Добытчик

Глава 7

То, что я увидел в салоне «четырнадцатой» выглядело жутко и омерзительно и пахло ничуть не лучше. Первое, что я сделал, заглянув в распахнутую водительскую дверь — отшатнулся и тугой струёй выплеснул на заднее левое колесо всё содержимое желудка. А потом еще минут пять стоял, привалившись задницей к крышке багажника, икал, сплёвывал на асфальт тягучие и липкие нити воняющей желчью слюны, смаргивал выступившие на глазах слезы и пытался отдышаться. Правда, посматривать в сторону стоянки «Оазиса» не забывал, но там по-прежнему было тихо. Интереса к происходящему тут бродящие там твари так и не проявили, к счастью.

Потом, решив, что достаточно пришёл в себя, я всё же попытался вытянуть останки Стаса на расстеленный на асфальте прямо перед машиной баннер. Удалось только с четвертого захода. Под конец блевать мне было уже нечем. Желудок скручивали жесткие, до боли, спазмы, но в итоге я только пытался отплеваться от похожих на паутину Человека-паука слюней и икал, оттирая губы тыльной стороной ладони, стянув сначала с руки перчатку. Да, перчатки — на выброс. Как не старался, но «поаккуратнее» — это явно не про этот случай. В протухшей уже крови и ошмётьях внутренностей было всё: тело, кресло под ним, руль и приборная панель, да и в целом большая часть салона. Но, «Глаза страшатся, а руки — делают», как говорила когда-то мама. Вытащил труп Стаса, уложил, как смог аккуратно, пусть некоторые фрагменты и отдельно, на баннер, завернул-запеленал его в шелестящее виниловое полотнище. Края баннера стянул и зафиксировал черными пластиковыми монтажными стяжками, целую упаковку которых прихватил в магазине запчастей на сервисе. Получившийся корявый «пакет» волоком стащил на противоположную от «Оазиса» обочину шоссе, благо нижний зазор отбойника позволил протянуть под ним тело без затруднений. И взялся за лопату. Уж чему-чему, а копать траншеи «отсюда и до обеда» я в армии научился — никогда в жизни той науки не забуду. Правда, мышцы от таких нагрузок уже давно отвыкли и под конец поясница здорово побаливала, но — справился. В могильный холмик воткнул на всю глубину штыка лопату. Вернулся на КАД, варварски, «с мясом» вырвав клепки, содрал со столба дорожный знак ограничения скорости «90», принес его к могиле и тоже воткнул во влажную еще землю, оперев на черенок лопаты. На серой, внутренней стороне знака вывел черным маркером, также прихваченным из автосервиса: «Станислав Владимирович Дробышев». Дату рождения я не знал, она точно была на водительском удостоверении, но я не смог себя заставить его искать. Даже в салоне «жигулей» находиться еще хотя бы чуть-чуть было выше моих сил, не говоря уже про то, чтобы искать что-то на истерзанном трупе. Поэтому указал только дату смерти, и приписал ниже: «Если сможешь, прости нас со Станиславичем, 'мандаринка».

Так, всё, сейчас вернусь в стрелковый комплекс, залезу в личный бар Иваныча и нажрусь, как дикая свинья, в хлам, в слюни, в сопли. Чтоб вырубиться и забыться хоть на какое-то время. Иначе, наверное, с ума сойду. Уже открыв водительскую дверь «Соболя» бросаю последний взгляд на «Оазис».

Да ну нафиг! Серьёзно?!!!

Фраза про бога и планы, я гляжу, актуальности никогда не теряет. Сначала подумал — мираж, галлюцинации на нервной почве. Пару раз моргнул, ущипнул себя за мочку уха. Нет, не мерещится. На крыше «Оазиса», прямо над рекламными билбордами с улыбающимися актёрами, маячат человеческие силуэты. Причем ведущие себя вполне осмысленно. Машут руками и какими-то большими листами бумаги, похоже — афишами. На белой, оборотной стороне — надпись: «МЫ ЖИВЫЕ». А выведено, судя по колеру, губной помадой. Буквы кривые, но читаются чётко.

