Генеральный попаданец 2 (СИ)

Глава 14

13 июня. 1965 года. Москва. Отсылки

Вчера совещание в Совмине затянулось допоздна, да еще ко мне вдобавок нагрянули Захаров и Устинов. Все пытаются отговорить меня от задуманного писеца. Затем подкатил Ивашутин. Все-таки генералы одним дерьмом мазаны, не согласны с моей задумкой категорически. Мыслят миллионами юнитов и десятками тысяч танков. Но я неумолим. Придется вскоре преподать армейским засранцам жесткий урок. Забыли, суки, сорок первый. Как и мне нравится, когда напоминаю о былых поражениях. И как драпали на восток! Но возразить нечем. Знают, что товарищ Брежнев на фронте с самого начала. А в те лихие месяцы войн было все равно: генерал ты или рядовой красноармеец. Убивали и брали в плен одинаково всех. Я еще раздумываю: вскрывать ли позорные страницы того страшного лета. Даже в будущем широка публика не в курсе происходившего. Ей засрали мозги елейными праздничными речами.

Как будто забыли слова песни: «Со слезами на глазах». Не сказать чтобы правда не прорывалась. Но шла тяжко. В прошлом году вышел фильм по книге Симонова «Живые и мертвые». Показанное, пожалуй, в первый раз на широком экране не в героическом свете начало войны. Через тернии пробивался к народным массам писатель Сергей Смирнов с его «Брестской крепостью». Сколько героев они спас от забвения и вернул из лагерей к реальной жизни. Сама жизнь пробивалась сквозь бюрократический асфальт и творила справедливость. Недавно по прекрасному роману Бондарева «Тишина», посвященного метаниям молодого фронтовика после войны, сняли неплохой фильм. Жестокие реалии выползали из-под ржавчины. Почему фронтовики, обладающие властью, дали залакировать ее тыловым крысам из номенклатуры? Леонид Ильич, ты где был?

Честно, у меня всегда подгорало от такого отношения генералов к победе и цене, которую заплатили советские солдаты. Вы же сами там погибали и видел все? Как так? Поэтому высокие гости не нашли у меня понимания. Генералы не хотят вспоминать поражения и учиться на своих ошибках. Ну что ж, тогда имею полное право армию и особенно её генеральский костяк ломать через колено. Мне не нужна огромная и бестолковая военная машина, перемалывающая в первую очередь собственных сограждан. Одетых в дерьмовое обмундирование, вынужденных использовать не самую лучшую боевую технику и сырые технологии.

Так что будем резать, кроить и переоформлять! Нам нужны профессионалы, новые методы подготовки офицерского состава. Маршал в разговоре всерьез обиделся, когда я посоветовал обратить тщательное внимание на американский метод обучения. И мы чуть не поругались с ним, когда я пообещал к чертям собачьим закрыть Военные академии, рассадник затхлости и косности. Ведь туда зачастую спроваживают самых бестолковых командующих. Чему они могут научить личный состав?

Устинов уже в курсе, что станет следующим министром обороны, потому более тщательно внимает моим рассуждениям. Ивашутин лишь крякает, но глаза задумчивые. Видимо, уже считает в уме, где взять аналитику по всяческим Уэст-Пойнтам и USNA. Заведения достаточно закрытые и ранее в сферу военной разведки не попадали. Но начальник ГРУ с некоторых пор предпочитает мне не перечить. Наверное, считает, что у Леонида Ильича прорезался дар предвидения. Больно уж частенько переданные мною сведения попадают «в кассу». Так это, милый-дорогой, года на два, максимум на три хватит. Дальше сами. Лапками.

