Ушедший Род. Книга 8. Эмиссар

Глава 24

— Ты хочешь сказать, что мне простишь долг?

— Нет, моё человеколюбие до таких высот не распространяется, господин Белозерский, — намеренно опускаю его титулование.

Ничего, думаю, переживёт. Всё равно переговоры он уже заранее проиграл, а мне от него в принципе ничего не нужно. Точнее, не более того, что он сам теперь мне должен.

— Позвольте мне пояснить кое-что, возможно, после этого моя позиция вам покажется более понятной. Дело в том, что в Академию, как это ни странно, я пришёл учиться. Мне нужна информация, которая есть в головах наших преподавателей и на страницах нашей библиотеки. Я немного утрирую, но это так. Всех остальных целей, которые может дать Академия, я уже добился. Связи, сплочённость студенческой жизни и всё остальное — только в свободное от необходимых дел время. А такое, боюсь, не светит в ближайший год вообще никак. У меня есть чем заняться, кроме как прыгать по дуэлям и заниматься интригами. Поэтому с одной стороны, ваш вызов неудобен и в вчера помешал отработать то, что мне было необходимо. Даже задержал мои цели на целый день. А с другой стороны, я навёл о вас справки, господин Белозерский. — Княжич снова вздрагивает. Ему это не нравится, но молчит. — Я понимаю, что ваш проигрыш остановит других ищущих дешёвого самоутверждения студентов от поспешных действий. Всё же четвёртое место в негласном рейтинге…

— Третье! — вскидывается Белозерский. — С Каляевым ничья была! Признанная!

— Мне вообще без разницы. Я в Академии второй день и про Каляева пока не слышал, — хмыкаю. — Я продолжу?

Белозерский кивает.

— Третье так третье. Как вам будет угодно, — киваю в ответ. — Вот и родилась у меня вчера же одна замечательная идея, Юрий.

Впервые называю его по имени. Просто нас друг другу не представляли, и княжич слегка дёргается, вспыхивает недовольством, но глубоко внутри своего «я».

Ну, понятно — очерчиваю критерии для себя. Денег в роду совсем не предложили и вообще послали разбираться с проблемой самому. То ли последняя соломинка, то ли не ко времени пришёлся, но парень полностью поставлен в крайне неудобные для него обстоятельства. Иначе бы обязательно что-нибудь сказал или ушел.

С его точки зрения, со мной договариваться незачем и не о чём. Ещё вчера он, а не я, был хозяином окружающей жизни. Но чего не отнять — парень умный, и перестраивается на глазах. Может, что и получится с ним.

— Но в данном случае это уже не важно, — продолжаю. — Дело в том, что в Академию в ближайший год поступит минимум десять моих родовичей. Двое уже поступили. В обмен на ученические баллы, которых вы набрать в принципе не сможете, я приму от вас некоторую помощь моим людям. Вы ведь в Академии не единственный персонаж, который любит самоутверждаться за счёт других студентов. Вы просто самый заметный.

Белозерский вскидывается.

— Я не нарушаю устав Академии ни на шаг.

— Да, я это знаю. Более того, вы срываете учебный процесс, также не нарушая устав. Это не каждому дано. Очевидно, что вы его знаете и умеете им пользоваться. Вы умный человек, — добавляю.

Всё же доброе слово и кошке приятно, а я сейчас заставляю парня пересобрать свои жизненные ориентиры, не больше и не меньше. Пусть он этого и не понимает пока что. Чуть полегче надо, что ли.

— Вот я и подумал: как говорится, кто нам мешает, тот нам поможет. Мои условия. В случае если моих людей будут вызывать на поединки подобные же вам личности, вы вызываетесь участвовать в поединке вместо них. Вы же их наверняка знаете всех по внутреннему рейтингу. Ну и вот. Если дуэлянты примерно в силе равны — то не вмешиваетесь, но если вот так, как со мной — вызываетесь. Это первая часть, — уточняю.

— Это ещё не всё? — удивляется княжич.

— А что вы хотели? Я с вас не требую ничего, что могло бы бросить тень на вашу княжескую честь.

— А вызываться на участие в дуэлях за мещан? — не согласен Белозерский. — Это невместно!

— По уложению нашего государя, все маги — дворяне. А вы вполне можете объяснять своим товарищам, что из-за нелепого проигрыша вам необходимо больше тренироваться, и вот они на роль дуэльного пособия как раз вполне подходят.

— В таком виде это смотрится лучше, — соглашается Белозерский.

— Я просто даю вам возможность выйти из ситуации, в которую вы сами себя поставили. Мне от вас особенно ничего не нужно. И это не торг.

— Ладно, какие ещё условия? — поджимает губы княжич.

— Первое, то, что вы участвуете в дуэлях.

— Да, я принимаю это. Возможно, — пожимает плечами.

— Второе условие тоже очень простое. Вы перестаёте участвовать в срыве программы обучения и даёте возможность моим людям учиться. Я уверен, что это у вас соревнование такое, но вы из него выходите. Вам, в принципе, осталось доучиться всего полтора года. Через полтора года мои люди смогут вполне за себя постоять и сами. Как раз это то время, которое необходимо для того, чтобы они самоорганизовались. Вот его вы им и подарите. А я вам подарю проигранные учебные баллы на сумму почти тридцать пять тысяч. Это очень большая сумма с учётом того, что вы их точно не сможете достать, а вам не придётся ничем поступаться, кроме развлечений почти на грани дозволенного.

