Жнец. Книга одиннадцатая

Глава 18

Настигнуть позиций неизвестного оказалось не так просто, как думалось мне изначально. До пепельной завесы, через которую изредка пробивалось вечернее солнце, я добрался без труда. А вот проходя сквозь нее, я понял, что это есть ничто иное, как маскировка неизвестного мне иномирца. Помимо открытия порталов он тратился на то, чтобы скрыть свою тушку от вооруженного взгляда с поверхности.

«Каких же размеров у него должен быть источник, если он и завесу поставил, и несколько дюжин порталов открыл огромных размеров?» — подумал я, бросая в завесу небольшую Теневую Дугу, результатом которой стал удар темной молнии из-за наполняющей мое тело Духовной силы.

В пепельной завесе, отсекающей меня от вечернего неба, образовалось небольшое окошко, что стало результатом моей техники. Скользнув сквозь него, я, щурясь от слепящего солнца, виднеющегося на горизонте, заметил, что завеса сразу начала восстанавливать свою целостность. Полагаю, мое проникновение незамеченным не осталось.

Накинув на глаза тонкий слой Тени, я огляделся в месте, где оказался. До вихрастых облаков, что были словно барашки, еще было неблизко, однако мне и нет нужды достигать их высот. Я, наконец, смог как заметить физическим взглядом, так и почувствовать своим Даром искомого мной иномирца. Тот занял относительно меня весьма выгодную позицию: выходило, что мне приходилось постоянно смотреть на солнце, если я хочу наблюдать за своей целью. К сожалению для противника, у меня есть Тень, что помогает мне взирать на него без каких-либо неудобств. Да и не должен был иномирец рассчитывать на то, что Одаренный, способный как добраться до сюда, так и пробиться через пепельную завесу, окажется не в силах разглядеть своего противника.

Почувствовав на себе пристальный, буквально прожигающий взгляд, я двинулся к замершей вдали от меня черной точке. С каждой секундой моего движения она формировалась в нечто новое: сначала в невыразительный силуэт, затем в полноценного человека, что сидел в позе лотоса на пепельной подставке, зависшей в воздухе. По своим внешним свойствам она была идентична завесе, сотканной не известным мне иномирцем.

Подобравшись достаточно близко, смог разглядеть Одаренного. Это был сухой старик, лишенный какого-либо волосяного покрова кроме длинной бороды, что была сплетена в тонкую косу, колышимую воздушными потоками. На ней то и дело появлялась изморозь, которая тут же таяла от жара тела Одаренного выдающегося уровня. Его на удивление живые и выразительные глаза смотрели на меня весьма оценивающе. Казалось, что этот старик видел мою душу, и это заставило меня нахмурится. Заметив, что выражение моего лица изменилось, иномирец наконец заговорил:

— Ты не правитель этих земель, — констатировал он слегка раздраженно, благо, что сделал это на русском языке.

— А ты не мать Тереза, — вернул я ему. — Еще обменяемся очевидными всем фактами?

— Смелый… Или безрассудный, — по-старчески, словно описывая деяния своего внука, пробурчал старик, поглаживая свою бороду. — Все равно, что мертвый, — он направил на меня свой кривой указательный палец, с которого в тот же миг сорвался луч пепельного цвета, грозящий угодить мне прямо в грудь.

Чуйка подсказала мне, что Щитом Теневой Бури прикрыться мне не удастся, отчего моя рука непроизвольно воздвигла Духовную завесу перед техникой противника. Для обычного взгляда она была незаметна, тем не менее, мне удалось заблокировать атаку иномирца, перенаправив ее вертикально вверх.

Вместо того, чтобы атаковать в ответ, я пристально наблюдал за реакцией старика. Его глаза расширились. Будь у него брови, так они бы взметнулись вверх, однако, чего нет — того нет. Тем не менее, я понял, что ни мою душу, ни Духовную силу он не видит. Это являлось моим весьма заметным преимуществом, которым я поспешил воспользоваться.