Но сейчас аттракцион невиданной щедрости в Доминикане ГРУшникам пришелся по душе. Ведь и времени на подготовку было всего ничего. И все равно от души врезали пиндосам. Два месяца те колупались на этом проклятом острове. Потеряв разом агентуру и командующих у союзников, американцы не придумали ничего другого, как начать запугивать новые власти Доминиканской республик и кубинское руководство. Кастро ожидаемо послал их в пешее эротическое путешествие, с удовольствием участвуя в боевых действиях. Приятно работать по врагу с помощью самого современного советского оружия. Кубинцы, надо отдать им должное, учились быстро, умирать не боялись. На американцев были зело злые. Так что высадка у корпуса мarines задалась с самого начала. Пересидев яростные бомбежки и обстрелы в укрытиях, ополченцы под руководством кубинских спецназовцев заманили отряды морских пехотинцев вглубь городов и острова. Там и началось веселье.

Сначала перерезали коммуникации, оставив передовые части без подвоза боеприпасов и способов эвакуации раненых. Надо признать, что американское командование среагировало на новые угрозы оперативно. С авианосцев тут же взлетели вертолеты. Падая затем около посадочных площадок в результате прямых попаданий. Мы в срочном порядке послали туда достаточно трофейных немецких, да и наших устаревших ЗСУ. К тому РПГ-2, как показала война во Вьетнаме, работает эффективно и против вертолетов. Как и многие другие образцы советского оружия, РПГ-2 был спроектирован так, чтобы им было легко управлять. Неизвестные группы боевиков удачно подбили из гранатометов некоторое количество медиваков. Сколько оставшихся в живых американцев оттуда пропало без вести, никто еще не сосчитал. Они и так понесли невиданные с давних времен потери.

В итоге американские генералы здорово разозлились и начали разносить остров на куски. И это несмотря на общественную шумиху, которую подогревали «независимые» журналисты, что добывали под огнем душераздирающие кадры. Несложно догадаться, кто оттуда вывозил пленки и рассылал по миру. Во многих странах Латинской Америки прошли огромные манифестации, жгли флаги США, кое-где даже атаковали их посольства. Европа также довольно прохладно отнеслась к новым «подвигам» Америки. Хоть здесь международный отдел ЦК не сплоховал и компартии провели в Западной Европе ряд значимых мероприятиях. Их в этот раз поддержали разномастные леваки. Вмешалось, наконец, ООН. Войскам коалиции пришлось взять гуманитарную паузу.

ГРУ и кубинцы тем временем вывезли с Доминиканы союзников, а также членов их семей и эвакуировались сами. Первый тайм мы выиграли с разгромным счетом. Фидель между тем уже высматривал новую жертву. Понравилась ему революция. А мы нашли оправдание дорогому вложению.

Раз вчера не удалось все порешать с поворотом нашей экономики, то сегодня с дачи сразу еду в Совмин. Решение придется принимать наиважнейшее. Ни Косыгин, ни даже наши научные светила еще не понимаю гибельности отставания в сфере микроэлектроники. Придется дать им пинка и самому контролировать. По пути договорился с Кириленко и подобрал его у дома. Выглядит секретарь ЦК довольно усталым. В преддверие реформы ему приходится влезать с головой в разные сферы экономики. Но сам ведь вызвался на передовые позиции!

— Ну ты, Леонид Ильич, мне и задачку подкинул. Эти умники каждый на себя одеяла тащит. Хорошо, что мне подкованные товарищи помогают разбираться.

— Ну а ты думал! Простых задач я тебе не ставлю, для этого мелкие клерки есть, — подслащиваю пилюлю соратнику. — Вчера не закончили?

— Вчера нам пришлось даже выгнать из зала совминовских. Только палки в колеса ставят. ВОИ ты правильно отделил, правительству нечего делать в планировании. Зато корпорация «Вычислительные машины» подвисла.

— Почему?

— Мы предлагали Староса туда поставить, министерские категорически против. Им, видите ли, нужен производственник!

— Не слушай их. Наверху должна быть наука, а для производства вам Устинов человека подберет. У него в оборонке руководители эффективней. Да и корпорация половину заказов будет получать оттуда. Ему и флаг в руки!