— Хорошо, здесь мы договорились. Действительно, честь не задета. А что делать с основным долгом?

Пожимаю плечами.

— Основной долг останется. Я не благотворительная организация. Другое дело, что и здесь у меня есть предложение. Вы можете мне выплатить его через год-полтора, как вы и хотите. Не вижу большой сложности. Меня всё устраивает и так, но есть возможность и вовсе их не платить. Точнее, вернуть долг не деньгами, — продолжаю разговор.

— Что вы хотите? — удивляется парень.

— У меня есть небольшой хутор во владении. На границе Императорского пятна. Рядом — два соседа. Бывшие владельцы хутора — контрабандисты, и оба соседа, даром что боярские роды, их не выжигали. Думаю, услуги этого поселения были востребованы обоими. Доказательств — ноль, естественно. Но землю ни первый сосед, ни второй, мне не продадут. А вот вам — вполне может быть, или обменяют, например. Хутор мне бы хотелось перевести на какое-никакое самообеспечение. Соответственно, если сможете с ними договориться и перевести под моё владение какое-то приличное количество земли, то это можно будет вычесть из тела долга.

— Почему вы ко мне обратились?

— Это же очевидно, господин Белозерский. У вашего рода огромные участки в собственности. Вы известный род-землевладелец. И наверняка, если не продать, то заинтересовать обменом неудобий моих соседей на что-нибудь интересное вы сможете. Там же неудобья. Пустырь почти. Земли ненаселённые, стоят они недорого. Проблема только в статусе. Большая часть боярских родов делиться этими землями не захочет. Но я уверен, что у вас получится, господин Белозерский.

— Какую сумму вы мне спишете? — живо заинтересовывается княжич.

— Да хоть всю, если оценка земли будет проходить у независимого стряпчего. Просто пять с половиной тысяч — это хорошая стоимость поместья недалеко от столицы, с арендной землёй, иногда и с арендаторами сразу. А там мало того, что неудобья, так ещё и опасные. Пока там глушь.

Судя по сигнатуре, у Белозерского почти мгновенно меняется настроение. Он сильно веселеет, хоть и не показывает этого. Ну, на что-то похожее я и рассчитываю. Наверняка у наследника рода-землевладельца что-то есть в личной собственности. Такое, что не жаль потерять, но что было бы интересно любому — вроде усадьбы или копей каких. Мне это вообще неважно. Важно, что княжич увидел возможность решить свои проблемы, не исчезая из списков наследников. Вот и хорошо. Примерно на такое я и рассчитываю.

— Я постараюсь договориться, — не обещает, но я уверен, что он уже знает, как это делать.

— Замечательно, — безразлично киваю парню. — Договорились.

Княжич прощается и быстро уходит из ресторанной части столовой. Кажется, даже не оплатив счёт за кофе. Хотя у него здесь может быть открытая кредитная линия. А что, удобно, если являешься постоянным посетителем. Узнаю.

Белозерский уходит очень довольным. А я остаюсь заканчивать завтрак. Как бы то ни было, доволен я не меньше. Час времени решил уже близкие проблемы с обеспечением посёлка. Постоянно завозить в немаленькое уже поселение всё, включая еду и любые расходники — не дело. Тем более, есть люди для работы, и они готовы работать.

Да, конечно, это поселение постепенно бы перешло на добычу ингредиентов из Пятна, сдавая их государевым людям. Занялись бы поиском заказов на редкости оттуда же. Но если не заниматься контрабандой — это не выведет хутор на самообеспечение. Как дополнительная идея — имеет право на существование. Как основное — нет. А с землёй совсем другое дело. Хутор постепенно превратится в поместье. Может быть, даже в приличное.

Больше никого в желании прервать моё одиночество я не замечаю. Так что заканчиваю вкусный завтрак — и к воротам. Там меня уже должен ждать посланец от Глеба. Час у меня точно есть, чтобы показать сопровождающему дом.

Выдвигаюсь к воротам Академии. Хм. В качестве сопровождающего неожиданно выступает сам безопасник. Но, может, это как раз и к лучшему. Хоть я уже про все изменения узнал, но послушаю его вживую.

За ворота выхожу спокойно. Вокруг всё равно никого, а сопровождающий у меня есть. Так что обещание Кошкину держу.

— Здравствуйте, Максим! — мгновенно замечает меня безопасник. Мужик немного нервничает.

— И вам доброго утра, Глеб Викторович, — здороваюсь. — Решили сами посмотреть фронт работ?

— Не совсем, Максим, — мнётся Обломов. Очевидно, не знает как сказать.

— Ну говорите, Глеб Викторович, что-то случилось? — подталкиваю его к разговору.

— Да, то есть нет! Не знаю, — сдаётся безопасник. — У нас проблема в посёлке. И я не понимаю, насколько она серьёзная.