Героиня второго плана, или Попаданка в царстве гномов

Глава 21

За столом сидели четыре существа. Они очень напоминали людей, не считая некоторых мелочей, но ими не являлись. Более того, никто из них никогда не знал, что существует такая раса, как люди.

— Воронка уменьшилась, но есть предположение, что это ненадолго, — скучающе произнесла красавица, поигрывая рукоятью черного и явно смертоносного хлыста.

Она была облачена во что-то плотно облегающее. Любой желающий мог полюбоваться на точеную фигуру с выдающимися формами.

Перекинув с одного плеча на другое толстую косу черного цвета, она облизнула кроваво-красные губы и кинула на существо, сидящее напротив, игривый взгляд. Вот только сделала она это явно по привычке, рефлекторно.

Мужчина напротив красавицы не обратил на ее призывный взгляд внимания. Его лицо, холодное и очень красивое, было безэмоциональным и отрешенным. Он смотрел перед собой, но, казалось, ничего не видел. Льдисто-серые глаза выглядели неподвижными и практически безжизненными.

— Тц, — красавица скривилась, не получив желаемой реакции.

Ей никогда не нравились эти воздушники, считающие себя выше всех остальных. Создавалось впечатление, что они боятся испачкать глаза, если хотя бы мельком посмотрят на кого-то, не относящегося к воздушным сильфам. Это неимоверно раздражало. И как подозревала девушка, не только ее.

— Она по-прежнему находится над царством гномов, — произнес совсем молодой парень, сидящий за тем же столом.

Его кожа, казалось, была настолько бледной, что иногда, когда он слегка поворачивал голову, отливала голубым. На его лице, в области висков и скул, был заметен искусно сделанный рисунок, имитирующий чешую.

Девушка едва удостоила парня вниманием. Водников она не любила еще больше, чем воздушников. Сама магия огненных и водных сильфов не очень ладила. Конечно, в случае нужды огненный маг легко мог вскипятить любого водника, но и те умело пользовались слабостями огневиков.

— Должны ли мы вмешаться? — степенно и протяжно спросил четвертый участник странного собрания.

Он был очень высок, выше любого находящегося в помещении сильфа. А еще невероятно красив. От него будто исходило сияние, притягивавшее внимание любого, кто находился поблизости. Длинные светлые волосы волной лежали на плечах, переливаясь на солнце. Глаза напоминали драгоценные камни, которые кто-то решил заключить в телесную оболочку, придав им жизненного блеска.

Единственная девушка среди сидящих существ даже не повернула головы в сторону эльфа. Бесполезно пытаться соблазнить его. Эльфы не видят никого, кроме своих эльфиек. Остальные для них не более чем животные, недостойные внимания.

Среди сильфов имелось устойчивое мнение, что эльфам и вовсе чужды любовные утехи. К своим женщинам они подходят лишь для того, чтобы те смогли родить нового эльфа. А учитывая, как редко рождались длинноухие малыши, сексуальные контакты в обществе эльфов случались раз в тысячу лет. Среди огненных, известных своей страстью и безудержным темпераментом, подобная незаинтересованность давно стала поводом для множества шуток.

— Надо хорошо обдумать все плюсы и минусы, — заговорил воздушный сильф.

Девушка, услышавшая его первые произнесенные за весь совет слова, фыркнула. Подражатели. Именно так называли воздушников, считая, что они пытаются походить на эльфов. Вот только любому, кто хоть раз общался и с теми и с другими, становилось понятно, что эльфы и воздушные сильфы сильно отличаются друг от друга, пусть их поведение и схоже.

Дело было в отношении. Все сильфы, по сути, принадлежали к одной расе, просто обладали различными магическими способностями, которые заставили их разделиться на группы. Огненные существа никогда не смогли бы жить в воде, а воздушные в огне. В итоге расе пришлось разделиться. Эльфы же изначально были другой расой. Хотя многие считали, что те тоже сильфы, просто их магия связана не с огнем или водой, а с растениями.

Сами эльфы всегда отвергали такие подозрения, утверждая, что не ощущают родства, а значит, не имеют к сильфам никакого отношения. В итоге эльфы всех считали чужими. Они дистанцировались от сильфов и прочих рас, стараясь свести контакты с внешним миром к минимуму. Не потому, что презирали. Эльфы просто не любили никого, кроме себя.

А вот воздушники испытывали больше эмоций к своим сородичам. Они считали, что, имея склонность к чему-то столь чистому и легкому, как воздух, они сами становятся чем-то возвышенным. Поэтому к сородичам, вынужденным жить на земле и в воде, они относились с некоторой брезгливостью.

Больше всего воздушные сильфы не любили гномов. Живущие под землей, редко выходящие на поверхность, гномы казались им недостойными внимания червями. Воздушники не могли понять, как кто-то может по своей воле заключить себя в каменную ловушку.

На самом деле гномы тоже были сильфами. Земляными сильфами.

Огонь, вода, воздух и земля были четырьмя элементами, которые поддерживали этот мир. Эльфы считали, что их когда-то давно назначили смотрителями. Сильфы на это лишь презрительно кривились. Конечно, не могли ведь сиятельные эльфы считать себя лишними в мире. На самом деле, никто давно уже не верил в подобные сказки.

— Нам нужно понять, что это за воронка и какие неприятности она может нам принести, — снова заговорил эльф, обводя остальных внимательным взглядом.

— Наши ли это проблемы? — красавица посмотрела на эльфа. — Не удивлюсь, если гномы сами виноваты в возникновении воронки. Вот пусть сами и разбираются, — фыркнула она, а потом встала и, покачивая затянутыми в гладкую кожу бедрами, покинула собрание. Огненной сильфе стало скучно, и она решила найти себе развлечение в другом месте.