Кириленко задумался, с его бульдожьим лицом это смотрелось уморительно. Но я не стал бы недооценивать этого человека. Во время событий в Новочеркасске именно Кириленко зверствовал больше всех присланных сверху партийцев. Жесткий человек со своими тараканами в голове. «Вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий.»!' Но покамест он мой ближний союзник. Я использую тот же метод, что настоящий Брежнев. Никому не отдаю конкретно на откуп кресло Второго. Так Ильич столкнул лбами Суслов и Кириленко. Сейчас в нашей песочнице народу и вовсе больше. Только такой расклад позволил мне выдержать волну жесткой критики, возникшую после знаковой поездки в Киев.

Ожидаемо Подгорный и Косыгин выразили свое неудовольствие разыгранной мною националистической «картой». Их тут же поддержали испуганные моим резким выступлением Рашидов и Мжаванадзе. Налицо получился раскол Президиума, мое кресло могло вскорости зашататься. Суслов и Демичев в какой-то момент также оказались не на моей стороне. Чем довольно неприятно удивили. Пришлось мобилизоваться, а то так бы и закончились реформы попаданца неудачника. Почему-то некоторые фантазеры из будущего забывают, что даже Великий Кормчий не был диктатором.

Первый идеолог КПСС выступил прозрачно и отчетливо:

— Леонид Ильич, такие выступления требуется согласовывать в Президиуме. Нам с Украины каждый день ворох писем и звонков поступает. Что за самоуправство ты творишь?

На меня пристально смотрели остальные «члены». Как мол, выдержу атаку? Точно на моей стороне оставались лишь Кириленко, Гришин, Щербицкий и Устинов. Ну что ж, достаю «из широких штанин аргумент». Нет, ребята, болт у меня больше. Вернее, пачка документов от Генпрокуратуры, а также накопленный компромат на Шелеста. Ехидно улыбаюсь:

— Ознакомьтесь, товарищи.

Пока «соратнички» изучали документы, молча пережевывая страшные факты, а не домыслы, заказал себе чай. Пил из блюдечка, громко сёрпая и наблюдая за лицами членов и кандидатов Президиума. Кто-то побледнел или посерели, у других глаза на лоб вылезли. У некоторых руки задрожали, пришлось им листки бумаги на стол положить.

Первым выступил Суслов. Этот никогда не уступит первенства. А я ему потакаю. Мол, доверяю, как себе.

— Леонид Ильич, ты почему раньше нас не ознакомил с материалом?

«Ага! Сначала дозрейте!»

— Сами догадаетесь?

Члены и кандидаты в Президиум начали переглядываться. Намек вышел крайне некрасивый, но помалкивают. Нечем крыть. Подгорный и вовсе покраснел. Видимо, догадался, что имеется компромат и на него. Косыгин все равно зол на меня, потому выговаривает:

— Подобные подозрения неуместны!

Ну сам захотел.

— А покушение на первое лицо государства — это замечательно? В столице союзной республики! В самом ее сердце? Да там целый заговор намечается!

О расследовании я еще не объявлял, потому в кабинете воцарилось гробовое молчание. Прервал его побледневший Суслов. Все-таки в каком-то мужестве ему не откажешь. За это его Сталин поднял?

— Уже имеются итоги расследования?

— Идет оно своим ходом, не беспокойтесь. Тут главное, все ниточки правильно дернуть и всю цепочку выявить. А дела у нас, товарищи, неказистые, — тянусь к блюдцу и не торопясь пью чай. Пауза принята правильно, мим словам тщательно внимают. — Целая республика, товарищи, опутана националистическим подпольем. Мы с вами нового человека коммунистического завтра воспитываем, а в это время в оперативных работников стреляют из-за угла. Члены партии, между прочим.

А головы как колыхнулись! Эти люди отчетливо понимают, что насилие — игрушка государства и никому больше не позволено его использовать.

— Ну и дела!

— Да как такое возможно?

— Кто допустил?