Небрежно взмахнув рукой, отправляя полупрозрачную нить в сторону иномирца, я проговорил:

— Может, ты сможешь мне ответить на вопрос, что вы забыли в нашем мире? — спрашивал без издевки, с гложущим меня интересом.

Иномирец замер, размышляя над тем, следует ли отвечать на мой вопрос. Если он решит воздержаться, то сильно я не расстроюсь — Духовная нить рано или поздно настигнет свою цель. Начнет отвечать — добраться до души старика мне будет легче.

— Почему бы и не рассказать? — проговорил иномирец, поднимаясь на ноги с старческим кряхтением, за которым скрывалась мощь Одаренного. Вытянув руку в сторону, старик заговорщицки усмехнулся: — А ты, будь добр, развлекли меня, коль пришел, — в вытянутой руке иномирца собрался посох, что был из того же материала, что и платформа под ногами старика. Взмахнув им несколько раз, отчего в разные стороны взметнулись пепельные серпы, он завершил: — Чем дольше будешь жить, тем больше узнаешь, — кривая усмешка исказила его губы, а посох начал стремительно вращаться, образуя полые шары, лучащиеся пепельным светом. — Начну, пожалуй, с земельного вопроса, — спокойным голосом, словно и не атаковал меня вовсе, начал иномирец, пока мне приходилось расширять свою незримую защиту в виде Духовного Щита. — Понимаешь ли, не известный мне воин, наш мир не такой, как ваш. Вы постигли науку и технологии, что позволило повысить вам плотность населения. А у нас попросту нет времени на то, чтобы развить строительство и удобства жизни. Одни крестьяне да воины. Ученых практически нет, — остановив посох и взмахнув им два раза под разными углами, он отправил в меня пару синхронно идущих пепельных серпа. Пришлось дублировать Духовный Щит. Увидев, что мне в очередной раз удалось отразить его атаку, старик невольно хмыкнул, заключив: — Наш мир, каким бы воинственным он ни был, страдает от перенаселения. А у вас здесь столько необжитых мест, что глаза разбегаются.

— Неужто наш контакт обязательно следовало начинать с вооруженного конфликта? — наблюдая за тем, как моя Духовная нить медленно, но верно приближается к сухому телу иномирца, поинтересовался я. — Возможно, следовало бы договориться. Например, вам бы выделили земли в обмен на помощь в развитии Одаренных.

— Сам-то веришь в то, что говоришь, юнец? — криво усмехнулся старик, даже перестав раскручивать свой шест. — Ни наши люди, ни ваши не смогут ужиться друг с другом. Ваш народ менее воинственен, мой примет это за слабость и нападет практически сразу.

— Возможно, ты прав насчет того, что мы менее воинственны… Зато, как правило, мы лихо даем по зубам своим обидчикам, — оскалился я, глядя на то, как моя нить подобралась к старику практически вплотную. Ведя её медленно, словно боясь спугнуть свою добычу, понимал, что душе Одаренного уже не удастся от меня сбежать, даже почуй он неладное.

— Ха-ха-ха, — расхохотался иномирец, отчего его слегка повело, и он отошел в сторону, заставив меня слегка скривиться, так как путь для Духовной нити слегка увеличился. Однако это ничего не меняло. — Два больших города, находящиеся под нашим полным контролем, вряд ли об этом свидетельствуют.

— Просто за вас еще не взялись всерьёз, — холодно вымолвил я, заставляя старого воина другого мира напрячься. — Думаю, после сегодняшнего перформанса с вашей стороны, это изменится.

Я вскинул руку вперед, заставляя исходящую из нее Духовную нить совершить стремительный рывок к душе иномирца. Старик, почувствовав неладное, попытался уклониться, но сделал лишь хуже. Чувство опасности направило его не в ту сторону, отчего он наткнулся на мою нить, и его лицо исказилось в немом крике.

— К-как? — прохрипел он и отпустил свой пепельный посох, после чего тот развеялся по ветру. Морщинистыми ладонями старик схватился за грудь, после чего начал царапать ее, явно пытаясь вытащить инородную энергию через кровь.

— Это бесполезно, — прикрыв глаза, выдохнул я. — Ты полностью под моим контролем, иномирец.

