Генеральный попаданец 2 (СИ)

Глава 4

14 апреля. Вюнсдорф. Штаб Группы советских войск в Германии. Дам приказу ему на запад…

До штаба ГСВГ ехать недалеко. Он расположен в сорока километрах от Берлина на восток. Его еще называли «маленькой Москвой». 20 апреля 1945 советские войска вошли в Вюнсдорф без боя. Жукову место понравилось, затем сюда перебазировался штаб оккупационных советских войск. На смену одной власти пришла другая.

Бывшая деревня Вюнсдорф близ Берлина, где находился штаб Группы, превратилась в настоящий русский город, состоящий из трех районов, где были многоэтажные жилые здания, магазины Военторга, Дома офицеров, кафе, школы, детские сады, а движение на улицах регулировали сотрудники военной автоинспекции. Ежедневно ходили поезда сообщением «Вюнсдорф — Москва».

В мое время служба в ГДР была некоей привилегией. Ну если забыть, что в случае третье мировой свалке ты, скорее всего, сгоришь в одном из боев без шансов на спасение. Особенно на той ядерной заварушке, что планируют наши генералы. Вот к генералу армии Кошевому я сейчас и направляюсь.

Обычный советский героический офицер с военным прошлым и пенсионерским возрастом. Правда, успел еще мальцом повоевать в Гражданскую. Столп Советской армии, но и одновременно её проблема. Я все размышляю, как так случилось? Командиры, успешно воевавшие, а Кошевой был успешным — Севастополь брал, в мирной жизни заплыли жирком и потеряли всяческие ориентиры. Или это всеобщая генеральская болезнь? Забить на солдатиков, мыслить лишь глобальными заморочками и решать стратегическими эшелонами. Заниматься не подготовкой к реальной войне, а к красивым маневрам. Что не имеют ничего общего с возможной бойней.

«Три дня до Ла-Манша!»

Байка, как и за три дня Киев.

Как бы ни хвалили нашу армию времен СССР, я в ней сам служил, как и многие мои знакомые. Потому пиетета к офицерству абсолютно не имею. Нет, еще оставались Офицеры! Пусть и не так много. В горячих точках позднего СССР и локальных конфликтах на территории бывших республик Союза именно на таких и держалась хоть какая-то боеспособность армии. Солдатский героизм и самопожертвование по моему глубочайшему убеждению означает жесточайшее манкирование своими прямыми обязанностями всех уровней командования.

При нормально организованных боевых действиях такого происходить не должно по умолчанию. А то у нас, как новая война, так опять обязательно забыты уроки недавней. Каждый раз учимся, умываясь кровью. Почему не соблюдается Боевой устав, написанный жизнями тысяч солдатушек? Почему опять все делается на авось? Был ведь грандиозный штурм Берлина с невиданной кропотливой подготовкой, с подавляющей мощью штурмовых групп. «Катюши» напрямую ставили и монстров РГК! Почему тогда произошел кровавейший новогодний штурм Грозного? Куда делись все наставления Устава и огромный опыт штурмовых подразделений той войны?

Чему, плять, учили наших долбоебов в академиях? Водку жрать стаканами, девок жарить в банях? Генералы девяностых нынче сопливые курсанты. Их и стоит дрючить в первую очередь. Чтобы военное искусство в подкорке засело!

Когда мой одноклассник, провоевавший в Афгане два срока, раскрыв рот рассматривал хаотичные пробежки наших БТГ на Киевщене, то смог вымолвить лишь замысловатые ругательства. Искренне охреневая от тупости российских генштабистов и полевых генералов. Как так? Где боевое охранение, где прикрытие с воздуха? Почему на важных по логистике перекрестках не создаются мощные блокпосты с ГБР? Что это за идиотский десант в никому не нужный пригород, угробивший лучших из лучших? Они на серьезных щах собирались садить там в двадцать первом веке самолеты? При таком изобилии средств переносимых ПЗРК? Помню, мы тогда выпили много водки, надеясь на лучшее. Не выдержал, в 58 лет ушел добровольцем, пропал в одной из лесопосадок после очередного мясного штурма. Я думаю, просто сил не хватило выйти к своим. Возраст совсем не солдатский. Там и останется там навсегда. Никто искать не будет.