Большинство оставшихся членов совета не отнеслись столь легкомысленно к возможной угрозе. Эльф тяжело вздохнул, но останавливать девушку не стал. Воздушник лишь презрительно скривил губы — чего еще можно было ожидать от тех, кого волнует исключительно секс? Водный сильф проводил покачивающиеся бедра внимательным взглядом, а потом безразлично пожал плечами. Была бы его воля, он тоже бы ушел. Вот только отец настоятельно рекомендовал ему не действовать импульсивно.

— Это не обычное явление, — заговорил спустя некоторое время эльф. — Гномы в последние тысячелетия практически утратили магический потенциал. Они могут лишь зачаровывать артефакты, но это капля в безграничном океане.

Воздушник отстраненно отметил, что сегодня эльф, как никогда ранее, был краток и прямолинеен. Не совсем привычное поведение для тех, кто любит изъясняться витиеватым слогом, от которого даже у таких чистых и возвышенных существ, как воздушные сильфы, сводит скулы.

Это могло говорить только о том, что проблема магической воронки, зависшей над царством гномов, была серьезной. В то, что гномы приложили руку к возникновению магической аномалии, воздушный сильф не верил. Он хорошо знал, что грубые коротышки практически утратили свою магию, конечно, произошло это не без посильной помощи со стороны, но кого волнуют грязные дикари? Зачем им вообще магия? Живут себе под землей, вот пусть и живут дальше. А с магией они могли доставить проблемы другим.

На самом деле, сильф считал, что и другим магия ни к чему. Конечно, за исключением его сородичей.

Вот взять хотя бы огневиков. Что хорошего те могли принести в мир? Они могут только пить и заниматься сексом, размножаясь. Да и водники лишь загрязняли своими отвратительными телами водную среду.

— Если не они, то кто? — спросил водник. Эльф едва уловимо повел головой и слегка нахмурился. Воздушник внезапно подумал, что эльфы знают больше, чем говорят. Впрочем, так было всегда.

— Что вы об этом знаете? — резко спросил он, пожирая эльфа злым взглядом. Воздушные сильфы не любили чего-то не знать.

Сиятельный никак не отреагировал на агрессию, лишь мельком глянул на других членов совета, а потом одним плавным движением поднялся.

— Прошу меня простить, но мне необходимо…

— Сбегаете? — чуть более агрессивно, чем намеревался, спросил воздушник, сжимая кулаки. Осознав, что испытывает слишком глубокие эмоции, он насильно расслабил тело и пару раз глубоко вздохнул. — Прошу прощения.

Эльф ничего не ответил, лишь грациозно кивнул, развернулся и покинул помещение. Только после того, как за ним закрылась дверь, оба сильфа поняли, что тот ничего им так и не сказал.

— Эти любители травы точно что-то знают, — резюмировал водник, а потом тоже встал и стремительно ушел. Его мало волновали всякие тайны. Сейчас ему хотелось отыскать глубокий водоем с чистой водой, в который можно окунуться.

Оставив сильфов, эльф, нигде не задерживаясь, добрался до леса. Едва уловимое пожелание — и перед ним открылась тропа. Пара шагов по ней — и вот он уже дома.

Немного постояв, он направился к отдаленной части леса, где обитал самый древний из всех живущих ныне эльфов.

Через некоторое время он ощутил границу. Остановившись, эльф склонил голову.

— Пусть звезды вечно сияют над вашей головой. Пусть небеса отливают первозданной синевой, а воды великих рек текут, никогда не обращаясь вспять. Пусть горы стоят непоколебимыми гигантами, следящими за временем. Пусть земная твердь никогда не сойдет со своего места. Пусть вековые дубы шепчут лишь о благополучии и процветании. Я пришел за советом.

Граница дрогнула. Казалось, сам воздух стал другого цвета. Эльф еще раз кивнул, выражая благодарность за оказанную честь и доверие.

Обычно дети леса не закрывались друг от друга. Им нечего было опасаться в собственных владениях. Но иногда наиболее древние эльфы уставали от чужого присутствия рядом. Тогда они уходили на дальние окраины и устанавливали заградительный барьер. Попасть к ним можно было исключительно с их согласия.

Старейшина жил в простом доме. Конечно, не построенном, а выращенном с помощью деревьев. Оттого над хижиной зеленела густая крона, спасавшая от яркого солнца в теплый летний день.

Эльф был стар, но возраст не отразился на его внешности. Он был красив, как все его сородичи. Годы не согнули его спину, не посеребрили волосы и не испещрили морщинами лицо. Только глаза изменились.

Вернее, взгляд. Он стал тяжелым и уставшим.

Ничего не говоря, эльф присел рядом со старейшиной и принялся любоваться природой. День медленно клонился к закату. Наступил вечер. За ним звездная ночь. Потом пришло восхитительное утро, отдающее свежестью, похожее на саму жизнь. Оно сияло и переливалось сверкающими гранями.

Эльфы продолжали безмолвно сидеть рядом.

— Я ощущаю тревогу в твоем сердце, — заговорил наконец старейшина, когда солнце встало в зенит.

— Оно бьется быстрее, тревожась о будущем. Что-то темное надвигается на нас, и моя душа болит.

— Тебе следует укротить свой мятежный дух, — посоветовал старейшина. — Тревога ни к чему не приведет. Все будет так, как должно быть. Мы можем лишь наблюдать за восходами и закатами. Они вернутся сюда. В конце концов, это ведь и их дом. Мы не вправе закрывать для них путь.

На этих словах старейшина поднялся. Заложив руки за спину, он медленно побрел в сторону леса, давая понять, что разговор окончен.