Я немного слукавил. Все же мне нет возможности полностью контролировать старика, но не из-за его силы, а из-за отсутствия у меня такой способности. Да, я могу управлять его душой, что и делаю в настоящий момент, но контролировать его тело и мысли смогу лишь при помощи Кей или при нанесении Духовных Печатей. Лисицы со мной рядом сейчас нет, а на то, чтобы начертать Печать нужны Духовные силы, с помощью которых я сейчас левитирую. Вот и выходит, что я лукавлю.

Старик дураком не был, так что сразу же попытался проверить мои слова и атаковать. Он небрежно взмахнул рукой, и с его ладони сорвался очередной пепельного цвета серп, который было с трудом возможно различить из-за вечернего солнца. Даже уклоняться от него не стал, прикрывшись Духовным Щитом. Концентрация и контроль энергии сейчас у старика совсем ни к черту, так что практически любой Магистр с трудом, но смог бы намять ему бока.

Понимая, что проиграл, иномирец решил сделать ход конём, а если быть точнее, то остатками сил вне своего тела. Поведя кистью одной из рук, словно что-то откручивая, старик втянул в себя и платформу, и пепельную завесу. Мгновение, и под нами воцарилась горящая Москва. Зрелище завораживало своей неестественностью в виде гигантской девятихвостой лисицы и нескольких глыб синего льда. Императорский дворец, казалось, полностью состоял из стихии своего правителя. Полагаю, сработали защитные механизмы.

Мой противник, радостно оскалившись, рухнул вниз, рассчитывая нарушить мою технику. Жаль было его расстраивать, но Духовная нить не гитарная струна, чтобы с лёгкостью лопнуть. Меня буквально потянуло вслед за стариком, словно за псом на поводке. Иномирец явно не понимал стихии, воздействовавшей на него, несмотря на свои силу и колоссальный опыт сражений.

Поддавшись рвению, я скользнул по Духовной нити ближе к старику. Когда расстояние между нами было сродни вытянутой руке, тот не выдержал и звонко, не соответствуя своему почтенному возрасту, вопросил:

— Да кто ты, мать твою, такой⁈

Коснувшись ладонью, с которой стекала Духовная нить, груди иномирца и почувствовав, как яростно бьётся его сердце, я вгляделся в его испуганные глаза и спокойно заявил:

— За свою недолгую жизнь я заслужил много имен и прозвищ, — иномирец затряс головой как болванчик. — Думаю, тебе будет известно лишь одно из них. Я Идущий со смертью.

Несмотря на то, что мы находились в состоянии свободного полета, сразу стало понятно, что старик знает, в отличие от меня, что это значит. В мгновение его душа замерла, перестав трепыхаться, а глаза смиренно закрылись. Похоже, иномирец только что принял свою смерть. Вот только для меня его ценность возросла в разы, а поэтому убивать его нельзя ни в коем случае, как и отдавать на растерзание императору. Жаль только, что мы летим аккурат в центр сражения, где чувствовались и мои гвардейцы, и романовцы, и сам Государь Всероссийский…

Решение в голову пришло быстро. Мне нужно было ограничить развитие иномирца, как Одаренного, чтобы его можно было сразу отдать на поруки одному из моих гвардейцев. Вот только стоило мне сфокусироваться на душе старика и захотеть нанести первый штрих Печати Ограничения, как я замер. Чувство, доселе мной не испытанное, озарило само мое естество. Еще одно использование Духовных сил, как нить, связывающая мою руку и душу иномирца, исчезнет в небытие. Но это же не значит, что нужно так просто сдаться, прибив моего противника о земную твердь.

Глядя на столь близкую поверхность, пустил в ход аксессуары, имеющиеся в моем Родовом кольце: две пары наручников, блокирующих ток энергии, и ошейник с тем же эффектом. Сложно было защелкнуть все это дело на конечностях моего противника одной рукой, благо старик не сопротивлялся, приняв свою судьбу. Теперь же он отличался от неодаренного человека лишь повышенной крепостью своего тела.