— Вот бля… — вскинув «Яровит», осматриваю людей на крыше торгового центра сквозь оптику. — Сука, да быть того не может!

В прицеле мелькнуло лицо девчонки лет пятнадцати. Грязные волосы сосульками, бледное лицо с потекшим и кое-как вытертым, хотя, скорее — по щекам размазанным, «мейк-апом». Плачет и смеется одновременно, тыча пальцем в мою сторону. За ней — крупный мужчина в порванном черном пиджаке с болтающимся на кармане слева нечитаемым отсюда беджиком, похоже из охраны. Машет руками, будто дирижируя оркестром. Чуть в стороне от них — женщина, что-то бережно держит на руках. И будь я проклят, если это «что-то» — не младенец. Твою ж дивизию!!!

Так, и что мне теперь со всем этим делать? Бросать их тут — вообще не вариант, но и лезть прямо сейчас, буквально к чёрту в зубы, тоже так себе идея. Для начала нужно обстановку прояснить и как-то общение наладить. О, точно! Заодно опробую эту «акустику» на крыше. И упырей проверю на чувствительность к громким звукам другого типа. На выстрелы они не повелись, да. А на человеческий голос?

С «акустикой» всё оказалось даже проще, чем с полицейской «крякалкой» СГУ. Тут ни тонового спецсигнала нет, ни сирены, чисто как на переносном мегафоне: нажал на кнопку — говори, закончил говорить — отпускай кнопку.

— Эй, на крыше! Не кричите в ответ, не привлекайте внимания, — разнесся по округе мой усиленный мощными динамиками голос. — Сколько вас там? На плакатах своих напишите.

Так, пока на крыше суета, посмотрим, что пониже творится. На парковке ситуация слегка поменялась, но пока — не критично. Зомби оживились, те, что сидели — повскакивали на ноги, все активно крутят головами, но на «Соболь» со мной внутри пока что не «навелись». То есть на человеческий голос, доносящийся издалека, они реагируют куда активнее, чем на далёкие выстрелы, но расстояние до источника звука свое дело делает. «Слышат звон, да не знают, где он». Отлично!

А на крыше — закончили. Здоровяк в рваном пиджаке поднял над головой самодельный плакат. Чего, бля⁈

А, нет, нормально всё. Кажется, не я один офигел от увиденного, и после того, как девочка что-то сказала здоровяку, тот хлопнул себя ладонью по лбу и развернул плакат, превратив знак «бесконечность» в обычную «восьмёрку». Ну, восемь человек — это еще ничего, это терпимо. С количеством — определились, теперь нужно прикинуть варианты «путей отхода группы».

Было бы здание пониже, можно было просто подогнать «Соболь» под стену… Хотя, это только с одноэтажным прокатило бы. Даже со второго этажа типовой «хрущевки» прыгать не просто на землю, а на крышу микроавтобуса, да еще и на сваренный из алюминиевых труб багажник… С высоты всего в пару метров у человека с плохой «физухой» не факт, что получится на этом багажнике удержаться и вниз не сверзиться. А будет высота повыше, так и тренированный боец спецназа без завершающего кувырка через плечо и переката спрыгнуть не сможет. А тут три этажа, причем этажа высоких — стандартные для таких типовых построек четыре с половиной метра каждый. И предложить кому-то сигать с высоты четырнадцати метров на крышу «Соболя», которой даже да двух с половиной метров не дотягивает… Будем честными — это злое издевательство над людьми получится: даже если выживут, что далеко не факт, то ноги и спины поломают точно. Тут пожарная машина с выдвижной лестницей нужна. Вот только нет у меня под рукой пожарной машины. Да и лестницей выдвижной я управлять всё равно не умею.

