Гость из будущего. Том 3

Глава 1

— Бери лопату, копай могилу, — пророкотало басом мне существо смутно похожее на чёрта.

Это рогатое недоразумение на кривых ногах на фоне тёмно-серого неба смотрелось немного комично и одновременно устрашающе сказочно. А его физиономия чем-то смутно напомнило товарища Троцкого Льва Давыдовича. Но не настоящего, который организовал революционный переворот в 1917 году и создал Красную армию, а киношного, в исполнении актёра Константина Хабенского. Я этот сериал как-то раз не без удовольствия посмотрел. Помнится, что Хабенский в этом фильме был на высоте. На лице существа чётко просматривались усы и испанская бородка. Не хватало только маленьких круглых очков, которые, скорее всего, чертям не полагаются по протоколу.

Ещё кроме чёрта в полусумраке окружающего пространства я смутно различил тёмный контур часовни и старую покосившуюся ограду кладбища, за которой росли кривые и лишённые листьев деревья. То есть от меня требовали выкопать могилу за этой самой оградкой. Следовательно, в ней намеревались похоронить либо самоубийцу, либо душегуба, либо актёра. Одно время христианская церковь на скоморохов, которые не дают народу постоянно плакать и каяться, смотрела как на идеологического врага. «Бред, чертовщина какая-то», — буркнул я про себя и, тяжело вздохнув, взял лопату в руки.

— Вопрос можно? — скромно поинтересовался я у рогатого создания, пытаясь потянуть время, так как копать отчего-то сегодня совсем не было настроения.

— Интересуешься, для кого могилка? — захихикал товарищ Троцкий с рогами на голове.

— Как раз это меня не волнует, — обрадовался я завязавшемуся диалогу и тут же на ходу переиначил стихотворение Маяковского:

Послушайте! Ведь, если могилы копают —

Значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтоб они были?

— Вот именно, что хочет, — зло пробасил незнакомый мне чёрт. — Хватит умничать. Копай глубже, кидай дальше! — рявкнул он.

— А помните как у Есенина? — забубнил я и, воткнув лопату в землю, сделал пару копательных движений. — В этой могиле под скромными ивами спит он, зарытый землей.

— Я сейчас кому-то как дам копытом в лоб! — прошипело существо.

— Честно говоря, мне Есенин тоже как-то не очень, — буркнул я, скорчив скорбное выражение лица. — Толи дело Рубцов: «Я умру в крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы».

— Я сейчас кому-то так тресну! — взвыл чёрт, похожий на Троцкого в исполнении актёра Хабенского.

И в тот же самый момент лопата в моих руках, прочертив по воздуху размашистую дугу, хряпнула его лотком по левому рогу. Вовремя сработала расшатанная нервная система и немного подзабытое чувство собственного достоинства. Однако чёрт на своих кривых ногах даже не шелохнулся. Зато лоток из дешёвого железа согнулся чуть ли не наполовину. «Китайское барахло», — выругался я, и пока чёрт от удивления моргал глазами, тут же шарахнул его черенком точно между рогов. Надо сказать, что черенок, сделанный уже из отечественной древесины, произвёл на рогатого незнакомца должный эффект. После этой второй оплеухи рогатое существо покачнулось и грохнулось на попу.

— С ума сошёл? — неожиданно пропищало оно женским голосом.

— Нет, — выдохнул я. — Просто я не узнаю вас в гриме. Кто вы такой? Сергей Бондарчук, Юрий Никулин или Иннокентий Смоктуновский? Здравствуй, Кеша! А может быть вы — Константин Хабенский?

— Я — Лидия Сергеевна, — обиженно пропищал чёрт.

И вдруг кто-то отвесил мне смачную пощёчину. После чего мигом исчезла часовня, покосившаяся ограда старого кладбища и испарился сам рогатый товарищ Троцкий. Взамен я увидел стены, пол и потолок какого-то офисного коридора. Кроме того на меня большими и испуганными глазами смотрела приятная во всех отношениях женщина лет 30-и. «Я, наверное, ударил её по лбу, — подумалось мне. — Неудобно как-то получилось: метил в чёрта, а попал в женщину».

