Генетический потенциал

Глава 16 Рокировка

Я всё ещё ничего не понимал. У меня имелось множество разрозненных кусочков информации, и мне никак не удавалось сложить их в единую композицию. В одном я был уверен на все сто: только поняв суть происходящего, весь замысел до самого конца, мы сможем отыскать верное решение. Война не может продолжаться вечно. Мы это не вывезем — нас попросту задавят массой.

Вооружившись новыми знаниями, я принялся прикручивать их к текущим событиям. Но прорех всё ещё оставалось очень много. Итак, что мы имеем на данный момент?

Когда-то давно на этой планете кипела жизнь. Цивилизация развивалась семимильными шагами, и чем больше постигало местное человечество, тем сильнее им хотелось поиграть в бога. Вот прям рубль в рубль как мы. И в один прекрасный день им это удалось. Они создали машину, которая смогла проанализировать всю их историю и выдать решение по дальнейшему преобразованию в идеальное общество. Думаю, всё было именно так, а иначе в чём смысл всех этих заморочек?

Созданное ими существо не полагалось на эмоции, ему было плевать на чувства, только холодный расчёт. Полная автоматизация жизни и всех её составляющих. Не нужно далеко ходить, чтобы в этом убедиться, ведь мы как раз заняли один из древних оплотов и можем воочию увидеть все достижения. Но речь о другом.

То ли слишком много власти было отдано искусственному интеллекту, то ли люди настолько обленились, что оставили его без контроля? Но так получилось, что он стал абсолютной властью и продолжил развитие в соответствии с собственным видением. И когда цивилизация перешла в стадию «золотого века», он занялся самим человечеством. Ведь цель ему никто не менял, а значит, задачи остались прежними: улучшить всё, до чего можно дотянуться.

Но одного он не учёл: наш вид нельзя загнать под единый шаблон. Сама природа этому противоречит. Она-то и произвела на свет тех, кто начал сопротивляться, кто не принял общие правила — и началась война.

Вот с этого места у меня и образовались те самые пробелы. Как людям удалось одержать победу? Учитывая уровень технологий, что достался нам по наследству, вопрос достаточно сложный. Но им удалось, и развитие пошло по иному пути.

Далее всё более-менее понятно. Сторона, потерпевшая поражение, свалила с планеты и обосновалась на Земле. Имея в распоряжении остатки технологий, они прочно закрепились в Солнечной системе и… Снова пробел. Куда делись технологии? Почему спустя какое-то время они превратились в карго-культ? Зачем их архивировали и отправили на орбиту?

Спустя ещё какое-то время мы повторили путь предков и практически добрались до их уровня. А обнаружив древние знания и завладев ими, вернулись в колыбель человечества. С этим как раз всё ясно: нам были нужны ответы. Вот только вместо них мы получили ещё больше вопросов.

Что за это «династия трёх»? Именно этот вопрос волновал меня больше других. Я засыпал, прокручивая его в голове, а когда просыпался, снова к нему возвращался. Вдруг именно в нём скрывается вся суть, и как только мы узнаем, о чём идёт речь, то наконец сможем решить всё уравнение? Но нельзя исключать, что я ошибаюсь и в этом нет никакого ключа.

— Ты есть будешь или мне твою пайку Жухлому отдать? — спросила Ада, нарушив ход моих размышлений.

— А? — вернулся к реальности я.

— Ты где, Тень?

— Да я это… — начал я, но в итоге попросту отмахнулся. — Думал, короче.

— Я заметила, — хмыкнула девушка. — Ну и как?

— Всё ещё никак, — поморщился я и приступил к ужину. — Ого, а неплохо!

— Первый урожай с мясной фермы, — ответил сидевший рядом учёный. Убей не помню, как его зовут. — А вот с овощами пока туго.

— Ясно, — буркнул я и продолжил работать ложкой.

Он ещё что-то рассказывал, объясняя принципы гидропоники и фотосинтеза, но я его уже не слышал, вновь поглощённый своими мыслями.

После ужина началась та самая суета, о которой справлялась Ада, когда мы сидели возле библиотеки. Военные таскали какие-то ящики, обновляли укрепления, и всё это под трёхэтажный мат начальства. Мы никуда не лезли, тем более что о помощи нас никто не просил. Коробкова с его отрядом снова отправили к вспомогательным строениям. К нему мы и примкнули, тоже по привычке.