Второй вариант, как ни смешно — тоже пожарная лестница. Но другая, не та, что на машине, а та, которая аварийный выход. Я по занятиям в «Бастионе» помню, учили нас на случай захвата заложников и этому, лестницы аварийных выходов в ТРЦ хорошие, практически как в подъездах жилых домов, широкие, только не бетонные пролеты, а сварные, со ступенями из арматуры или этого… Как его?.. Просечно-вытяжного листа, вот. То есть вполне нормальная лестница, прилепившаяся к торцевой стене, разве что до площадки верхнего этажа. Вот с крыши до верхней площадки — уже классическая лесенка со ступеньками-перекладинами. С другой стороны, если в «Оазисе» такая лестница есть, а она там точно есть, чего ж они который день в кинотеатре кукуют? А у них сейчас и спрошу.

— Ау, там, наверху! Лестница пожарная есть на этой коробке? Спуститься по ней вниз сможете, если я подъеду?

Вскинув карабин, через коллиматор наблюдаю на крыше «театр одного актера», вернее, пантомиму, в исполнении охранника. Который сначала активно кивает, потом не менее активно отрицательно мотает головой, а после и вовсе скрещивает предплечья на уровне шей и скалится, явно изображая что-то вроде «Веселого Роджера». И что-то мне подсказывает, что имеет он в виду точно не новую часть «Пиратов Карибского моря». Блин, а просто взять и написать — не судьба? Дел у меня других нет, в «Крокодила» тут с вами играть!

Всё та же девчушка ненадолго присаживается на корточки, а потом встает и протягивает здоровяку афишу, а он демонстрирует мне надпись: «Зомби мно». Угу, и судя по тому, что последние две буквы едва различимы, у них там губная помада закончилась. По классике всё: враг пришёл, а мы не накрашенные.

Ну, если «мно», то даже и соваться в ту сторону не стану. Будь у меня хотя бы бронированный «Урал — Федерал», я бы еще подумал. А «Соболя» моего упыри толпой разнесут вдребезги задолго до того, как я их пострелять успею. Собственно, тогда каких-то вариантов у меня и не осталось, за исключением тотального «экстерминатуса»*. Вот только патронов совсем мало осталось, я всё же к зачистке небольшого автосервиса готовился, на здоровенный ТРЦ, набитый монстрами-каннибалами, как-то не рассчитывал… Сколько их там, внутри, сотни, тысячи? Значит — решено: первым делом на рысях, аллюром «три креста», возвращаюсь в «Полигон» и нагребаю патронов, ящика три, а лучше даже четыре, чтоб точно хватило*.

*«Экстерминатус» — термин из серии игр «Вархаммер 40.000». Означает тотальное уничтожение атакуемой врагом планеты при невозможности её дальнейшей защиты. «Весь мир в труху», если коротко.

*В одном стандартном ящике — 2108 патронов калибра 9×19.

Только сперва нужно этих горемык на крыше предупредить, чтобы не решили, что я их тут бросаю.

— Так, народ, слушайте внимательно. Я вас не брошу — клянусь, но у меня при себе сейчас слишком мало патронов. Запас у меня есть, недалеко, в паре километров буквально. Я сейчас туда, и сразу назад. И буду вас вытаскивать из этой жопы. Потерпите ещё немного. Почти неделю продержались, еще два-три часа погоды точно не сделают. Зато гарантирую всем горячий ужин и много горячей воды, и в душевой, и в чайнике. Договорились?

Боже, что я несу! Осталось разве что пряников к чаю им наобещать. Хотя, с пряниками облом, мы с Манюней их ещё в первый вечер «приговорили». Ладно, главное — побольше уверенности и доброжелательности в голосе.

В «Полигон» мчался, будто за мной волки гонятся. Бегом, в два захода, по ящику в каждую руку, закинул в салон «Соболя» четыре ящика патронов, тут же вскрыл, чтоб на месте на это времени не тратить, сразу же снарядил все имеющиеся магазины, подходящие к «Яровиту». С чисткой заморачиваться не стал — некогда. Да и много ли я отстрелял? Сотню выстрелов? Для девятимиллиметровой «Сайги» такой настрел — так, слегка прогреть ствол. До двух тысяч выстрелов за день «Яровит» выдерживает спокойно. Диаметр ствола большой, нарезы неглубокие… Нечему там особо засираться, кроме затвора. А тот, в случае необходимости, чистится на коленке и чуть ли не рукавом собственной куртки. Словом — прорвемся.