Поздний Союз мне почему-то больше запомнился безликой серой массой советского офицерства. Потому никто из них против распада СССР с оружием в руках не выступил. Ни одного, сука, вооружённого мятежа на всю державу. Генералы за дачи держались и пенсии. Быстро разбежались по национальным квартирам и катились без оглядки из Германии. А ведь были еще те, кто направо и налево продавал оружие, стрелял за доллары из танков по парламенту.

Вот и проверю сейчас, каковы наши командиры в шестидесятые. Надеюсь, здесь еще не все потеряно. Маршал Захаров, например, мне понравился. Умный дядька, и на лету мои идеи схватывает. Надеюсь, с его помощью удастся начать военную реформу. Да и легендарный Маргелов живее всех живых, командует «Войсками дядя Васи». Как десантники, такое количество дивизий совершенно лишние. Но как потенциальный экспедиционный состав «Мобильных войск» мне нужны. Будем на них апробировать свежие веяния.

Сейчас же мне необходимо увидеть собственными глазами, что представляет из себя передовой и современный отряд Советской армии. На деле у них должны быть самые лучшие офицеры и тактические наработки сообразно. Для проверки сего вчера в Берлин скромно приземлилась группа офицеров с известного курса комсостава «Выстрел». Это вам не штабные крысы, а опытные вояки. Вместе с ними затесались два неприметных спеца из ГРУ. Их взгляд мне также важен. Через Ивашутина я передал им довольно необычное задание.

Вообще, в последнее время с генералом разведчиком у меня сложились неплохие отношения. Он уже не удивлялся специфической информации, что исходила от меня, и крайне необычным заданиям, разглядев в них некую систему. Так как свою спецслужбу я, не мудрствуя лукаво, обозвал Информбюро, то в ГРУ отдел переименовали в Аналитический «А». Если коротко «АА». Но Ивашутин в последнюю встречу прагматично заметил, что АА слишком широк для него. Не хватает людей и мощностей.

Я пообещал вскоре познакомить его с будущими «хакерами» индустриального мира, кибернетиками Советского Союза. Сделаем ГРУ первой государственной разведкой мира, активно использующей электронику и компьютеры. По-здешнему ЭВМ. «АА» вырастет со временем в целое управление. Может, и отдельную спецслужбу. Больше разведок хороших и разных!

Генерал хмыкнул, но, видимо, на ус намотал. Наверное, я для него временами, как инопланетянин, и старый разведчик силится разгадать, что я на самом деле такое. Но что точно знаю: начальник советской военной разведки настоящий патриот. Без кавычек и приставок «Турбо». Если мои предложения и действия направлены на благо Родины, то я всегда встречу с его стороны поддержку.

— Товарищи офицеры, слушай мою задачу!

Наверное, от меня в штабе ожидали несколько иного. Торжественную речь, участие или что-то схожее и праздничное. Ведь вскоре 20 лет победы! И мы его будем отмечать официально и широко. Я уже заявил об этом по телевидению на всю страну. Пообещал трудящимся выходной день, торжественный парад, минуту молчания, концерты и празднества. А тут из огня да в полымя. Я уже заметил по пути в здание, что к моему приезду готовились. Простите меня, солдатики, что поспать не дал, а заставили вас все вымести, вымыть и покрасить. Ну и за дальнейшее. Зато скучать не придется!

— Приказываю группировке войск в составе 2-я гвардейской танковой, 20-я гвардейской и 3-й армии выйти на полевые занятия и провести маневры по отражению нападения Северной группы войск НАТО на территорию ГДР и подготовке удара по Северо-Германской низменности, — Кошевой и остальные командующие безмолвно уставились на меня, переваривая услышанное. — Кто там против нас на этом фланге расположен?