Я заканчивал осматривать свой костюм и винтовку, что к нему прилагалась. К сожалению, никаких карманов под боеприпас броня не предусматривала, и именно их я как раз колхозил, распустив на запчасти сразу две разгрузки. В идеале нужна была ещё третья, но прапор её зажал, после того как увидел, что я сотворил с первыми двумя. По сути, это обыкновенная жилетка с кучей карманов, рассчитанных под магазины и другой военный скарб. Но учитывая габариты костюма, разгрузка стандартного размера налезала ему разве что на руку. Не помогали даже регулируемые лямки, так как их длины не хватало. Вот я и распорол пару, чтобы соорудить из двух одну.

Вооружившись иголкой с нитками, я пристроился на ящиках и изображал из себя швею. Получалось скверно, но на один бой должно было хватить. Каждая из разгрузок как раз полностью занимала часть груди у машины. Увеличенные лямки ложились на плечи, но что до спины… Сложность была ещё в том, что разгрузку я смогу натянуть только после того, как размещусь в костюме. И боюсь, без посторонней помощи, я её попросту порву на составляющие.

— Чёрт, скотчем её, что ли, присобачить? — буркнул я, делая очередную примерку, — Всё равно ведь разорвут.

— Ёптыть! — усмехнулся Коробков, который незаметно подошёл сзади. — Эт что за дерьмище?

— Разгрузка, — не оборачиваясь, ответил я. — Нужно же куда-то магазины крепить.

— М-да, — протянул он. — А спросить нормальную у нас языка нет?

— В смысле? — уставился на капитана я.

— Тень, ты иногда прям бесишь своей непроходимой тупостью. Ты серьёзно считаешь нас всех дебилами?

— Я этого не говорил.

— Об этом говорят твои телодвижения. Мы уже давно всё придумали и ещё в прошлом бое даже обкатали. Блядь, только добро на говно перевёл.

— Ну и откуда мне было об этом узнать?

— А голова тебе, чтоб в неё есть? — усмехнулся он. — Пойдём, горюшко ты моё рукожопое.

Вскоре я держал в руках эдакую штуку, напечатанную на принтере. Она имела специальные крепления, которые цеплялись за неровности на броне и достаточно жёстко фиксировались на боках. Карманов на ней не было, вместо них имелись крючки, на которые сажались магазины. И да, конструкция магазинов тоже была изменена под посадочные места. А я всё голову ломал: за каким хреном они напечатали их с выемкой на одной стороне?

— Смотри, крепишь вот сюда, этим хлястиком затягиваешь — и вуаля! всё работает, — объяснил Коробков. — Свадкова теперь удар хватит, когда он твоё народное творчество увидит.

— Он уже видел, — поморщился я.

— И что сказал?

— Что-то матерное, — ухмыльнулся я. — А что за ящики?

— Какие? — принялся озираться капитан. — А, ты про эти? Это припасы на чёрный день: управляемые ракеты с тепловым наведением на конкретную сигнатуру.

— Ого, у вас и такие были?

— Были, но мы их не трогали. Но судя по тому, что на нас движется, без этих штук нам не обойтись.

— Я не уверен, что даже с ними у нас будут шансы отбиться.

— Что за упаднические настроения, бро? На тебя это совсем не похоже.

— Ты видел, сколько их там?

— Угу.

— У меня такое чувство, что против нас восстало всё живое на этой грёбаной планете. Там сплошной красный ковёр, и ему конца не видно.

— Можно подумать, у нас есть какие-то варианты, — усмехнулся Коробков.

— Мы говорили с пленным, — перейдя на заговорщицкий шёпот, произнёс я.

— И? — Капитан тут же навострил уши.

— Он сказал, что мы им не интересны. Они хотят уничтожить только базу. Из нас достанут нанитов и отпустят.

— И ты ему веришь?

— Не знаю, — поморщился я. — Всё слишком запутанно. Ещё он сказал, что эта машина, которая нам всё дала, — зло, и что мы зря его пробудили.

— Похоже на какой-то религиозный бред. — Он почесал подбородок. — А что на это Севастьянов сказал?

— Я ему не докладывал.

— Может, и правильно. И что думаешь, бросить всё и свалить?

— А похоже на то, что я хочу вас кинуть⁈

— Да чё ты психуешь-то сразу? Я же просто спросил.

