Экзотеррика. Квантовый скачок

Глава 6 О дивный тёмный мир!

Он даже представить не мог, что будет всерьёз увлечён своим детищем, сыграв своеобразную роль земного скульптора Пигмалиона[18] (Копун знал эту историю, успев ознакомиться с культурой землян ещё год назад), создавшего статую женщины.

Конечно, любовью в человеческом понимании чувство Вестника назвать было нельзя. С другой стороны, уже через два отрезка времени, сравнимых по длительности со временем оборота планеты вокруг оси, Копун не хотел и думать о расставании со своей «скульптурой», изваянной им из «кости» моллюскора. Он не мог вписать в психику боевого робота уникальные человеческие качества – любовь, сочувствие, сомнения, чувство юмора и долга, но что-то у него (теперь уже – у неё) осталось в памяти (хотелось сказать – в душе), и Копун даже рассмеялся, когда в одной из бесед с Дианаей вдруг понял, что она смутилась, задав вопрос «Зачем ты возишься со мной?» – и получив ответ «Потому что мне это нравится». Вряд ли создателям моллюскоров, негуманоидным существам, были доступны такие эмоциональные состояния.

Чтобы произвести на ученицу ещё большее впечатление, он даже «стряхнул пыль с культуры» в режиме «вспомнить всё». То есть вложил в память моллюскора не только бытовые знания, которых тот был лишён, имея лишь конкретную программу «уничтожать всё живое», но и всё, что помнил сам о культуре создателей, а также о принципах жизни гуманоидной – земной цивилизации. У людей Земли тоже можно было поучиться многим вещам, особенно в области социологии и психологии их отношения к жизни во Вселенной и к самим себе. Не все земные расы были агрессивными, переняв от пращуров их генетический императив властвовать любой ценой. Это удивляло Дианаю и одновременно подстёгивало учителя в намерении сделать из ученицы сверхэтическую сущность. Она действительно умела удивляться (хотя это качество было чисто человеческим), и это радовало Копуна, доставляя истинное удовольствие.

Память у гигантского робота-убийцы оказалась довольно вместительной, но в ней не оказалось и хоть каких-то мало-мальски значимых знаний о мире вокруг. Моллюскор не имел понятия о науках, не знал базовых основ Мироздания, о своих создателях помнил только самое необходимое, не представляя, где они обитали. Разговоры двух искинов всё больше напоминали коллоквиумы, на которых Копун читал лекции, хотя мог просто записывать сведения непосредственно в «мозг» робота, а также отвечал на вопросы, видя разгоравшийся интерес Дианаи к таким беседам.

Однако пара не сидела на одном месте, стремительно проходя начальные классы школы.

Копун показал ученице планету-кольцо, где когда-то жили его конструкторы, потом сделал несколько рейдов по некоторым галактикам, открывая ей самые интересные с научной точки зрения космические артефакты. Вскоре он убедился, что спутнице нравится путешествовать, получая новые знания и впечатления, и снова вспомнил о своём обещании навестить Всеволода Шапиро.

Очередная беседа учителя и ученицы произошла после того, как они «присели» на один из планетоидов аккреционного диска вокруг чёрной дыры, чтобы полюбоваться на процесс поглощения дырой обломков планеты. Дыра находилась в центре красивой туманности в зоне недавнего звездообразования и понемногу съедала окружающий её газ, пыль, звёзды и планеты. Здешняя звезда уже была разорвана приливными силами, и её остатки в виде широкого яркого кольца, падая в дыру, освещали окрестности своеобразным кольцевым костром.

По привычке Копун сотворил на планетоиде нечто вроде зала визинга на земных космолётах, под защитным куполом естественно, и пара искинов, точнее, их видеофантомов в форме людей – мужчины и женщины, – сидела в удобных креслах за столиком и пила вино. Некоторое время назад Дианаю смешил этот вид отдыха, предложенный учителем и позаимствованный им у землян, потом она привыкла, а позже и вовсе полюбила застолье, находя в нём изысканный эстетический шарм.