— Что с тобой, Феллини? — смущённо улыбнулась она, потирая ушиб на лбу.

И тут в мой мозг сама собой потоком хлынула всевозможная информация. Я вспомнил, что эту приятную барышню зовут Лидия Сергеевна Милова, и что работает она гримёршей на киностудии. А ещё Милова внешне немного напоминала Мэрилин Монро, только более пышных форм, поэтому с ней крутил шашни женатик дядя Йося Шурухт. Этот дядя Йося являлся каким-то моим дальним родственником и, работая на «Ленфильме» в качестве директора разных кинопроектов, пристроил сюда же ассистентом режиссёра.

И в тот же самый момент вспомнилось ещё кое-что интересное. Оказывается я — самый настоящий гость из будущего, так как неведомая сила перебросила моё сознание из двадцатых годов 21-го века в судьбоносный 1964 год. И если в будущем я был старым и ворчливым пенсионером, то теперь я — молодой и задорный кинорежиссёр Ян Нахамчук по прозвищу Феллини. А ещё на моём счету уже имеется одна сверхудачная короткометражка, где главную роль сыграл неповторимый Савелий Крамаров, и называется она — «Так не бывает».

«Опаньки, — подумал я, пытаясь сам встать с пола, — у меня же ещё есть любимая женщина, замечательная актриса Нонна Новосядлова! И кроме того я только что показал черновой монтаж полнометражного детектива „Тайны следствия. Возвращение святого Луки“ самому товарищу Толстикову, первому секретарю Ленинградского обкома КПСС. Однако шустро я развернулся здесь, в прошлом. Выскочил как чёрт из табакерки всего-навсего в конце мая этого года, и уже к концу июля, за два с небольшим месяца, столько наломано дров».

— Ты выпил что ли? — захихикала Лидия Сергеевна, подхватив меня под руку, когда моё тело основательно зашатало, словно я действительно был под воздействием алкоголя.

— Мне пить нельзя, у меня непереносимость, — просипел я, еле-еле двигая ртом. — Это я от недосыпа задремал.

Я покосился на железный прут, который откатился к плинтусу и теперь был почти незаметен, и вспомнил, что перед тем как потерять сознание этой железякой меня огрел по руке какой-то бандит, передав «привет» от подпольного букмекера Сан Саныча. Моё знание будущего этому Сан Санычу обошлось в существенные денежные потери, вот он и отомстил. «И незачем об этом трепаться», — пронеслось в моей голове.

— Что ж Ноннка-то за тобой не следит? — снова засмеялась Лидия Сергеевна и, обхватив меня за корпус, словно заботливая жена мужа алкоголика, повела на четвёртый этаж, где размещался мой рабочий кабинет. — Я бы на её месте такого мужчину далеко не отпустила, хы-хы.

— Нонна с сёстрами Вертинскими улетела вчера в Минск, — проплетал я, постепенно востанавливая в памяти всё, что произошло со мной после перемещения. — Там сегодня кинопробы идут на «Город мастеров». И я, кстати, эту сказку в общих чертах помню. Там какой-то горбун улицы подметал-подметал, а потом взял и совершил революционный переворот. Нормальный поворот?

— Всё шутишь, — не поверила мне гримёрша. — А я хотела с тобой серьёзно поговорить, — на этих словах Лидия Сергеевна как бы невзначай прижалась ко мне своей выдающейся грудью третьего размера.

— Весь во внимании, — смущённо пробурчал я, стараясь побыстрее переставлять ноги.

— Я слышала, что в следующее воскресенье, 9-го августа, ты с актёрами поедешь на гастроли в Петрозаводск, это правда?

— 9-го в Петрозаводск, 16-го в Выборг, 23-го в Кронштадт, — кивнул я, удивившись тому факту, что дядя Йося от Лидии Сергеевны эту информацию утаил. — Если есть возможность немного подкалымить, то почему бы и нет? Актёры и актрисы тоже люди, им тоже требуется ежедневное трёхразовое питание и заграничные шмотки от фарцы.

— А можно и мне с вами? — гримёрша ещё сильнее прижалась грудью к моему боку.