— Не знаю, — отмахнулся я. — Говорю же: сложно всё, много непонятного. Я боюсь, что эта машина нас теперь не отпустит, по крайней мере вот так запросто.

— Хер знает, — пожал плечами Коробков. — Я ничего такого не чувствую.

— Может, потому, что мы собираемся дать бой. Короче, я сегодня принял решение, которое мне не свойственно.

— Ты о чём?

— Только давай между нами, хорошо?

— Да рожай уже, ты же знаешь: я — могила.

— Севастьянов по моей наводке пустил канадцев на фарш.

— Блядь, я-то думал, что серьёзное произошло, — беззаботно отмахнулся капитан.

— Ты нормальный вообще⁈ — Я выпучил глаза. — Мы больше тысячи человек через мясорубку прокрутили. Для тебя это мелочи?

— Их бы всё равно казнили, — пожал плечами Коробков, а я ещё более внимательно к нему присмотрелся.

Ему действительно было плевать на случившееся. И дело не в том, что он очерствевший солдафон, в нём явно произошли серьёзные изменения. Память подбросила момент, как он стучал себя по черепушке, и та отозвалась металлическим звоном. Во время восстания его убили, но наниты ввернули его к жизни, заменив собой повреждения. И, видимо, затронули не только ткани, но и часть его личности, которая отвечала за эмоции и сострадание. Так вот почему он перестал меня раздражать! Как, впрочем, и я его. Мы стали друзьями не потому, что он меня принял, просто я больше не вызываю у него негативных эмоций. Вот о чём говорил абориген.

— Ладно, мне нужно готовиться к бою, — свернул я со скользкой темы.

— Давай. — Он хлопнул меня по спине. — И если что, не стесняйся, спрашивай. Эй, Самойлов, ёб твою мать, ну куда ты прёшь⁈ Я тебе где сказал, это поставить?

Коробков моментально переключился на организацию обороны, а я ещё некоторое время молча за ним наблюдал. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Неужели я и сам превращаюсь в такого же мудака⁈

Я подозвал Аду и отошёл с ней в сторону, подальше от людей.

— Что с тобой? — поинтересовалась она. — Ты выглядишь так, будто тебя в дерьмо окунули.

— Кажется, тот мутант был прав: мы постепенно теряем человечность, — выдохнул я.

— Я ничего такого не чувствую, — развела руками она, повторив фразу Коробкова.

— Послушай, я…

И тут я запнулся, потому как не знал, каким образом объяснить ей то, что сейчас произошло, и при этом не выдать себя. Рассказать о том, что случилось с канадцами? Не факт, что она сможет это проглотить. Может, преподнести так, что это инициатива полностью принадлежит Севастьянову? Чёрт, рано или поздно она всё равно об этом узнает, ведь ей достаточно коснуться любого здания на базе, чтобы увидеть полные характеристики. И тогда обязательно возникнут вопросы: откуда у нас столько эссенции и куда делись заключённые? А там останется лишь сложить два плюс два.

— Что — ты? — переспросила Ада, когда пауза затянулась.

— Пф-ф-ф, — с шумом выдохнул я. — Я помог Севастьянову решить проблему с эссенцией.

— И что в этом плохого? — спросила она, всё ещё не понимая, к чему я веду.

— Ты же знаешь, откуда она берётся, — продолжил я. — И какова зависимость её производства от схожести с нашей ДНК.

— Нет, — с недоверчивой улыбкой покачала головой она. — Ты… Ты… Это неправда…

— Ты сама видела, как выводили людей.

— Зачем? — выдохнула девушка и опустилась на землю. — Зачем, Тень?

— Это должно было помочь нам пережить атаку. Скорее всего, так и произойдёт. Они уже печатают тяжёлую технику. Послушай… — Я прикоснулся к её плечу.

— Нет! Не трогай меня! — закричала она.

А затем произошло то, чего не мог ожидать никто из нас. Что-то вспыхнуло в небе, а затем всю базу окутало голубое полупрозрачное сияние. Люди вокруг остановились, и не для того, чтобы с любопытством уставиться на очередное явление древних технологий. Они словно встали на паузу. Бойцы, что таскали ящики, замерли, так и не выпустив ношу из рук. Один из военных спешил с докладом, и когда тело перестало ему подчиняться, он полетел носом в землю, да так и остался лежать в нелепой позе. Навалилась гробовая тишина, в которой громко раздавались рыдания Ады. Из всех людей активными остались только мы.

