Флер - начало

Глава 8

Сколько я просидел возле витрины магазина — не знал. Может, час. Может, пять. Сначала рыдал — громко, в голос, всхлипывая, как ребёнок, вжимая лицо в руки. А потом просто замер. Слёзы высохли, грудь всё ещё сжимало, но уже без звука. Я смотрел в тёмный, залитый уличными фонарями асфальт, будто там могла быть хоть какая-то разгадка, ответ, спасительная щель, через которую можно было бы выбраться.

Я не думал. Я даже не чувствовал — не по-настоящему. Просто сидел, отрешённо моргая, проваливаясь в какое-то странное оцепенение. Мир вокруг перестал быть настоящим. Прохожие сливались в одну серую массу. Свет фар, приглушённый шум машин, мимолётные разговоры — всё это проходило сквозь меня, как ветер. Я не слышал и не видел — просто существовал.

Понять? Осознать? Нет. Ни то, ни другое не приходило. Я знал, что услышал голос Любы, знал, что она сказала, знал каждое слово… Но ум отказывался принимать. Это была какая-то ошибка, сон, баг системы, которой, возможно, вообще не существовало. Как можно просто взять — и исчезнуть? Как можно быть вчера — и не быть сегодня?

Процесс отрицания не закончился. Он даже не начался как следует. Я упрямо отказывался верить, не потому что был наивен, а потому что это было невозможно. Мама не могла умереть. Она ведь только вчера говорила с тётей Любой. Она собиралась позвонить мне. Она…

Я сжал кулаки, пальцы побелели, ногти врезались в ладони. Ни боли, ни ярости, ни слёз. Только пустота.

Игрок!Одно из условий ежедневного задания не выполнено:«Работа со свободными весами (на выбор игрока), минимум 30 минут»

Вы будете перемещены в Штранную зону.Удачи, Игрок.И не пропускайте больше ежедневных заданий.

— Уйди, — прошипел я сквозь стиснутые зубы, сжав челюсть так сильно, что в уголках губ выступила слюна.

Но надпись не исчезла. Вместо неё на экране появилось новое — таймер. Яркие, красные цифры — 00:30 — и отсчёт пошёл. Тридцать секунд. Казалось бы, ерунда, просто время. Но я не мог оторвать от него взгляд.

Я пытался игнорировать его. Пытался моргнуть, отвернуться, заставить себя сосредоточиться на чём-то другом — на шуме улицы, на дыхании, на пустоте внутри. Но не получалось. Эти секунды тикали прямо у меня в голове. Не на экране — в мозгу. Каждая цифра будто врезалась в сознание, прожигала, оставляла за собой след.

Тридцать. Двадцать девять. Двадцать восемь…

Я знал, что случится, когда он дойдёт до нуля. Часть меня уже хотела, чтобы это случилось — чтобы всё наконец оборвалось, чтобы больше не было ни боли, ни вопросов, ни этой безысходной пустоты. Таймер стал последней каплей. Медленно, методично, точно — он капал в чашу, что давно была переполнена.

И с каждой секундой я всё сильнее чувствовал, как по венам течёт не страх, не отчаяние, а ярость. Тихая, тёмная, густая. Настоящая.

— Ну давай… — прошептал я, когда на таймере истекали последние секунды. Голос был сиплый, выжатый, как и я сам. Я не дрожал, не паниковал — просто ждал. Пусть будет, как будет. Я был настолько на пределе, что уже хотел этого. Хотел нырнуть в ту чёртову штрафную зону, раствориться в её темноте, в забытьи, в череде смертей и боли.

Но исчезнуть оттуда просто так не получится — ни спрятаться, ни раствориться, ни забыться, ни сделать вид, будто ничего не было. Система не отпускает. Она просто не умеет отпускать. Она будет тянуть обратно снова и снова — зачем, почему, с какой целью, я уже и сам не понимаю. Я ведь ей не нужен. Или нужен?

У системы нет лица, нет голоса, нет объяснений — только ощущение, будто ты попал в ловушку, которая не отпускает. Не ради спасения, не ради возрождения — просто… потому что. Там нет выхода. Нет финального «конца игры», нет освобождения. Только бесконечный круг, по которому ты ползёшь, как по ржавому лезвию: боль, страх, бессилие — снова и снова. И с каждым разом становится только хуже.

