Эволюционируй или сдохни!

Глава 12

Темнота. Беспросветная, густая, словно физически давящая на веки. В этом черном океане бушевали звуки апокалипсиса - отдаленные вопли, автоматные очереди, животное рычание и тот особенный скрежет, который издают зубы, впивающиеся в живую плоть. Вика сжалась в комок, вжавшись спиной в холодную стену. Она так хотела раствориться в этой тьме, стать частью великого Ничто...

Среди какофонии ужаса вдруг прорезался знакомый смешок. Ледяные мурашки побежали по спине. Она крепче зажмурилась, зная, кого увидит, если откроет глаза.

— Ви-и-ка... Ви-и-ка... — голос растягивал ее имя, как жвачку. — Думаешь, если зажмуришься, все исчезнет? — Холодные, склизкие пальцы провели по щеке, оставляя липкие полосы. Ногти царапали кожу, будто хирургические крючки. — Это не так работает, глупышка.

Она закусила губу до крови, стараясь не реагировать. Вдруг ледяные пальцы впились в веки, с силой растягивая их.

— Открой глазки... Открой свои чертовы глазки... ОТКРОЙ СВОИ ПРОКЛЯТЫЕ ГЛАЗА, СУЧКА! — рев разорвал барабанные перепонки.

Вика вскрикнула, дернулась — и мир перевернулся. Чье-то сильное ручище трясло ее за плечо. Она распахнула глаза и увидела перепачканного сажей пожарного, который поспешно отпрыгнул назад.

— Ты в порядке? — мужчина смотрел на нее с опаской. — Мы проезжали мимо, увидели твою машину в кювете...

— Что... что происходит? — Вика тряхнула головой, пытаясь стряхнуть остатки кошмара. — Который час? Я... я умерла?

— Вечер уже, красавица. А насчет второго вопроса... — пожарный оглянулся на шум, — если будешь дальше сидеть на асфальте, эти твари тебя на куски порвут.

— Лёха, ну сколько можно?! — донеслось от пожарной машины.

Вика медленно подняла взгляд. Картина была сюрреалистичной: пожарный расчет из двенадцати человек стоял в боевом порядке вокруг машины, но вместо брандспойтов в руках у них были ломы, топоры и даже бензопила. Они методично отбивались от нападавших — вернее, от того, что раньше было людьми. Один из "зараженных" с вываливающимися кишками особенно рвался к ним, пока пожарный в очках не раскроил ему череп топором.

На автомате Вика вскочила, выхватывая пистолет:

— Руки вверх! Вы все арестованы! — ее голос дрожал от ярости. — Вы вообще понимаете, что творите?!

Лёха резко поднял руки:

— Воу-воу, спокойно! — его глаза бегали между пистолетом и приближающимися тварями. — Ты совсем кукушку съела? Эти зараженные сожрут нас заживо, если мы не прикончим их первыми!

Вика медленно опустила пистолет, ствол дрожал в ее руке. Да, они правы - это уже не люди. В памяти всплывали обрывки кошмара: обезумевшая толпа на улицах, Саша с вырванным горлом, перевернутый участок... Она машинально потрогала запястье - наручники были разорваны, как бумага.

Наклонившись, она осмотрела салон разбитой машины. Ни тел, ни следов борьбы - только окровавленный труп у двери. "Неужели он смог выбраться?" - пронеслось в голове. Сотня вопросов к этому психу вертелась на языке, но обстоятельства не располагали к размышлениям.

— Эй, полицейская! — Лёха грубовато хлопнул ее по плечу, указав подбородком на пожарную машину. — Все, кто уцелел — полиция, МЧС, пожарные — стягиваются к центру. Собираемся зачистить и отбить город. Ты с нами?

Вика окинула взглядом импровизированный отряд. Пожарные в засаленных комбинезонах, с окровавленными топорами вместо брандспойтов, больше напоминали каких-то постапокалиптических мародеров. Вариантов у нее не было — начальство мертво, преступник исчез в этом аду, а в одиночку не выжить.

— Пошли, — кивнула она.

Лёха одобрительно щелкнул языком и побежал к своим. Мертвецы уже окружали их плотным полукольцом, в воздухе стоял тот самый сладковато-гнилостный запах, который Вика запомнила еще в участке. Едва она вскочила на подножку, пожарная машина рванула с места, сбивая пару зомби бампером. Они неслись по улицам, объезжая горящие машины и перевернутые автобусы. Вика цеплялась за поручень, наблюдая, как город, который она знала с детства, превращается в филиал ада. Где-то в дыму мелькали силуэты выживших, но останавливаться было нельзя — стаи мертвецов уже выходили на охоту.