Копун, наблюдавший за переменами в поведении ученицы, втайне радовался успехам своего создания, понимая, что смог развить в нём «обогащённое сознание» и способность мыслить, приближавшие его к истинно живому мыслящему существу. Моллюскор не обладал медитативной сосредоточенностью буддийского монаха (Копун не зря изучал историю землян и знал особенности жизни отдельных социальных групп, в данном случае монахов), скорее он ощущал себя в фокусе интенсивного внимания существа более высокого интеллектуального уровня и очень живо стал на него реагировать. С другой стороны, Копун сам не являлся ни предком, ни потомком людей, то есть не был постчеловеком, хотя его однозначно можно было идентифицировать как существо, радикально превосходящее человека по ментальным способностям. При этом он надеялся, что его «изделие» в скором времени станет равным ему в плане этических реакций. Едва ли создатели понимали, что делают, снабжая его мозг огромным количеством разнообразной информации. Машине Судного дня эта информация была не нужна, так как для выполнения главной задачи достаточно было подчиняться простенькой программе, призванной защищать конкретный клан конструкторов. В результате же получился сверхразумный ИИ, превосходящий умы создателей во всех областях социума, включая научное творчество, здравый смысл и эмоциональное насыщение. Зато именно усовершенствованный здравый смысл и победил, когда Копун-Вестник очнулся от долгого сна и стал контактировать с землянами.

Дианая подняла бокал, рассматривая золотистую жидкость на просвет.

Это было настоящее вино, сделанное на Земле на полуострове Крым. Его предложил взять с собой Дарислав, когда они расставались. На вопрос Копуна «Зачем, я же не употребляю химию ни в каком виде?» Дарислав ответил:

– Вино хорошо расслабляет даже тех, кто его не любит. К тому же мы наверняка пересечёмся с людьми где-нибудь в космосе, и лучше иметь при себе пару бутылочек.

Копун взял ящик и не пожалел. Тем более что научился получать истинное удовольствие от процесса.

– Странно… – проговорила женщина. – Я не биологический субъект, имеющий биохимический метаболизм, но мне нравится этот щекочущий вкус.

– Мне тоже, – кивнул Копун. – Люди умеют находить прекрасное даже в ядах.

Дианая подняла брови.

– Разве вино – яд?

– В больших количествах оно совсем не полезно. Поэтому его надо употреблять в меру.

Дианая улыбнулась, отхлебнула, кинула взгляд на пылающее радужным огнём небо, на фоне которого чернел самый настоящий провал в преисподнюю – такой виделась отсюда чёрная дыра.

– Почему ты выбрал для остановки эту дырку? Она ведь не самая большая?

– Не самая, я видел и в миллионы раз большую. Дыра в Кассиопее под шифром TCI имеет массу почти десять в одиннадцатой степени масс Солнца.

– Большая.

– Очень большая! – фыркнул Копун. – Хотя существуют и ещё большие по размерам и массе.

– Тебя только дыры интересуют?

– Конечно, не только. Я стараюсь соответствовать времени и Вселенной, как говорит Всеволод. Ещё он увлекается поиском не просто неизведанного, а чего-то гораздо большего, чем разум и Вселенная. Вот и я тоже следую этому принципу. Кроме чёрных дыр меня интересуют и другие экзоты: квазары и хроноямы, кварковые и нейтронные звёзды, реликтовые суперструны и так далее.

– Что такое хроноямы?

– Так называемые «пузыри пространства без времени». Это один из видов флуктуаций кваркового супа во время до инфляции. Внутри их не происходят никакие квантовые процессы. По сути, это осколки «старого» вакуума, предшествующего позднее образовавшемуся. Кроме хроноям тогда же образовывались и суперструны, и монополи, и бозоны Хиггса, и геоды.

– А это что за фрукты?

– Чёрные-чёрные дыры. – Копун налил собеседнице ещё вина. – Это дыры из тёмной энергии, в отличие от дыр из тёмной материи. Хочу поискать их в Тьмире.

Брови Дианаи сошлись, отражая чувство сожаления.

– Как же много мне ещё предстоит узнать!

– Ничего, у нас вечность впереди.

– Удивительно…

– Что именно?

– Видеть такой исследовательский фанатизм у искина.

Копун рассмеялся:

– Я не перечислил тебе и сотой доли всего, что меня интересует.

