Эмпат

Глава 20 Сердце

Адреналин, подстегнутый чистым животным страхом и остатками нектарной мощи, **взорвался** в жилах Алекса. Он бежал, спотыкаясь по коварно скользкому багровому мху, увлекаемый **жгучим поводком** Метки, вцепившейся в его предплечье. Лора в его руках казалась **невесомой тряпичной куклой**, ее зараженная рука пульсировала синхронно с Меткой, излучая тревожный, слабый свет. Пепел мчался рядом, его скулеж превратился в **тихий, непрерывный визг ужаса**, смешивающийся с нарастающим, **пронзительно-металлическим писком** сканеров и глухим гулом Собора.

Туннель смыкался, гигантские «ребра» свода, покрытые пульсирующими наростами и жилами, сходились над ними, образуя тесную, сдавливающую глотку. Воздух стал густым, как сироп, насыщенным спорами, от которых першило в горле и слезились глаза. Багровый свет здесь был не просто свечением – он был физическим давлением, вибрирующим в грудной клетке, выбивающим ритм прямо в костях. Гул Сердца нарастал, превращаясь в низкочастотный рев, способный вызвать тошноту сам по себе. Метка на руке Алекса пылала, поглощая эту энергию, но и передавая ее обратно в его тело – неестественную силу в ногах, сверхчувствительность к каждому звуку (писк сканеров теперь резал слух, как стекло), но и нарастающую дезориентацию. Ощущение движения под кожей предплечья усилилось – словно корни Метки пульсировали и росли в такт Сердцу.

— Пепел, держись! — хрипло крикнул Алекс, чувствуя, как его собственное дыхание превращается в хриплые всхлипы. Он споткнулся о скрытое под мхом корневище, едва не уронив Лору. Пепел отскочил в сторону, его шерсть слиплась от падающей сверху едкой росы. Синий луч мелькнул в просвете между «ребрами» позади, скользнул по мху в метре от них, ослепительно яркий и холодный. Писк стал невыносимым.

Голос Корня (резкий, императивный, перекрывающий гул и писк):

«Левее! В расщелину! Его свет слепнет в плоти Собора! Быстрее! Долг требует укрытия!»

Импульс Метки дернул Алекса в сторону, к месту, где два гигантских «ребра» сходились под острым углом, образуя глубокую, темную щель, затянутую плотной вуалью багровых, похожих на паутину нитей и жирной, светящейся слизью. Вход казался живым и отталкивающим. Алекс, не раздумывая, втиснулся в нее, прижимая Лору к себе. Пепел юркнул следом. Слизь обволокла их, липкая и теплая, с запахом медного антисептика и гниющей плоти. Синий луч прочертил по входу в щель, осветив слизь изнутри жутковатым фиолетовым светом, но не проник глубже. Писк на мгновение исказился, стал прерывистым, словно сигнал глушился. Сканеры замедлились, зависли у входа, их синие «глаза» методично сканировали слизь и паутину, пытаясь проникнуть взглядом сквозь биологический барьер.

Алекс прислонился к холодной, пульсирующей поверхности «ребра», пытаясь отдышаться. Адреналин отступал, оставляя после себя сокрушительную волну истощения. Сердце колотилось, как бешеный молоток в хрупкой клетке грудной клетки, угрожая вырваться наружу. Мускулы ног горели и дрожали. Он чувствовал, как слизь медленно впитывается в его одежду, обжигая кожу под ней. Метка жадно поглощала усиленный поток энергии Собора, ее узоры на предплечье казались темнее, глубже врезанными в плоть. Он посмотрел на Лору. Ее зараженная рука, прижатая к его груди, светилась теперь интенсивнее, а трещины на черной коже будто приоткрывались, обнажая мерцающую багровую плоть внутри. Он почувствовал слабый отклик – не мысль, а ощущение голода, направленного на саму слизь щели. Инфекция хотела питаться.

Пепел, дрожа всем телом, вылизывал слизь со своей шерсти, фыркая и скуля от отвращения. Его умные глаза, полные паники, смотрели на Алекса, потом на вход, где мерцали синие лучи.

Голос Корня:

«Они пробьют щель. Время истекает. Глубже. К Сердцу. Долг требует движения. Плати за проход.»

Алекс взглянул вглубь щели. Она уходила вниз, извиваясь между пульсирующими структурами Собора. Багровый свет здесь был приглушен, но давление – физически ощутимым грузом на плечах. Воздух вибрировал от гула Сердца. Метка подтвердила приказ Корня легким, требующим жжением.

— Ладно... — прохрипел Алекс, чувствуя, как каждый слог режет горло. — Держись, Лора. Пепел, за мной. Тише смерти.