Вика сидела, прижавшись к холодному металлу кузова, в окружении пожарных, чьи лица казались высеченными из камня. Лишь двое парней на задних сиденьях перебрасывались тусклыми шутками, но их смех звучал фальшиво - как треснувший колокольчик в пустом соборе. Лёха, устроившись рядом, изучающе разглядывал ее профиль.

— Ну что, стражиня, расскажешь, как оказалась в этом металлоломе? — спросил он, доставая смятую пачку сигарет.

Вика сделала глоток воды из предложенной фляги и начала рассказ, намеренно опуская детали про напарника. Даже мимолетное воспоминание о Сашиных глазах, широко раскрытых в последнем ужасе, заставляло ее пальцы непроизвольно сжимать приклад пистолета.

Когда она закончила, в машине повисло тягостное молчание. Ни удивления, ни сочувствия - лишь усталое понимание в глазах этих людей. Лёха, выпустив струйку дыма в приоткрытое окно, неожиданно заговорил:

— Наш день начался как обычно — три подъема по тревоге из-за пьяных поджогов. Потом пришел вызов на ул. Гагарина, 12 — задымление в квартире. — Он нервно постукивал пеплом по колену. — Приезжаем — стандартная работа: эвакуация, локализация. Квартира обуглена, но цела. Меня отправили на осмотр...

Его голос дрогнул, когда он описал сцену на кухне: два обгоревших силуэта большой и маленький. Женщина прикрывала и ребёнок в неестественных позах и со скрученными суставами.

— Мы вызвали полицию, — Лёха бросил окурок под ноги, — но копы уже знали больше нас. Оказалось, муж сбежал. Его нашли в парке — весь в крови, с пустым взглядом. — Пожарный передразнил задержанного, качая головой: — "Они не умирают, они не умирают..." Бедолага даже не сопротивлялся при задержании.

— На этом наши полномочия закончились — хрипло усмехнулся Лёха. Бригада уже собиралась возвращаться в часть, когда диспетчер сообщил о новом вызове. Два вызова за утро - редкость, но не катастрофа. Вот только это стало началом конца.

К полудню город пылал. Новые вызовы сыпались как из рога изобилия. Все пожарные части были брошены на тушение, но с каждым часом в эфире звучало всё меньше голосов. Бригада Лёхи работала на износ, когда их направили к городской больнице.

— Больница? - Вика резко выпрямилась. - Туда же свозили всех пострадавших утром...

— Да, - тихо ответила пожарная с топором, вытирая клинок о штанину. - Поэтому там был настоящий филиал ада.

Когда их машина, пробиваясь сквозь километровую пробку, наконец свернула к больнице, даже бывалые пожарники замерли в ужасе. Половина здания полыхала, из окон третьего этажа прыгали люди, разбиваясь о асфальт. Главный вход изрыгал потоки окровавленных существ в лохмотьях халатов - они набрасывались на машины скорой, вытаскивали водителей и...

Старший бригады принял единственно верное решение - разворачиваться и бежать.

— И вы просто... уехали? - Вика не могла поверить. - А ваш долг? Обязанности?

— Наш долг - спасать жизни, - вклинился рыжий пожарный по кличке Витёк. - А там спасать было уже некого. Остались бы - стали бы очередными покойничками. И кому бы это помогло?

— Витя прав, - Лёха бросил взгляд в зеркало заднего вида. - Через пару часов нам сообщили - все уцелевшие стягиваются в центр. Будем строить баррикады, отбивать город.

Лёха замер под ледяным взглядом Вики, его уверенность таяла как апрельский снег. Девушка не моргая смотрела на него, ожидая вразумительного ответа, но в груди пожарного были лишь пустые заверения. Она понимала этот наигранный оптимизм — обычную мужскую браваду перед симпатичной девушкой. Но в мире, где завтрашний рассвет не гарантирован, такие дешевые театральные жесты вызывали только раздражение.

Машина катила в гнетущей тишине, пока резкий толчок не прервал тягостное молчание.

— Выходим! — голос водителя прозвучал как выстрел.

Бригада высыпала на залитую закатным светом площадь. Вика окинула взглядом хаотичную картину: сотни людей — полицейские в потрепанной форме, пожарные с почерневшими от гари лицами, гражданские с безумными глазами. Среди толпы мелькали знакомые черты — охотники из местного клуба с модифицированными ружьями.

Перед строем пожарных возникла массивная фигура Старшего — двухметровый богатырь с бородой как у викинга, чьи плечи казались способными удержать рушащийся мир.

— Держим строй! Ни шагу назад! — его бас перекрыл гул толпы, когда он повел группу к импровизированному КПП — Нас пропустят без очереди!