— Это ты сделала? — спросил я и тут же получил ответ, но не от неё, а от системы.

«Завершено строительство стены. Силовой барьер активирован. Управляющему персоналу срочно явиться в цитадель», — вспыхнула надпись перед глазами.

— Нам нужно идти. — Я снова дотронулся до девушки.

— Нет! Не прикасайся ко мне! — закричала она. — Я здесь больше не останусь.

Девушка поднялась и медленно побрела на восток, где располагался один из выходов. Сложно описать чувства, что охватили меня в тот момент. Но одно я знал наверняка: её нельзя отпускать, нельзя оставлять одну в таком состоянии.

И я побрёл следом.

Мы добрались до стены, и здесь нам наконец-то открылась вся ирония происходящего. Иными словами, случилось то, чего я боялся. База, или этот долбаный искусственный разум, поместила нас в тюрьму. Энергетический барьер оказался непроницаем с обеих сторон. Ада пыталась пробиться сквозь него всеми способами, даже использовала полномочия, чтобы его отключить. Но увы, ловушка захлопнулась.

— Ада, — я в очередной раз тронул девушку за плечо, — боюсь, ничего не выйдет. Нам нужно в цитадель. Может, там получится его отключить.

Она ничего не ответила. Просто развернулась и направилась к цитадели. В какой момент к нам присоединился Жухлый, я не заметил. Волчонок просто шёл рядом, периодически отвлекаясь на застывших воинов. Словно чувствуя наше настроение, он не лез к нам, желая поделиться радостью от встречи. Я несколько раз пытался заговорить с Адой, но она включила полный игнор, и в конце концов я оставил её в покое.

В цитадели всё сияло. На стенах появились новые, невиданные ранее голограммы. Скорее всего, база продолжала развиваться, и теперь у нас появятся новые возможности. Но изучать это я не стал, моё внимание привлёк Семецкий, который суетился в центре зала. Наконец-то! Может, хоть он сможет дать какие-то ответы?

— Евгений! — Заметив меня, профессор тут же расплылся в улыбке. — Вас-то нам и не хватало.

— Нам? — переспросил я.

— А что вдруг тебя так удивляет? — прозвучал голос за спиной.

Я обернулся и уставился на Севастьянова, который подпирал спиной стену у входа. Вот теперь всё встало на свои места. Я считал его такой же пешкой, но оказался неправ.

— Располагайтесь, скоро мы войдём во вторую фазу, — изобразил пригласительный жест он.

— Может, уже объясните, что происходит?

— С удовольствием, — ответил Семецкий, блеснув безумием во взгляде. — Идите сюда.

Я подошёл и уставился на план нашей базы, которая имела вид сверху.

— Вы что-нибудь знаете о пластине Халдни? — задал наводящий вопрос профессор.

— Нет, — покачал головой я.

— В своё время этот учёный сумел визуализировать звук в картинку. Собственно, поэтому пластина и носит его имя.

— Кажется, я понимаю о чём вы, — кивнул я. — Я видел такие эксперименты с песком.

— Именно, — оживился Семецкий. — А теперь посмотрите на схему нашей базы.

— И что я должен здесь увидеть?

— Ну как же! Это определённо нота фа диез. Иными словами — частота сорок шесть и двадцать пять сотых герц.

— Ладно, — не стал спорить я, всё ещё ничего не понимая.

— Вы в курсе, что китайская база отличается от нашей по расположению строений?

— Нет.

— Так вот, я их посетил и проверил свою теорию. Их узор полностью соответствует ноте ля диез. И я уверен на сто процентов, что канадская будет выглядеть как до диез.

— Допустим, — ответил я. — И что всё это значит?

— Ну как же⁈ — воскликнул профессор. — Это основные составляющие ноты аккорда до диез мажор.

— Рад за него, — усмехнулся я.

— В этой тональности звучит наша вселенная.

— Хорошо, но нам-то что с того?

— Потерпите, сейчас я вам всё объясню, — замахал руками Семецкий и выудил из-за пазухи планшет. — Вот, смотрите сюда. Это схема расположения всех исторических пирамид на Земле. В среднем, их все можно поделить на три разновидности: самые известные — египетские, затем пирамиды в Мексике и третий вид — азиатские, то есть те, что находятся в Китае. Самое интересное, что все они имеют привязку к тридцати градусам северной широты и образуют эдакий пояс. И это я молчу об ориентации и геометрической привязке к золотому сечению.