Упасть в сражающуюся толпу я решил эффектно, воспользовавшись теми крохами Духовных сил, что остались в моей душе. Перед самым соприкосновением с земной поверхностью я пустил перед собой Теневую Дугу, а на остатках сил замедлил наше падение.

Вышло все так, будто мы свалились с самих небес на конце молнии. Громыхнуло так, что даже у меня, лишенного Духовной подпитки, уши заложило. Пыль рассеялась, и сражающиеся люди, замершие от громкого шума, смогли лицезреть Канцлера Российской империи, удерживающим одну из своих ног на лежащем на земле без сознания старике-иномирце.

Безумные взгляды вторженцев, что были им присущи каждый раз, когда я их видел, сменились на испуганные, полные паники. Большинство из них побросало своё оружие и начало улепётывать куда подальше, будучи полностью сфокусированными на собственном выживании. Их крики, что были мне не понятны, наполнили все окружающее императорский дворец пространство.

В это же время меньшинство — сильнейшие из иномирцев — решило, что сбежать у них шансов нет, и попросту сдалось на милость победителей, то бишь защитников столицы. Этим тут же воспользовались мои гвардейцы, начав навешивать на врагов аксессуары, блокирующие ток энергии.

Буквально за несколько минут вторжение захлебнулось полностью: перестали звучать выстрелы огнестрельного оружия, взрываться артефактные снаряды и громыхать энергетические техники сражающихся. Все разом стихло, повергнув столицу в гробовую тишину, нарушаемую шелестом брони бывших участников сражения, шарканьем, возникающим при перетаскивании тел, а также глухих ударах, когда в разные стороны разносились обломки зданий и других построек.

Схватив тело старика-иномирца, я двинулся в сторону Зубинина, стоявшего с угрюмым выражением лица и раздающего приказы собиравшим трофеи гвардейцам.

— Только свое берем! Чужое не трогаем! — громыхнул его голос как гром средь ясного неба, после чего он тихо, почти шепотом, добавил: — Удачно, что львиная доля павших противников — наших рук дело.

— Чего такой угрюмый, дружище? — строго спросил я, подойдя к Зубу. Тот обернулся и посмотрел на меня весьма виноватым взглядом, от которого я напрягся. Отозвав своего приближенного в сторону, с холодком сказал: — Только не говори мне, что кто-то из наших умер.

Взволновался я не на шутку, ведь Духовных сил во мне не осталось, а значит, что и воздействовать на души павших я не смогу. Помимо этого, я понял, что и оба моих источника практически пусты. Буйство Кей выжрало энергию из них под ноль, а я этому не придавал значения, так как был сфокусирован на другом — на контроле Духовной нити.

— Да нет. Раненых разной степени тяжести хватает, но летальных исходов подопечные Ирэн и Кей не допустили, — отмахнулся командир гвардии, отчего рана на его плече вновь засочилась кровью.

— Так это же хорошо! — воскликнул я.

— Саня, ты как всегда! — внезапно с обидой заявил, не обратив внимания на мое восклицание, Зуб. — Наши парни только размялись, а ты опять все закончил! Сначала Разумовским самолет сложил, теперь вот, судя по всему, босса иномирцев шлёпнул! Боюсь, стоит нам прийти на восток, мы затворами щелкнуть не успеем, как ты вторжение остановишь!

— Я же не виноват, что этот старикан решил сдаться мне на милость, когда узнал, кто я, — пожал я плечами, улыбаясь во все тридцать два.

— А кто ты? — наклонившись к моему уху, шепотом спросил Зубинин.

— Канцлер, — хохотнул я, заставив командира гвардии фыркнуть, как это любит делать моя девятихвостая помощница, которая, к слову, уже заняла свое место в моей душе. — А теперь пойдем, дружище, — хлопнул я по плечу командира моей гвардии. — Нам пора вернуться к тому, от чего нас оторвали.

— Не так быстро, Александр Петрович, — услышал я за спиной голос Михаила Романова. — В стране введено чрезвычайное положение, так что вам прямой путь в императорский дворец!