Попыток вырваться нет — потому что их просто не существует. Смерть ничего не заканчивает. Она лишь сбрасывает ещё одну часть тебя, обнуляет, делает пустым. Каждая ошибка — как плевок в лицо. И в какой-то момент ты даже перестаёшь считать. Какой в этом смысл?

Я уже и так на дне. У меня максимальный, чёрт возьми, минусовый уровень. Ниже некуда.

И в этом вся ирония. Там, по ту сторону, больше ничего нет, всё, что было важно, исчезло. А здесь я просто мясо, инструмент в руках системы.

Так что пошло оно всё. Пусть идёт к чёрту эта штрафная зона, ее правила, ее ублюдочные твари и эта грёбаная игра, в которую я даже не просился. Хочешь сломать меня, убить? Ну давай. Мочи. Бей. Тяни меня обратно, рви на куски — мне уже плевать. Абсолютно.

Может, так и должно быть. Останусь здесь, в этой серой, мёртвой зоне. Здесь боль — всегда рядом. Здесь нет надежды, нет смысла, нет выхода. Только тишина между откатами. Только холод, который не уходит. Я ведь больше ничего не жду. Ни от себя, ни от мира, ни от системы.

Пусть считает, что выиграла. Пусть возвращает снова и снова, бьёт, сдирает остатки. Я просто буду — здесь. Не живой. Не мёртвый. Просто… буду.

Именно с этой мыслью я смотрел в темноту, которая начала ползти по углам, как чернила в воде. В ней не было образов, только оттенки. Плотные, вязкие. Они не пугали, наоборот — притягивали. Убаюкивали. И в какой-то момент я даже подумал: «А ведь здесь уютно. По-своему.»

А потом всё оборвалось.

Перед глазами вспыхнул короткий свет — резкий, как удар током. И я снова на песке. Холодный, мёртвый, пыльный песок, в который утопали мои ботинки. Над головой — всё тот же серый, глухой небосвод, будто закрашенный грязью. И туман, в котором едва угадывались очертания.

Только теперь он был другим.

Не таким, как прежде.

Больше чёткости. Меньше искажений. Контуры объектов стали вырисовываться, словно кто-то подтянул настройки детализации. Это уже не была пустая комната ожидания — это стало реальным местом. Слишком реальным.

Вокруг мелькали силуэты — какие-то тени, фигуры, которых я раньше здесь не видел. Я опустился на песок, точно так же, как тогда, у витрины, — медленно, без сил, не чувствуя под собой ни земли, ни тела. Сел и обхватил голову руками, уткнулся лбом в колени, будто хотел спрятаться в сам себе, уйти внутрь, заглушить всё, что снаружи.

Пусть дерут. Пусть стреляют. Пусть рвут на куски. Я больше не сопротивлялся.

Я умирал. Не в первый раз. И не в последний. Просто ещё один заход. Ещё одна попытка пережить невозможное. Умереть с болью. Без неё. Со всеми воспоминаниями, которые царапали изнутри, как стекло в горле. Всё тело гудело тупой, вязкой болью, как будто его сначала разорвало, потом собрали обратно и бросили сюда — в песок, в эту мёртвую реальность, где даже смерть казалась запоздалой роскошью.

Каждая смерть здесь — как шаг по стеклу босыми ногами. Я знал, как это. Я чувствовал это. Резкие обрывы сознания, внезапные рывки, кровь, песок, тьма.

И теперь — пустота.

Меня не интересовало больше ничего: ни система, ни квесты, ни уровни. Ни даже цель. Всё сгорело, обуглилось, рассыпалось в прах вместе с её голосом, с тем, что могло бы быть, но не стало.

Боль оставалась. Она напоминала, что я жив. Но я не хотел быть живым. Хотел только сидеть. Тихо. И не двигаться.

Пусть мир идёт дальше. А я останусь здесь. Сломанный. Без голоса. Без смысла.

Ради чего я жил раньше? Что-то ведь было, да? Я ведь что-то хотел, к чему-то стремился. Но… что? Деньги? Карьера? Семья? Или просто тёплое лето на морском побережье, в шуме волн и запахе крема от загара? Только вот с кем? С кем делить это «лето»? Друзей — нет. Любимой — не было. Родных — теперь не осталось. Работа-дом, дом-работа. Я — скукожившийся человек, оболочка. Спроси меня, чего я хочу, и я не отвечу. Потому что нечего. Всё исчезло. Всё рассыпалось. И вот… вот я здесь.