Уже собравшись было заводить «Соболя», почти как давешний охранник, изобразил «фейспалм» и рванул назад, в комплекс, запускать генератор. Воду горячую людям обещал? Обещал. А бойлер воду без электричества греет только в первой серии древних, еще в юности просмотренных «Ходячих мертвецов». В реальной жизни о наличии горячей воды для помывки самим позаботиться нужно, причем — заблаговременно.

Началась зачистка «Оазиса» как-то даже буднично. Приехал, встал на обочине КАДа неподалеку от поворота в сторону парковки ТПЦ. Выбрался на крышу, кинул поверх алюминиевых труб складной коврик-«пенку», прилег сам, устроился поудобнее. В очередной раз про себя матерно помянул «сильно-могучий» патрон «люгер» и дал себе еще один зарок: во что бы то ни было в кратчайшие сроки раздобыть себе и нормальный «калашников» и снайперскую винтовку. Просто, пока разглядывал в коллиматор бродящих по парковке между машин упырей, поймал себя на том, что мне очень не хватает сейчас в окуляре подсвеченной красной «дуплексовской» точки в центре перекрестья, «мил-дотовских» точек, сходящихся в крестик, ну, или хотя бы родных и привычных дальномерной сетки и прицельных «галочек» ПСО*. Всё же снайпер — это диагноз.

*«Duplex», «MIL Dot» — варианты прицельных сеток оптических прицелов иностранного производства. ПСО-1 — советский и российский снайперский прицел, идущий в комплекте с винтовкой СВД.

К исходу зачистки парковки перед «Оазисом», я понял сразу несколько вещей: твари — тупые, опасны они только группой или толпой и когда находятся от тебя на расстоянии прямой видимости, а главное — пора мне какого-нибудь «Новопассита» пропить курс, или ещё какого «Пустырника»*. Или к толковому врачу-специалисту обратиться, если их не всех сожрали. Потому что иначе как нервным срывом или панической атакой моё недавнее поведение объяснить нечем. Да — страшные, да — опасные, но — вполне ведь убиваемые, чего было в истерику впадать? Вспоминаю — как себя вёл, так аж противно становится. Права была Маша, что с Юсуфом уехала, как ни обидно самому себе в этом признаваться. Ну, значит, будем исправляться.

*«Новопассит», настойка пустырника — популярные и распространенные успокаивающие лекарства.

Никаких проблем с уничтожением обосновавшихся на парковке упырей не возникло. Прошло чисто, почти как со «сладкой парочкой», что торчала возле разбитой «чепырки» Стаса. На мою стрельбу и гибель собратьев реагировали они вяло, головами крутили, конечно, но и только. Не заорал, сообщая остальным, что видит потенциальную добычу, ни один, в сторону «Соболя» решили пробежаться всего трое, и те не сильно спешили. А потому и «прилегли» на асфальт, так и не успев сообразить, что же привлекло их внимание.

Но вот теперь и начинались главные трудности. Сколько тварей внутри ТРЦ? Бог его знает, но думаю, не меньше нескольких сотен, всё же три этажа — сетевой гипермаркет на первом, куча мелких бутиков и магазинчиков на первом и втором, кинотеатр и развлекательный центр с фудкортом на третьем… В вечернее время всё это просто не могло пустовать, вон, сколько машин на парковке стоит, к которым хозяева, похоже, уже никогда не вернутся. А скольких я на данный момент угомонил? Первые двое — ещё когда мы с Машей на разведку выбрались, рыжая и шустрый «лидер без жёлтой майки», еще двое — возле машины Стаса. И тут полтора десятка. Итого — неполные два десятка, из нескольких сотен, которые до сих пор внутри. Теперь вопрос: как мне всю отирающуюся там, внутри, людоедскую шоблу наружу вытащить, чтоб они на меня все разом не навалились?