– Не представляю, что ещё может тебя заинтересовать.

– Ох, лучше не ворошить пакет моих запросов. Очень хочется выяснить минимальную длину так называемого вакуумного квантона – кванта пространства, а также максимальную энергию, какую может иметь Вселенная в принципе, а также…

– Достаточно, – сморщилась Дианая. – Говорю же, ты фанат.

– Но я не одинок, среди людей тоже встречаются фанаты науки. Всеволод, к примеру, учёные вроде Шустова.

– Кто это? Ещё один твой друг?

– Учёный-универсалист с Земли, он погиб недавно, к сожалению. На таких, как они, и держится прогресс цивилизации. Ну что, отдохнули, мадам? Махнём в Тьмир?

– Прямо сейчас?

– А что нас держит?

Дианая сделала вид, что размышляет, хотя, конечно же, могла общаться с учителем в ментальном поле с большой скоростью, недоступной людям с их обычным звуковым способом обмена информацией.

– В принципе, до пятницы я совершенно свободна…

Он снова рассмеялся:

– Браво, студент! Ставлю пять за образованность. То есть ты не возражаешь?

– Как это будет выглядеть?

– Сворачиваемся, и я прокладываю маршрут к Ланиакее. Потом летим к центру скопления, находим портал и ныряем в Тьмир. Всего два шага и пара минут времени.

Дианая улыбнулась, изящно подала руку: ни дать ни взять дама из высшего общества.

Он вскочил, как джентльмен, поднёс её руку тыльной стороной к губам, поцеловал.

– Прошу следовать за мной, леди.

Фантом моллюскора фыркнул, как женщина, осознающая юмор ситуации, и они бок о бок вышли из «зала визинга» прямо в пыльную атмосферу планетоида, не боясь, что замёрзнут или задохнутся. Их тела состояли не из вещества, а из энергетических полей, хотя и могли создавать материальные конструкции любой сложности.

Перед колоссальным «пером жар-птицы», каковым выглядела Ланиакея с расстояния в сто световых лет, космический тандем Копун – моллюскор оказался за несколько мгновений. Путь был привычен, Вестник не нуждался в сложных расчётах траектории, а спутница-моллюскорша, как он про себя стал называть бывшего боевого робота, не доставляла хлопот, следуя за ним, как одна нога следует за другой, когда человек шагает.

Минуту потратили на разглядывание потрясающей звёздной структуры, сотканной из миллионов галактик. Молчали. На Копуна панорама сверхскопления действовала поистине завораживающе, отвечая его мысленному идеалу гармонии и красоты, но он надеялся, что и Дианае нравится картина Ланиакеи с чисто эмоциональной точки зрения. Всё-таки он постарался вложить в психику моллюскорши многое из человеческой психики, способной восторгаться и удивляться, и мог рассчитывать на отдачу.

Не выдержал, спросил, держа в памяти образ женщины:

«Как впечатление?»

«Божественно!» – сверкнула в ментальном поле мысль спутницы, чистая, без примесей других оценок и математических определений. Точно так же реагировала на вид Ланиакеи и реальная Диана. Этого было достаточно, чтобы поднять настроение ещё выше.

«Что ты скажешь, когда мы просочимся в Тьмир!»

«Надеюсь, разочарована не буду».

Их заметили. За последний год тартарианцы окружили свои владения поясом пограничных застав и на любое нарушение границы реагировали быстро. Копун отметил для себя эту скорость, которую в скором времени надо было учитывать всем разумам Вселенной, чтобы отстоять свой суверенитет в ходе приближающейся зачистки.

Примерно в тысяче километров от связки роботов выскочил в трехмерное евклидово пространство знакомый «крокодил» – чужой космический сторожевик, принадлежащий какой-то из цивилизаций в Ланиакее, подчинившейся Властителям. За ним с интервалом в секунду вынеслись из темноты ещё пять таких же монстров. Постояв на месте минуту, они дружно нанесли гравитационный удар, не отвечая на запрос Копуна, предложившего начать мирные переговоры. Отвечать он не стал, хотя мог бы отправить весь сторожевой отряд далеко за пределы скопления или просто уничтожить. Спустя тысячную долю секунды – гравитационные импульсы сторожевиков ещё не достигли точки пространства, где находились Вестник с моллюскором, – они прыгнули в «струну» и вышли из неё за пятьсот тысяч световых лет от места встречи. Осмотрелись.