Я не стал додумывать. Не стал мучить себя мыслями. Просто встал. Без цели, без смысла, как встаёт человек, который не знает, куда пойдёт. Просто, чтобы не сидеть.

Но не успел сделать и шага, как что-то обрушилось мне в спину. Сначала — резкий толчок, словно кто-то положил руку. Затем — вспышка. Жгучая, невыносимая боль. Прямо в позвоночник. Как будто коготь, острый, изогнутый, прошёл сквозь плоть, мышцы, кости. Я захрипел, выдохнул, попытался обернуться — и не смог. Меня парализовало. Всё тело скрутило, как при ударе током. Я зашатался, ноги подогнулись, руки задрожали.

Кто-то — или что-то — вытаскивало меня изнутри. Поровну. Разрывая хребет. Медленно. С наслаждением. Боль стала нечеловеческой. Она превратилась в единственное, что существовало. Больше не было ни песка, ни неба, ни экрана интерфейса — только она. Чистая, первобытная, бесконечная.

Я хотел закричать, заорать, сорвать голос. Но не смог. Горло будто замкнуло. Ни звука. Лишь глаза, выпученные от ужаса, и тело, судорожно выгнувшееся навстречу воздуху.

Я умирал. В сотый раз. Но именно сейчас — что-то изменилось. Вдруг, внезапно, будто кто-то щёлкнул тумблером внутри, включив свет, и я отчетливо понял что нет — не сейчас, не так и не здесь. Жажда жизни прорезала меня, как ток — неуместная, необъяснимая, но жутко настоящая. Я сжался, захрипел, цепляясь за каждый глоток воздуха, как за последнюю возможность. Страх вернулся. Тот самый, настоящий. Живой.

— Сука! — вырвалось из меня, словно не крик, а рык зверя, загнанного, раненого, но ещё живого. И в этом крике — всё: отчаяние, гнев, горечь. Я развернулся, не думая, не видя цели. Просто сорвался в движение, как рваный импульс, кувырком — через плечо, на рефлексах. Мир завалился вбок, и в полёте я уже замахивался, выкидывая руку назад, не глядя, инстинктивно, как дикарь с копьём.

Сокрушительный удар — всей массой тела, со скрутом в корпусе, с выворотом души. Я вложил в него всё, что накопилось: всё, что сдерживал, всё, что не кричал, не плакал, не выплескивал. Целью был не кто-то, а всё сразу — этот чёртов мир, эта тупая система, сама смерть, что нагло пришла, как воровка, и вырвала самое дорогое.

Я бил назад, в ту пустоту, откуда пришла боль. Вслепую. С перекошенным от крика ртом и разорванной глоткой, из которой вырывался хрип. Слёзы, пена, слюна — всё смешалось. Горечь во рту и железо на языке. Боль в мышцах — но я не чувствовал её. Уже нет.

На последних остатках сил, на том, что ещё держало меня в теле, я вогнал в этот удар всю свою ненависть. К этой изломанной реальности. К пустоте, которая теперь жила вместо мамы. К играм, где нельзя было умереть — но и нельзя было жить. К себе. К молчанию. Ко всему, что превратило меня в то, чем я стал.

И когда я ударил, всё внутри сорвалось. Как будто я выдохнул всю боль. Весь яд. Всё, что копилось годами. Всё вышло — и стало холодно. Очень холодно.

Но легче не стало.

Что-то треснуло. Скрежетнуло. Сломалось. Где-то глубоко внутри — будто надорвалась связка, оборвалась душа. Меня вновь накрыла тьма. Не обычная — чёрная, густая, как деготь. Она хлынула в грудь, залила глаза изнутри. Обожгла. Я попытался закричать, но лишь захлебнулся воздухом, ртом — как рыба, выброшенная на берег.

Сознание сорвалось в бездну, но лишь на секунду. Я снова стоял на том самом чёрном песке, в безмолвии, с раскрытым ртом, жадно хватая воздух. Тело дрожало. Пальцы вцепились в колени, а сердце било в висках, как молот.

— Хватит, — прохрипел я, почти не осознавая, что говорю. — Довольно.

Но это не было мольбой. Это был приказ самому себе. Я стиснул зубы, распрямился и сделал шаг вперёд. В ту сторону, откуда приближалась опасность.