Ещё ближе к парковке подъехать — не вариант, первый же вопль и на меня «наведутся» несколько десятков, а то и сотен тварей. Учитывая их скорость, я, наверное, даже спрыгнуть с крыши и за руль сесть не успею толком, как они начнут снаружи машину голыми руками на части раздирать. Решено, остаюсь тут, на уже подтверждённом практикой безопасном расстоянии. Но изнутри на пальбу никто не выглянул… С другой стороны, на мой голос во время общения с выжившими на крыше, реакция у тварей была куда активнее. Хм, а если попробовать вот так?..

Неба ууутреннего стяг

В жизни важен первый шаг!

Слышишь реэээют над странооою

Вихри яаааростых атак!

Ей-богу, я аж сам в кресле подпрыгнул, когда, выкрутив звук на максимум, врубил автомагнитолу. Кто же знал, что первый попавшийся, выбранный наугад трэк окажется песней «И вновь продолжается бой» в исполнении Кобзона? А тут прямо над головой из динамиков так рявкнуло — впору из штанов выпрыгивать. Одно хорошо: вместо шлема одел-таки свои активные «Пелторы», они мощь кобзоновского таланта снизили до приемлемого уровня. Зато и упырям явно понравилось. Птичкой взлетев по боковой лесенке на крышу, я успел увидеть, как стеклянным водопадом осыпается выбитое телами толстое витринное стекло и ломятся наружу через проломы «восхищенные слушатели». И стало мне совсем ни до чего, успевай только магазины менять.

Где-то минут через двадцать начал ощущать себя тем самым мифическим финским пулеметчиком*. Нет, с ума сходить, разумеется, не собираюсь, но ощущения — те ещё. С запозданием соображаю, что стоило взять еще один коллиматор и поставить его на второй карабин, на случай, если у первого ствол перегреваться начнет от интенсивного пользования. Но пока, вроде, нормально. Твари мечутся по парковке, некоторые, то ли самые сообразительные, то ли самые любопытные, периодически срываются неспешной трусцой в мою сторону, но большинство бестолково мечется по площадке перед центральным входом и ложится под пулями. А я — стреляю, перезаряжаюсь, снова стреляю… Когда снаряженные магазины заканчиваются — вырубаю «концерт», сдаю задним ходом назад, поближе к КАДу, подальше от тварей и трясущимися от бушующего адреналина в крови руками набиваю их патронами из заранее вскрытых цинков. А потом возвращаюсь на прежнее место. Снова врубаю «рррэволюционную» музыку и продолжаю стрелять

*Старая, времен перестроечного «Огонька» либеральная байда про то, как сходили с ума бедненькие финские пулеметчики в ДОТах «Линии Маннергейма». Мол, даже у флегматичных северных парней крыша сползала от бессчётного количества убитых красноармейцев, цепями маршировавших по сугробам в штыковую атаку на бетонные укрепления, напичканные огневыми точками.

Но, Кобзон — Кобзоном, а часа полтора спустя вылезать на свет божий из недр ТРЦ упыри перестали. Но что-то мне подсказывает, что далеко не все они на парковке полегли. Наверняка внутри их ещё немало. Одни выход наружу не нашли и где-то там между стеклянных стен бутиков мечутся, другие, возможно, какими-то другими для них важными делами заняты, тот же вход в кинотеатр караулят.

Ох, мама моя женщина, как бы то ни было, внутрь нужно идти сейчас: ещё пара часов, и темнеть начнет. В вечерних сумерках в этот чертов «Оазис» лезть — у меня смелости точно не хватит. Мне и сейчас внутрь соваться — вообще ни малейшего желания, от одной мысли об этом где-то за брюшным прессом какая-то подлая жилка мелко трястись начинает, и волосы дыбом встают во всех местах. Но на крыше ждут моей помощи люди, беззащитные, безоружные. И умудрившиеся как-то дожить до сегодняшнего дня. Поэтому мне, обвешанному оружием и сидящему на куче ящиков с патронами, должно быть просто стыдно за свои страхи. Должно быть, не спорю. И где-то в глубине души, скорее всего — стыдно, но на поверхности — очень страшно. Не хочу я туда идти. Не-хо-чу!!! Но — всё равно пойду. Вот только дух немного переведу, снова переснаряжу все магазины к «Яровиту», и для «Глока» патронами набью десяток, если вдруг «бэ-ка» к карабину внезапно закончится.