Все невольно повернулись к Щербицкому, затем вспомнили, что он на посту Первого Украины недавно. Но на кого-то вину все равно придется возложить. Без разборок никак в здешнем паноптикуме. Иногда даже мелькает мысль, что нравы в партийной верхушке и воровском сообществе чем-то схожи. Ничем не гнушаются.

Ну что ж, еще один повод помножить обе элиты на ноль.

Снова выступил Суслов. Глаза холодно горят, губы сжаты:

— Где это произошло?

— Первый случай в Ровно, прямо на крыльце местной прокуратуры. Второе покушение в райцентре Львовской области.

Кириленко поинтересовался:

— Никто не пострадал?

— Нет. Кадры из старых, калачи тертые. Да и не одни были. Первого байстрюка милиционеры на месте положили. Второй ушел. Ищут.

— Западенцы, — процедил злобно Гришин. Затем все глянули на меня. Ильич ведь боролся с бандеровщиной в сороковые, ему и карты в руки.

Суслов деловито поинтересовался:

— Не стоит ли нам тогда усилить работников Генпрокуратуры?

Ни слова о местных кадрах. Видимо, дошло.

— Уже, Михаил Андреевич. Мы подготовили вооруженную охрану всем участникам следствия и группы захвата из центрального аппарата МГБ. Эти деятели забыли, с кем связались. Давно их в схронах не давили!

— Со своей стороны обещаю тщательно разобраться в подрывной деятельности бывшего Первого секретаря Шелеста.

Тут же подсуетился Кириленко, зыркая по сторонам. Он сейчас на коне, не прогнулся и поддержал Первого:

— Не забываем, что тот ставленник Хрущева.

Устинов неожиданно вовремя поддакнул:

— Никита Сергеевич своей широкой амнистией нам здорово подгадил. Не один год разгребать будем. Вспомните о «лесных братьях».

Получив поддержку, иду дальше:

— Мне кажется, что виновных в подпольной деятельности следует осуждать по самой жесткой статье. Чтобы у них не осталось шансов вернуться обратно к семьям и сеять дальше рознь. Чтобы и семени бандеровской нечисти на нашей земле не осталось! Всем симпатизирующим националистам немедленно ставить «черную метку», закрыв дорогу в высшее образование, государственные структуры и особенно в культуру. Один такой ухарь может человек десять приобщить.

Посматриваю на соратников и уже замечаю в глазах понимание. Рашидов и Мжаванадзе также помалкивают и не отсвечивают. Видимо, решают, кого у себя в республиках из особо наглых задвинуть куда подальше. Во избежание.

Никаких политических выводов по итогам в тот день не вывели. Молчаливо сохранив, к удовольствию части Президиума, консенсус. Но я запомнил, кто выступил против меня. И кто был безоговорочно на моей стороне.

Информация к размышлению:

Из газеты «Завтра»

Кириленко вообще считал, что следовало переформатировать все отделы ЦК, имевшие отношения к пропаганде. Но это не устраивало не только Демичева (в Кремле вес Демичева был ничтожно мал), но и Суслова. Вскоре Кириленко пришёл к мысли, что косметическими правками мало чего можно было добиться. Он созрел для масштабного реформирования партаппарата. 27 августа 1970 года Кириленко предложил пересмотреть номенклатуру должностей ЦК. Он возмущался, почему секретари ЦК должны рассматривать кандидатуры на должности третьих секретарей посольств и чуть ли не машинисток. А для чего существовали министерства?

Ведя 13 июля 1971 года одно из заседаний секретариата ЦК КПСС, Кириленко прямо заявил:

«Пока что мы ведём диспетчерскую работу, а не организационную и контрольную»

Рассказав коллегам о состоявшейся перед секретариатом беседе с Брежневым, Кириленко отметил, что первое лицо перестало устраивать сложившаяся существовавшая структура партийного и советского аппарата. Но быстрые реформы оказались невозможны из-за отсутствия достойных кадров.