— Всё, дальше сам, — буркнул я, когда мы оказались на лестничной площадке, где можно было ухватиться за перила, что тут же мной было и проделано. — Гастролями заведует дядя Йося, то есть товарищ Шурухт. Реши этот вопрос с ним. Лично я, от профессиональной гримёрши на выезде не откажусь. Так как артисты народ впечатлительный, нервный и иногда буйный. Вдруг у кого-то появятся синяки?

— Ладно, хорошо, — немного разочаровано пожала плечиками Лидия Сергеевна. — Тогда я пошла?

— Да-да, мне уже нормально, — закивал я и аккуратно двинулся по лестнице вверх, а сам подумал: «Что это сейчас такое было? Это был подкат? Тонкий намёк на толстые обстоятельства? Вроде я повода не давал, и в безразборчевом волочении за симпатичными сотрудницами киностудии и приглашёнными на съёмки актрисами не замечен. Ну, Лидия Сергеевна, странную игру ты затеяла. Однако я — воробей стреляный, меня на мякине не проведёшь. Это я только снаружи молодой, глупый и рьяный. А внутри во мне уже давно поселился старый и прожжённый циник».

— Ого! Ещё четверг середина дня, а Феллини-то уже бухой! — гаркнул кто-то, пробежав вниз за моей спиной.

— Зато пьяный проспится, а дурак никогда, — рыкнул я в ответ и улыбнулся, так как впереди меня ждали большие и серьёзные дела.

«Плохо, когда актёры садятся на голову режиссёру», — подумал я, сорвав листок отрывного календаря, на котором четверг 30-е июля сменился на пятницу на 31-е число.

А с другой стороны мне сейчас всего 24 года, актрисе Нонне Новосядловой — 22, Анастасии Вертинской в декабре исполнится 20, её сестре Марианне и Олегу Видову только-только стукнуло по 21-му, а актёру Льву Прыгунову уже 25. Наш будущий Бонивур можно сказать, что уже «старичок». Но по большому счёту мы все ровесники, представители одного «оттепельного» поколения так называемых «шестидесятников».

Да и потом мы не на съёмочной площадке, где моё слово режиссёра — закон, порядок и указующий перст влиятельной особы. И если завтра в нашем городе на Неве открытие Первого всесоюзного кинофестиваля, а в гостинице, как всегда, мест нет, то не выгонять же мне будущих звёзд советского кинематографа на улицу? Потомки мне такого низкого поступка не простят. К тому же в этом 1964 году моя комната в коммуналке в 14 квадратных метров — это всё равно, что двухкомнатная квартира в 21-ом веке. И при наличии трёх дежурных раскладушек как-нибудь уляжемся все.

«Девчонок можно пустить на кровать, и тогда мне, Видову и Прыгунову достанется по раскладушке», — проворчал я про себя, освобождая рабочий стол от пишущей машинки и стопки бумаг со сценариями. Этому, пережившему блокаду, столу сегодня предстояла почётная миссия — послужить «поляной» для двойного праздничного мероприятия. Во-первых, нужно было хряпнуть за встречу, а во-вторых, у Марианны Вертинской два дня назад прошёл День рождения, который так и не был отмечен.

— А, правда, говорят, что ты уснул прямо в коридоре киностудии? — захихикала Настя Вертинская, крутясь перед большим зеркалом в новом брючном костюме, который сшила моя соседка по коммуналке и одновременно художник по костюмам Галина Васильевна.

— Между прочим, имел на это полное законное право, — хмыкнул я. — Сделал дело, спи, где хочешь смело. Кстати, как прошли кинопробы в Минске? Нонна что-то ничего не говорит.

— Да так, не очень, — погрустнела Анастасия Вертинская, а затем, выглянув в коридор, чтобы узань слышит нас кто или нет, она быстро и тихо протараторила, — Марьянку утвердили, а меня и Ноннку коленом под зад, хы-хы-хы. Так что с тебя, Феллини, новый и очень хороший сценарий. Ты просто не представляешь — как не хочется сниматься в какой-нибудь ерунде.

Потом младшая Вертинская перед зеркалом по-театральному заломила руки и, пока остальные гости не стали из кухни в комнату заносить выпивку и закуски, она так и простояла, любуясь этой странной актёрской позой.