Бригада сбилась в плотную группу, Лёха ловко пристроился рядом с Викой, сокращая дистанцию так настойчиво, что она чувствовала запах его дешевого одеколона, смешанный с гарью. Они двинулись сквозь людской водоворот, и Вика ловила на себе десятки взглядов — полных животного страха, немого укора, безумной надежды. Эти люди верили, что форма означает защиту. Горло сжалось — она знала: площадь не вместит и половины.

Трехметровый бастион из сплющенных автомобилей и строительного мусора возник перед ними внезапно, как стена средневековой крепости. У ворот, освещенные аварийными фонарями, замерли пятеро спецназовцев в черных штурмовых комплектах. Их щиты отражали последние лучи заката, превращая бойцов в силуэты апокалиптических стражников.

— Бригада 47, — бросил Старший, и железные ворота со скрежетом раздвинулись.

За спиной взорвался ропот толпы: «Почему они?!» Вика не обернулась, но ощутила жгучие уколы сотен взглядов в спину. За баррикадой открылся военный лагерь — площадь, рассчитанная на пятьсот, сейчас напоминала разворошенный муравейник. Между полицейскими «буханками» с выбитыми стеклами метались люди в форме, таская ящики с боеприпасами. У палаток МЧС толпились гражданские — те немногие, кто успел пройти проверку. Вика замерла, заметив у здания мэрии два станковых пулемета — кадеты в парадной форме деловито чистили стволы. Это зрелище одновременно обожгло ледяным ужасом и влило толику надежды.

Худой офицер с впалыми щеками жестом подозвал Старшего. После краткого разговора группу повели к дальнему сектору, где среди разбитых фонарей уже собрался сводный отряд — три десятка полицейских и спецназовцев. В воздухе висело напряженное молчание, прерываемое лишь щелчками затворов.

Ворота снова скрипнули. На площадь вошел человек, от которого у Вики похолодела кровь. Высокий, как жердь, с лицом, изборожденным шрамами, похожими на карту боевых действий. Но страшнее были глаза — холодные, пустые, будто уже привыкшие смотреть в лицо смерти. Он медленно прошелся взглядом по строю, и Вика невольно выпрямила спину, как на плацу.

— Приветствую всех собравшихся, я ваш командир Порохов - Он стоял, заложив руки за спину, его шрамы в свете фонарей казались свежими ранами. — С этой минуты вы переходите под мое командование. Мы занимаем укрепленный периметр на соседней улице...

— Погодите, — Михаил, коренастый пожарный с обожженными бровями, шагнул вперед. — Мы думали, будем обороняться здесь, внутри баррикад!

Порохов медленно повернул голову, словно танковая башня. Его взгляд заставил даже Лёху непроизвольно отступить на шаг.

— За вашими спинами — мэрия и пятьсот безоружных гражданских, — каждая фраза падала, как приговор. — Оборона не готова. До рассвета мы держим внешний периметр — это приказ командования.

Из строя спецназа вышел боец, чьё лицо было скрыто маской и задал вопрос:

— Товарищ сержант, когда ждать армейского подкрепления? Нас тридцать голов всего, конечно сила серьезная, но...

— Связь с внешними органами отрублена, лишь одни помехи — Порохов сжал челюсть, и шрам на щеке побелел. — Кадетский корпус все ещё пытается достучаться хоть до кого - то, но пока белый шум.

Михаил открыл рот, но сержант одним движением руки разрубил воздух:

— Отставить дискуссии! Ваша задача — удержать рубеж до утра. На выход!

***

Они двигались строем по безлюдным улицам, утопая в зловонии. Воздух гудел от мух, круживших над десятками раздувшихся трупов. Редкие выжившие мелькали в переулках – одни тащили мешки с провизией, другие бежали с пустыми руками, лица искажены животным ужасом. Когда полицейский потянулся за вором, вылезавшим из разбитой аптеки, Порохов рубанул рукой воздух:

— Не отвлекаться! Цель – рубеж!

Баррикада встретила их унылым зрелищем. Два перевернутых грузовика образовывали жалкое подобие стены. Промежутки были наскоро забиты мешками с песком, битым кирпичом и ржавыми холодильниками. Рабочие, обливаясь потом, стягивали конструкцию колючей проволокой. Увидев Порохова, их бригадир махнул рукой:

— Готово, сержант! Держит – не держит, но лезть будут хуже!

— Отходите к площади, – кивнул Порохов. Рабочие сорвались с места, как ошпаренные.