Наконец, главком прочистил горло:

— Товарищ Первый секретарь, на северном фланге НАТО расположено командование NORTHAG. В составе британской Рейнской армии, немецкого и бельгийского армейских корпусов.

Скупо киваю:

— Хорошо! То есть на ваш взгляд, это относительно слабый участок их общего фронта?

Вперед выступил начальник штаба генерал-полковник Арико.

— Так точно товарищ…

Подсказываю:

— Главнокомандующий. Мое офицерское звание и должность не так важны по сравнению с этим. Потому я приказываю вам начать учения под кодовым названием " Tiefebene " для проверки боеготовности армий группы войск в германии. Все остальное в этом конверте. Ознакомьтесь и подтвердите, что все поняли правильно.

Передаю офицерам конверт с подробным описанием учений, его передали мне от Захарова с утра. Кошевой незамедлительно открывает его, достает листы, быстро пробегает по нему глазу и подзывает начальника штаба. Через несколько минут на меня с неподдельным интересом взирают совсем другие люди.

— Товарищ маршал, вам все понятно?

— Так точно! Мы задействуем один из имеющихся у нас планов. Он остался от прошлогодних учений. Разрешите вопрос?

— Разрешаю.

Это армия и тут надо вести себя соответственно.

— Подобные маневры подвержены пристальному вниманию с той стороны. Да и район учений расположен около самой границы.

— В этом и вся соль. Мы должны отправить четкое послание той стороне. Мы не желаем войны, но всегда будет наготове. Так понятно?

Мне нравится генерал Арико, сдержан и сосредоточен, уже прокручивает в уме все возможные варианты.

Кошевой более прямолинеен. Ему и отвечать, в случае чего.

— Товарищ командующий, а если произойдут провокации?

— Не отвечать, но прослеживать. И впредь не давать ворогу спуска! Должно отучить их летать вдоль наших границ. Мы будем бороться за мир так, что от него камня на камне не оставим!

Лица командиров вытянулись, а я засмеялся. Поняв, что Первый шутит, рассмеялись и остальные. Обстановка несколько разрядилась. Понятно, что им совсем не улыбалось участвовать в бедламе перед праздником. Да и весенняя грязь не везде просохла. Но свежая метла в виде Первого метет по-новому. Так что лучше не отсвечивать, а в случае удачи получить законные плюшки.

Я решаю не нагнетать, благодушно оглядываюсь:

— Где у вас можно выпить чаю, товарищи офицеры? После выступления в Берлине горло пересохло.

Вот тут они и расслабились окончательно. Все вернулось в привычное русло.

— Обед готов, товарищ… Главнокомандующий.

Лица военных помаленьку разгладились, появились первые несмелые улыбки. А что учения? Чай, не в первой! Может, и к лучшему. Показать себя в деле, а не на бумагах. Первый ведь и сам воевал, скорее поймет военных.

После сытного обеда и принятия некоторого количества напитков на грудь, я решительно пресек попытки продолжить пьянку. Еще не все наши дела сделаны. Мой тонкий намек на толстые обстоятельства поняли. Мы уселись с высшим составом командования в уютной гостиной и неспешно беседовали под чай.

— Вам, товарищи офицеры, я могу сообщить вещи доселе секретные.

Ребята тут же напряглись. С Ильичом не соскучишься.

— Вы все в курсе того, что творится сейчас во Вьетнаме. Но я сюда пришел не политинформацию читать. Вам, как людям военным важнее аспект чисто воинский, — внимательно отслеживаю реакцию. Молодцы, держатся и ждут. Тут армейские привычки не бежать впереди паровоза к месту. — Было принято решение участвовать в военных действиях непосредственно. На помощь вьетнамским коммунистам будут отправлены расчеты войск ПВО, авиаторы и технические специалисты. Ну и спецназ, на то он у нас и существует.

Вот сейчас в глазах офицеров появилась некая упертая серьезность. Осознали, прикинули, обдумывают последствия и каким боком тут они. На другом конце Земли.