Я ткнулся лбом в пружинящую резину, обтягивающую руль.

— Эй, Манюня, — зачем-то произнёс вслух. — Ты, разумеется, не слышишь, но знай — я не просто ещё почему-то дышу. Я не мёртв. Ещё нет.

«Соболь» я оставил в паре десятков метров от входа, на пятачке чистого асфальта, так и не смог заставить себя заехать на лежавшие чуть ли не в два слоя друг на друге тела. И не только потому, что опасался забуксовать. Как ни крути — они были людьми. А я — всё ещё человек.

Стеклянный купол в крыше, когда-то сиявший как хрустальная чаша, теперь, без красивых огней подсветки, просто пропускал внутрь тусклый дневной свет с улицы. Благо — его пока вполне хватало, чтобы отчетливо видеть окружающий погром. Эскалаторы замерли навеки, превратившись в обычные металлические лестницы. На первом этаже царил хаос: манекены из бутиков валялись на полу, вывалившись из зияющих пустотой на месте выбитого стекла витрин. Издали, из-за ряда кассовых будок гипермаркета тащило тяжелой и «многокомпонентной» вонью протухшего в открытых холодильных шкафах мяса, птицы и рыбы, в которую вплеталась сладковатая нотка гнилых фруктов. По полу расположенной справа от входа ювелирки «Золотая гора» рассыпаны, как конфетти, цепочки и кольца.

— Ну, привет, уроды! Налетай, подешевело! — заорал я, предусмотрительно не отходя от входа.

Эхо гулко разнесло голос по этажам, будто я в микрофон гаркнул. А они уже бежали. Сразу с нескольких сторон. Бежали и верещали на бегу.

Из гипермаркета рвануло сразу несколько тварей, правда примерно половина сильно поотстала, поскользнувшись и со смачными шлепками навернувшись, обиженно скуля, на чем-то явно скользком, разлитом по полу. Баклагу растительного масла там раздавили, что ли? С эскалатора сползала тварь в форме охранника, волоча переломанные ноги. Даже с балюстрады второго этажа одна гадина, в разорванном едва ли не в клочья платье, сиганула. Приземлилась жестко, от хруста ломающихся костей у меня аж зубы заныли. Несмотря на явные множественные переломы ног и, возможно, позвоночника, тварь попыталась ползти в мою сторону. За что я закономерно и «вознаградил» её упорство пулей в темечко.

Первые минут пять я из «Яровита» стрелял вообще не целясь, влёт. Некогда целиться было — толпа ломилась, как на демонстрации, разве что транспарантов не хватало, да и незачем. Дистанция минимальная, зеленая точка ЛЦУ позволяла даже не глядеть в коллиматор. Пули дырявили тела, выбивая кровавые фонтанчики, крушили немногочисленные чудом уцелевшие витринные стёкла. Положив первую, самую массовую «волну» упырей, дальше работал уже прицельно, начав экономить боеприпасы: два в грудь, один в голову. Контроль, без него — никуда. В спину не ударит только мёртвый…

Когда сверху прибегать «на огонёк» перестали, я ещё некоторое время поорал, пошумел, а когда понял, что пока что это всё — присел на корточки, скинул набитый патронными пачками штурмовой ранец и, не сводя взгляда с «лесенок-чудесенок» эскалаторов, снова набил все магазины. Да, тварей уже не так много, как было изначально, но они наверху всё ещё есть. Я отлично слышу их приглушенные вопли: активные наушники глушат громкие звуки, а вот тихие, наоборот, усиливают. Похоже, крикуны застряли где-то за закрытыми дверями и не могут выбраться. Но «не могут вообще» и «не могут прямо сейчас» — это очень разные понятия. А мне ещё не просто назад возвращаться, мне вниз восьмерых гражданских сопровождать. И никакие сюрпризы на пути «конвоя» мне вообще никуда не впились. Поэтому к кинотеатру я пойду только тогда, когда буду уверен, что никто внезапно ниоткуда не выскочит и не выпрыгнет, и не пойдут клочки по закоулочкам.