— Юрий Михалыч, я вас не понимаю.

— Сейчас, потерпите совсем немного. Я думаю, что все они были построены с одной целью: терраформирование планеты. Если каждая из них соответствует определённой частоте звука, то в совокупности они производят фа диез мажор, заставляя всю планету вибрировать в одной тональности со вселенной. При правильном подходе это позволяет слепить из любого космического тела то, что тебе необходимо. Нет, само собой не всё так просто, требуется определённый уровень технологий, но…

— Вы хотите сказать, что вся эта база является тем самым резонатором, способным полностью перестроить всю планету?

— Именно так! — радостно произнёс Семецкий и даже поапладировал. — Таким образом мы одним махом избавимся от всех деградантов и сможем возродить цивилизацию. Но для этого нам необходимо захватить базу канадцев и полностью её отстроить.

— А что будет с нами? Мы сможем всё это пережить?

— Очень сомневаюсь, — улыбнулся профессор.

— Но в чём тогда смысл? Зачем нам всё это дерьмо? Кто заселит планету, если мы все умрём?

— Здесь как раз всё очень просто. Мы поступим точно так же, как при перелёте сюда.

— В смысле⁈ — опешил я от такого поворота.

— Ах да, вы же не в курсе, — снисходительно улыбнулся Семецкий. — Дело в том, что во вселенной есть непреодолимая сила, которая заключается в скорости света. Так вот, что бы мы ни делали, этот рубеж перешагнуть попросту невозможно. Тогда возникает вопрос: как же устроить космическую экспансию, если мы её не переживём? Человечество угробило множество лет, чтобы решить эту задачу, в то время как ответ был у нас под самым носом.

Профессор остановился и уставился на меня, видимо, ожидая наводящего вопроса. Но я молчал.

— Клонирование, — в очередной раз шокировал меня он. — В космосе летели не мы, а лишь наш биологический материал. Автоматика сделала всё остальное. Сложнее всего было с памятью и переносом личности, но технологии предков помогли преодолеть последний барьер. И вот мы здесь!

Семецкий завершил рассказ и осмотрел нас с гордым видом, словно ожидал аплодисментов.

— Так что с Землёй? — проигнорировал я полученную информацию.

— Откуда мне знать? Для того, чтобы связаться с нашей планетой, нам жизни не хватит. И это при условии, что сигнал будет лететь только в один конец.

— Что⁈ — натурально опешил я. — Но мы ведь говорили… Мы общались…

— Со мной, — ухмыльнулся Севастьянов. — Все ваши переговоры поступали к нам.

— Так сколько времени прошло? — Я почесал макушку. — Как долго мы были в космосе?

— Ну, если учитывать, что нам практически удалось достигнуть световой скорости, около тысячи лет, плюс-минус пара сотен.

— Ебать, — выдохнул я и сполз на пол. — То есть мы здесь реально одни.

— Я вам больше того скажу, — воздел палец профессор. — Если мои расчёты верны, то на Земле сейчас царит эволюционный хаос. Скорее всего, человек в том виде, в котором мы его помним, уже не существует.

— Но вы не знаете наверняка, так?

— К сожалению это не имеет значения, — развёл руками он. — Мы всё равно слишком далеко и то, какой будет наша цивилизация здесь, на Элпис, зависит только от нас. Нам нужно лишь очистить холст, чтобы нанести на него новые краски.

— Так вы себе это видите? — севшим голосом спросила Ада. — Для вас мы всего лишь холст?

— А как вы хотели? — уставился на неё Семецкий. — Когда речь идёт о настолько глобальных вещах, нет места сантиментам. Или вы хотите отдать это мир в руки дикарей, мутантов? Вы только посмотрите, какое будущее нас ожидает! Мы станем богами в новом мире!

«Хлоп», — сухо сказал пистолет, и Семецкий рухнул на пол, расплескав по нему мозги.

— Заебал, — сухо произнёс я и перевёл ствол на полковника.

— Теняев!.. — начал он в своей манере, но пуля не дала ему договорить.

Ада смотрела на меня с полным недоумением и страхом. Неужели она решила, что станет следующей?

— Помогай, — буркнул я и подхватил тело Семецкого за подмышки. — Нужно успеть сбросить их в дробилку, пока они не очнулись.