«У нас, — признался Кириленко, — мало кадрового резерва. Нет второго и третьего эшелона. Всё мы растеряли»

Справедливости ради замечу: за реформирование партаппарата ратовал не один Кириленко. Много дельных предложений высказывал — и не раз — секретарь ЦК по кадрам Капитонов. В РГАНИ в фонде Суслова я нашёл одну из записок Капитонова с предложением объединить отделы пропаганды и культуры в идеологический отдел ЦК, создать на базе нескольких отделов ЦК единый отдел промышленности, транспорта и связи, рассмотреть идею организации на базе отдела платных и финансовых органов сводного экономического отдела. Но Капитонов понимал, что для решения этих вопросов его аппаратного веса мало. Поэтому он предлагал создать Комиссию во главе с членом Политбюро. В той ситуации возглавить подобную Комиссию мог лишь Кириленко. Но это не устраивало большинство других секретарей ЦК, которые в случае осуществления реформы партаппарата утратили бы многие свои полномочия, а то и должности.

Масштабную реформу партаппарата мог запустить лишь один человек — Брежнев. Но он, занятый поначалу вопросами удаления кулуарными способами своих возможных соперников, долго не решался на коренную встряску все Старой площади, а потом тяжело заболел и уже не мог лично возглавить процессы по формированию новых партструктур, отвечавших вызовам времени.

Политдонесения Брежнева о действиях украинских националистов в октябре 1945 г. в районе ПрикВО

В политдонесении Брежнева начальнику ГлавПУра РККА генерал-полковнику И. В. Шикину от 21.10.1945 года указано об активизации банд в районах Станиславской и Тарнопольской областей, где националисты «располагают разветвлённой сетью так называемых боёвок (10–20 человек), а в предгорьях Карпат иногда появляются более крупные банды». Также сообщалось о терроре, развёрнутом бандитами в отношении военных, активистов, партработников и их семей. В сентябре 1945 года был убиты представитель обкома КП(б)У Подченко, замначальника политотдела 38-й армии полковник Голубев, гибли офицеры и бойцы. Кстати, убийца Голубева Михайло Стадин (Юра) был ликвидирован в селе Подпечеры мобильной группой капитана Чертенкова.

В других донесениях говорилось об убийстве замсекретаря Волынского обкома КП(б)У Гантовенко, председателя исполкома Заблотьевского Совета Мудрицкого. В селе Мильск убили председателя сельсовета Степана Романюка и уполномоченного райотдела МВД Владимира Столярчука, перед этим пытали, выкололи шомполом глаза, жгли железом, отрубили пальцы.

В одном из донесений начальнику Главпура РККА И. В. Шикину, Брежнев заметил характерную деталь, что при нападениях бандеровцы забирают не только оружие и документы, но и форму, и награды убитых солдат, а после «в ликвидированных бандах часть бандитов оказалась в форме военнослужащих Красной Армии, с орденами и медалями». Участившиеся случаи бандеровских налётов в советской форме привели к реакции НКВД: вводились пароли, ограничения, способствующие выявлению «маскарада» и ликвидации переодевшихся бандеровцев. Проводилась и другая работа.

7 декабря 1945 года начальник политотдела Станиславского ОВК Сигульев и врио начальника Всеобуча Иванников докладывали Брежневу о систематических нападениях бандеровских банд по всей области. По их донесению, иногда налёты превращались в настоящие бои. Так, 25 ноября 1945 года в Отынянском районе области банда до 350 человек окружила райцентр и заняла железнодорожную станцию, на помощь гарнизону и отделу НКВД был выслан бронепоезд из Коломыи. В Рогатинском районе в конце 1945 года бандеровцы десяток раз нападали на мелкие группы солдат и интендантских взводов. Нападениям подвергались отряды «ястребков», амнистированные бандиты, ветераны войны. Например, в с. Деревенька Жолковского района была повешена вся семья инвалида Великой Отечественной М. Горбача, в том числе его 4-летний сынишка и 72-летний отец.