Она — тварь, сгусток зловония, воплощённая угроза — снова появилась из тумана. Медленно. Не спеша. Комковатая, с наростами, сочащаяся слизью, как комок испорченной плоти, ползущий по песку. И я понял — я уже видел её. Тогда, когда просто сидел и умирал у витрины. Тогда, когда всё было серо, и не было желания жить.

Но на этот раз — я не собирался умирать. Нет. Я приготовился. Сжал зубы, вытянул шею вперёд, будто бросал вызов самому аду. Когда куча плоти приблизилась почти вплотную и из неё начали вырастать первые костяные когти, я рванулся вверх активировав «Прыжок». Рефлекторно. Вскинув руку и сразу же вслед за этим в цель «Сокрушительный удар».

Раздался хруст. Шипение. Что-то расплескалось, как перегретая смола. Песок под ногами вздрогнул. Я рухнул вперёд, пробив грудную клетку тварюги, словно она была сделана из картона, и прорвался глубже, вонзив кулак по самую запястье. Густая, липкая, чёрная кровь хлестнула мне в лицо, и я отшатнулся, пытаясь вытереть жижу, но та тут же прилипла к коже, словно горящая плёнка.

Получалось плохо — но я всё равно стоял. Живой. Дыхание рваное, сбивчивое, сердце долбит по рёбрам. Панель моргнула — здоровье просело почти наполовину. Но я выжил. Улыбнулся. Криво, сквозь кровь и судороги. Потому что сейчас… я понял, кто я.

Кто-то внутри меня проснулся. Кто-то кто спал долго — и не подавал признаков. Но теперь этот кто-то проснулся, и его первое желание было — убивать. Всех. Без разбора. Без сожалений.

Я активировал «Усиленный метаболизм». Внутри вспыхнуло, пошло тепло, и я почувствовал, как медленно, но верно клетки начинают восстанавливаться. Слабая регенерация всего десять процентов.

— Мне… хватит, — прохрипел я, едва узнавая свой голос. Он был грубый, будто чужой.

Глаза метнулись в сторону. Ещё одна. Новая. Шевелится в тумане. Готова вылезти.

И я не заставил ее ждать.

Я наслаждался каждым мгновением, уходя в бой с головой, полностью растворяясь в ритме мясорубки. Все было просто: шаг, выпад, перекат, парирование — и снова вперед. Я двигался, как заведённый. Прыгал, скользил, уклонялся, врезался, бил, рвал.

Твари, с которыми я сражался, были разной мерзостью — когтистые, клыкастые, с наростами, панцирями, лишними конечностями, какие-то полужидкие, какие-то жёсткие, как камень. Но мне было плевать. Я почти не думал. Почти не воспринимал их как угрозу. Просто очередные куски мяса. Очередные цели.

Каждое парирование отзывалось в теле лёгкой дрожью, каждый удар отдавался в кости. Иногда я скользил прямо под чудовищем и бил в уязвимое место снизу. Иногда вспрыгивал ему на спину, впивался пальцами в плоть, выдирал куски, ощущая, как горячая слизь течёт по рукам. Пару раз, когда терял хватку, в ход шли даже зубы — я рвал ими глотки, захлёбываясь в тёплой крови, и это почему-то только больше заводило.

Мир сузился до инстинктов. Я больше не был человеком. Я был чем-то другим — машиной, зверем, существом, движимым болью и голодом, и эта форма мне подходила. Даже странно, насколько органично всё происходило.

«Усиленный метаболизм» теперь восстанавливал почти тридцать процентов за те же пять секунд после активации. Неплохо, особенно в бою. Хоть откат и остался прежним — ровно 60 секунд. Этого хватало, чтобы пережить бой, восстановиться и снова в драку. Я чувствовал, как с каждым сражением становлюсь сильнее, быстрее, злее.

На секунду где-то в голове мелькнула мысль — а ведь раньше я вообще боялся этих мест, этих тварей. Старый я, тот, кто ещё сомневался, кто вообще задавался вопросами. Но мысль скользнула, не зацепилась, и я сбросил её прочь. Сейчас на меня уже летела следующая тварь, новая цель. И я улыбнулся — широко, хищно, по-настоящему.

Пора снова убивать.

Разорвав очередную тварь, я услышал хриплый вой — тягучий, протяжный, словно предвестие чего-то иного. Из полумрака, из-за невысокого бархана, выдвинулся очередной противник.

Но этот был не как прежние.

