пожалуй. Светлого пару, для начала. И мяса возьму, если ждать не долго…

Бармен ухмыльнулся и выставил передо мной две полулитровых бутылки зелёного стекла.

— Мудрый выбор. А мясо вот-вот дойдет, минут пять, не больше. Но оплата — вперёд, уж не обессудь.

— А по ценам у тебя как?

— Изучай, — пузан подвигает в мою сторону ламинированный листок.

Угу, понятно. Пистолетные, что наши к «макарову», что «пара», и 12-й калибр идут по одному «у. е.», за автоматные, что «православные» 5.45 и 7.62, что «вражеские».223 «ремонгтон», он же 5.56×45 НАТО, дают уже по два, за снайперские или пулеметные 7.62×54 Р или импортный.308 «вин» — по пять. Бутылка пива — два десятка «уёв», порция шашлыка — пятьдесят. Грабёж, конечно, но… Сюда ж никого на привязи не тянут, верно? Нет желания тратиться или нечем расплатиться — иди в столовую для «иждивенцев». Там гречка. И вкусно, и полезно, и бесплатно. Особенно умилила приписка снизу, мол, цена за редкие калибры обсуждаются с барменом индивидуально.

На ощупь вытягиваю из «мародёрки» боевого пояса две пачки барнаульских пистолетных патронов, вскрыв одну, вытряхиваю из неё десяток, остальное подвигаю по прилавку бармену.

— Пока что — вот.

— Присаживайся, где понравится, шашлык сейчас принесут.

Я поудобнее перехватываю «Яровит», пристроив его на локтевом сгибе, и сгребаю за горлышки бутылки с прилавка.

— Ай, какая ляля, — цокает языком бармен, кивая на мой карабин. — Знаешь, дружище, вот если бы мне кто-нибудь такой же подарил, я бы тому хорошему человеку у себя кредит открыл бы… Тысяч на пять.

Я мысленно прикинул, сколько у меня и чего осталось из закромов тира и сколько тут можно съесть и выпить на пять тысяч «у. е.».

— Если точно такой же, да вместе с такой же оптикой, то — восемь.

— Шесть, — бармен реагирует мгновенно, без раздумий, а значит — его ещё немного можно додавить.

— Семь, и считай, что договорились.

— По рукам, — пузан расплывается в улыбке.

Блин, похоже, продешевил и он мог дать и больше. А, ладно! Не последнее.

— Сегодня на свои гуляю, а часика через три-четыре — принесу. Но оптику пристрелять нужно будет, сам понимаешь.

Плюхаюсь за свободный столик, скручиваю с бутылки пробку и с удовольствием прикладываюсь. Холодное! Хорошо!

— Эй, новенький, — лучащийся довольством бармен открывает такую же бутылку себе. — Ты ведь из тех, кто сегодня приехал?

— Ага.

— Расскажи, как там сейчас…

— Полная жопа, — отпил я. — И, похоже, дальше будет только хуже.

За соседним столиком два сержанта, один в «камуфле» с морпеховским красным якорем на плече, второй — в полицейской тёмно-синей «тактике» с шевронами Специального полка полиции, играли в карты. На автоматные патроны. И я не то, чтобы подслушивал, просто разговаривали они довольно громко.

— Слушай, — подал голос полицейский. — Говорят, в Кронштадте «медицина» наша лекарство какое-то от этой дряни выдумала и сейчас они его ускоренно до ума доводят.

— Брехня, — фыркнул морпех. — Мой коре́фан там на периметре дежурит. Говорит, город и окрестности зачистили, блок-посты на дамбе в обе стороны поставили, жизнь почти нормальную налаживают — это да. А вот про лекарства пока тишина. Хотя, хорошо бы.

Тут я с товарищем военным согласен, хорошо бы…

От разговора сержантов-картёжников меня отвлёк новый персонаж. Явно только что пришедший, когда я пиво брал, его за столиками точно не было. Интересный дяденька. Седая аккуратная борода, стрижка «ёжиком», глубокие морщины, но ярко-голубые глаза — острые, молодые.

— Новенький? — спросил он, когда я допил пиво.

— Не определился пока. Может и новенький, а может — временный, тут — как сложится, — ответил я.

— Николай Николаевич, — он протянул руку. Ладонь ухоженная, но рукопожатие твёрдое. — Видел, как ты въезжал. «Соболь» весь в красных звездах и серпах-молотах — такое не забудешь.

— Сувенир от товарищей, — хмыкнул я.

— Слушай, — он подвинул стул ближе, понизив голос. — Я присяду? У меня тут… скажем так, тема для разговора, которая тебя, возможно, заинтересует.

Я делаю приглашающий жест рукой, мол, располагайтесь, слушаю.