Если до этого момента я считал происходящее вокруг — гадким и омерзительным, то на втором этаже понял, что раньше всё было ещё более-менее терпимо, а реально погано — именно тут. Чувствую, за произошедшее здесь ждёт меня теперь на том свете котел с кипящей смолой. Отдельный, именной. Потому что на втором, помимо всего прочего, был «Детский мир». И когда, увидев меня, прямо сквозь стекло витрины вперёд рванула небольшая толпа…Если коротко и без подробностей: в той толпе были не только взрослые…

Но всё там же, на втором этаже «Оазиса», во мне будто перегорело что-то. Думаю, что падающие на пол сломанными куклами детские тела, изрешеченные пулями — это теперь основной сюжет моих ночных кошмаров надолго, если не навсегда. Зато я успокоился и перестал бояться. Совсем. Пропала ватная слабость в ногах, прекратилось непонятное и раздражающее дрожание в животе, мысли пришли в порядок, а в голове стало как-то звонко и прохладно. Сумасшедшие каннибалы вокруг? Могут меня сожрать? Да я, млядь, только что в детей стрелял на поражение!!! Что более страшного со мной теперь случиться может?!!

Дальше зачистку вёл, словно какую-то рутинную работу выполнял: ровно, хладнокровно, без эмоций. Стрелял, переснаряжал магазины, вопил и грохотал, привлекая внимание ещё не вышедших на меня из здешних «лабиринтов Минотавра» тварей. Уже на третьем этаже, когда во время смены магазина на меня из-за стоек с джинсами, словно спринтер на стометровке, вылетел и прыгнул очередной упырь и схватил одной рукой за броник на груди, а второй — за ствол «Яровита», я даже не попытался вырвать оружие. Наоборот, отпустил карабин, «отдав» его твари, а сам выдернул из кобуры «Глок» и всадил повисшему на мне окровавленному молодому мужику с ранними залысинами и причёской «конский хвост» пулю снизу под подбородок. Его череп лопнул, забрызгав кровью и мозгами рекламную световую панель с идиотско-счастливыми лицами якобы обладателей какого-то «новейшего и лучшего» китайского смартфона с непроизносимым названием. На фудкорте ещё одна погань, бывшая раньше работницей какой-то точки фастфуда, красиво прыгнула прямо со стойки «Ориент кафе». Её я на лету сбил на пол прикладом. И когда что-то хрустнуло, словно яичная скорлупа, спокойно, даже отстраненно как-то подумал: «Лишь бы не шарнир приклада». Нет, к счастью для меня оказалось — височная кость прыгуньи. И снова — никаких эмоций, ни малейших переживаний, словно на тренировке.

Стоя перед закрытыми дверями в кинотеатр, я прекрасно понимал: полностью ТРЦ не зачищен. Время от времени было слышно, как где-то в глубине здания «одинокая бродит гармонь». Но визги и вопли эти были уже, мягко говоря, не особо убедительными: голоса были одиночные, да и звучали глухо, словно между нами было несколько дверей, скорее всего — закрытых. Иначе — давно бы прибежали. Да, всё равно оставался риск, что вырвется какой-нибудь особо удачливый любитель человечинки и на нас выйдет. Но задерживаться тут было ещё рискованнее — на улице ощутимо смеркалось, света из-под купола на крыше уже едва хватало на то, чтобы разглядеть собственные руки и обстановку на пару-тройку метров вокруг. Да, фонарь у меня мощный и яркий, но он всё же узконаправленный. Словом — не стоит испытывать судьбу.