А что касается нового сценария, то я уже вторые сутки мысленно разрывался на части. Первый секретарь Ленинградского обкома буквально потребовал к 23-му февраля следующего 1965 года сделать продолжение «Тайн следствия», но мне уже не терпелось, засучив рукава, приступить к «Звёздным войнам». Ибо плох тот режиссёр, который не мечтает увековечить своё имя в истории мирового кинематографа. Обычные же комедии, мелодрамы и детективы для отечественного зрителя спокойно снимут и без моих творческих выкрутасов. А вот на мировую арену без моего знания будущего нашему кино не пробиться никогда.

Даже «Война и мир» Сергея Бондарчука, которая получит Оскар совсем скоро в 1968 году, в американском кинопрокате пройдёт совершенно незаметно. А в Италии эта самая дорогая кинокартина в СССР займёт всего 59-е место в хит-параде за 1968 год. Кстати, Сергей Бондарчук чуть позже совместно с итальянцами снимет «Ватерлоо», который поднимется уже на 16-у строчку итальянского кинопроката 1971 года. Но учитывая огромные затраты на производство, это будет эпический финансовый провал.

И вообще, за всю историю советского кино, только «Летят журавли» Михаила Калатозова в 1958 году собрали приличную кассу в Италии, в Западной Германии и во Франции. Но даже и эта трогательная история любви не тронула сердца чёрствого американского зрителя. В США наши картины никогда не попадали в десятку самых успешных с коммерческой точки зрения киноработ. И эту печальную традицию нужно было срочно ломать!

— Мы пить-то сегодня будем или как? — захохотал Лев Прыгунов, взяв в руки бутылку «Советского шампанского», когда на столе были разложены бутерброды, салаты и порезан спелый астраханский арбуз.

— Наливай-наливай, — проворчал я, при этом в свой стакан предварительно плеснув газировки. — Сегодня у нас особенный день, — сказал я, встав с места. — День рожденья — праздник детства и никуда, никуда от него не деться. День рожденья — грустный праздник, но ты, Марианна, улыбнись, не грусти напрасно.

— Урааа! — закричали актёры и актрисы, когда Прыгунов шарахнул пробку из-под шампанского в потолок и принялся разливать слабоалкогольную шипучку по фужерам.

— Кстати, по поводу подарка, — продолжил я свою речь. — Этот брючный сценический кинокостюм из реквизиторского цеха я выкупил. Поэтому, Марианна Александровна, носи его на здоровье, не залей раньше времени шампанским.

— Спасибо, Феллини, — мурлыкнула Вертинская старшая и быстро чмокнула меня в левую щёку.

И тут же я получил по спине легкий тычок маленьким кулачком от Нонны Новосядловой, которая стояла с правой от меня стороны. Чтобы я значит не особо расслаблялся, и помнил клятву верности.

— Кстати, по поводу костюмов, — скромно пробубнил Олег Видов, — мы с Лёвой их тоже хотели бы выкупить.

— Только пока с деньгами пока полная жо… то есть неясность, — замялся Лев Прыгунов. — Отсюда вопрос — когда будет гонорар?

— Подрулили два бандита, где же деньги Зинаида? — хохотнул я. — Спокойно, товарищи артисты, 9-го у нас гастроли в Петрозаводске, а 10-го в кассе «Ленфильма» выплатят «окончаловку» за весь съёмочный период. Так что голодной смертью я вам умереть не дам. Не дождётесь.

— Так это совсем другой разговор! — обрадовался Прыгунов. — Давайте, товарищи, за будущие миллионы до дна!

— Урааа! — вновь раздался дружный артистический хор голосов.

— Скучал без меня? — прошептала красавица Нонна, когда арбуз уже был съеден, опустело пару бутылок шампанского, а из проигрывателя зазвучала приятная лирическая мелодия «Любовь настала» и гости, разбившись на парочки, перешли к танцевальной программе.

— Спрашиваешь, конечно, скучал, — совсем чуть-чуть приврал я, так как придаваться скуке за три последних дня, элементарно не было времени.

