Эмпат

Глава 15 Хрупкий Баланс

Тишина, наступившая после установления хрупкого баланса, была не просто гулкой – она была физически ощутимой, как плотная, влажная ткань, обернутая вокруг всего существа. Воздух в Саду Кровавых Снов, все еще пропитанный сладковатой гнилью и резким запахом озона после энергетических разрядов, теперь висел неподвижным, тяжелым пологом. Но сквозь эту удушающую статику пробивалось новое ощущение – электрическое ожидание. Оно щекотало кожу крошечными невидимыми иголками, заставляло волоски на затылке Алекса вставать дыбом. Багровый свет Родника Вечной Пульсации, источник их кошмара, потерял свою режущую, агрессивную яркость, словно приглушенный гневом наблюдатель. Однако сама пульсация не ослабла – она стала глубже, размереннее, тяжелее. Ритмичные удары, отдававшиеся в костях, напоминали биение гигантского сердца, прислушивающегося к агонии букашек у своих корней. Каждый удар отзывался эхом в пульсирующей пустоте, образовавшейся в груди Алекса на месте тающего Хаос-Потенциала.

Рука Алекса, удерживающая невидимые «тиски» над распухшим, багрово-черным локтем Лоры, дрожала мелкой, неконтролируемой дрожью, как в лихорадке. Он чувствовал ярость Лоры – не как эмоцию, а как физическую сущность. Горячий, живой, ядовитый шквал, бьющийся изнутри ее хрупкого, измученного тела, как сердце загнанного насмерть зверя. Эта ярость была его опорой, его топливом в этом безумном симбиозе, но и источником постоянной, изматывающей обратной связи. Он не поглощал ее боль и гнев – он лишь служил проводником, резонирующим камертоном, направляя эту дикую, необузданную силу против багрового ядра заразы, сжимающего ее изнутри.

Лора дышала прерывисто, короткими, хрипящими вздохами, которые срывались на полуслове, словно ей не хватало воздуха даже для этого. Ее здоровый кулак был сжат до побеления костяшек, ногти глубоко впились в ладонь, оставляя кровавые полумесяцы. Глаза, прищуренные от невыносимой боли и предельной концентрации, были прикованы к пульсирующему кошмару на своей руке с фанатичной, почти безумной фиксацией. Алекс видел, как по ее грязному, осунувшемуся лицу ручьями текут слезы, смешиваясь с потом и пылью Сада. Но в этих слезах не было и тени прежней паники, беспомощности. Была только сфокусированная, белая от накала ненависть. Она боролась. Не только его силой, но и своей волей, своей *сущностью*, направляя всю ярость, весь первобытный страх, всю отчаянную жажду жизни в одну точку – в точку боли внутри себя, сжимая чужеродное зло изнутри так же неистово, как Алекс сжимал его снаружи.

-- Д… держится? — хрипло выдохнул Алекс, не отрывая взгляда от узла. Каждое слово требовало нечеловеческих усилий, отнимало драгоценные проценты концентрации, заставляя «тиски» на миг ослабевать, а багровое ядро тут же пытаться вырваться.

-- Д… да, — прошипела Лора сквозь стиснутые зубы. Голос был хриплым, изорванным, но в нем звучала неожиданная твердость. — Ж… жжет меньше. Там… где ты… давишь. Чувствую… твой… напор. — Она сглотнула комок крови и слюны. — Но… — ее лицо исказилось гримасой, — …оно *злится*. Чувствую… как бьется. Как… зверь в клетке. Злой… голодный зверь.

Алекс почувствовал это и через резонанс, как отдаленный, но яростный рев. Багровое ядро действительно не сдавалось. Оно бугрилось под двойным прессом, посылая отчаянные, хаотичные импульсы – щупальца чужой воли, пытающиеся найти малейшую слабину в сети его концентрации и ее ярости. Каждый такой импульс стоил ему дополнительной капли ХП, заставлял мышцы руки дергаться в судороге, а в висках вспыхивать новыми иглами боли.

-- Не… не дай ему… найти щель… — начал Алекс, с трудом артикулируя, но его прервал Пепел.