Группа заняла позиции. Стрелки рассредоточились по зданиям – забаррикадированные подъезды, запертые двери магазинов на первых этажах. Два снайпера с винтовками СВД исчезли на крышах. Остальные встали за баррикадой, образуя живую стену. Вика сжала дубинку, глядя на импровизированное оружие других: пожарные топоры, монтировки, нож-бабочка у кадета. Зомби будут встречены огнём стрелков, и ближним оружием бойцов.

— Товарищ Порохов… — старший бригады внезапно нахмурился, и в его голосе прозвучала сталь. — А где патроны?

Сержант оборвал поток приказов, медленно повернув голову. Его взгляд скользнул по лицам бойцов, застывшим в ожидании.

— О чём ты? — голос его был резок, но в глубине — натянутая струна.

— Ты понял меня, — старший прошипел сквозь зубы, сжимая кулаки. — Моим ребятам ладно — будем махать топорами да ломиками. А стрелкам чем? Ящиков с патронами не вижу.

Тишина повисла густым маревом. Десятки глаз впились в Порохова. Он выдержал паузу, потом холодно бросил:

— Их и не будет.

В рядах отряда пронесся ропот. Кто-то ахнул, кто-то выругался. Порохов видел, как лица искажаются от неверия, но продолжил ровным, почти казённым тоном:

— Пока в городе не объявлено военное положение, вскрывать армейские склады запрещено — Он сделал паузу, давая словам осесть. — В нашем распоряжении только то, что под рукой. Полицейские участки с их арсеналом и кадетский запас.

— Ну и? Где хоть один ящик? — задал вопрос старший.

— Всё на площади — Порохов нехотя махнул рукой в сторону центра.

— То есть… — старший рассмеялся, но смех его был сухим, как треск костей. — Командование решило, что мы и так справимся?

— Наша задача — держать баррикаду. К утру придут подкрепления, зачистят дальше.

Вика ощутила, как земля уходит из-под ног. Это бред. Полный бред. Она видела отчеты — полицейские участки годами не пополняли запасы. Кадеты? Их "арсенал" — два учебных пулемета времен Афгана. А эти идиоты...Слишком быстро. Мысли метались. Никто не мог организовать всё за несколько часов. Никто. Ее взгляд упал на Порохова. Сержант сжал рацию так, что пластик трещал. Он знал. Знает, что ведет их на убой.

Порохов продолжал вешать лапшу на уши. Кто-то кивал, кто-то стискивал зубы. Но делать было нечего — люди разошлись по позициям, глухо перешёптываясь. У Вики был только пистолет. Пять патронов. На огневой позиции от неё толку — ноль. Потому она напросилась к пожарным на баррикаду, к ней тут же встал рядом Лёха, пожарный явно имел планы на девушку, но Вику эта настойчивость лишь напрягала.

Час спустя.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и город погрузился в густые сумерки, разрываемые лишь одинокими пожарами да редкими уличными фонарями. Баррикада держалась уже несколько часов — к ней подбирались лишь одиночные заражённые или небольшие группы, бесцельно цеплявшиеся за колючую проволоку и груды хлама. Иногда из темноты выходили люди — измождённые, испуганные, умоляющие пропустить их за укрепления. Но Порохов выходил вперёд, и его голос, жёсткий и безжалостный, рубил воздух, как приговор:

— Никого не пропускаем. Приказ.

Вика сидела на краю опоркнутого грузовика, болтая ногами над пустотой ночи. Если прищуриться и не смотреть под ноги, где валялись трупы, можно было представить, что это просто обычный вечер. Тихий. Мирный.

За спиной послышался шаркающий шаг. Она не обернулась — знала, кто это. Лёха замер в паре шагов, будто боялся подойти ближе. Вика мысленно вздохнула. Его назойливое внимание уже успело порядком надоесть, но… Почему бы и нет? Скоро она, возможно, умрёт. И страшно даже не это. Страшно, что смерть придёт к ней в пасти какого-то урода, а она так и останется… Девственницей.

— Эй… — Лёха наконец нашёл в себе смелость заговорить. — Я тут покумекал с ребятами из спецназа… Говорят, к утру нам дадут передохнуть — Он сделал паузу, нервно покусывая губу. — Ты… нашей группе нравишься. Может, присоединишься завтра? Выпьем пивка, после такой ночи… а?

Фраза ударила, как нож под рёбра. В голове всплыло другое лицо, которое успело засесть в её голове. Не так давно, Саша тоже предлагал ей точно так же выпить, но какой итог? Где-то на краю сознания прозвучал чей-то смешок — то ли её собственный, то ли эхо прошлого.

Вика резко встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Потом повернулась к Лёхе. В её глазах не было ни радости, ни страха — только усталая решимость.

— Почему бы и нет?