Он был другим.

Крупнее и массивнее остальных — настоящая гора гниющей, дрожащей плоти, покрытая жирной, скользкой слизью. Как только он появился, до меня отчётливо донёсся запах — смесь тухлятины, засохшей крови и гниения. Тварь двигалась медленно, с тяжёлой поступью, но в её движениях сквозила пугающая уверенность. Она не торопилась. Не суетилась. Шла прямо, как хищник, давно решивший, что добыча никуда не денется.

Я опустился и резко рванул за костяной коготь, недавно поверженной твари. Что-то хрустнуло с влажным щелчком — и в руках у меня оказался… то ли костяной серп, то ли выгнутая сабля. Я даже не пытался понять, как правильно это назвать. Главное — она подходила. Подходила, чтобы вонзаться в тварей и разрывать их напополам.

— Эй! — крикнул я, с кривой усмешкой на губах. — Не хочешь кусочек свежего мяса? Вот он я, прямо тут!

Тварь остановилась. Что-то шевельнулось внутри её безликой массы — то ли дёрнулась от моего крика, то ли просто сдвинулась под тяжестью собственного разложения. Она была похожа на колышущееся месиво гнили и плоти: вязкое, тусклое, изнутри которого проступали смутные очертания — будто обрывки голов, искривлённые черепа зверей, размытые очертания конечностей. Всё это сливалось в один чудовищный, бессмысленный узор. Как будто сама смерть попыталась слепить из мертвечины нечто живое — и не справилась.

Я не стал ждать, пока она поползёт ко мне сама. Что-то внутри подсказывало: медлить нельзя. Эта дрянь могла втянуть меня в себя в любой момент — заживо, без предупреждения, и не оставив даже крика.

Я опустил конец сабли на темный песок и сделал шаг вперёд, намеренно медленно, как бы вызывая её. Лезвие чертило борозду в песке, оставляя за собой тонкий след, как отпечаток предстоящей смерти. Я чуть наклонился, сгорбился, подался вперёд, будто хищник перед броском, и зашагал прямо на эту тварь.

Она не двигалась. Казалось, застыла в позе статуи — вросла в песок, как памятник собственному разложению. Но я знал — это обман. Она наблюдала. Она чувствовала. Она ждала.

И вот — началось. Массивная туша зашевелилась. Гора гниющей плоти медленно поднималась, раздуваясь, как чудовищный воздушный шар. Она не вставала — она надувалась изнутри, словно готовилась взорваться или обрушиться всем своим весом. Плоть натягивалась, дрожала. Где-то внутри перекатывались кости.

Я рванул вперёд — быстрее, чем раньше. Песок цеплялся за ноги, мешал ускориться, будто цеплялся за каждую ступню липкими пальцами. Я знал, что могу использовать прыжок…, но знал и другое — откат. Если не получится завалить её с первого раза, мне больше нечем будет уйти. А промах тут означал конец.

«Откат навыка», — холодно пронеслось в голове. Решай.

Я продолжал нестись вперёд, сжав зубы до боли в челюсти. Сердце грохотало, ладони горели. В последний момент — прыжок. Один шанс. Или всё.

Тварь взвыла, и в следующий миг что-то дёрнуло меня вбок. Резко, словно крюк вцепился в плечо и рванул со всей силы. Я оторвался от земли, завертелся в воздухе — не сразу понял, что произошло. Мир пошёл юзом, всё завертелось, но тело само сработало — как будто отдельно от меня. Я даже удивился: не думал, что смогу. Сгруппировался, скрутился, выставил локоть и неожиданно для себя оттолкнулся — то ли от куска её бронированной туши, то ли от чего-то твёрдого, что проскочил мимо. Всё произошло на рефлексах, вслепую, но сработало.

Приземлился я плохо, но не смертельно. Ударился боком, выбило дыхание, но зато увернулся от главного удара. Прыжок сработал — и этого было достаточно. Сейчас стиль не имел значения. Главное — я был жив.

Я тут же откатился в сторону, наискосок, и вовремя: там, где только что была моя спина, в песок хлестнуло что-то мерзкое — смесь гнили, кислоты и расплавленного мяса. Шипение, пар, вспышка — тварь не теряла времени, расползалась дальше. Вязкая волна слизистой плоти тянулась по земле, вырастая когтями, уродливыми головами, вывороченными пастями, изрыгающими бессмысленные звуки.