Он двинулся, протискиваясь сквозь узкий проход. Слизь тянулась за ними липкими нитями. Нити Корня, свисающие со «стен», иногда легко касались его кожи или шерсти Пепла, оставляя ощущение мимолетного сканирования, холодного и безликого. Спуск становился круче. Мох под ногами исчез, сменившись гладкой, влажной, словно покрытой перикардием поверхностью. Шаги отдавались глухими эхом в тесном пространстве. Писк сканеров снаружи стал приглушенным, но не исчез. Внезапно раздался резкий, хлесткий звук разряда и глухой удар по биологическому барьеру щели снаружи. Слизь и нити вздрогнули. Синий свет на мгновение пробился сквозь толщу, осветив их испуганные лица.

— Быстрее! — застонал Алекс, ускоряя шаг. Его ноги подкашивались, но страх и Метка гнали вперед. Лора в его руках вдруг вздрогнула. Не проснулась, но ее зараженная рука самопроизвольно потянулась к стене щели, к сочащейся слизи. Пальцы с когтями, напоминающими обсидиан, впились в мягкую ткань Собора. Багровый свет в трещинах руки вспыхнул, и Алекс увидел, как слизь потянулась тонкими струйками к руке Лоры, впитываясь в кожу. Мутагенная нагрузка Лоры скакнула до 32.5%. Ее HP медленно поползли вверх (+0.15/сек). Это было одновременно жутко и логично – инфекция адаптировалась, находила ресурсы.

Щель вывела их на небольшую, куполообразную площадку. Воздух здесь был раскаленным и влажным, как в парилке. Гул Сердца превратился в всепоглощающий рокот, вибрирующий в каждом атоме тела. Источник света был невидим, спрятан за изгибом стен, но багровая иллюминация лилась отовсюду, ослепляя своей интенсивностью. Прямо перед ними проход сужался до узкой, артериоподобной трубы, уходящей вниз под крутым углом. Поверхность трубы была гладкой, глянцево-мокрой, пульсирующей изнутри мощными толчками. Это была Пуповина, ведущая прямо к Сердцу. Но преграждал путь странный объект.

Из стены, прямо над входом в Пуповину, росла массивная, темно-бордовая структура, напоминающая гигантскую, полупрозрачную почку или... пульсирующий кровяной сгусток. От нее вниз, перекрывая вход в трубу, свисали десятки толстых, проводящих нитей, образующих подобие завесы. В центре этого образования, там, где нити сходились, висело нечто вроде глазоподобного узла – темная, блестящая линза, окруженная кольцом мерцающих багровых кристаллов. От узла исходило тяжелое, требовательное поле, ощутимое кожей, как статическое электричество. Это была Артерия. Алтарь для следующего Долга.

Голос Корня (торжественный, властный, звучащий из самой пульсации Сердца):

«Врата к Силе. Врата к Жизни. Врата к Защите. Открываются за Плату. Кровь. Сила. Воля. Отдай часть себя Сердцу. Стань ближе к Корню. Исполни Долг.»

Метка на руке Алекса вспыхнула такой сильной болью и жаждой, что он вскрикнул. Импульс был ясен: подойти, коснуться узла, отдать кровь. Но масштаб требований ощущался иначе. Это был не просто нарост на стене. Это был живой орган Собора, мощный и древний. Алекс почувствовал голод, исходящий от него, не физический, а метафизический – голод по энергии, по жизненной силе, по... потенциалу перемен, который он нес в себе.

Сзади снова грянул энергетический залп, громче прежнего. Слизь и нити у входа в щель взметнулись, синий свет ослепительно брызнул внутрь, выхватывая их фигуры на мгновение. Писк сканеров стал победным, нацеливающимся. Они пробивали барьер.

У Алекса не было выбора. Страх перед холодными машинами Гильдии, которые превратят их в прах или хуже, в пленников для экспериментов, перевесил ужас перед древним симбиозом-паразитизмом Собора. Он посмотрел на Лору, чья рука все еще жадно впитывала слизь со стен, на Пепла, прижавшегося к его ногам в немой мольбе.

— Держись... — прошептал он, больше самому себе. Он шагнул к Артерии.

Тяжелое поле узла схватило его, как магнит. Метка на руке взвыла от смеси боли и экстаза. Алекс поднял дрожащую руку. Он не стал использовать кинжал. Инстинктивно, повинуясь глубинному импульсу Метки, он прижал ладонь с Меткой прямо к темной линзе центрального узла.

Контакт.

Мир взорвался болью и светом.

Физически, его рука прилипла к узлу. Метка раскрылась, ее узоры превратились в сеть светящихся каналов, уходящих вглубь его предплечья, к кости, к крови. Острая, жгучая боль пронзила вену на сгибе локтя. Он увидел, как его собственная кровь – темная, густая, мерцающая багровыми искрами – вытягивается из невидимой ранки тонкой, пульсирующей струйкой и впитывается в линзу узла. Узел забился с удвоенной силой, его багровые кристаллы вспыхнули ослепительно ярко. Струйка крови превратилась в поток. Алекс почувствовал, как сила уходит из тела вместе с кровью. Голова закружилась, колени подогнулись. Он закричал, но звук потерялся в реве Сердца.