— А меня не взяли на роль, — шмыгнула актриса своим прехорошеньким носиком. — Режиссёр как Марьянку увидел, так про остальных и думать забыл. Отснял нас просто для отчёта, для галочки. Ну, скажи, разве я хуже?

Я покосился на Марианну Вертинскую, которая сейчас танцевала с Олегом Видовым, в очередной раз вздрогнул, вспомнив, как её изуродует пластическая операция в будущем, и, пожав плечами, пробормотал:

— У каждого режиссёра своё видение, и на вкус и цвет — все фломастеры разные.

— Разное что? — опешила девушка.

— Фломастеры — это такие японские цветные карандаши. Да и потом, у тебя разве мало работы? В августе у тебя озвучание кинокомедии «Зайчик» и моих «Тайн следствия», гастроли и…

— И что ещё? — тут же хихикнула Нонна.

— А ещё в этом августе может много всякого разного произойти, — шепнул я, ещё плотнее прижав к себе хорошенькую фигурку Нонны. — Я может быть, такое закручу, что весь киношный мир вздрогнет.

— А вот с этих слов поподробней, — вдруг брякнул Лев Прыгунов, тут же выключив проигрыватель.

— Да, Феллини, нам всем интересно, что ты намерен снимать дальше? — пискнула Анастасия Вертинская.

— И как прошёл показ чернового варианта «Тайн следствия»? — спросил Олег Видов. — Почему ты ничего не рассказываешь?

— Мы весь вечер ждём, а ты всё молчишь и молчишь, — поддакнула Марианна Вертинская.

«Ну, спасибо родные, — усмехнулся я про себя, рассматривая озадаченные лица артистов, которых танцы и музыка моментально перестали интересовать. — В родной коммунальной комнатушке я теперь и помолчать спокойно не могу. Обложили со всех сторон, гонят весело на номера. И вообще, это очень плохая примета, трепаться раньше времени».

— Показ нашей совместной работы для первого секретаря обкома прошёл просто замечательно, — проворчал я. — Там, в просмотровом кинозале, товарищ Толстиков смеялся, удивлялся и даже плакал, словно ребёнок.

— Ну и? — уставилась на меня огромными глазищами Нонна.

— И когда закончились финальные кадры фильма, товарищ первый секретарь буквально потребовал, чтобы к 23 февраля было снято продолжение этой детективной истории, — эти слова я произнёс с таким кислым выражением лица, словно речь шла о каких-нибудь похоронах.

— Вот это другой разговор! — обрадовался Прыгунов. — За это надо выпить!

— Подожди, — остановила его младшая из сестёр Вертинских. — В чём подвох? Что тебя, Феллини, смущает?

— А может быть у меня другие планы? — прорычал я и, подойдя к столу, сдвинутому в угол, залпом выпил целые стакан газировки. — Может быть, я не хочу снимать продолжение к 23-му февраля? Может быть, у меня имеются задумки более глобального космического масштаба?

— Зря выкобениваешься, — криво усмехнулся Лев Прыгунов, — если первый секретарь дал задание снимать, то снимать придётся всё равно. Это я тебе говорю как человек, который старше тебя на год. И вообще, радоваться надо. Другие молодые режиссёры годами ждут, чтобы им доверили самостоятельную работу по хорошему сценарию и на свободную тему.

— Лёвка прав, — поддержала его Марианна. — Я в «Заставе Ильича» снялась два года назад. Этот фильм уже как год должен был идти на экранах, а вместо этого Марлену Хуциеву только нервы треплют. Пересними то, пересними сё, вырежи это. Сволочи.

«Черти, черти полосатые, — забухтел я про себя. — Не зря мне чёрт намедни приснился. Ей Богу не к добру. А Прыгунов-то ведь на сто процентов прав. Если партия сказала — надо, то хоть на части разорвись, но смоги».

— Ладно, — крякнул я, — выпили, потанцевали, поговорили о кино, высказали всё друг другу в лицо. Теперь давайте на боковую. Завтра днём открытие кинофестиваля, и я хочу на нём быть красивым, обаятельным и выспавшимся.

— Значит, продолжение ты снимать всё-таки будешь? — хитро улыбнувшись, посмотрела на меня красавица Нонна.

— Буду, — недовольно рыкнул я.