— Сразу поясню, к чему я это вам сообщаю. Первые партии в командировку уже вовсю готовятся. Так что вскоре мы начнем получать оттуда информацию. Прошу обратить внимание на то обстоятельство, что война во Вьетнаме ведется американцами при помощи самого новейшего вооружения. Они бросили туда современные и до предела технологичные виды оружия и техники. Это масштабнейшая со времен Корейского конфликта военная операция в мире. Есть мнение, что в бой пойдут десятки тысяч солдат, тысячи самолетов и целый флот.

Меня внимательно слушают, кажется, начинают понимать куда я клоню. Вижу вопрошающие глаза начальника штаба и киваю ему:

— Товарищ Главнокомандующий, что требуется от нас?

— В скором времени к вам оттуда прибудут люди с настоящим военным опытом. Смею заметить, что такого не получишь ни на каких учениях или в академиях, — делаю самое серьезное лицо — В Группе войск необходимо создать Учебный центр, где эти знания будут передаваться нашим бойцам и офицерам. Наши командированные там, — я подчеркиваю слова жестом, — также будут учиться. Вьетнамцы воюют давно и уже накопили достаточно интересного опыта. Они, к слову, непревзойденные мастера маскировки. С чем у нас большие проблемы. Отличные артиллеристы, их логистика от бога. Это я про знаменитую тропу Хо Ши Мина. Сейчас за нее идут страшные бои. До вас доведут все подробности вьетнамских сражений. И прошу их опыт изучить досконально. Пусть и театр военных действий там отличается, но дьявол в деталях. К тому же не будем забывать, что наши бойцы ПВО и летчики столкнутся во Вьетнаме с самыми передовыми американскими технологиями. И не просто столкнутся, а будут воевать с ними.

Эйр Форс активно применяет новейшие самолеты, средства электронного противодействия. Наверняка против наших расчетов будут использованы противорадиолокационные ракеты и новые тактические приемы. Действовать получится только из засад, никаких парадных маршей. Очень может быть, что за информацию будет заплачено кровью, — внимательно оглядываю старших офицеров, чтобы они прочувствовали момент. — Потому у меня огромная просьба использовать ее на все сто процентов. Чтобы расчеты ПВО не стояли больше, как на параде. Мы обязаны быть готовы к современной войне с очень сильным противником. Начинайте уже прямо сейчас на текущих учениях. С тщательной маскировки техники и личного состава, передвижения колоннами по ночам, а днем с обязательным прикрытием от ПВО и сил ВВС.

Кошевой смотрел хмуро, видимо, прикидывал, сколько придется поработать. Генерал Арико соображал быстрее:

— Товарищ Главнокомандующий, нам тоже начинать готовить людей… туда.

Покладисто киваю:

— Вскоре вам сообщат подробности. Мы с маршалом Захаровым обсуждаем вопросы дальнейшего сотрудничества. И представители каких войск могут быть полезны вьетнамским товарищам. Все-таки это бесценный опыт. И мы его можем получить, не испытывая на своей шкуре, — после паузы добавляю. — Как мы в сорок первом.

Генералы застывают, внезапно вспоминая, что Ильич тоже воевал. И на ситуацию смотрят уже иначе. Не прихоть Первого партфункционера, а указ с самого верха быть готовыми ко всему.

— Добавлю для наглядности, — сурово оглядываю генералов. — Мне в наших вооруженных силах в последнее время стали заметны не самые лучшие тенденции. Не буду ходить вокруг да около. Отчего-то в сухопутных силах воцарилось настоящее шапкозакидательство! Мы почему-то начали забывать, что против нас стоит крайне сильный и жестокий зверь.

Ага, опустили глаза. Лишь Кошевой дернулся.

— Товарищ…

Я махнул рукой:

— Знаю, стараетесь. Но этого, товарищи офицеры, мало! Вы, как заслуженный полководец и боевой маршал должны отлично это понимать: это мы, гражданские можем жить по условиям мирного времени. Вы же всегда, ежечасно обязаны быть готовыми к боевым действиям. Как форпост нашей доблестной армии, социализма и советской власти. Группа войск должна стать полевой лабораторией для самой новейшей тактики и стратегии. Образцом для остальных. Для этого партия и правительства оснастят вас еще невиданными вооружениями. Но мы ждем от вас полной самоотдачи.