Я слышал, как она втягивает воздух, словно вынюхивает меня. Царапанье когтей по песку было почти ритмичным — как пульс или отсчёт. Она перекатывалась, налипая на всё, ломая остатки симметрии в своём чудовищном теле. Слепая, но чувствующая. Не уйдёт, пока не сотрёт меня в пыль.

Бросок. Внезапный, как удар плетью. Один из отростков сорвался с тела и рванул в мою сторону. Я понял: она чуяла меня. Не видела — нет. Но ощущала точно.

Усиленный метаболизм активировался почти сам. Тело начало лихорадочно собирать себя заново. Плоть заполняла рану, но медленно. Шкала жизни ползла вверх, будто с усилием. Было шестьдесят секунд до отката, и я знал — они мне нужны. Просто чтобы продержаться.

Я вскочил, рванул в сторону, стараясь укрыться за песчаной насыпью. Небольшая, но сейчас — почти крепость. Прыжок удался, на этот раз тварь не успела перехватить. Я перекатился, встал на одно колено и, не теряя темпа, ударил сбоку.

Коса — или серп, или сабля, я уже не знал, как её звать — вспыхнула в воздухе. Лезвие вонзилось точно в бок твари. Хруст — как будто я рассёк мешок с гниющим мясом. Потянул вниз, вспарывая тушу, и из рассечённого бока вырвалась чёрная жижа, заливая песок.

Тварь взвыла. Из её центра вылетели отростки, я едва успел отпрыгнуть, оставив оружие в теле. Оно застряло. Приземлился тяжело, сбив дыхание, но жив. Вскочил. Назад. Миг. Один.

«Стремительный прыжок» — активация.

Я прыгнул. Вцепился в застрявшее в туше оружие обеими руками. Сжал рукоять до хруста пальцев. Клинок сидел глубоко — прочно, намертво. Но я рванул вверх, с силой, разрезая это гнилое, дрожащие мясо снизу доверху, почти разрубая тушу пополам.

Всплеск. Поток чёрной слизи ударил в лицо. Залил глаза, нос, рот. Воздух сгущался от вони. Запах мертвечины, гнили, крови. Я зажмурился, но не остановился. Продолжал рваться вперёд — в её нутро. Прыжок не закончился: его вела инерция. Я перевернулся в воздухе, активируя Сокрушительный удар.

Всё внутри вспыхнуло. Врезался в тушу всей массой, клинок ушёл глубоко. Я словно нырнул в её ядро. Поглотило. Но я бил. Бил, пока реальность не задрожала.

И потом — щелчок. Как будто что-то оборвалось. Или пробилось. Внутри.

Ударная волна прошла по телу твари. Затем — взрыв. Всё разлетелось. Плоть. Куски. Жижа. Меня отбросило в сторону, я рухнул на землю, ударившись плечом. Судорога свела мышцы, глаза жгло, грудь давило.

Сознание пошатнулось. Перед глазами мелькали кости, кровь, синие вспышки, белый свет. Но мне было плевать.

Я ждал отката. Хотел встать, если тварь всё ещё жива. Но…

Вспышка.

Мир мигнул.

Я стоял. Тот же чёрный песок. Те же мёртвые небеса. В руках — сабля. Из одежды — штаны. И те — в клочья. Грудь — в грязи и ссадинах.

И главное — новое сообщение перед глазами.

Я всё ещё стоял.

Игрок, поздравляем!Штрафная зона пройдена!Вам начислено 10 очков распределения!

Но поразило меня вовсе не это. Не надпись об очках, не победа, не даже сам факт выхода из зоны. Я стоял, остолбенев, не потому что система наконец решила меня вознаградить. Нет.

Я застыл, не двигаясь, сжав кулаки, глядя на экран, потому что ниже, под поздравлением, под строкой с начисленными очками, мелькнули ещё слова. Совсем другие. Никак не связанные с боем или уровнем.

Перенос в Сектор Эри через 5 мин (возможен досрочный перенос)

— Эри?.. — процедил я, нахмурившись. Что за черт? Почему не в мою квартиру? Не в подъезд, не в офис, не хотя бы на ту чертову улицу, откуда система меня утащила? Почему туда? Что это вообще за Эри?