Щенок, до этого притихший в тени у ног Алекса, словно чувствуя предельную хрупкость момента, вдруг заскулил громче, пронзительно. Он беспокойно заерзал на месте, потом рванул вперед, уткнувшись мокрым носом в самую гущу мха возле корней ближайшей «Стеклянной Кувшинки». Синий, полупрозрачный цветок, размером с обеденную тарелку, мерцал призрачным внутренним светом. Мутная, вязкая жидкость внутри него слегка колыхалась, как желе. Пепел снова ткнулся носом в основание стебля, прямо в сплетение черных, похожих на корни жилок, и жалобно, почти испуганно взвизгнул, отпрыгнув назад, как от удара током. Он тряс головой, поскуливая, но продолжал пристально смотреть на точку у корня.

Алекс мгновенно, почти на инстинктивном уровне, оценил ситуацию. Нестабильность была крошечной, слабой, как дрожащая мыльная пленка… но она *резонировала*. Она вибрировала на той же частоте отчаяния и ярости, что и их безумный симбиоз. Как камертон, неожиданно настроенный на их общую волну гибели. Это был шанс. Безумный, чудовищно опасный, но *единственный* в пределах досягаемости их иссякающих сил.

-- Лора… — его голос был натянут, как трос, готовый лопнуть. — Видишь… цветок? Синий… прозрачный… с жидкостью внутри? Там… у самого корня?

Она с трудом, словно через силу, отвела взгляд от своей руки, скользнула глазами по указанному направлению и кивнула, едва заметно. Казалось, само это движение отняло у нее последние силы.

-- Там… точка силы. Маленькая… слабая. Но… она *чувствует* нас. Нашу… борьбу. Нашу… — он искал слово, — …ярость. — Алекс сделал сверхчеловеческое усилие, чтобы говорить четче, сквозь нарастающий гул в ушах и манящую тьму на краю зрения. — Я… попробую ее… использовать. Как… рычаг. Толкнуть… в нашу защиту. Будет… импульс. Может… больнее. Но… — он встретился с ее взглядом, в котором читалась только усталая решимость, — …может дать нам *время*. Держись! Крепче, чем… когда-либо!

Он не стал ждать ответа. Времени не было. Каждая секунда была каплей крови из его ХП. Сконцентрировав остатки воли, он раздвоил свое внимание с мучительной точностью. Основной поток – около 80% его ментальных ресурсов – остался на поддержании «тисков», резонанса с яростью Лоры и сдерживании собственной агонии. Остальное – тончайшая нить, щупальце его навыка «Манипуляция Искажением» – потянулось сквозь насыщенный хаосом воздух к основанию «Стеклянной Кувшинки», к тому слабому месту в самой ткани реальности, на которое указал Пепел. Это было невероятно сложно – словно пытаться одной рукой провести микрохирургическую операцию, а другой – удерживать падающий небоскреб. Его голова заныла от невыносимого перенапряжения, в глазах поплыли кровавые пятна и искры, а в висках застучал молот.

Щупальце его воли, хрупкое, как паутина, коснулось нестабильности. Она дрогнула, как поверхность воды от легчайшего дуновения, замерцала слабым, неземным светом. Алекс не пытался ее усилить или подавить – это было бы самоубийством. Он попытался *настроить*, поймать ее слабый, но чистый резонансный импульс… и перенаправить его. Не в себя. Не в Лору. Внутрь созданного ими хрупкого барьера, сжимающего инфекционное ядро. Вложить эту внешнюю вибрацию в их общую защиту.

-- **СЕЙЧАС!** — крикнул он мысленно, посылая импульс и Лоре, и самому себе, вкладывая в этот приказ последние крупицы решимости.

Он «толкнул» резонирующую волну нестабильности прямо в сердцевину симбиотического барьера.