«Какая красота!» – оценила пейзаж из гигантских кружевных «мхов» Диана.

«Согласен», – ответил Копун искренне.

«Нас не догонят?»

«Даже если догонят, они нам не соперники. Ты одна легко справишься с ними. Но мы не собираемся драться, нырнём в портал – и прощайте, парни. В Тьмир они не пойдут».

«Почему? Боятся?»

«Вряд ли, «крокодилами» управляют какие-то необычные компьютеры, можно сказать, искины на базе коллективных организмов – насекомых с грибами. Скорее всего, моране, обитатели Тьмира, типа фагоцитов человеческих тел, борющихся с вирусами, закрыли для тартарианцев вход в свою Вселенную».

«Почему?»

«Причины могут быть разные, но мне думается, что хозяину Тьмира, его супермозгу, кем он и является, не нужны такие агрессивные помощнички в его владениях. Достаточно того, что он ими командует в их мире».

«Почему же портал пропустил тебя и твоих земных друзей?»

«Потому что мы не злобные твари», – невольно рассмеялся Вестник.

«Ты сказал, что «крокодилами» управляют грибы».

«Во время схватки с ними возле тюрьмы джиннов мне удалось обследовать одного из монстров, так вот он весь – нечто вроде лишайника, симбиоз грибов и бактерий. Ничего похожего на человека или на гуманоидное существо».

«В моей памяти содержится файл о подобных созданиях. Стоит блок: их нельзя уничтожать».

«Возможно, этот вид разума служим твоим создателям. – Копун помолчал. – Либо он и есть твои создатели».

«Не хочу!» – огорчилась моллюскорша.

«Успокойся, считай, что ты родилась второй раз».

«Тебя вправду не волнует, кем я была до… рождения?»

«Во-первых, ты не успела побывать в деле во время войны и никого не убила. Во-вторых, все эти твои боевые программы я нейтрализовал. Ты свободна!»

Через секунду ему прилетел ментальный поцелуй – так Дианая отреагировала на его признание в том, что он «усовершенствовал» её психическую сферу. Поцелуй привёл учителя в состояние эйфории, и он не удержался, послал ей в ответ огромный букет земных цветов – роз.

«Идём дальше?»

«Куда?»

«Я нашёл вход в портал».

Спустя пару мгновений судорога свёртки пространства кинула обоих искинов за сотню световых лет, и они оказались перед кольцом из двенадцати звёзд, располагавшихся друг от друга всего в десятке астрономических единиц. Это и был маяк, указывающий на присутствие в створе кольца искусственного объекта, соединявшего две вселенные – знакомую звёздную и Тьмир.

«Вот он, перед нами».

«Планета?»

«Технологическое творение».

«Я чую барьер…»

«Разумеется, портал охраняется целой кучей сторожевых систем и полей. Но мы обойдём их, я тут кое-что подкорректировал, нас не тронут».

Действительно, когда пара подлетела к медленно вращавшейся глыбе «мха» размером с Меркурий (выглядела она как гигантская гантель: веретено Копуна соединялось с эллипсоидом моллюскора короткой «ручкой»), кинувшиеся было к «гантели» паукообразные орбиталы вдруг расступились, и связка бывших роботов войны свободно опустились в недра планеты. Ещё через несколько минут она влетела в ядро сооружения и вышла уже в другой вселенной, которую земляне назвали тёмной или Тьмиром.

Пространство вокруг превратилось в белый туман, пронизанный красивыми кружевами чёрных линий и скоплений чёрных капель. Таким Копун увидел Тьмир, и примерно таким же восприняли его системы контроля моллюскорши. От белого космоса «гантель» отделяли почти невидимые стены кубического объёма, внутри которого оказались гости, но стоило Копуну «шевельнуть мышцами», стены лопнули мыльной плёнкой, и «гантель» вылетела в самую необычную из когда-либо встречавшихся бывшему разрушителю пустоту.