Стало заметно, как маршал выпрямился. Он назначен совсем недавно, зимой, но желает сделать ГСВГ лучшей группировкой в Советской Армии. У начальника штаба аж загорелись глаза. Я его просчитал, он относительно молод и честолюбив. А внимание Самого — это возможность резко уйти наверх. Теперь я верю, что моя негласная программа по обкатке военной реформы получит тут своего «толкача». Одному мне эту махину не повернуть.

— Служим Советскому Союзу!

С главой знаменитых Штази мы встретились в парке Вюнсдорфа, вдали от любопытных глаз и ушей. Известной эта немецкая спецслужба и одна из самых удачливых разведок мира станет несколько позднее. По сравнению с КГБ у Staatssicherheit не такие огромные ресурсы, поэтому немцы больше привыкли работать головой и обширной агентурой. По некоторым утверждениям, в числе сотрудников или осведомителей «Штази» успел побывать каждый четвёртый взрослый житель ГДР. Правда это или нет, уже никто не скажет. Но известно, что в распоряжении «органов» имелись засекреченные досье практически на каждого совершеннолетнего гражданина республики, не говоря уже о большинстве крупных бизнесменов и политиков капиталистической Европы.

В одной только Западной Германии действовало около 38 тысяч тайных агентов ГДР. При послевоенной неразберихе, когда многие архивы сгорели в пламени Второй Мировой, а тысячи немцев по понятным причинам скрывали факты своего сотрудничества с нацистами, придумать «благонадёжную» биографию и выдать себя за добропорядочного бюргера было довольно просто. Некоторые «кроты» могли забраться очень высоко. Как например Гюнтер Гийом, ставший в 1972 году личным помощником федерального канцлера Вилли Брандта.

Любопытным моментом такой жесткой опеки общества стал тот факт, что в Восточной Германии совершалось в 4 раза меньше преступлений на 100 тысяч человек, нежели в Западной. В чем-то Штази повторяли английскую Ми 6. Самого страшного врага Советского Союза. Удивляетесь? Зря. По этой причине об англичанах широкой публике так мало известно. Больно уж черную роль они сыграли в истории СССР. И раз я здесь, то постараюсь выяснить как можно больше и уничтожить гадину. Весь мир вздохнет спокойней.

Маркус Вольф неуловимо похож на активного интеллигента шестидесятника. Что не чурается между лекциями, спорами о стихах ь сгонять в горы, подвергая себя риску. Сочетает великолепные теоретические знания со спортивной формой, тягу к прекрасному с жизненным цинизмом. Вот и сейчас глава Штази оценивает меня цепким взглядом темных глаз. Я же отлично ведаю, что за благообразной маской скрывается жестокий и хитрый зверь. Для кого-то полный писец.

— Желаете знать, для чего вы срочно понадобились высокому лицу из СССР?

— Не без этого.

Русский Маркуса безупречен. Мне даже кажется, что лёгкий акцент оставлен специально. Будто бы для напоминания, что мы хоть и камераден, но табачок врозь.

— Мне нужны вы и ваша внешняя разведка.

Вольф не поменялся в лице и пожал плечами:

— Они нужны многим.

— Но не так, — я остановился и впился в него своим фирменным 'волчьим взглядом". Вот тут наш штази поменялся в лице. Осознал, что в диком лесу он не самый свирепый хищник.

— Что вам нужно конкретно от меня, Леонид Ильич?

— Я в курсе, как вы умеете вести себя заграницей. И мне нужна ваша агентурная сеть. Потребуются контакты в бизнесе, науке, возможно, в политических кругах, а также богемных тусовках.

— Задача?

— Информация. На днях с вами свяжется человек от Грибанова. Вы же знаете, кто это такой?

Вольф задумчиво кивнул. В разведке все друг друга знают.

— Он привезет задания?

— Не только. Но и контакты. Будете работать слаженно. На меня.