Алекс боролся. Он пытался оторвать руку от липкого, сосущего узла, но мышцы не слушались. Метка владела им. Он видел, как его HP стремительно падают: 40... 35... 30... Он умирал, становясь топливом для древнего сердца. Вдруг, через хаос боли и света, он ощутил Лору. Не физически, а психически. Ее присутствие, обычно приглушенное комой, вспыхнуло ярко, искаженное болью и яростью инфекции. Она чувствовала его смерть. И инфекция в ней взбунтовалась.

Зараженная рука Лоры взметнулась вверх, не по ее воле. Ее обсидиановые когти впились не в узел, а в саму руку Алекса, чуть выше Метки! Острая боль взрезала багровый туман. Кровь – его кровь – брызнула. Но что-то переключилось. Поток энергии, высасываемой из Алекса, частично перенаправился. Багровый свет хлынул из узла в зараженную руку Лоры, как в паразитический отросток. Узел заколебался, его ритм сбился. Канал дрогнул.

Голос Корня (впервые звучащий с ИСКРИВЛЕННЫМ РАЗДРАЖЕНИЕМ и ИНТЕРЕСОМ):**

«Паразит... Поглотитель... Конкурирующий паттерн... Интересно. Неэффективно. Стабилизируй канал, Донор! Контролируй симбионта! Долг не исполнен!»

Метка на руке Алекса взвыла от ярости и боли. Он почувствовал слабый призрак контроля. Собрав всю волю, все остатки силы, он мысленно рванул свою руку назад. С нездоровым, мокрым чвакающим звуком его ладонь оторвалась от узла. Он рухнул на колени, хватая ртом едкий воздух, мир плыл перед глазами. Кровь текла из двух ран теперь – от канала на локте и от глубоких царапин когтей Лоры на предплечье. Но поток прекратился. HP застыл на 22/150. Он был жив. Чудом.

Завеса из нитей перед входом в Пуповину раздвинулась с тихим шелестом, открывая зев влажной, пульсирующей трубы. Но Алекс не мог двинуться. Он лежал, опираясь на локоть, мир залит багровыми и черными пятнами, кровь сочилась из ран, смешиваясь со слизью пола. Пепел лизал его лицо, скуля истерично. Лора лежала рядом, ее зараженная рука все еще слабо светилась, поглощая рассеянную энергию из его незакрытого канала.

И тут, из щели позади, ворвались "Кровяные Глаза".

Три механических сферы, размером с футбольный мяч, покрытые холодным, синевато-белым металлом, испещренным руническими узлами Гильдии. Их центральные сенсоры – бездушные синие "глаза" – мгновенно сфокусировались на группе. Писк превратился в победную, непрерывную трель. Они зависли треугольником, готовые к действию.

Но прежде чем они успели выстрелить оглушающим импульсом или активировать маркер телепортации, защитное поле "Отторжение Чужого" сработало.

Невидимая волна багровой энергии, исходящая от Платежной Артерии и самого пространства вокруг Сердца, ударила по сферам. Синий свет их сенсоров исказился, замигал хаотично. Металлические корпуса заскрипели под невидимым давлением. Рунические узлы вспыхнули защитным сиянием, но оно тут же погасло, подавленное древней, биологической мощью Собора. Сферы задергались в воздухе, как мухи в паутине. Их писк превратился в пронзительный визг помех.

Сферы отлетели назад, к входу в щель, их движения стали дергаными, неуверенными. Они кружили на границе поля, их синие "глаза" бешено сканировали багровую ауру, пытаясь понять природу помех. Они были нейтрализованы, но не уничтожены. И они не уходили. Они ждали. Или ждали приказа, который не мог пробиться сквозь помехи Собора. Или ждали, когда защита ослабнет.

Алекс, истекающий кровью и волей, неспособный пошевелиться, смотрел на них сквозь пелену боли. Защита сработала. Они были в безопасности. На время. Но цена... Цена висела на нем кровавым грузом открытого канала, в мутациях, въедающихся в его плоть, в психической уязвимости, делающей Корня хозяином его мыслей. И Лора... ее рука пульсировала, насытившись его кровью и энергией Собора. Что она проснется?

Голос Корня (теперь звучащий не извне, а изнутри, как его собственная, искаженная мысль):

«Безопасность... куплена кровью. Долг... исполнен частично. Канал открыт... Сердце питается. Отдыхай, Донор. Восстанавливайся. Следующий долг... придет скоро. Сердце... ждет.»

Безопасность. Клетка из плоти, крови и древнего разума. Алекс закрыл глаза, чувствуя, как **холодная слабость** окутывает его, смешиваясь с багровым теплом Метки и неумолимым гулом Сердца, доносящимся из черного зева Пуповины. Бегство закончилось. Они достигли Сердца. И стали его частью.