Эффект был мгновенным и ослепительным. Стеклянная Кувшинка вспыхнула ярко-синим, почти ультрафиолетовым светом, ее мутная жидкость забурлила яростно, превратившись в кипящую лаву. Затем – тихий, но отчетливый **хлопок**. Цветок лопнул, разбрызгивая капли вязкой, шипящей субстанции, которые оставляли дымящиеся пятна на мхе. В точке нестабильности на миг возникла крошечная, мерцающая всеми цветами хаоса сфера искаженного пространства – похожая на мыльный пузырь из грязного, трескающегося стекла. И тут же сфера **схлопнулась** с тихим щелчком, высвободив тонкий, сфокусированный луч чистой, резонирующей энергии. Луч, похожий на иглу из сконцентрированного света и звука.

Луч ударил не в ядро заразы, а в сам барьер – в «тиски» Алекса и яростный щит Лоры. Он не разрушил их. Он *влился* в них, как ключ в замок. Багровое ядро заразы **сжалось** под этим комбинированным ударом, его яростная пульсация замерла на долю секунды в немом крике, а затем стала глуше, тише, приглушенной, словно зверя загнали в глухой, тесный угол и придавили дверь. Черные, обугленные некрозы на руке Лоры не отступили, но их зловещее свечение потускнело, а дымящаяся кайма перестала расширяться. Лора вскрикнула – коротко, резко, но не от боли, а от неожиданного, почти шокового *облегчения* внутреннего давления. Ее тело дернулось, как от разряда статики.

Голос Корня: "…ЭФФЕКТИВНОЕ… ИСПОЛЬЗОВАНИЕ… РЕСУРСОВ… ЛЮБОПЫТНО…"

Алекс чуть не рухнул на колени от внезапного облегчения и потери чудовищного напряжения. Он судорожно, жадно вдохнул, чувствуя, как свинцовая волна усталости накатывает на него, угрожая смыть сознание. Его рука бессильно опустилась, «тиски» исчезли, но багровый узел на руке Лоры оставался сжатым, замершим – работала инерция мощного резонансного импульса и наложенная стабилизация. Он купил не просто секунды. Он купил *минуты*. Пять драгоценных минут без постоянной, убийственной траты ХП. Пять минут, чтобы *дышать*.

-- Ра… работает… — Лора попыталась пошевелить зараженной рукой. Движение было скованным, болезненным, словно конечность была залита свинцом, но *возможным*. В ее усталых, запавших глазах мелькнуло нечто, похожее на изумление, смешанное с недоверием. — Оно… спит? Затихло? Как… уголь?

-- Не спит, — поправил Алекс, с трудом выпрямляясь. Кости хрустели оглушительно в новой тишине. Он чувствовал себя выжатым, опустошенным до дна лимоном, брошенным на мороз. — Заковано. Сковано *на время*. — Он посмотрел на место, где секунду назад была Кувшинка. Теперь там осталось лишь темное, дымящееся пятно на мху, от которого тянулись тонкие, быстро исчезающие трещинки. Пепел осторожно обнюхивал его, скуля, но уже без прежней тревоги. — Нам нужно… уходить. Отсюда. Прямо сейчас. Пока… время есть. Пока *он*… — он кивнул в сторону всевидящего Родника, чья пульсация казалась теперь отстраненной, оценивающей, — …не передумал. Или не решил, что эксперимент… закончен.

Лора попыталась встать. Ее ноги, как тряпичные, подкосились сразу же. Алекс, движимый остатками рефлексов, успел подхватить ее под руку, чувствуя, как все ее тело дрожит мелкой, неконтролируемой дрожью от истощения и адреналинового отката. Ее зараженная рука висела плетью, безжизненной, но багровые жилки на ней светились теперь тускло, без прежней агрессивной, живой пульсации. Ощущение внутреннего давления почти исчезло, сменившись тяжелым онемением.

-- Я… я могу идти, — прошептала она, но ее лицо было цвета мокрой, мертвенной золы, а губы синели. Силы покидали ее стремительно.