Глава штази бросает в мою сторону пристальный взгляд. КГБ и Штази постепенно переходят от отношений старший и младший к партнерским. Немцы такое заслужили своими успехами и относительной честностью. Я же предлагаю нечто иное.

— Но есть что-то, обращающее особое внимание?

Киваю:

— Конечно! В первую очередь нас интересуют западные научные и технологические новинки. Готовые или почти подготовленные к производству. Завтра вы узнаете зачем. Пока могу лишь сказать, что вы будете работать во благо ГДР в первую очередь.

Маркус задумчиво протягивает:

— То есть это совместная разработка?

— Могу заметить, что долговременная. Называйте её научной или промышленной разведкой, но мы готовим технологический рывок. И кто пойдет с нами, достигнет многого.

Вольф не дурак, догадывается мигом:

— То есть мы выбраны, как полигон для, и чтобы таскать для вас каштаны.

Я усмехаюсь, показывая белоснежную улыбку:

— Вы умный человек, Маркус. Я в вас не ошибся. Но за все надо платить. О более серьезных вещах поговорим, как будем готовы.

Глава Штази тут же начинает выпрашивать плюшки:

— Ресурсы?

— Подкинем. Для хорошего человека не жалко. Но больше рассчитывайте на себя и… людей Фиделя.

— Он в деле?

— Если потребуется, то поможет. Просто там… несколько иное направление. Меня же сейчас прежде всего интересуют финансовые круги Европы. Старые и Новые деньги. Нужны подходы к ним со стороны.

Вот тут штази малость офигел и скрыть этого не сумел. Такие задачи обычно спецслужбам не ставят. Это как голую руку сунуть в кишащую ядовитыми змеями яму.

— Но…

— Подходы и пока не более. Контакты, связи, к кому можно обратиться с деловым предложением.

Вольф вздохнул:

— Леонид Ильич, я бы не советовал вам вести с ними дела.

Еще бы он мог дать другой совет. Старые финансовые кланы, что управляют нынче Европой и миров задевать себе дороже. Национальные правительства обычно предпочитают с ними сотрудничать. Даже Гитлер с его нацистской мощью и полномочиями не лез на рожон. По сути, он был лишь пробным шаром. Не прокатил…

— Знаю, Маркус. Требуется тщательная подготовка и люди. Фамилия Питовранов вам ничего не говорит?

Снова пристальный взгляд:

— Он работает на вас?

Питовранов после ареста своего босса Берии несколько лет являлся заместителем верховного комиссара СССР в Германии по безопасности, то есть фактически под его контроль попали все действовавшие на территории ГДР подразделения советского ГБ. Генерал активно изучал методы работы немецкой разведки, вербовал своих людей. И наверняка был лично знаком с Вольфом.

— Вы хотите, чтобы он контактировал с вами?

Начальник Штази задумался.

— Было бы неплохо. Это очень умный человек.

— Но опасный?

— Можно и так сказать. Этому зверю необходим опытный дрессировщик.

— Спасибо за ваше мнение. С вами в ближайшее время свяжутся.

Также стремительно, как подошел, я оставил Вольфа одного. Ему необходимо время, чтобы осознать тот поворот, что случился в его судьбе в эти минуты. Думаю, завтра вечером он уже будет бить копытом, дергая ниточки в Москве. А затем еще сильнее задумается. Какая все-таки навозная яма, эта политика! Мы строили самое справедливое общество абсолютно негодными методами. Да и возможно ли это вообще? Мир несправедлив и устроен убого. И чем дальше, тем больше понимаю старую истину. Честно, хочется бросить все к чертям. Хоть только и начал, но уже огромные сомнения в том, что хоть что-то получиться. Затем вспоминаю возможный будущий ужас и стиснув зубы, двигаюсь к машине. Реципиент во мне бушует!