Но замешательство быстро сменилось холодной прагматичностью. Я победил. Штрафная зона пройдена. А значит — если я действительно игрок, то должен действовать соответствующе. Без эмоций, без растерянности.Я быстро огляделся, не полагаясь на чувства. Система дала пять минут — отсчёт шёл точно. Значит, у меня есть немного времени. И это уже было чем-то новым. Пять минут — здесь, в этой дыре, после боя. Возможно, шанс. Возможно, просто иллюзия выбора. Но сейчас это было неважно.

Я принялся шарить по телам поверженных тварей. Не то чтобы рассчитывал найти что-то полезное — но вдруг. Я ведь теперь не просто мясо. Я игрок. Полноценный. Со своими очками, болью и системой. А значит, надо действовать, как игрок.

Монстр внутри отступил. Где-то в глубине бурлил — живой, голодный, но затихший. На поверхности осталась усталость и прагматизм. Вернулся холодный, расчётливый я. Не берсерк. Не зверь. Просто человек, который знает: сейчас есть окно возможностей. Пусть и грязное, поломанное, но есть.

Мысли снова полезли наружу — тревожные, ядовитые. Но я откинул их, резко мотнув головой, будто хотел стряхнуть наваждение. Жалость к себе, самобичевание — всё это не для этой главы. Не сейчас. Сейчас я жив. И я — в игре.

Я прошёлся по округе, пытаясь найти хоть какие-то останки. Но песок уже замёл всё — словно и не было тут ни боя, ни тварей, ни жизни. Штрафная зона. Здесь не живут. Здесь умирают. Всё, что осталось, — мутные следы и оседающая пыль. Будто сама система подчистила за собой. Найти что-то было почти невозможно. Но некоторых я все-таки нашёл и там оказались странные, почти гладкие чёрные камешки с выгравированными знаками. Один особенно выделялся — алый, как запёкшаяся кровь, и с пульсирующим светом внутри. Он был глубоко в брюхе той здоровенной твари. Я не знал, что это — система ответа не дала. Ни намёка. Ни надписи.

Так что я забрал всё. Просто на всякий случай.

Время подходило к концу. Я опустился на песок, уставившись в пустоту. Тот самый странный песок, вечно тёмный, как зола, чуть тёплый, будто кто-то только что стёр здесь чью-то жизнь. Саблю — или это был серп, или коса, чёрт его знает — я положил рядом. Пусть будет. Пока не знаю, пригодится ли.

До отправки оставалось две минуты. Я сидел в песке, ловя дыхание. Тело начинало нудно ныть от усталости, но куда сильнее раздражало другое — лог снова пытался прорваться наружу. Ну ладно, время есть — глянем. Я открыл его. Перед глазами тут же мелькнула панель, как будто кто-то щёлкнул тумблером света за занавеской.

Вы умерли…Вы умерли …Вы умерли …Вы умерли …

Снятие очков уровня невозможно.Критический сбой системы…

И так — десятки раз.Я просто щёлкал «пропустить», закрывал уведомления, одно за другим, пока не заметил что-то иное. Не такое, как раньше.

Новый навык разблокирован!Владение холодным одноручным оружием.Навык пассивный, не требует активации.Подробности — в основных характеристиках.

Неожиданно — но логично. Видимо, тот коготь, который я вырвал у твари, стал триггером.Я поднял его и всмотрелся. Серп? Сабля? Или что-то третье?

Коготь Мёртвого ХранителяТип: Одноручный меч (уровень 1)Урон: 10–100Шанс заражения скверной: 0,1% (на уровень владения скверной)

Похоже, это всё-таки меч. Не серп, не сабля, не клешня — как я сначала подумал. Настоящий меч, пусть и странный, вычурный. Я положил его перед собой, внимательно осматривая. Клинок — тёмный, матовый, с рваными кромками, будто его не ковали, а выдрали из чего-то живого. Кость, перешедшая в металл. На обломке у самого основания лезвия маячила костяная ручка — вся покрытая наростами, будто приросшая к оружию навсегда.

Я протянул руку. Рукоять показалась холодной, немного шершавой, но неожиданно удобно легла в ладонь. И тогда, словно по щелчку, меч стал легче. Я сжал его сильнее, провёл пару пробных замахов — и сразу понял: да, моё. Как будто он всегда был со мной. Как будто мы — одно целое.

«Хорошо бы ещё инвентарь…» — мелькнуло в голове, почти с иронией.И в этот момент перед глазами всплыло новое сообщение:

Инвентарь разблокирован.Открыт доступ к экипировке.Раздел «Снаряжение» активен.