-- Медленно. Опирайся, — приказал Алекс, его голос был хриплым, но твердым. Он остро чувствовал каждую секунду отсчитываемого таймера. Метка Корня на его запястье слабо пульсировала, указывая направление – *от* Родника, вглубь причудливых, светящихся зарослей, туда, где гигантские грибы-"Поганки Величия" росли особенно плотно, их исполинские шляпки смыкались, образуя подобие сумрачного, фантасмагорического леса. Туда, где гео-хаотическая активность была ниже, а свет Родника почти не проникал. Туда, где могло быть хоть какое-то укрытие от всевидящего света и бродящих тварей. — За мной. Только за мной. Пепел, вперед! Ищи… тихое место.

Щенок, поняв команду, рванул вперед, его маленькое тело мелькнуло в синевато-зеленом сумраке. Он петлял между гигантскими, покрытыми слизью ножками грибов, его нос работал, улавливая тысячи запахов этого смертоносного сада, отфильтровывая нужное. Алекс, почти неся Лору, чувствуя ее ледяную слабость, двинулся следом. Каждый шаг давался с невероятным трудом.

Они миновали зловещую поляну с Родником, скрыв его пульсирующий багровый свет за плотной стеной оранжевых, дымящихся «Пылающих Шляпок». Багровая агрессия сменилась приглушенным, мерцающим сиянием других аномальных растений – фиолетовых «Шепчущих Колокольчиков», испускающих тихий звон, и бледно-зеленых «Фосфоресцирующих Папоротников». Воздух здесь был чуть прохладнее, влажнее, запах гнили и озона перебивался сладковато-трупным ароматом грибов и чем-то минеральным. Пепел замедлился, затем остановился у основания особенно крупного гриба, чья черно-серая, бугристая шляпка нависала низко, как гигантский зонт, образуя глубокую, полутемную нишу. Мох здесь был особенно густым, мягким, почти плюшевым, синего оттенка. Пепел обнюхал вход, заскулил коротко и ободряюще, указывая носом внутрь.

-- Здесь… — выдохнул Алекс, чувствуя, как последние силы покидают его. Он почти втащил, втолкнул Лору под сень гигантского гриба. Мох поглотил их шаги беззвучно. Он осторожно опустил ее на мягкую подстилку, прислонив к прохладной, бархатистой поверхности грибной ножки. Сам рухнул рядом, тяжело опершись спиной о тот же холодный, живой монолит. Дыхание его было хриплым, прерывистым, как у утопающего. Пепел тут же прижался к его окровавленной руке, лизал порезы теплым, шершавым языком, тихо поскуливая – маленький лекарь в мире кошмаров.Лора сидела, закрыв глаза, ее грудь тяжело, неровно вздымалась. Но на лице ее, впервые с момента встречи у проклятого Родника, было не только страдание и грязь. Было глубокое, почти животное облегчение. Отсутствие невыносимой боли внутри. Зараженная рука лежала на коленях, как чужеродный предмет, багровый узел пульсировал слабо, почти незаметно, словно уснувший змей.

Они были спасены. На время. Передышка в прохладной, синеватой тени гигантского гриба, вдали от багрового взора Родника. Воздух здесь пах сыростью, грибами и чем-то древним, спокойным. Но Алекс знал – это лишь затишье. Крайне хрупкое и купленное безумной ценой. Таймер стабилизации неумолимо отсчитывал секунды в углу его зрения. Покров Корня таял, как снег на солнце. А где-то вверху, в реальном мире, их искал Инквизитор с зеркальной маской, холодный и неумолимый. И сам Корень наблюдал. Всегда наблюдал. Его одобрительное "Любопытно..." висело в воздухе тяжелее багрового света.

Он повернул голову, с трудом преодолевая свинцовую тяжесть, и посмотрел на Лору. Она открыла глаза. Взгляд их был усталым, запавшим, но ясным. В нем не было прежнего тумана боли и страха. Теперь в них читался вопрос, который висел между ними с момента их встречи у Родника, но теперь, в этой хрупкой тишине, звучал с невероятной силой: «Что теперь? Как жить с этим внутри? Как не сойти с ума?»

Алекс не знал ответа. Он знал только, что купленное время подходило к концу, а истинная цена их хрупкого спасения, возможно, еще не была предъявлена счетом древней силой из бездны.