Информация к размышлению:

В начале 1980-х годов холодная война между Западом и Востоком вышла на новый виток напряжённости. В 1982 году на стратегических учениях «Щит-82» СССР и страны Варшавского договора отрабатывали алгоритм противодействия ядерному нападению со стороны НАТО. В ответ президент США Рональд Рейган провозгласил программу стратегической оборонной инициативы (СОИ), направленную на защиту Штатов от ядерного удара (вторая сторона конфликта восприняла это как попытку милитаризации космического пространства), и назвал Советский Союз «империей зла». В следующем году США провели масштабные флотские учения FleetEx'83−1 в северной части Тихого океана, а также собрались разместить в Западной Европе баллистические ракеты средней дальности «Першинг-2» — в ответ на советские ракеты средней дальности SS-20 «Пионер», рассредоточенные на западной границе СССР. 26 сентября спутниковый эшелон советской системы предупреждения о ракетном нападении «Око» выдал сигнал о нападении США. Тревога оказалась ложной, однако в тот день мир балансировал на грани ядерной войны.

Характерный пример мастерства Вольфа — история с Альфредом Шпулером. Этот сын простого рабочего пережил одну за другой несколько карьерных неудач. Сначала школьный отличник Альфред из-за бедности отца не смог получить образование. А его хорошо начинавшаяся карьера спецназовца в бундесвере остановилась, когда он на учениях потерял глаз. Шпулера перевели в западногерманскую разведку (БНД). Но и там из-за отсутствия образования продвижение по службе шло чрезвычайно медленно. Обиженный Шпулер предложил свои услуги Главному управлению разведки «Штази» (ГУР), причем совершенно бесплатно. Но Вольф дал своему агенту то, о чем тот мечтал всю жизнь, — высокое офицерское звание в армии ГДР, а затем орден за заслуги перед социалистическим отечеством. А Шпулер завербовал своего старшего брата, и они вдвоем организовали поточную передачу секретов БНД в ГУР.

С не меньшей ловкостью Вольф использовал и обычную человеческую жадность. ГУР удалось перекупить нескольких информированных служащих разведки и контрразведки противника. В результате документы, исходившие из многих западногерманских ведомств, Вольф читал одновременно с их официальными получателями.

Так же искусно Вольф играл на слабостях своих советских коллег. К примеру, на их профессиональной недоверчивости. Вольф знал, что в Москве Мильке считают ненадежным и двуличным человеком. Приезжая на Лубянку, шеф «Штази» в доверительных разговорах крыл Ульбрихта, а потом сменившего его Эриха Хонеккера, давал нелестные характеристики другим членам восточногерманского руководства. А возвращаясь в Берлин, с такой же яростью критиковал недалеких советских руководителей, не понимающих специфики ситуации в ГДР.

В отличие от него, Вольф старался не давать повода усомниться в своей преданности СССР. Лишь раз он позволил себе шаг, который в Москве могли истолковать не в его пользу. В конце 60-х — начале 70-х началась нормализация отношений между СССР и ФРГ. В Западном Берлине шли не афишируемые консультации между советскими представителями и доверенным лицом канцлера Вилли Брандта Эгоном Баром. И по заданию руководства ГДР, которое патологически боялось объединения Германии без учета его интересов, люди Вольфа установили в доме Бара микрофоны. Естественно, через некоторое время КГБ узнал о проделке Вольфа. Скорее всего, донес кто-то из его же подчиненных, и микрофоны замолчали.

Говорят, что Вольф тут же поспешил загладить свою вину, использовав проверенный прием. Москва особенно ценила вербовку агентов на Западе и успешную работу с ними. Но обычная русская расхлябанность нередко приводила офицеров КГБ к неудачам. И на революционные праздники — 1 Мая и 7 Ноября после возлияний и пения революционных песен немецкие товарищи стали дарить советским хороших, проверенных агентов, чтобы тем было чем украсить свою отчетность. Для руководства КГБ этот трюк не был большим секретом, но и лубянским шефам нужно было красиво отчитываться перед ЦК. Так что Вольф был единственным иностранным коллегой, которого назначенный руководителем разведки КГБ Владимир Крючков приглашал на свои редкие дни рождения — 29 февраля в ресторан Хаммеровского центра.