Я застыл, глядя на мерцающий текст. Похоже, система начала играть по новым правилам. Или просто позволила мне чуть-чуть приподнять завесу.

Получен доступ к инвентарю!Инвентарь содержит базовые предметы начального уровня.Приятной игры!

Перед глазами на миг мелькнуло уведомление — и тут же появилась иконка небольшой сумки. Не раздумывая, я щёлкнул по ней. Интерфейс сработал мгновенно: передо мной открылась простая сетка инвентаря — девять ячеек, распределённых в три ряда.

Три ячейки уже были заняты. В одной — свернутый в трубочку комплект серой одежды, в двух других — два флакона: один с алым, другой с ярко-синим содержимым. Читать описания я не стал — и так понятно. Красный — здоровье, синий — мана. Мана мне сейчас не особенно нужна, а вот здоровье — это уже хорошо. Ну и одежда, конечно, пригодится.

Я мысленно выбрал комплект, и через секунду он словно сам «наделся» на меня. На теле появилась простая серая льняная рубаха, просторные штаны. К счастью, ботинки, что были на мне раньше, система оставила. И это хорошо — так как после многочисленных битв мои старые штаны, которые появились в последней ячейке инвентаря сразу после переодевания, выглядели уже как истлевшие трусы, едва прикрывающие срам. Всё это добавило интерфейсу ещё больше ощущения «настоящей» игры.

И на этом — спасибо, как говорится. Теперь у меня есть инвентарь, и я, возможно, смогу поместить туда свои находки.

Я поднял один из странных камней, которые лежали рядом, и попытался положить его внутрь — просто так, силой мысли. Ничего не произошло. Мда… и как это должно работать?

Я прищурился и заметил на поверхности камня едва различимую иконку в виде ладони. Попробовал мысленно нажать на неё — и будто по телу прошёл лёгкий разряд. Камень дрогнул, и прямо перед глазами вспыхнул интерфейс: волна перемигивающихся цифр, строки данных, иконки.

В правой части экрана появился крупный алый камень — тот самый, что я держал. Но вместе с ним в другой ячейке отобразились и остальные — мелкие тёмные камешки с проступающими узорами. Все они будто слились в один слот, в углу которого загорелась цифра: 10. Внизу справа.

Система приняла предметы. Неплохо.

Я закрыл меню и огляделся. До отправки оставалось двадцать секунд.

Сжал рукоять меча, уставился в счётчик. Сердце колотилось чаще, ладони стали липкими. Не то чтобы страх, но нервозность точно была. Что там дальше — непонятно. Но выбора особо не давали.

Сообщение мигнуло перед глазами. Финальная загрузка пошла. Вспышка. Ещё одна. И…»

Я стоял, едва удерживая равновесие, будто только что спрыгнул с небольшой высоты. Ноги держали, но внутри всё ещё немного качало. Под обувью чувствовалась плотная, поверхность — что-то вроде плитки или гладкого камня.

Сначала я просто замер, поражённый происходящим. Всё вокруг бурлило жизнью. Шумно. Пестро. Я невольно застыл, оглядываясь с настоящим восхищением.

Народ сновал туда-сюда, толкался, переговаривался. Кто-то смеялся, кто-то спорил. Один сидел прямо на земле, уставившись в интерфейс, зависший перед его лицом. Другой что-то жевал, держа еду в одной руке и одновременно ковыряясь во второй. Рядом кто-то аккуратно чистил оружие, не обращая ни на кого внимания.

Мимо прошёл высокий тип в алой броне с рогами на плечах, за ним семенил щуплый парень с ярко-синей кожей. В толпе мелькнул странный персонаж с шестью руками — движения были быстрыми, слаженными, будто он давно к ним привык. Кто-то щеголял в тяжёлых доспехах, кто-то — почти налегке, а кто-то и вовсе выглядел так, будто только что вылез из постели.

Толпа разная: высокие, низкие, худые, крепкие, кто в чём. И у всех — над головами пестрели строки имён, уровней, каких-то значков. Всё светилось, двигалось, мелькало. Я почувствовал, как кто-то случайно задел меня плечом, извинился на ходу и исчез в гудящей массе.

Над огромной аркой впереди переливалась надпись — синим, пульсирующим шрифтом:

Добро пожаловать в Сектор Эри — главное место прибытия всех жителей системы Флер.